Хребет Камышовый

Хребет Камышовый (приключения)

=============================Гл1 (Руднев)

- А, это ты, - вяло сказал Руднев, как будто их последняя встреча была не несколько лет назад, а только вчера, представ перед Денисовым в одних трусах и растянутой скособоченной майке. – Заходи, я сейчас, - с этими словами Руднев скрылся в ванной, откуда послышался шум воды.

Денисов посмотрел на живописный хаос в прихожей, на давно не мытый пол и засомневался, снимать обувь или нет.

- Ты там найди себе какие-нибудь тапки, - услышал он голос Руднева из ванной.

Денисов присел на корточки перед грудой сваленной под вешалкой обуви и начал выковыривать из нее что-нибудь похожее на тапки. Но ему все не удавалось выудить что-то однотипное по артикулу или пару на обе ноги.

- Да не парься ты! – сказал вышедший из ванной Руднев, подсовывая Денисову драный тапок на левую и пластмассовую плетенку на правую ногу. – Одевай, вот. Давно приехал?

- Только сейчас. Прямо с поезда к тебе, - ответил Денисов.

- Да? – почему-то удивился Руднев.

- А что? – в свою очередь удивился Денисов. – Ты не рад?

- Рад, не рад, - отмахнулся Руднев. – Есть будешь?

- Перекусить что-то можно.

- Тогда иди на кухню. Садись вон туда, - Руднев указал на табурет, зажатый между окном и кухонным столом, а сам зашел в комнату и тут же появился снова, натягивая на ходу трико.

Он быстро и решительно отвоевал свободное пространство на столе, отправив кое-что в раковину, кое-что в мусорное ведро, а оставшееся просто одним движением руки сгребая к стене. Затем на столе появились черствый хлеб, масло, кусок соленой горбуши и трех литровая банка, в которой на дне было немного уже почти засохшей красной икры.

- В отпуск, что ли? – спросил Руднев, делая бутерброды.

- Да какой отпуск? – поднял глаза Денисов. – Я из-за Костина приехал. Надо же выяснить, что с ним случилось. Мы же друзья были.

- Были, - хмыкнул Руднев. – Мало ли что когда-то было. Мы были друзьями в СССР и как нам говорили, были хозяевами этой страны. Гегемоном! – поднял вверх указательный палец Руднев. – А теперь – ни СССР, ни гегемона. А мы кем стали? Люмпенами? А можно ли им дружить, я и не знаю.

- Мы, прежде всего люди, - сказал Денисов.

- Ну да, человек – это звучит гордо. Вон там, на той стороне реки БУМ стоял. А что там сейчас знаешь?

Денисов отрицательно покачал головой:

- Еще не успел посмотреть. А что там? Казино, что ли?

- Чистое поле. Пришел новый хозяин. Как говорил Левченко в фильме «Место встречи изменить нельзя», рожа хоть прикуривай. Окруженный мордоворотами и с полными карманами бабок. Теперь это все мое, говорит. Дал команду. Налетели гегемоны – люди человеки. Которые на этом бумкомбинате и работали. Все раскурочили и порезали на металлолом. А что не смогли, то пятиметровым слоем земли закатали. Чтобы и памяти не осталось о том, что на этом месте градообразующее предприятие стояло. На котором они же сами и работали до этого. И это люди? Нет, это батраки. По сути своей.

- Ладно, - махнул рукой Денисов, - об этом после поговорим. Давай о Костине. Расскажи, что ты знаешь о его странном исчезновении.

Руднев пододвинул Денисову тарелку с бутербродами, уселся напротив и внимательно посмотрел ему в глаза:

- Я знаю не больше, чем все. Ушел рисовать свои этюды на храм и пропал.

- Да, черт возьми! – взорвался Денисов. – Ну, вы же общались. Встречались, разговаривали! Или нет?

Ответить Руднев не успел. В прихожей раздался звонок, и он пошел открывать. Из прихожей раздалась какая-то возня и приглушенный разговор.

- Да, ладно, че ты? – сипел глухой пропитый голос. – Я только хряпну и тут же уйду. Ты же видишь, меня всего трясет. Я же сдохну, если не опохмелюсь.

- Ну, ты меня достал! – наигранно злился Руднев. – Черт с тобой! Все равно от тебя не отвяжешься. Заходи.

В кухне появилась небритая опухшая личность с лиловым лицом и щелями вместо глаз.

- Здравствуйте! – церемонно раскланялся он с Денисовым. – Я друг Сергея, а значит и ваш. Друг моего друга…

- Хватит болтать! – оборвал его Руднев, доставая из-под стола ополовиненную бутылку водки. Он налил полстакана и подал его гостю. – Давай, пей. И выметайся. Нам поговорить надо.

- Молчу, молчу! – зачастил неожиданный гость, принимая стакан.

Он взял его двумя руками и медленно, мелкими глотками выпил до капли. Затем он прижал пустой стакан к груди, закрыл свои щелки и замер, прислушиваясь к тому, что происходило у него внутри. Наконец он глубоко облегченно вздохнул, поставил на стол пустой стакан и обратился со слащавой улыбочкой к Денисову:

- Так вы к нам из самой Москвы?

- Слушай, кончай свои фокусы! – снова оборвал его Руднев. – Выпил? Давай выметайся!
Руднев схватил назойливого гостя за шиворот и потащил к двери.

- Было приятно увидеться с вами! – крикнул гость Денисову, перед тем как за ним захлопнулась дверь.

- Не узнал его? – спросил Руднев, вернувшись на кухню.

- Нет. А кто это?

- Чибисов.

- Да нет, - усомнился Денисов.

- Мы что тут, в гадалки играем? Работы нет. Жена умерла – инфаркт. Сын наркоман, погиб в Южном в драке. Дочь – тоже в Южном. Работает медсестрой вроде. Отца знать не желает. А он уже полный алкоголик. В общем, полный букет. Квартира его через дверь на этой же площадке. Пока еще не пропил ее. А ты знаешь, я даже рад, что у меня семьи нет, - неожиданно закончил Руднев.

- Да, круто с ним жизнь обошлась. Он же таким идейным коммунистом был.

- Почему был? Он и сейчас такой. Только тронь его, до утра впаривать будет, что все идет строго в соответствии с марксизмом. И развал Союза, и развал мировой социалистической системы, и антикоммунистические перевороты практически во всех странах этой самой мировой социалистической системы. Все это, видишь ли, ярчайшее подтверждение истинности марксизма. Я ему говорю – ракета взорвалась на старте – это что, подтверждение истинности теории космических полетов? А он мне – ты говорит, диалектики ни хрена не знаешь. Гегеля сначала выучи, а потом уж о марксизме рассуждать будешь. Такие вот у нас дискуссии с ним идут. Весело живем. Только он чересчур идейным коммунистом оказался. Поэтому сейчас и среди люмпенов, а не среди новых хозяев мира сего. Те коммунисты, которые моментально сменили окраску и стали демократами, очень даже неплохо…

- И все-таки, что ты знаешь о Костине? Почему ты не хочешь говорить об этом? – остановил его Денисов.

