Длинный-длинный день

Год 1970 прошлого века был знаменательным в истории нашей страны – СССР. В апреле исполнялось сто лет со дня рождения В.И.Ленина и, надо сказать, весь наш многомиллионный народ, под руководством КПСС готовился встретить эту дату всевозможными трудовыми свершениями, научными открытиями, произведениями литературы, живописи, искусства и прочими достижениями во всех сферах деятельности. В полной мере автор ощутил энтузиазм происходящего после внезапного вызова к секретарю парткома нашего завода. Будучи комсоргом цеха, студентом предпоследнего курса МАИ, да и вообще передовиком производства, шел к нему без особой боязни, с долей удивления, зачем мог понадобиться такому большому начальнику. В его кабинете присутствовал незнакомый полковник со звездочкой Героя Советского Союза на кителе. Секретарь сразу взял быка за рога: партком оказывает тебе высокое доверие направляя на службу в Вооруженные Силы СССР в знаменательный год (этот рефрен звучал постоянно при каждом удобном и неудобном случае). От неожиданности я присел и заблеял…, дескать – работа, диплом через год, но вмешался полковник, как оказалось наш райвоенком, фронтовик. Все решено, закончишь без отрыва от службы, Армии нужны грамотные специалисты, особенно в юбилейный год. Помолчал и добавил: все понятно, товарищ лейтенант? Крыть было нечем, к столетию вождя и не такое приходилось выполнять. Через пару недель в необмятой форме с двумя звездочками на погонах входил в кабинет начальника «объекта», назначение которого заключалось в подготовке и проверке на возможность выполнения поставленных задач будущих космонавтов, а также проверке здоровья космонавтов бывших и особо одаренных летчиков-снайперов ВВС.
Мои обязанности состояли в техническом обеспечении работы испытательной установки, на которой давались нагрузки проверяемым и уже специалисты-врачи делали вывод о пригодности испытуемого к дальнейшему выполнению ими поставленных задач. Меня постоянно предупреждали об особой секретности нашего «объекта», важности работы и вообще «держать рот на замке, враг не дремлет». Надо сказать, расположен «объект» в очень живописном лесном массиве, на огромной территории, вблизи которой притаились настоящие деревенские избы с поющими по утрам петухами, блеющими козочками, скрипящими колодцами. В домиках проживал в основном вспомогательный персонал: медсестры, водители, техники с семьями. А поскольку мне была выделена комнатка в одноэтажном бревенчатом бараке на административной части «объекта» и режим работы не напрягал, то такая служба показалась настоящим раем, учитывая, что и питали очень вкусно и на убой, что в не очень сытое время было немаловажным. Вот такое предисловие.
В первые дни мои передвижения по «объекту» сопровождались постоянным открыванием рта: навстречу попадались обитатели, имена которых гремели по всей стране: Андриян Николаев с женой Валентиной Терешковой и славной девочкой – дочуркой, Павел Попович, другие, не менее известные герои моей юности. По окончании рабочего дня, когда медики покидали территорию и оставался немногочисленный дежурный персонал, обследуемые развлекались игрой в теннис, волейбол, играли в шахматы и шашки, смотрели в клубе кино, сидели в замечательной библиотеке, вообщем, не скучали. По первости я сторонился именитых обитателей, но однажды был призван в волейбольную команду и через некоторое время мог крикнуть молодому подполковнику-космонавту « эх, дырявые руки, не мог блок поставить!», что воспринималось вполне нормально.
С вечера мне давался план работы на следующий день, кто и во сколько должен прийти на испытания. И вот однажды, прочитав список, слегка задохнулся, второй стояла фамилия Г.С.Титова. Неужели я, недавний мальчишка, буду участвовать в проверке легендарного космонавта-2?
