Нас не догонят

Я очень часто ездил в Питер и во Псков. Во Пскове я встречался с Михайловым, который там губернаторствовал 8 лет подряд и с представителем батьки Лукашенко при Псковской администрации. В Питере у меня была куча друзей и столько же дел. Жена очень ревновала меня к этим поездкам, и я взял ее с собой. Это был 1999 год, лето, еще можно было увидеть на питерских машинах номера типа «братуха», «Россия», «Валера» и им подобное. А это время еще носили максимальное количество золота. В советское время для поездок в Москву у меня была форма – черный костюм, бардовый галстук, белая рубаха и черные туфли. Для Питера в описанное время у меня была другая форма – джинсы, кожаная жилетка, браслет шириной 30 мм, цепь и «гайки».  Нос не вставлял ничего, потому что всё-таки не Африка, а в ухо не вставлял, потому что не помнил в какое и зачем. Я помнил, что у казаков серьга в левом ухе обозначала «единственный сын, беречь». У кого-то серьга то ли в правом, то ли в левом ухе означала сексуальную ориентацию, а у кого-то музыкальные пристрастия. В общем, фиг разберешься и в свои оттопыренные уши я ничего не вставлял. Про Михайлова и про Псков это будет отдельный рассказ. Пока про Питер. Мы носились по городу, как сумасшедшие, каждый час новая встреча, к шести часам вечера выдохлись оба. У меня уже не было сил встречаться, а у Татьяны – сопереживать. Кстати, о Татьяне и Татьянах. Это тоже будет отдельная история. Черт, прямо не воспоминания, а анонс какой-то. Так вот, вторая и тратя мои жены были Татьяны, тельцы и западеночки. По этому поводу мои друзья шутили, что хохлы самая тупая в мире нация, отдали своих лучших женщин еврею. Я очень надеюсь, что конфронтация Украины с Россией началась из-за Крыма, а не из-за Татьян и что Крым был причиной, а не поводом. Очень надеюсь. Хотя если была Елена Троянская, то почему не быть Татьяне (или Татьянам) Украинским. Решили поужинать, хотя после школы учился в Питере в институте и знал его довольно неплохо, но кабаки моего времени или сошли на нет, или сильно изменились. Это я про «Москву», «Сайгон», «Кавказский». Тем более был уже печатный принтер. Одна встреча у меня была утром в Петергофе. Петергоф - это моя отдельная любовь. Когда я на свободе, я никогда не пропускаю два праздника – открытие фонтанов и закрытие фонтанов. Так вот, когда мы ехали назад, мы увидели большой ангар типа силламяэский модуль, на котором было написано «От заката до рассвета», а возле ангара стояла куча джипов со странными номерами. Половина джипов была Гелендвагены. Напоминаю, что это был 1999 год и на таких тачках пока еще ездили не охранники боссов, а сами боссы. А моя тачка была круче, потому что это Мицубиси Паджеро, двухдверка и кабриолет. У машинки было 4 сидения и огромные металлические дуги, обтянутые кожей. Ни в Ленобласти, ни в Прибалтике, ни в Скандинавии таких тачек просто больше не было, а то что ей почти 20 лет знал только я и вложил очень много средств, чтобы она выглядела круче и моложе. У нее было 2 бака по 80 литров и 2 коробки передач. Не 2 режима, а две отдельных коробки передач. Я на ней гонял «Румму-ралли» и девчонок на пляже в Каабернээме. Мы с Танюшей вошли в зал и прошли шагов десять, когда к нам подбежал испуганный администратор и сказал, что у них сегодня закрытое обслуживание. Мы уже хотели повернуть назад, когда следом вошел настоящий человек-гора и шаляпинским басом спросил: «Это чья такая тачка?» В зале стало тихо, кому-то стало интересно, а кому-то страшно. Но потом сработала многолетняя российская схема, как только пацаны узнали, что я из Эстонии, я уже просто не мог открыть рот. Каждый старался рассказать мне, как хорошо в Эстонии. Каждый вспоминал, как ездил в Эстонию или служил в Эстонии, или кто-то из друзей там появлялся. Мне абсолютно плевать, как относятся к Эстонии российские президенты и генсеки, обычный просто народ относится к эстонцам с завистью. Но зависть очень мягкая, а уважение и желание дружить очень большое. Меня в России даже дорожные менты отпускали, если я не пьяный или небольшая авария. Сами заводили разговор об Эстонии, сами его вели, сами оканчивали. После этого следовал хлопок ладонью по капоту или по моему плечу. Прощальная фраза звучала всегда почти одинаково: «Ну давай, друг, удачи. Ты там поосторожнее, не все такие как я». А вот таких как он среди российской дорожной полиции было 99%. Может быть