Можно ли утонуть во времени?

Можно ли утонуть во времени?
  Странная и непредсказуемая вещь – время. Сидишь у кабинета врача, и просто с ума сходишь – как же медленно оно тянется! Какой бесконечной кажется бессонная ночь, когда невозможно прогнать прочь то, что не даёт уснуть, и заставляет тебя вздыхать, ворочаться, вставать с кровати и бродить по комнате… А стоит уснуть – и словно через мгновение уже надо просыпаться… Можно ли остановить время? Несколько раз мне приходила в голову такая крамольная мысль: как славно было бы умереть вот сейчас, в этот отрезок времени, когда у всех твоих близких наконец-то всё хорошо. Для чего? Да чтобы не видеть, как через короткий промежуток времени всё встанет на круги своя… Остановить мгновение…Умереть с сознанием, что всё сделала для них, что могла, с ощущением счастья… Но, видимо, это надо как-то заслужить… Не зря ведь есть молитва о достойной и безболезненной смерти… Но, что-то я углубилась в эти дебри…Я не боюсь смерти, но хочу ещё пожить, потому что жизнь всё же кажется мне куда привлекательней…
  Говорят, что прошлое изменить невозможно, а вот у будущего есть альтернатива, и не одна, и зависит она порой от доли секунды, мгновения, за которое ты не успеешь моргнуть. Часто известным людям задают довольно глупый вопрос: «Если бы Вам довелось начать сначала, Вы бы снова…» «Конечно, я ни о чём не жалею, и всё сложилось так, как мечталось…»
А я? Да ну… Я бы нет. Я бы всё изменила…
На самом деле, это невозможно. Можно помечтать. Но и то, какой прок мечтать о прошлом? О будущем – куда ни шло… Но и прошлое остаётся с нами, и только в довольно почтенном возрасте начинаешь понимать – всё именно так, как должно быть. Ты проживаешь именно ту жизнь, которая заложена в твоей программе, и изменить ничего нельзя. То, как ты прожил жизнь, определяет твою старость. То, как ты относишься к старости, определяет её продолжительность и качество жизни, если этот термин допустим…Он какой-то казённый. Но я действительно уверена, что как ты относишься к жизни в старости, так и жизнь относится к тебе. Да и есть ли она, старость? Дряхлеет тело, это неизбежно. Становится мудрее сердце и спокойнее душа. Но всё это так обманчиво, так хрупко это равновесие… Сильные эмоции порой совершают чудо, и люди, которые уже ничего от жизни не ждали, преображаются.
  Серое небо, бесконечный бег серых тучек, лёгких, словно многослойное покрывало. Временами в небе открывалось золотое око – и тогда мир на несколько мгновений становился веселее и ярче.
По улице шёл человек и улыбался. Идти ему было нелегко – он здорово прихрамывал на правую ногу. Собственно, ноги у него и не было – ниже колена она была ампутирована, и заменял её протез. Несчастье это было следствием перенесённого в детстве полиомиелита, заболевания, о котором в наши дни знают немногие. Несмотря на это человек этот в юности был необыкновенно красив, к тому же обладал превосходным чувством юмора, был эрудирован, обаятелен и полон оптимизма. Надо сказать, что всю жизнь он проработал учителем математики и физики в педагогическом училище, и немало студенток проникались к нему совсем не ученическими чувствами. Но у него была семья – жена, двое детей, и вообще, в связях, порочащих его честь, был он не замечен, хотя всегда отличался рыцарским отношением к дамам. Какое-то врождённое благородство чувствовалось в нём всегда. Возможно, я не совсем объективна – математика была моим любимым предметом, хотя факультет у нас был художественно-графический… Но нет, я не ошибаюсь. Всё так. Однако, времени прошло с тех пор много, он давно уже был на пенсии, и последние годы дались ему очень тяжело. Заболела его жена, совершенно неожиданно стала терять память, постепенно превращаясь в ребёнка, и пришлось ему стать для неё, женщины сильной и довольно властной, буквально нянькой. Он и стал. У меня вот так папа ухаживал за мамой, поэтому я хорошо знаю, что это такое – видеть, как дорогой тебе человек превращается в овощ… И ведь процесс этот занимает не