На следующий день, идя на завтрак ( а питались мы вместе с обследуемыми в одной столовой) искал глазами Германа Степановича, но увы, уже потом узнал, что ему приносили еду в отдельную, генеральскую палату. Внезапно глаза зацепились на очень знакомом невысоком человеке с бородкой, но кто он, погруженный в мысли о предстоящем эксперименте, так и не вспомнил.
Пришло время испытаний, прошел первый летчик, я выглянул в коридор позвать следующего, Герман Степанович уже ждал. Товарищ полковник, обратился я, но он прервал и подошел почти вплотную, перестань официальничать, лучше помоги проскочить вашу карусель, я не очень в форме… . От неожиданности и такой доверительности несколько оторопел, но шепнул в ответ: постараюсь. Мы с врачом усадили нашего гостя в кресло, закрепили ремни и датчики, сами сели к приборам и запустили механизм.
Кресло начало круговое движение, постепенно набирая скорость, медленно я увеличивал нагрузки, а врач следил за показаниями пульса, давления, осциллограмм… . По условиям, надо было задать определенную перегрузку, но, кося глазом на приборы врача, я видел, что показания почти на пределе допустимых. Все! Есть режим! – сказал я врачу. И остановил двигатель, центрифуга начала замедлять ход. Как у меня? Спросил Герман Степанович врача – в допуске, ответил тот. Титов облегченно вздохнул и незаметно подмигнул мне, он, конечно понял, что я не довел установку до нужной скорости.
…Рабочий день закончился, я шел на ужин через парк, вдруг из-за кустов вынырнул Герман Степанович – ну Витя, спасибо, а то пролетел-бы…, ты поменьше на еду налегай, да и захвати чего-нибудь укусить, я к тебе загляну, как стемнеет (и откуда узнал имя и где обитаю?).
Просьбу я выполнил и, вернувшись к себе ожидал гостя, вот и стук в дверь…, вошел Титов, но не один, а с невысоким бородатым человеком, которого я утром тщетно пытался узнать, знакомься Вить – Володя, и вот тут я прозрел! Высоцкий! Еще не было легендарной «Места встречи…», но уже снискала любовь «Вертикаль», миллионы километров магнитофонных пленок могли обмотать нашу планету несколько раз, да что говорить – это был кумир всего народа, настоящий народный артист. И вот он в моей скромной конурке… . Я засуетился, но Герман ( он запретил называть себя по отчеству) усадил меня и вместе с В.С. начал готовить скромную трапезу.
У меня вертелся вопрос, как Высоцкий попал в наше секретное заведение, но, хватило ума не произнести вслух. Уже потом мне сказали, что в виде исключения, по личному разрешению Главкома ВВС Маршала Кутахова положили, чтобы провести детоксикацию. На «объекте» это могли делать лучше, чем где-бы то ни было в Москве. И В.С. и ,конечно я, чувствовали себя не в своей тарелке, но легкий характер Титова и несколько рюмок, от которых Высоцкий категорически отказывался, но был сломлен неудержимым Германом, сделали свое дело. Постепенно холодок первых минут рассеивался. Титов расспрашивал о планах, песнях, съемках и В.С. разговорился…, потом наш заводила переключился на меня, живо интересовался семьей, родителями, учебой. Бутыли пустели…, мы начали подмурлыкивать песни В.С., но, Высоцкий вдруг начал читать на память стихи Есенина и тут, неугомонный Герман, выяснив , что Есенин и мой любимый поэт предложил на спор по очереди читать его стихи, а кто не вспомнит в свою очередь… . Тут он многозначительно замолчал, а потом выдал – достает бутылку коньяка! Мы согласились и приступили… .