Руднев отвел глаза. Взгляд его зацепился за бутылку водки:

- Давай-ка, мы с тобой сначала выпьем, - сказал он и потянулся за бутылкой.

Денисов протянул руку и удержал бутылку на столе:

- Нет. Давай сначала поговорим.

Руднев резко вырвал бутылку из руки Денисова:

- Ты там, у себя в Москве командуй. А здесь командиров и без тебя хватает.

Он налил себе пол стакана и одним махом выпил.

- Ты спрашиваешь, почему я не хочу рассказывать про Костина? – наконец заговорил он после тягостного молчания. – А я тебя спрашиваю, почему ты сначала пришел ко мне, а не к Кузьмину? Он начальник милиции. Он дело Костина на контроле держал. Кто больше знает – он или я?

- Да какая разница… - начал Денисов.

- Большая! – оборвал его Руднев. – Ты приехал из своей Москвы, пошуршишь здесь, и укатишь себе обратно. Вернее – улетишь. А мне здесь жить. Я здесь живу, понимаешь?

На кухне снова повисла тишина.

- В общем, так, - нарушил ее Руднев. - Иди сначала поговори с Кузьминым, а потом и мы с тобой поговорим. Если у тебя еще желание будет.

- Ну, на том и порешили, - сказал Денисов, вставая из-за стола. – Как мне его найти?

- Его дом легко найти. Он себе хоромы отгрохал на том самом месте, где стоял барак, в котором он еще школьником жил. Ты должен помнить. Только когда будешь с ним разговаривать, если он в отказ пойдет, ничего, мол, не знаю, не видел, не слышал, спроси его ненароком, чтобы он тебе о самоубийстве Бунтаро рассказал.

- Бунтаро? Это кто? – спросил Денисов.

- Да был у нас тут один старик японец. Харакири себе сделал недавно. Представляешь? Значит, настоящим самураем был. Костин был очень близок с ним. Он учил Костина рисовать в стиле Хокусая. Был такой японский художник. Ну и вообще. Философии жизни, что ли. Я уверен, что харакири Бунтаро и исчезновение Костина связаны друг с другом. Но сейчас говорить об этом не буду! – остановил он Денисова. – Только после твоего разговора с Кузьминым.



=============================Гл2 (Кузьмин)

- Да, дом у тебя шикарный. Два этажа, так еще и под землей целый этаж.

- Ну, на верху мансарда. А вот здесь действительно самый настоящий бункер. Здесь можно долго автономно жить. Запасы воды, еды, спиртного, - Кузьмин щелкнул по бутылке коньяка, стоявшей на столике. – Там жилые комнаты, там дверь в тренажерный зал. Из него можно попасть в сауну с бассейном. Дальше котельная, автономный генератор. Кладовые…

- Да, - покачал головой Денисов. – И это все на милицейскую зарплату?

Губы Кузьмина скривились в злой усмешке:

- И ты туда же! Я этот дом построил вот этой головой, - он постучал себя указательным пальцем по лбу, - и вот этими руками. И начал я его строить, когда Союз трещал по швам. Предприятия закрывались, люди без работы, без денег. Все, что копили всю жизнь, сгинуло в чьих-то карманах. Нету ваших денег – развело руками государство. Вот вам вместо них ваучеры, мать их!.. – Кузьмин зло выругался. – Приватизация! Кому самосвал, кому бульдозер, кому экскаватор. Все сразу стали частными собственниками средств производства. Миникапиталистами! А что ему с этим экскаватором делать? Когда все стоит? А я успел вовремя снять свои сбережения. Вот и давал работу этим новоявленным частным предпринимателям. А песок, гравий, цемент, арматура и прочие материалы тогда за копейки можно было взять. И что, теперь ты считаешь себя вправе тыкать в меня пальцем и клеймить позором, что я воспользовался бедственным положением людей? Да, я был коммунистом! Но это что, я Союз развалил?

Кузьмин налил в рюмки коньяк и опрокинул свою в рот, не дожидаясь Денисова.

- Можно как угодно относиться к тому строю, что у нас был, прославлять его или критиковать, - продолжил он. – Но нельзя было жить вне законов этого строя. А оно было устроено так, что для того, чтобы чего-то добиться в жизни, подниматься по карьерной лестнице, нужно было быть коммунистом. Поэтому и вступали в партию по необходимости, а не по убеждению. Какие у вас сейчас могут быть претензии к этим людям?

- У вас – это у кого? – спросил Денисов. – У тех, кто в советское время не был коммунистом?

- У вас – это у тех, кто вместо того, чтобы вступать в партию и строить жизнь, в соответствии со своим разумением, точили лясы на кухнях и брезгливо морщили свои носы от презрения к коммунистам-конъюктурщикам. Но всеми благами советского строя при этом пользовались в полной мере. А теперь вдруг прозрели и закричали – караул! Ограбили! Коммунисты не настоящие оказались! Государство наше разрушили, Родины нас лишили, продали нас с потрохами американцам!

- А разве, не так?

- Да так, конечно. Все так. Да только где вы были? Чистоплюи. Когда СССР под парусами перестройки и под управлением выродившихся коммунистов уже полным ходом шел на рифы? Рыночной экономики вам захотелось? Чтобы жить как в Европе? Жратвы и тряпок завались и магазинчики частные? Ну, вот теперь и хлебайте, что возжелали. Какие претензии? К кому? К Горбачеву? К Ельцину? К Гайдару, Чубайсу и остальным таким же уродам? Так они сделали, что хотели. Или что им приказали сделать. Но это они. А вы где были, что делали? Почему позволили им развалить Союз? Почему сдали все без боя, не взялись за оружие?

- Те же самые вопросы я могу адресовать и тебе.

