Пристань Святого Николая

Сорок семь.
 
Столько дней прошло с тех пор, как они снарядили лодку, и она отплыла. Аннабель не хотела покидать его, не желала оставлять наедине с недугом, но он сам настоял на ее отплытии. Она единственный врач, что выжил в госпитале Святого Николая и должна отправиться на большую землю за лекарством.

Они так спешили, что оставили все ее вещи в кабинете, лишь бы она не успела заразиться и поскорей отплыла за помощью.

Повязав белый платок ему на шею, Аннабель с грустной улыбкой попросила, чтобы он встретил ее на пристани размахивая им. Тогда она поймет, что он всё еще в порядке.

Их последний поцелуй стал опасным проявлением любви, на которое они оба пошли, хотя и понимали риск. Она обещала вернуться как можно скорей. Извинялась за то, что у госпиталя не хватило лекарств на всех, в том числе и на него. Умоляла дождаться и не забывать про платок.
 
Со слезами на глазах он помог ей отчалить и наблюдал как танцующие волны уносили её от него.

Всего день, чтобы добраться до большой земли. Ещё три-четыре дня, чтобы объяснить ситуацию, приготовить лекарство, и сутки на то, чтобы вернуться. Он надеялся снова увидеть её через неделю и каждый день приходил на пристань. От рассвета и до заката он стирал глаза выглядывая в море хоть что-то похожее на лодку. Всего неделя. Но уже прошло сорок семь дней, а она так и не вернулась. Ему осталось всего каких-то три дня. О, Аннабель, моя, Аннабель. Где же ты теперь и с кем?

Сорок восемь.

Он лишился ног ещё на двадцать третий день и давно передвигался на коляске. С той поры путь до пристани становился всё труднее и продолжительнее, но он не собирался покидать свой пост.

Её платок стал грязным уже на восьмые сутки, но он сумел раздобыть мыло и постирать его. После этого он каждый пятый день тщательно промывал и чистил её подарок, что также помогало отсчитывать дни. Уже заканчивался восьмой цикл с момента первой стирки.

Сегодня платок в его крови. Снова. Утром он потерял левую руку и пришлось останавливать кровотечение. Подарок помог ему, как и в случае с ногами. Но пришлось повозиться с тем, чтобы привести его в порядок. Он не мог позволить себе нарушить обещание и встретить её не с белоснежным платком.

До пристани добрался как никогда поздно, еле справляясь одной рукой с двумя колесами. Благо что правая рука была рабочей и в ней ещё оставались силы. Непозволительно много времени ушло на то, чтобы выбрать вещи Аннабель. На этот раз он захватил с собой её любимую книгу. Какой-то английский писатель, он в них не разбирался. Хотел почитать, но понял, что не может разобрать буквы и положил её к остальным предметам, что давно сформировали длинную очередь ведущую к воде. Ещё в день её отплытия он стал замечать, что память уже подводит его и испугался, что может всё забыть.

Каждый день, заходя в кабинет Аннабель, он брал одну её вещицу и приносил на пристань. Так он отсчитывал дни и вспоминал, что связывало их с этим предметом. Большинство из них были его подарками, которые он тщательно выбирал и дарил в особенные моменты или необычных местах этого столько маленького и заурядного острова. Она кружила в неизвестном танце и пела на выдуманном языке. От радости заигрывала с ним и называла волшебником, за то, что он читал её мысли и угадывал нужный подарок.
 
Когда добрался до места, то неожиданно для себя заметил, что правая рука надломилась. Он давно не чувствовал боли и не сразу понял, что произошло. Не было отчаяния или ужаса. Все эти чувства покинули его ещё на пятый день. Остались только две путеводные звезды, что двигали им, и он сам не хотел признаваться себе в этих противоречивых желаниях.

Он жаждал её плоти и уже сам не понимал то ли от страсти, то ли от голода. О, Аннабель, моя, Аннабель. Где же ты теперь и с кем?

Сорок девять.

Сегодня явился Святой Николай и предложил погулять с ним по воде. Сказал, что отведет к дому, где живет Аннабель. На его возражения Святой ответил, что для прогулок по воде не нужны ноги, достаточно веры, а он верит, как никто другой на этом острове. Посмотрев на него сквозь отцовские слезы, Святой Николай сжалился и пообещал привести Аннабель, а он, пусть, ждет. Время ещё есть.
 
Вчера он не смог покинуть пристань из-за перелома последней действующей конечности и так и остался ночевать у воды. Сегодня же он проснулся раньше рассвета. Голод изгибал тело под неестественными углами заставляя корячиться и плакать. Кричать. Дергаться в кресле с безумной скоростью теряя равновесие и почти выпадая из него. Затем наступила тишина. Всего на мгновенье. И боль с новой силой расползлась по остаткам его тела, доходя до всех уголков и закоулков. Медленно шагая, она не пропускала ни сантиметра плоти. Иногда отступала назад, иногда топталась на месте. Вдоволь нагулявшись, она отошла перевести дыханье, позволив и ему отдышаться. Затем боль явилась снова и решила показать, что предыдущие разы были лишь легкой прогулкой. На этот раз её сопровождала страсть. Это она подсказывала ей как тяжелей ступать по его покалеченному телу.