Через некоторое время я иссяк. Причем, через несколько минут вспомнил «Корову», но…поезд ушел. Надо сказать, что в начале первого ночи достать в то время коньяк в Москве…, проще наверное было в космос слетать. Обреченно начал собираться, но…,забрезжила идея! Повеселев, готовился выйти, с удивлением увидел, что и мои вновь обретенные друзья засобирались. А вы куда? Мне ведь выпало водить? А что нам тебя здесь дожидаться?, приподняв пустую бутылку ответствовал Герман, заодно и проверим твою находчивость – добавил В.С. .Через известную мне лазейку в заборе, скрытую густыми зарослями выбрались «на волю», я в форме, мои спутники в спортивных костюмах. В кромешной темноте, через лес добрались до незаметной дороги и побрели в сторону Комсомольской площади, не надеясь поймать такси.
Но, в этот день чудеса продолжали сбываться…, вдали, приближаясь к нам,
двигался зеленый огонек. Все втроем замахали руками, машина остановилась и я увидел обалдевшую физиономию водителя. Потом, конечно я сообразил, что подумал водитель, увидев в полпервого ночи, в медвежьем углу Москвы двух едва ли не самых известных людей Союза. Мы погрузились и я скомандовал – Воровского 33. Там, в то время располагался дом Кино, одно из немногих мест столицы, где жизнь бурлила практически до утра. Машин было немного вообще, а ночью и подавно, добрались менее чем за полчаса.
Выгрузились и попросили водителя подождать. Но тут, для моих спутников непреодолимой преградой стал швейцар. Кто из моих ровесников не помнит эту категорию работников сферы обслуживания и общественного питания?
Крепкие, нестарые пенсионеры «органов», стоящие на страже порядка и нравственности, «постукивающие» в эти органы обо всех входящих-выходящих. С цепким взглядом и стойким преклонением инструкции.
Куда там до них нынешним охранникам ЧОПов.
У меня еще со школьной поры, когда занимался в кружке юных кинематографистов, сохранился пропуск в дом Кино, который регулярно продлевал, у швейцара вопросов не возникло, а вот Германа и Высоцкого он категорически пропустить отказывался. Поглаживая окладистую бороду приговаривал, да по мне хоть министр, пропуск должон быть. Плюнув, просил товарищей подождать, кстати, они восприняли происходящие с полным пониманием и без возмущения, пошел на поиски администратора.
В зале ресторана «шумел ночной Марсель», дым стоял коромыслом, но мне удалось найти ответственное лицо, которому и описал ситуацию. Вопрос был решен и мы заняли столик. Принесли коньяк, закуски…, но, вскоре моих спутников узнали, столы сдвинули и…, а вот далее пунктир, отрывочные кадры песен и плясок и, наконец, пробуждение ранним утром в моей комнатке. Это было ужасно, вспоминать стыдно, тем более В.С. со смехом сказал: помнишь, как тебя через лес тащил на плече космонавт-2? Кстати, они оба были вполне свежими, хотя измерить объем выпитого просто нереально. Быстро приняв душ они ушли в лечебный корпус, благо, с вечера предупредили дежурную сестричку, что могут задержаться. Я уже подумал, что наше ночное приключение прошло незамеченным, но, не тут-то было.
После обеда дежурный вызвал меня в штаб «объекта», в приемной встретился с Титовым, опустив головы мы вошли в кабинет начальника.
У окна стоял, Николай Петрович Каманин, полярный летчик, один из первых Героев Советского Союза, в то время помощник Главкома ВВС по космосу, имевший неофициальную должность – наставник советских космонавтов, генерал-полковник авиации. Мрачно оглядев нас, тихо заговорил: Герман, ты понимаешь, какие могут быть последствия? А если вас там, в этом вертепе, засняли? И фото за рубеж, врагам нашим? Это же на весь мир позор! Про артиста говорить не хочу, этот (кивок в мою сторону) зеленый, как…, но ты?? ТЫ?? Мы молчали. Все, идите и молите Бога, чтобы обошлось.
Также молча мы вышли, из окна увидели бредущего к проходной Высоцкого с сумкой. Вдруг, Герман толкнул меня локтем в бок, подмигнул хитро и сказал, а жизнь продолжается!