- Так я же, по-твоему, не настоящим коммунистом был. Я конъюнктурщик. По твоему. Я при любой власти могу устроиться. Да, я был себе на уме и свою жизнь устраивал, как мог. Но я приехал сюда из богом забытого поселка в тайге, потому что там школа была только до восьмого класса. Поэтому и учился я с вами только два года. Жил у одной знакомой мамы. Отец нас бросил, мать смогла переехать сюда, когда я уже в десятом классе учился. Еле уборщицей в больницу устроилась и комнату в бараке получила. Вот такие у меня были стартовые условия. Но я все равно решил пробиться в люди. А социальное положение имеет большое значение при любой власти и при любом строе. Социальную иерархию можно только в теории отменить с помощью марксизма. А в жизни она как была, так и осталась. Хоть в Древнем Риме, хоть при советской власти. В Древнем Риме были и рабы, и плебеи, и патриции. Но кто стремился, тот в любом социальном слое свою жизнь устраивал. И жил нормально. А некоторые рабы в Древнем Риме повыше патрициев по положению были. А кто был не согласен с такой жизнью, тот брался за оружие. Спартак, например. А вот те, кто кричал «хлеба и зрелищ!», кто привык, чтобы ему все подавали готовеньким на блюдечке с голубой каемочкой, те во все времена были балластом, который сбрасывался за борт на исторических виражах. Поэтому вопрос по поводу оружия, которое надо было бы взять в руки, это именно к тебе. Раз ты меня обвиняешь в развале Союза. Да ты, я вижу, при новой власти тоже неплохо устроился. В самой Москве живешь. Квартиру имеешь. Машину. Зарплату неплохую. Сейчас очень даже немногие могут себе позволить на самолете из Москвы да прямо на Сахалин.

- Ладно, извини, если я тебя задел. Не хотел я.

- Хорошо, проехали. – Кузьмин снова разлил по рюмкам коньяк. – Ну, давай, за встречу.

- Слушай, - после некоторого молчания начал Денисов, - я приехал сюда, чтобы прояснить ситуацию с Костиным. Что же все-таки с ним случилось?

Кузьмин некоторое время молчал, пальцем постукивая по столу.

- Я и сам хотел бы это узнать, - наконец нарушил он молчание. – Могу со всей определенностью сказать, что я сделал для его поиска все, что мог. Но никаких следов, никаких существенных зацепок. Как в воду канул.

- Так не бывает. Чтобы никаких следов, - покачал головой Денисов. – И что, никаких версий?

- Да этого добра хоть отбавляй. Вплоть до медведей-людоедов, - усмехнулся Кузьмин. –  Да толку то? Можно с таким же успехом и на картах раскинуть или на кофейной гуще погадать. Не нашли мы никаких реальных зацепок.

- Прямо полтергейст какой-то. Инопланетяне, что ли, его похитили?

- А я и эту версию не могу исключить. Но скорей всего какое-то случайное трагическое стечение обстоятельств. Случайная смерть.

- Тогда тело где?

- Где, где. Сказал бы я тебе, где. Всех на ноги поднял, создал несколько групп из бывалых таежников. Прочесали все. Да самого Камышового хребта. Хотя он туда и не мог никак забраться. Но ничего по Костину не нашли. Ничего.

- Да, был человек, и нет человека. Ну что ж, раз ты не нашел ничего, может мне повезет?

- Ты что, в тайгу собрался? В частного детектива решил поиграть? – жестко спросил Кузьмин. – Смотри, как бы тебя самого не пришлось искать. Здесь сейчас дела ведут очень серьезные люди. Сунешь нос, куда не следует, не посмотрят, что ты мой школьный друг.

- Пугаешь, что ли?

- Говорю, как есть. И только потому, что мы друзья. Без меня ты все равно здесь и шагу не сделаешь. Поэтому искать будем вместе. А то дров наломаешь, не расхлебаешься потом. Давай выкладывай, если надумал чего.

- Вместе, так вместе. Я за этим к тебе и пришел. Можешь показать дело Костина?

- Не полагается это. Если узнают, мне не поздоровится. Да и в архиве оно уже. Лучше я тебе так на словах расскажу, что надо.

- Хорошо. Расскажи тогда о Бунтаро.

Кузьмин настороженно поднял глаза на Денисова:

- Понятно откуда ветер дует. Руднев уже наплел?

- Наплел или нет, но Руднев говорит, что исчезновение Костина напрямую связано с самоубийством Бунтаро. И именно в этом ключ к разгадке его исчезновения.

- И что он еще тебе наплел?

- Больше ничего. Сказал только, чтобы я попросил тебя рассказать о самоубийстве Бунтаро.

- Вот что я тебе скажу. И передай это Рудневу. Дело Бунтаро не в моем ведении. Им занимаются совсем другие службы. Не буду уточнять, какие. Но сунешься туда – не поздоровится.

- Так может, Костин и сунулся?

- Если это так, и ты собираешься там копать, то лучше заранее напиши завещание. Тут я тебе не помощник. У меня, понимаешь ли, семья. Мне еще детей поднимать надо. Ладно, пойдем, покажу тебе твою комнату.

- Нет, я у Руднева переночую. Мне с ним еще поговорить надо.

- Ну, как знаешь, - холодно сказал Кузьмин.


=====================Гл3 (Ева)

Когда Руднев открыл дверь, Денисов сразу понял, что за время его отсутствия у Руднева  произошли радикальные перемены. Пол в прихожей сверкал свежевымытой краской, обувь под вешалкой была аккуратно расставлена по артикулам и парам, Руднев был в чистой рубашке и брюках, а на кухне кто-то гремел посудой.

- Ты не один? – спросил Денисов, останавливаясь на пороге. – Так может я к Кузьмину пойду, у него переночую?

Руднев поймал Денисова за рукав и втащил его в квартиру:

- Кончай ерундой заниматься! Куда ты пойдешь? Это Ева. Подруга Костина. Узнала о том, что он пропал, и приехала.

- Не подруга, а жена, - из кухни выглянула молодая невысокая несколько полная женщина в простеньком ситцевом платье. – Здравствуйте, - сказала она Денисову.

- Жена, так жена, - пожал плечами Руднев.

- Здравствуйте, - поздоровался с ней Денисов. – Я Денисов друг Миши. Значит, вы тоже хотите найти Михаила?

- Да, для этого я и приехала. А мне Миша рассказывал о вас. Он называл вас Дэном. Он вас очень уважал.

- Да, Дэн – так меня в школе называли.

- Вы идите в комнату. Я сейчас тут закончу, приготовлю что-нибудь на ужин и присоединюсь к вам, - Ева снова скрылась на кухне.

- Ну, раздевайся, проходи, - подтолкнул Денисова Руднев.

Комната тоже сверкала чистотой и порядком.

- Когда она все это успела? – спросил Денисов.

- А сразу вслед за тем, как ты ушел, она и пришла. Ну что, поговорил с Кузьминым?

- Поговорил. Как ты и предсказывал, три обезьянки – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Не хочет он, чтобы мы самостоятельно занимались поисками Костина. И тебе просил передать, чтобы в дело о самоубийстве Бунтаро не лез.

- Не получится. Оно само к нам лезет.

- Что ты имеешь в виду?

Руднев некоторое время молчал, глядя куда-то в сторону. Потом перевел глаза на Денисова:

- Хорошо, давай откровенно. Костин каким-то боком затронул интересы очень серьезных людей. Ты знаешь Кузьму, трусом он никогда не был. Да и с морально-нравственными качествами у него всегда было все в порядке. Но то, что он дело об исчезновении Костина, своего школьного друга, специально увел в сторону и закрыл, это очевидно. Значит, эти люди смогли подобрать к нему ключик и заставить его действовать в их интересах.