сейчас многое изменилось, но я говорю про 1999-ый. В общем, в этом ангаре нам покушать не удалось, почти не удалось. Как только я брался за рюмку, мне в руку засовывались очередной бокал. И тосты были такие, что сачкануть было просто невозможно, я имею в виду, что тосты были необязывающие, а очень душевные. С каждым тостом в карман моей жилетки добавлялась одна-две визитки. Татьянино робкое «Ребята, он за рулем» вообще не катило. Каждая визитка, подаренная мне, имела устное сопровождение, которое звучало примерно так: «Если не дай Бог какой мусор тебя тормознет, даже не базарь с ним. Визитку под нос и езжай. Если не поймет, сразу звони. Подъедем и все порешаем». Плохо, что не получилось поесть, хорошо, что визитки не потребовались. В то время непонятного вида тачки с непонятными номерами на всякий случай не тормозили, а номера у меня были европейские. Дома мы с Татьяной перечитали и пересчитали визитки. По тексту визиток я понял, что это тамбовцы, а по количеству визиток я понял сколько я выпил. Это если считать на две визитки один тост. Дело в том, что я не пью алкоголь с 1972 года. Во-первых, не нравится, а во-вторых, не берет. В то время, когда пора пьянеть, мои лицо, плечи, спина и грудь вдруг становятся мокрыми от пота, будто из ведра окатили, а я остаюсь трезвым. Я не знаю или это особенность организма, или причина в тех блокадах, которые нам делали перед отправкой в Анголу. Не знаю, но до сих пор не берет алкоголь, до сих пор антитела против гепатита и прочих африканских гадостей. А прививки были такие, что никто из нас на ногах не устоял, неделю в госпитале валялись. Медсестрички над нами смеялись: «Где привились, там и уложились». Да, советская военная медицина была очень грубой, но очень сильной.
В общем, трезвый-то я трезвый, но выхлоп был такой, что я боялся сигарету прикуривать. В общем, засели мы с Татьяной в «Прибалтийской», и я обзвонил всех ребят, кого мог сегодня увидеть. Я всем объяснил, что я сегодня боец, но уже не ходец и опросил их самих ко мне приехать. Приехали все, просто им было интересно, кто сумел меня накачать. У них-то у самих никогда не получалось. Татьяна показала визитки, ребята сказали: «Ну тогда все ясно, эти и самолету в бак могут коньяка залить, не выходя из салона и на высоте 11 000 метров». Но завтра начался второй наш совместный с Татьяной день в Питере. Это была первая Танина заграницу. Я покатал ее на речном трамвайчике. Мы заехали на Дворцовую площадь прямо к Александрийскому столпу, где я с неизвестным акцентом спросил у милиционера можно ли здесь ездить и где поставить машину. И ведь пролезло. Машину я поставил практически у самого правого атланта. Но оттуда меня согнали милиционеры и сказали: «Вали по-быстрому!», просто я вел себя нагло, как пьяный Остап Бендер. Есть обычай, что если подержать атланта за большой палец ноги, то это лучшее средство от женского бесплодия. А я вылез из машины и громко стал объяснять женщине, что держаться можно и за палец, но смотреть надо гораздо выше, иначе ничего не получится. Стала собираться толпа, которая шумно одобряла мои новации. В общем, перескочил я дворцовый мост и поехал на Васильевский, показывать Татьяне свою общагу. Потом я ей показал «Камень», куда мы ходили танцевать и драться с курсантами. Потом я решил ей показать ресторан «Фрегат». Это уже в самой гавани. Второе название у него было «Трезвилка». Это потому, что фирменным блюдом у них были кислые щи в закупоренных бутылках шампанского. Пробки хлопали, щи шипели и с пеной заливались в кружки. Напиток действовал 100% отрезвляюще и похмеляюще. В силу этой особенности во «Фрегате» клиентов было с утра больше, чем вечером. «Фрегат» был на ремонте, и мы с Таней остановились у «Горного». И вот у Горного мы сделала просто. Я вышел из машины и подошел к паре. Это были студент и студентка Таниного возраста. Напоминаю, что Таня была моложе меня на 30 лет. Не торопитесь думать о Тане плохо. О ней я напишу очень подробно в главе «Мои бывшие». Таня объяснила, что мы пара из Эстонии и ей интересно поболтать с местной молодежью. Было пять часов вечера примерно. Я сказал, что учился в Питере и моя общага была на углу Среднего и 11-ой Линии. После кучи проверочных вопросов молодежь успокоилась, но не до конца. И вот попали мы с ними в ресторан «Харакири». Это был крутейшний японский ресторан с японской кухней и японским обслуживанием.