Почему из всех умерших чувств в живых остались именно голод и страсть? И почему только они приносят боль? Почему именно сейчас? Он на пятый день забыл о боли и думал, что она ушла навсегда. Но зачем вернулась? Почему она за одно с голодом и страстью? Эти двое до этого не терзали его тело, лишь немного раздражали. А теперь они хозяева. Кто? Кто это сделал? Кто вернул им власть? Неужели Святой Николай? Нет. Он не мог. Он же отец. Любит. Не мог так поступить. Он так не мог. Он не посмел бы вернуть боль. Но он упомянул Аннабель. Назвал её имя. Обещал вернуть. Нельзя было так поступать. Неправильно. Но он не мог. Он святой. Но нельзя называть имя Аннабель. Только ему позволено произносить её имя. Даже святому нельзя. Только он любит Аннабель. Только ему можно произносить её имя. Это он всё испортил. Он обещал вернуть. Это он вернул боль. Это он её любит. Эта боль. Аннабель. Только ему позволено. Только он любит. Только боль. Только он. Николай. Кто он? Он святой. Кто святой? Это он. Николай. Это он любит. Но нельзя. Только он. Только боль. Этот Святой. Аннабель. Только святой любит. Кто? Боль. Это он. Святой. Кто он? Он – Николай? Это он – Николай. Это он любит? Он любит. Это он любит Аннабель.

В полубреду ему казалось, что он чует её запах, слышит её дыхание, чувствует её прикосновение. Он хотел её. Он желал её. Он мечтал о ней. Он помнил её. Он любил её. Он видел её то голой, то одетой. Представлял, как обнажались её мысли и чувства и скрывались за маской профессионализма. Он обнимал её, обещал быть рядом. Говорил, что каждый день приходил на пристань. Зачем? Он целовал её, обещал любить до конца дней. Чьих дней? Он дарил ей новый подарок. Какой? Мечтал о ней. Извинялся, что так долго тянул с кольцом. Обещал любить ещё сильней. Куда ещё сильней? Он хотел её. Мечтал. Желал её то ли от голода, то ли от страсти.

Он очнулся. Солнце почти скрылось за горизонтом, а вместе с ним уходил в закат его разум. Наблюдая как свет убегает от тьмы, он напоследок удивился тому, как долго удавалось сохранить рассудок при такой болезни. Обычно все сходили с ума на десятый день. Всё-таки Аннабель прирожденный доктор. Лучший в мире доктор. Это её платок лечил его разум и помогал спасать тело. Это её вещи исцеляли его рассудок от погружения во тьму. Это она сама не давала ему стать тем безмозглым ходячим животным, что заполонили этот проклятый госпиталь и чьи возгласы он уже слышит у себя за спиной. Они сломали его баррикады и медленно движутся к нему. Они, как и он жаждут плоти. Здесь все голодны. Он не знал, тронут его или нет. Всё равно уже не сможет убежать, остается только сидеть и смотреть на море.

Платок больше не белоснежный. Не дарит свет. Тьма пришла и принесла свои порядки. Она теперь королева, она управляет луной. Это он. Он любит. Он любит её. Он. О…О Аннабель. С кем? О, Анна… О, Ан… Где...?

Пятьдесят.

Рассвет больше не освещает мир. Всё также темно, как и ночью. Отличие лишь в том, что утром голод не так сильно изгибает тело. Его глаза подводят его. Он видит корабль. Его уши подводят его. Он слышит голос Аннабель и толпу кричащий людей. Его уши подводят его. Он слышит звуки выстрелов и то, как падают безмозглые позади него. До него не успели дойти. Его глаза подводят его. Он видит прекрасное лицо Аннабель. Она забирает у него платок, чтобы вытереть слезы. Его уши подводят его. Он слышит слова любви и раскаяния. Мольбы о прощении, извинения за задержку. Его лицо подводит его. Он чувствует её дыхание и теплоту поцелуя. Его тело подводит его. Он жаждет её плоти то ли от голода, то ли от страсти. Его голос подводит его. Он столько всего хочет ей рассказать, но язык издает невнятное мычание. Хочет сделать ей предложение, пообещать, что всё будет хорошо, но не может. Его глаза подводят его. Он видит, как она лежит на земле, схватив выложенные в ряд её вещи, кричит и рыдает в истерике. Она всё понимает. Его голова подводит его. Он видит, как его окружают люди. Дрожащая Аннабель подходит к нему, обнимает и шепчет слова любви и успокоения. Его глаза подводят его. Он видит, как Аннабель прислонила что-то к его голове. Его уши подводят его. Он слышит звук выстрела. О, Аннабель, моя, Аннабель. Здесь ты со мною, со мною теперь!