- Руда, а ты меня считаешь трусом? – спросил Денисов, обратившись к Рудневу по его школьному прозвищу.

- Да погоди ты! – Руднев раздраженно махнул рукой. – Ты насколько сюда приехал?

- На неделю. Еле отпросился. Начало учебного года. Сам понимаешь…

- Я то понимаю! А вот ты ни хрена не понимаешь. На неделю он приехал! За неделю можно в турпоход сходить. Как в школьные годы. А не поисками пропавшего человека в тайге заниматься. А Костин точно где-то в тайге. И я думаю, что пока жив.

- Почему ты так думаешь?

- Расскажу. Когда с тобой определимся. Ты знаешь, сколько времени могут занять поиски? Нет, не знаешь, - Руднев ответил за него сам. – И я не знаю. А если ты влезешь в это дело, то дадут ли тебе вообще отсюда уехать – это большой вопрос. Здесь не только советской власти уже нет. Отсюда до Москвы далеко. У Кремля своих забот выше крыши, чтобы еще  думать о каком-то клочке суши на краю света, который они уже мысленно сдали японцам. Здесь вся официальная власть – только бутафория. Которая выполняет желания и прихоти  олигархов, оседлавших природные ресурсы Сахалина – нефть, газ, уголь, рыба, икра. А кроме них есть еще преступные банды, которые тоже сидят на икре, рыбе и других уникальных природных фишках Сахалина. Если мы с поисками Костина влезли в сферу их интересов, то можешь себе представить соотношение сил. Если будет нужно, они тебя в тайге и закопают. А официально объявят, что пошел в лес за грибами и отравился ими. Ты ведь в грибах полный дуб.

- Ну, в грибах-то я разбираюсь.

- Это они так о тебе скажут. А если твои коллеги по университету и будут опровергать, что, мол, нет, он в грибах хорошо разбирался, ты думаешь, это что-то изменит? Ладно, общую ситуацию я тебе обрисовал, а больше ничего конкретно говорить не буду, пока ты не примешь решения. Лишняя информация тебе не нужна. А мой тебе совет – уезжай, пока еще есть возможность.

Денисов задумался. В комнату вошла Ева:

- Мальчики, я ужин приготовила, пойдемте на кухню.

- Подожди, Ева. Сядь. Успеем поесть. Нужно определиться.

- Да я уже определился, - сказал Денисов. – Я остаюсь.

Руднев покачал головой.

- Вообще-то нам нужно было бы, чтобы кто-то у нас в тылу находился. Мы бы передавали ему всю информацию. И при необходимости он бы мог ее обнародовать.

- А у нас есть такой человек. Это Син.

- Ты с ним поддерживаешь связь?

- Да. Это он сообщил мне о Костине. Он тоже собирается сюда приехать. Дела там у себя какие-то утрясает.

- Понятно. Нашего полку прибыло. Ну, раз так, тогда карты на стол? Ева, достань-ка ту игрушку, что ты принесла.

Ева подошла к шифоньеру и достала оттуда длинный, около метра, предмет, завернутый в кусок черной ткани. Она положила его на стол и развернула. Денисов увидел японский самурайский меч.

- Ох, ты! – не удержался он.

Он осторожно взял меч в руки и стал медленно поворачивать его, рассматривая нанесенные на него орнамент и иероглифы. Затем он вытащил меч из ножен, и клинок грозно сверкнул отполированной сталью.

- Видно, что меч старинный, но он в идеальном состоянии. Откуда он у вас? – спросил он, вкладывая меч обратно в ножны.

- Это меч Бунтаро. Фамильная ценность его рода. Передавался из поколения в поколение  от отца к сыну. А незадолго до самоубийства он передал этот меч Костину. Вернее указал тайник, где он все эти годы его хранил. Своих сыновей у Бунтаро нет, а Миша стал ему очень близок. Наверно это и определило его выбор.

- А у тебя он как оказался?

- Это Ева. Миша, видно, понимал, что с ним может случиться, и перед отъездом Евы рассказал ей о тайнике. Когда она узнала, что Миша пропал, она приехала, достала его из тайника и принесла сюда.

- В тайнике был не только меч, - сказала Ева и положила на стол полевую военную сумку с картой в прозрачном целлулоидном кармане, уже пожелтевшим от времени, и какими-то бумагами внутри. – Как мы поняли по фотографиям в сумке, этот планшет тоже принадлежал Бунтаро. Во время войны он был офицером японской армии.

- Да, и воевал здесь против советской армии. А потом после поражения, он здесь остался, очевидно, как глубоко законспирированный резидент, - продолжил Руднев. – Мы с Евой  думаем, что эта сумка и этот меч именно то, из-за чего Бунтаро совершил харакири и затем пропал Миша. И пока эти вещи у нас, Миша скорей всего еще жив.

- Если это так, может, имеет смысл как-то связаться с ними и обменять их на Мишу?

Руднев отрицательно покачал головой:

- Мы с Евой внимательно просмотрели карту и бумаги в сумке. Ева неплохо знает японский.

Денисов удивленно посмотрел на Еву, и она кивнула ему в ответ, подтверждая слова Рудневаа.

- На карте, на которой изображена очень подробно центральная часть Сахалина, - продолжил Руднев, - синими треугольниками обозначены семнадцать мест. Двенадцать из них перечеркнуты красным карандашом. Пять – обведены зелеными кружками. Из бумаг мы поняли, что синие треугольники – это тайные неохраняемые японские склады. Те, что перечеркнуты красными крестами, скорей всего, были обнаружены и вскрыты сразу же после войны. А пять, обведенных зелеными кружками остались нетронутыми до нашего времени. Бунтаро, видимо и был оставлен как наблюдатель за этими складами. Он и делал эти пометки на карте.

- Да я читал, что японцы часто делали такие тайные неохраняемые склады на случай отступления, - сказал Денисов.

- И поэтому там они хранили все необходимое для ведения боевых действий, - продолжил Руднев, - оружие, обмундирование, продовольствие, в основном консервы, медикаменты. Маскировали они их очень хорошо – или в тайге глубоко под землей, или в бункерах и штольнях в горах. И вполне возможно, что в одном из них сейчас и находится Костин.

- Да это похоже на правду, - согласно кивнул Денисов. – Значит, нам надо идти в тайгу и обойти эти пять точек?

- Надо, - подтвердил Руднев.- Но я уверен, что за нами будут следить, и вероятнее всего мы сами, и зайдем в их западню. Кстати они и сейчас следят за моим домом. Ты не заметил, когда шел сюда? – спросил он Денисова.