один год. Странно то, что он не потерял оптимизма. Но, привыкнув быть всегда среди людей, первое время ему было очень тяжело. Наверное, поэтому именно в это время на него снизошло вдохновение – он начал писать вирши. Он и сам потом посмеивался над собой, вспоминая, как принёс свои первые творения на суд руководителю местного литобъединения, и как последняя, из его поэмы на несколько листов, оставила четыре строфы, и их безжалостно исчеркав… Но! Она объяснила ему правила стихосложения!!! И он, как истинный математик и прилежный ученик, стал писать по правилам. Честно- я посмеивалась над этими подсчётами слогов и ударений, мне казалось, что это чушь несусветная, так как мне удавалось писать, руководствуясь внутренним каким-то ритмом, который меня не подводил почти никогда. Но оказалось, что лозунг «терпение и труд всё перетрут» работает очень даже эффективно! Стихи у него становились всё лучше, а природное обаяние и оптимизм делали его выступления яркими и запоминающимися… Он стал постоянным членом скромного литературно – музыкального объединения, ездил на фестивали, неизменно со своей больной женой. Потом она слегла, болезнь прогрессировала очень быстро, и уже ясно было, что долго она не протянет. Так и случилось. Её похоронили осенним днём. Шёл дождь, людей на кладбище было немного, ему сочувствовали, но в глубине души каждый понимал, что это избавление для неё, для него, для детей… Хотя смерть – это всегда боль для родных людей.
  Жизнь продолжалась. Бежала дальше, принося новые встречи, новые знакомства. Он влюбился… Влюбился, как мальчишка. Она была из соседнего городка, талантливая, яркая, тоже бывший педагог, так что тем для разговоров им хватало… Расцвели они оба, надо сказать, и смотреть на них было радостно. Городок был в 36-ти километров от нашего, и в выходные дни они встречались в нашей «музыкально-поэтической» гостиной или же у «таловчан». Надо сказать, что встречи эти проходили шумно и весело, с песнями под гитару, с плясками под баян… С чтением стихов, со сценками, с неизменным чаепитием в конце мероприятия. В общем, эта их любовь заряжала энергией всех, кто находился рядом. И писать он начал совсем по-другому, и в стихах звучала его любовь… Всё шло хорошо, но сильные эмоции, видимо, не всегда полезны в зрелом возрасте. Через полгода он заболел, попал в хирургию. Это был май, как раз после Пасхи, я проведывала его там, в отделении. Он не потерял ни бодрости своей, ни оптимизма. Потом летом мы съездили ещё раз в Таловую – последний раз… А потом он вновь попал в больницу, а там уже подхватил ковид. Боролся он до конца. Самое обидное, что нельзя было ни проведать, ни поддержать. Он так и не вышел из этого «ковидного» отделения… Похоронили его рядом с женой. На похоронах было на удивление мало людей. Приехала делегация из Таловой, пришли несколько учителей из педучилища, где он преподавал всю жизнь, и мы, человек пять. И всё… А ведь такой человек ушёл! Так запугали всех этим ковидом, что даже проводить в последний путь своего друга, учителя, люди побоялись. Она была, плакала, очень плакала. И потом ещё долго плакала… С его уходом потускнели наши встречи в гостиной, которая перестала быть музыкальной. Перестали ездить гости из Таловой, стало скучно, пресно и не интересно… Постепенно всё забывается, но как же порой не хватает такого друга (а он из учителя постепенно превратился в моего друга), которому всё можно рассказать. Как безумно не хватает его иронии, его сочувствия, его поддержки…И всё же… Случайна ли была его смерть? Или жизнь явила свою закономерность? Он был так счастлив, так необыкновенно воодушевлён, что кажется, дай ему выбор – прожить эти полгода с любовью в сердце или жить ещё десять лет, но не знать этого чувства, он бы выбрал первое. Я бы точно…
  Нельзя остановить время. Нельзя вернуть то, что стало прошлым. Но живёт память! Ведь «человек жив, пока его помнят…» И до сих пор вспоминается мне, как он шёл по улице и улыбался своим мыслям, ничего не замечая вокруг…