Вот теперь слушайте. Честное слово не вру. Ресторан с самого первого мгновения показался мне более, чем странным. Во-первых, он был абсолютно пустой в субботу, что для центра Питера нехарактерно. Администратор был русский, повара не видел, но видел двух официанток. Конечно, не японки и даже не кореянки, одна была казашка, а вторая вообще чувашка. В этнических группах я нормально разбираюсь, и даже могу отличить свана от мингрела. В молодости меня носила по всему Союзу, и я знал по несколько слов из каждого языка. Теперь об интерьере ресторана. Огромные квадратные деревянные балки черного цвета, которые по потолку соединялись между собой такими же балками. Наверху балки соединялись веревками и на веревках висели самые обычные простыни. Даже если бы это были не простыни, а циновки, то все равно это было бы похоже на опиумокурильню в Сайгоне, а не в Японии. Но это еще не все. Самый большой центральный участок примыкал к стене, в нем не было столика и татами тоже не было. Там стояла огромная кровать без ножек размером примерно 2х3 м, а на стенке над кроватью был закреплен пучок березовых прутьев, ну прямо палку вставляй и будет дворницкая метелка. Представляю, что подумал обо мне интернациональный персонал. Три цветущих 20-летних мордочки и 50-летний пузан с излишками золота на разнообразных местах тела. Местные видать решили, что я буду купцевать до последнего и стараться высоко держать свою марку. Короче, лох по-ихнему и грузить его можно от вольного. Ребята сделали две ошибки. Они не сообразили, что мы с Таней муж и жена, и не разглядели во мне моего военно-спортивно-тюремного прошлого. В таком странном ресторане персонал должен быть повнимательнее. Принесли меню. Цены там были обозначены в у.е. Я заказал чай, естественно жасминовый и естественно с соответствующей процедурой приготовления. По их понятию японская чайная церемония состояла в чайнике с каким-то иероглифом, куда в кипяток забрасывался пакетик-другой жасминного чая. Еще я заказал 4 порции сашиме (или то, что они называли этим словом) и рисовые рулеты, не с тунцов, а черт знает с чем, которые они называли суши, там еще в меню стояло название «королевский завтрак». Видать ребята услышали что-то про завтрак «четырех королей» во французских ресторанах. Стоило это «гурмэ» у них 329 у.е. Я поинтересовался у официантки, что входит в это «гурмэ». Та сказала, что не в курсе, но может спросить у повара. Это была та девочка, которая из Казахстана. Девочка так шмыгала носом, что я легко догадался – зарплату ей здесь платят не деньгами. Короче, вот принесли наш заказ. Я был на Хоккайдо и точно знаю, что чай дают или до или после. Нам принесли весь заказ сразу. Прямо как в столовой на заводе имени товарища Михкельсона. Поскольку я уже почувствовал какое-то палево, то у меня на столе под салфеткой работала Сонька. Ой, простите, Сонька — это не специфическое обслуживание в специфическом ресторане, а видеокамера «Сони». Камера не все видела, но все слышала. Слышала и она и обсуждение меню, и сделанный мной заказ. В дополнение к моему заказу шмыгающая казашка пыталась поставить на мой стол огромное блюдо, где были какие-то ракушки и что-то еще. Я не разрешил ставить эту красоту на мой столик, сказав, что я это не заказывал. Прибежал администратор и начал грубить. Он изображал из себя очень крутого и пытался «базлать по фени». Но фенька эта