- Недалеко от твоего дома на меня напали какие-то неизвестные.

- Напали? Почему сразу не рассказал?

- Да там, в общем-то, ничего серьезного и не было. Обычное «дай закурить», и удар кулаком в лицо.

- И? – поторопил Денисова Руднев.

- Того, кто пытался меня ударить, я сразу уработал, а другой не решился продолжать. Видно думали меня просто попугать, да не ожидали от меня такой прыти.

- Ты чем-то занимался? – спросил Руднев.

- Самбо, когда учился в университете. Даже в соревнованиях участвовал. Да и после школы какие-то навыки остались. Вместе же ходили на секцию самбо. Иванников вел, помнишь?

- Помню, - ответил Руднев. – Это хорошо, что ты владеешь самбо.

- И не только спортивным. Прошел неплохой курс и по боевому самбо. Ну, так каков будет наш план? У тебя есть соображения, как нам действовать?

- Да, соображения есть, - задумчиво сказал Руднев. – Ты помнишь Запорожье?

- Заброшенный поселок в тайге, куда мы еще в школе в поход ходили?

- Да, он, - подтвердил Руднев. – только он сейчас уже не заброшенный. Община там обосновалась года четыре назад.

- Дела, - качнул головой Денисов. – Религиозная что ли? Секта?

- В том то и дело, что нет. Советская! У них над главным административным зданием красный флаг с серпом и молотом развивается.

- Да ладно, - усомнился Денисов.

- На самом деле, - подтвердил Руднев. – Официально зарегистрированная. Руководит общиной полковник в отставке Семенов. Они там крепко обосновались. Один раз к ним бандиты сунулись. Думали на халяву поживиться, или кто-то указание дал. Так их там так отделали, что они до сих пор этот район десятой дорогой обходят. Нескольких положили насмерть, нескольких скрутили и милиции сдали, а остальные по тайге разбежались. Настоящий бой там был. Потом Кузьмин разбирался. Но молодец, не дал в обиду общинников, справедливо все решил. Да и общинники сразу заявили, что своих ни при каких условиях не отдадут. Вплоть до вооруженного сопротивления.

- Молодцы! – с восхищением сказал Денисов. – И много их там?

- Человек тридцать. Несколько семей. В основном отставных военных. Кстати, Ева тоже оттуда.

Денисов снова с удивлением посмотрел на Еву, и Ева снова молча кивнула, подтверждая слова Руднева.

- Представляешь, они объявили Ельцина, Кравчука и Шушкевича государственными преступниками, Беловежские соглашения незаконными, не имеющими юридической силы, заявили, что на территории их общины действует советская власть, и назвали свою общину СССР – Сахалинская Советская Социалистическая Республика.

- А что Москва? – спросил Денисов.

- А что Москва? – переспросил его Руднев. – Ты же из Москвы. Ты что-нибудь слышал о такой республике на Сахалине?

- Нет, сказал Денисов.

- И не услышишь. Пока эта община не затрагивает интересов олигархата. Тогда уж на нее с помощью СМИ навешают всяких мерзостей и спустят своих церберов. А сейчас? Собрались чудаки какие-то в тайге, живут натуральным хозяйством, никуда не лезут, никого не трогают, никому не мешают. Ну и пусть себе в робинзонов играют и советской символикой забавляются.

- Ну, хорошо, придем мы к ним, и что дальше? – спросил Денисов.

- Да придти-то к ним будет не так просто. Если те, кто за нами будут следить, поймут, куда мы направляемся, они не дадут нам попасть в общину. Поэтому нужно их сбить со следа. Пойти кружным путем. Я думаю, надо пойти через Поречье на Лесное, а там, через отроги Камышового Хребта выйти к истоку реки Виктория, и уже по ней спуститься к Запорожью.
- Да, я помню этот маршрут, в одном из походов мы проходили его, - кивнул Денисов. – А Ева?
- Я иду с вами, - сказала Ева тоном, не допускающим возражений.
- Да, пойдем втроем, - подтвердил Руднев. Она хороший таежник и с оружием умеет обращаться. Да и нельзя ей оставаться одной в городе.
- Ну, хорошо, - сказал Денисов, - а меч?
- Берем с собой. Он тоже свою тайну имеет. Смотри, - Руднев сделал движение, и рукоятка меча отделилась от клинка. Здесь в рукоятке была спрятана бумажка с рядом цифр. Мы с Евой долго не могли понять, что они означают. Но потом среди бумаг Миши обнаружили папку с рисунками Бунтаро, и поняли, что эти цифры являются номерами некоторых рисунков из этой папки.
- И что на этих рисунках?
- Пейзажи. Сахалинские пейзажи. К тому же основание рукоятки выполнено в виде ключа, очевидно к какому то тайнику. Но об этом потом. Сейчас идем ужинать. Потом собираем снаряжение. Спим часа четыре и рано утром выходим на маршрут.



=========================Гл4 (Начало похода)

В предрассветных сумерках в густом молоке пришедшего со стороны моря тумана трое путников в походном снаряжении вышли из подъезда одного из домов и направились по улицам еще спящего города в сторону сопок, которые круто вставали сразу за окраиной. Когда они прошли последний поворот, откуда начинался знаменитый многоярусный подъем к бывшему японскому храму, от которого остался один фундамент, а теперь было  любимым местом массовых гуляний горожан, они увидали впереди у обочины еле различимый в тумане силуэт легковой машины и стоявшего рядом с ней человека в штормовке с накинутым капюшоном.

Когда они поравнялись с машиной, человек откинул капюшон, и они узнали в нем Кузьмина.

- В поход? По местам боевой славы? – спросил насмешливо Кузьмин. - А что ж вы мне ничего не сказали? Я может тоже, пошел бы с вами. Или мы не друзья?

- Да куда тебе в поход, - ответил Руднев. – Тебя же с работы не отпустят. А мы птицы вольные. Ни работы, ни начальства, ни забот о выполнении плана. Собрались – и пошли себе. Или надо разрешение у милиции спрашивать?

- Разрешение у милиции надо спрашивать по другому поводу – на право владения и ношения оружия. У вас три ствола. У тебя в охотничьем зарегистрировано только два. Откуда третий?

Руднев еле слышно выругался.

- У соседа одолжил, - ответил он нехотя.

- Он и охотничий билет тебе одолжил?

- Слушай, Кузьма, чего ты хочешь? – резко спросил его Руднев.

- Я хочу, чтобы по городу не шастали неуравновешенные люди с незарегистрированным оружием. Я как начальник милиции, должен следить за соблюдением порядка, или нет? А может, это ружьишко уже стреляло где-то? И вдруг оно окажется решающим вещдоком в каком-нибудь висяке? Откуда я знаю? И по закону я просто обязан изъять ружье, а вас задержать до выяснения обстоятельств.

- Ладно, Кузьмин, черт с тобой! – сказал Руднев. – Это ружье Чибисова. Забирай. Но нас останавливать и не пробуй, - в голосе Руднева прозвучала явная угроза.

Руднев подошел к Денисову и снял у него с плеча ружье. Но Денисов перехватил у него ружье, и сам подошел к Кузьмину.

- Не думал я … - начал он.

- А голова для того и дана, чтобы думать, - оборвал его Кузьмин. – На оружие должны быть документы. Или тюремной баланды похлебать захотелось? – Кузьмин открыл дверцу машины и кивком показал Денисову, куда положить ружье.

Губы Денисова скривились в усмешке. Он сунул ружье в руки Кузьмину:

- Держи! Ты уж сам пристраивай его куда надо, – сказал Денисов. И после некоторого внутреннего сопротивления добавил, - Мент!

- Думаешь, обидел меня? – усмехнулся Кузьмин, забирая у него ружье. – Да, я мент. Самый настоящий мент. Меня за это даже и преступники уважают. Хотя пересажал я их за время своей службы достаточно, чтобы свою зарплату отработать. Да, я – мент. Но как ни странно горжусь этим. И что ты, московский сноб, можешь понимать в нашей ментовской жизни?

- Ну что, все? Мы можем идти? – остановил тираду Кузьмина Руднев.

- Нет не все! – повернулся к нему Кузьмин. – Что у тебя в чехле под палаткой?

- А что там должно быть? – спросил в ответ Руднев. – Стойки для палатки. Что же там еще может быть?

- Ты меня хоть не смеши! Чтобы такой опытный таежник с собой стойки для палатки в тайгу тащил? Это ты можешь девочкам на пикниках рассказывать. Открой чехол и покажи, что там.

Рука Руднева легла на ремень карабина, висевшего у него на плече.

- Не дури! – тихо предупредил его Кузьмин. – Отдашь то, что в чехле, – разойдемся миром. Не нужен он тебе в тайге. Пусть у меня пока побудет. На хранении. Вернешься – назад получишь.

- А если не отдам? – спросил его Руднев.

- Значит, сейчас подаю сигнал, и вы все трое отправляетесь прямиком в КПЗ. А то, что сейчас находится в чехле, ты уже никогда не увидишь. Такой расклад тебя устраивает?

Руднев некоторое время колебался. Затем решительно снял рюкзак, отстегнул ремни, которыми были закреплены палатка и брезентовый чехол под ней, и протянул чехол Кузьмину.

- Смотри, Кузьма! Жизнь, она такая штука – переменчивая. Может не так уж и долго осталось твоим хозяевам нас с дерьмом мешать, как ты думаешь?

- Ты о своих грехах думай. А я за свои отвечу. Если время придет.

Кузмин, не открывая чехол, уложил его на заднее сиденье автомобиля рядом с ружьем и достал оттуда пакет:

- А это вам пирожки на дорогу. Жена напекла, - он протянул пакет Денисову. – Бери, бери! – он силком сунул пакет в руку Денисову, - не обижайте жену. Она же от чистого сердца. И в наших разборках не участвует.

Кузьмин повернулся к Еве:

- Здравствуй, Ева, - сказал он. – Я знаю, что ты три дня назад приехала. Почему не пришла ко мне?

- Я пришла к другу Миши, - спокойно ответила Ева.

- А я уже не друг? Понятно. Может, не пойдешь с ними? Это очень опасно. Поживешь у меня. Татьяна тебе будет очень рада.

- Нет, - отрицательно покачала головой Ева, - с Мишей случилась беда, и я должна сделать все, что в моих силах, чтобы ему помочь.

- Да!.. – начал сердито Кузьмин, но оборвал себя. – Ладно, идите, ищите себе приключений на одно место, - он махнул рукой. - А ты, - обратился он к Рудневу, - обязательно передай лично от меня привет Фицу, - с этими словами Кузьмин сел в машину и резко сорвал ее с места.

- Вот, козел! – в сердцах сказал Руднев, когда машина скрылась в тумане. – Выкинь их на хрен, и трогаемся, - сказал он Денисову, вскидывая на спину рюкзак. – Еще отравимся, не дай бог! Этими пирожками. Может, он яду туда подсыпал.

- Ну и шутки у тебя, - сказал Денисов и уже отвел руку, чтобы выбросить пакет в придорожные кусты, но остановился. – Что-то он слишком тяжелый для пирожков, - сказал он Рудневу.

- А ну-ка, давай его сюда. Посмотрим, что за гостинец он нам приготовил, - Руднев забрал пакет у него из рук.

Присев на корточки, он стал перебирать содержимое пакета и, наконец, достал оттуда какой-то увесистый завернутый в тряпку предмет. Он положил его сверху на пакет и осторожно развернул. В слабом свечении туманного утра блеснула вороненая сталь пистолета.

- Черт возьми! – тихо сказал Руднев. – Да это ПМ! В оперативной кобуре. И две запасные обоймы к нему! Ай да Кузьма! Вот и пойми его! Ружье без документов забрал, а пистолет без документов же подсунул. Не свой же служебный он отдал! А зачем он нам в тайге нужен?

- Я думаю, Кузьмин не стал бы так просто давать нам пистолет. Он сильно рискует. Зачем только? – сказала Ева.

- Да, загадка, - ответил Руднев.

- И привет Фицу, тоже непонятен. Он же два года как умер, - продолжила Ева.

- Фицу? – удивленно переспросил Руднев. – Постой, постой! Что он сказал? Передай привет Фицу? Зачем он это сказал? Если Фиц уже на том свете?

- Кто такой Фиц? - спросил Денисов.

- Был у нас в городе такой старый охотник. Года два назад нашли мертвым в тайге. Он в одном месте избушку себе поставил. Охотничью. Рядом с ней его и нашли. Звери его сильно покромсали. Но каких-то следов на умышленное убийство не нашли. Решили, что сердечный приступ. Так и записали в протоколе. В город тащить по тайге его не стали. На месте зафиксировали причину смерти и там же рядом с избушкой его и похоронили. Теперь его избушку так и называют – домик Фица, - объяснил Руднев.

- Умеешь с ним обращаться? – спросил он у Денисова, поднимая лежащий на ладони пистолет.

- Да, - ответил тот, - на военной кафедре хорошо его изучили. И постреляли из него в тире достаточно.

- Ну, тогда и возьми его себе. Подвесь кобуру на ремень. Только не как у наших – справа на спине, а на живот слева, как было у немцев во время войны. Кто знает, может он и пригодится, при случае.

- Оружие в тайге никогда лишним не бывает, - заметил Денисов, расстегивая штормовку и  закрепляя кобуру с пистолетом на ремне.