была не зоновская, а абсолютно левая. Я сказал, что понимаю его желание заработать, но помогать ему в этом не собираюсь. А про «королевский завтрак» я добавил, что если там раковины из жемчуга, то он в 10 раз дороже, чем должен быть. Ракушки были явно черного цвета, а в том, что выдавали за салат, были кусочки мелких креветок и коричневая фасоль. Это выдавалось за салат из крабов. Суши я уже описал, а сашими выглядело так: ровно четыре прозрачных поперечных лепестка рыбы, даже с хребтом в середине, это было залито четырьмя видами соусов – от соевого до разведенного уксуса. А посыпано все это было то ли пастернаком, то ли сельдереем. Не разобрать было ни по виду, ни по вкусу. В общем, администратора понесло как Бендера с голодухи, и он грозно спросил меня: «Ну что, вызываем крышу?!» А я ему ответил: «Нет, я вызываю посольство, на номера надо смотреть, мудак!» В общем, мы спокойно поели то, что заказывали. От примирительного подарка за счет администрации в виде этого пресловутого завтрака мы отказались. Развезли молодежь по домам, и жена попросилась на дискотеку. Я ей предложил «Метро» или «Скалу». Я их примерно описал и Танечке они не понравились. Танечка предложила пойти на дискотеку, где людей видно. Такая дискотека была в двухэтажном здании на Фрунзенской, но это не район и не улица, а улочка рядом с Гостинным. Она стояла в глубине района и от Гостинного её отделяли еще два дома. Вот туда мы и пошли. Был август месяц и было не по-Питерски жарко.  Майки на мне не было, жилетка была почти условная, а живот настоящий и волосатый. Видно было золото и видно было, что не хачик. Мы с Таней очень быстро поняли, что эта дискотечка человек на 100-150 была постоянным местом для этой публики. Все друг друга знали по именам. Ну вот, наконец добрался до «Нас не догонят». Таня мне показала, что в баре за стойкой сидела татушка. Я до сих пор не знаю, кого из них как зовут, но сидела та, которая темненькая. Татьяна ехидно на меня посмотрела и сказала: «Ну это-то слабо!» Я сказал, что не слабо, но может ничего не выйти, т.к. она лесба. Ну поспорили мы с Таней на «американку» и я пошел к татушке. Пока шел-думал, а думал я, что шансов у меня очень мало. Девочка не первый год в шоу-бизнесе и рассказать мне может в 100 раз больше, чем я ей. А я подошел к ней и говорю: «Выручай, говорю. Мне 50, вот жена сидит, ей 20. Убеждает меня засранка такая, что вышла за меня из жалости и кроме нее я никому не нужен. Спасай, говорю, если можешь».  Рядом был столик со свободным табуретом. Девчушка кивнула бармену, показала три пальчика и усадила меня на эту табуретку. Сама села ко мне на колени боком и стала двигать своими ногами. Она тёрлась коленкой об коленку и попкой вытворяла что-то безобразное. Я был к этому не готов. Еще меньше к этому была готова Татьяна. Бармен принес заказ очень быстро, но Танюша оказалась за столиком еще быстрее. Татушка сказала, что ей всегда нравилось имя Татьяна и что Татьяне просто повезло, что татушка лесба только на сцене. А то фиг бы ты у меня сорвалась». То, что татушка не лесба, я поверил мгновенно. В этом меня убедило то, как она сидела у меня на коленях. В общем, подружились, разговорились. Поехали куда-то на квартиру, слушали какие-то песни, а в 4 часа ночи рванули на Нарву. В машине Танюша сказала: «Нас не догонят». Про татушку это было сказано или про нас с ней, я так и не понял.