- А что делать с приветом Фицу? – спросила Ева. – Не отправляться же на самом деле туда, где он сейчас…

- Стоп! – остановил ее Денисов. – А может, Кузьма и хотел нам сказать, что нам нужно идти именно туда, где сейчас и находится Фиц? Ну, или его могила? То есть, к его домику?

- А это далеко в стороне от нашего маршрута, - задумчиво сказал Руднев. – Ай да Кузьма, загадал шараду, - покачал он головой. – И зачем нам туда надо идти? Может это как-то с исчезновением  Костина связано?  Ладно, - закончил он вставая. – Трогаемся. По дороге обдумаем и примем решение.

Первым шел Руднев, второй – Ева, замыкал Денисов. Группа гуськом стала подниматься по дороге, по сторонам которой стояли высокие сосны и пихты. Дорога поднималась крутыми ярусами, между которыми были короткие горизонтальные площадки. На последних трех ярусах еще сохранилась японская лестница из камня, покрытого мраморной крошкой. Такой же крошкой были покрыты и высокие ворота перед последним ярусом – тории. По бокам площадок между ярусами стояли каменные тумбы, на которых видимо когда-то стояли фигуры японских богов. Сколько времени прошло, как отсюда ушли японцы, а мраморная крошка, которой были покрыты тории, нигде не осыпалась и все так же отливала своей белизной.

Группа прошла через тории, поднялась по последнему ярусу лестницы и вышла на искусственное плато – срезанную вершину сопки, на которой и стоял когда-то японский храм. От него остался только высокий – метра в полтора фундамент в правой части площадки, да в разных ее местах высокие – метра в три высотой каменные ступы со странными сооружениями на них из каменных шаров разных диаметров, поставленных друг на друга.

За храмовой площадкой слева среди деревьев, освещенное первыми лучами восходящего Солнца виднелось уцелевшее напоминающее овальную трибуну синтоистское святилище с широкой лестницей и квадратным каменным очагом наверху – наверно каким-нибудь ритуальным жертвенником. Еще дальше и левее – два старых  кладбища. На одном хоронили уже после ухода японцев, пока место для нового кладбища не подобрали в другом более подходящем месте. Другое – старое японское – по пологому склону шли длинные ярусы с рядами небольших прямоугольных камней одинакового размера с выбитыми на них иероглифами.

За кладбищами, поверх склона, в разрывах между деревьями виднелась далекая синяя гряда гор, покрытых тайгой. Туда и держали свой путь Руднев, Ева и Денисов.

…

======================Глава 5 (Ночные гости)

Привал на обед они не делали, перекусили на ходу и к тому времени, когда Солнце ушло за Камышовый хребет, они в хорошем темпе дошли до Медвежьего Лога, откуда уже начинался подъем на сам хребет.

Денисов сидел, привалясь рюкзаком к камню. Хотя физические нагрузки для него были привычным делом, но этот маршбросок по пересеченной местности вымотал его основательно. Ева, опершись на ружье, стояла рядом с Рудневым, который внимательно рассматривал в бинокль лежащий под ними узкий и глубокий кое-где покрытый смешанным лесом  каньон, по дну которого бежал ручей – исток реки Медвежьей. Сам каньон имел необычный, даже зловещий вид. Дно его было завалено нагромождением камней, покрытых каким-то ядовитого желто-зеленого цвета налетом, через которые петляя с трудом и пробирался ручей.

Наконец Руднев оторвался от бинокля и протянул его Еве. Она отрицательно покачала головой, и Руднев уложил бинокль в футляр.

- Ну, вот что, друзья, - начал он, усаживаясь рядом с Денисовым. – Здесь мы ночевку и сделаем. – К ручью спускаться не будем. Опасно это.
- Почему? – спросил Денисов.
- Под нами спящий вулкан. Не совсем спящий. Какие-то процессы там все же идут. Через разломы на дне и склонах ущелья из недр поднимается газ, насыщенный серо-водородом и цианом. Если ветра нет, газ собирается в ущелье внизу и убивает все живое, что там в это время находится. Там все дно усыпано костями. Есть и человеческие.
- А ты спускался туда? – спросил Денисов.
- Спускался, - ответил Руднев, - и не раз.
- В противогазе, что ли?
- Нет. Просто я знаю, когда там может быть газ, а когда его там нет. Но об этом потом, - остановил он Денисова, собиравшегося задать следующий вопрос.
- Потом, так потом, - пожал плечами Денисов. – Но зачем мы сюда пришли, узнать можно?
- На это место указал меч Бунтаро, - сказала Ева, снимая рюкзак и усаживаясь рядом. – На его карте из планшета это место не обозначено. Но в бумаге из рукоятки меча кроме номеров рисунков были иероглифы, которые переводятся как – «язык желтого дракона». А среди рисунков Бунтаро есть рисунок водопада, на котором изображены те же самые иероглифы.

Ева открыла свой рюкзак, достала папку и извлекла из нее лист плотной бумаги с рисунком.

- Сравни, - сказала она, протянув Денисову рисунок и указывая другой рукой на гряду гор за ущельем.
- Да, - сказал Денисов, сравнивая рисунок с видом Медвежьего Лога, - похоже, что на рисунке изображено именно это место. Очертания гор довольно точно совпадают. Но водопад?
- Он там выше по ущелью, - сказал Руднев. – Отсюда его просто не видно. Когда-то давно там видимо произошел горный обвал, перекрывший ущелье. Там и образовалось небольшое озерцо и водопад, высотой около десяти метров.
- И что? – спросил Денисов. – Что это нам дает? Как это может быть связано с исчезновением Костина?
- А ты не забыл, что у Костина были меч Бунтаро и его полевая сумка с картой, которые кому-то стали очень нужны? – вопросом на вопрос ответил ему Руднев.
- У японцев этот водопад в Медвежьем логу так и назывался – Язык Желтого Дракона, - сказала Ева.
- А на рисунке, если внимательно присмотреться, изображены несколько носильщиков с тяжелой ношей на плечах, идущих в сопровождении охранников с арисаками и самурая с обнаженным мечом по горной тропе, по направлению к водопаду, - продолжил Руднев.
- Да, действительно, - подтвердил Денисов, рассматривая рисунок. – И что это значит?
- Здесь где-то спрятаны ценности из японского храма, что был в нашем городе. В бумагах Бунтаро есть отчет о проведенной им операции. Там говорится, что во время атаки советских войск со стороны моря, ценности с помощью носильщиков корейцев были доставлены в тайгу в район Камышового Хребта. Но место точно не указано. Затем корейцы носильщики и сопровождавшие их охранники японцы были уничтожены. В живых остался один Бунтаро, который и руководил этой операцией.
- Он что, сам их и… - не закончил вопрос Денисов, глядя на Руднева.
- Скорей всего, - кивнул Руднев. – Сначала охранники убили носильщиков корейцев, а потом уже сам Бунтаро разделался с ними. Или они сами себе харакири сделали. По приказу. У них это в порядке вещей. Тайна места хранения ценностей должна быть известна только немногим избранным. В бумагах Бунтаро есть и перечень этих ценностей. Некоторые позиции в нем зашифрованы, но и того, что не зашифровано вполне хватает, чтобы устроить из-за них кровавые разборки. Поэтому мы с Евой решили в первую очередь попытаться найти этот тайник. Похоже, что тайна исчезновения Миши связана именно с ним.

Руднев отстегнул свернутую палатку от рюкзака и отошел немного в сторону на удобную площадку для ее установки:

- Уже поздно. Переночуем здесь, - сказал он, разворачивая палатку. - Завтра утром пойдем к водопаду. Я помню, в стене под водопадом есть впадина, где может быть вход в какую-то пещеру. Надо там все внимательно осмотреть. А потом сообразим, что делать дальше. – Ева, помогай мне с палаткой. А ты займись костром.

…

Денисов уже стал засыпать, когда где-то рядом раздался громкий и тревожный пересвист какой-то ночной птицы. Через небольшой промежуток времени свист повторился, но уже откуда-то сбоку, со стороны ущелья.

 В палатку просунулся Руднев:

- Вставайте, - негромко сказал он, - к нам гости.
- Что случилось? – спросила Ева, садясь и расстегивая спальник.
- Кто-то идет в нашу сторону. Ты, Ева, приготовь ружье, оставайся в палатке и следи внимательно за тем, что будет происходить у костра. Если подниму вверх правую руку, стреляй на поражение. Оба ствола заряди жаканами. Двухтурбинками. Они точно бьют.
- А мне что делать? – спросил Денисов.
- Отойди вправо от палатки в лес и затаись там. Если все будет нормально, я позову тебя.
- А если нет? – спросил Денисов.
- Действуй по обстановке. Планшет Бунтаро у тебя?
- Да, так и висит на шее под штормовкой.
- Отвечаешь за нее. Все, давайте быстро. Я у костра.

…

- Пустите к костру одинокого путника? – прозвучал низкий мужской голос и на освещенное костром место из темноты вышел человек в закатанных болотных сапогах и с карабином на груди.
- Ну отчего ж не пустить? – ответил Руднев. – Подходите, располагайтесь. – Сейчас чай подогреем. Куда путь держите? Вы один? Не опасно одному?

Незнакомец подошел к костру, снял рюкзак и присел, положив карабин рядом с собой под правую руку.

- Не опасно, - сказал он. - Я всю жизнь в тайге. Раньше егерем работал, теперь вот браконьерю помаленьку. Жить-то как-то надо. Багров моя фамилия. Звать Владимир.
- А я вас знаю, - сказал Руднев, - вы были знакомы с моим отцом.
- Был, - подтвердил Багров. – Хороший был мужик, царство ему небесное. А я тебя тоже узнал. Сергеем зовут, помнится? А что ты в тайге делаешь? Ты вроде как уже не геолог. На охоту что ли?
- Геолог это не работа, это судьба, он уже до конца жизни геологом остается. Решил вот самостоятельно кое-какие недоделанные поисковые дела завершить. Рано или поздно все равно пригодится.
- Ну, ну, - сказал Багров, развязывая рюкзак и доставая оттуда кружку. Заварка нужна?
- Нет, чай свежий, только что заварил.
- Так ты тоже один? – спросил Багров, доставая из рюкзака сахар в целлофановом пакете.
- Нет, - ответил Руднев. – Подруга в палатке.
- Понятно, дело молодое, - философски заметил Багров. Затем поднялся, взял ветку и стал ею поправлять костер.

В это время где-то за палаткой снова раздался тревожный пересвист птицы.

- Что же это за птица такая? - спросил Руднев, повернувшись в сторону палатки.

В ту же секунду на его шее затянулась петля, и сильные руки придавили его к земле. Он еще успел увидеть, прежде чем потерять сознание, рядом с палаткой темную фигуру, и то, как палатка завалилась набок…
…

Очнулся Руднев лежащим недалеко от костра. Руки у него были крепко связаны за спиной. Рядом с ним лежала связанная Ева.

- Ты в порядке? – спросил он у нее.
- Да, в порядке, - ответила она.

На освещенном ярко горевшим костром месте незваные гости вытряхивали содержимое их рюкзаков на расстеленный спальник. Багров, сидя на корточках, перебирал сваленные в кучу вещи.

- Что ищешь, Багров? – громко спросил его Руднев.
- А, очнулся? – спокойно сказал Багров, поднимая голову. – Планшет японца ищу. Где он?
- Какой планшет, какой японец? – насмешливо спросил Руднев.

Багров продолжал перебирать вещи. Потом снова задал вопрос Рудневу:
- А где третий? Только не говори, что вас двое. Здесь три рюкзака, да и мы знаем, что с вами еще один ваш знакомый из Москвы. Так где москвич?
- Мы все обыскали вокруг, - вместо Руднева ответил ему вытряхивавший рюкзак худой с астеничным лицом молодой парень в джинсах и кроссовках. – Его нигде нет.
- Ладно, -  махнул рукой Багров. – Никуда он из тайги не денется. Завтра днем выследим и повяжем. Планшет может быть у него. А ее обыскали? 
- Да, - ответил ему второй – крепкий невысокого роста с обезображенным глубокими шрамами лицом. – Нет у нее сумки. И в палатке тоже нет.
- Где планшет, Сережа? – Багров подошел и присел рядом с Рудневым. – У третьего? Может, скажешь, где он? Или позовешь его? Мы его все равно найдем. Он хороший следопыт, - Багров указал на помощника с обезображенным лицом.
- Я тебе уже сказал, не понимаю, о чем ты говоришь, - ответил ему Руднев.
- Слушай, Сергей, – Багров уселся поудобнее. – Я не хочу причинять зла ни тебе, ни твоим спутникам. Поверь. Но этот чертов планшет японца зачем-то очень нужен серьезным людям, которые меня за ней и послали. Отдай его мне, и мы тут же уйдем. Договорились?
- А ты что, мальчик на побегушках у этих серьезных людей? – зло спросил его Руднев. – Что ж ты помогаешь этим сукам, которые лишили тебя страны, работы и превратили в своего прислужника?
- Ну, страны и работы, пожалуй, не они лишили. А ты что предлагаешь? В партком пойти? Так нет его уже. Да и те, кто раньше в парткомах сидели, этими самыми предателями социализма и ворюгами, почему-то и оказались. Ты не знаешь, почему? С точки зрения марксизма-ленинизма, так сказать? А мне, что прикажешь делать? Я  нахожусь в полной зависимости от них. Они только пальцем шевельнут, и меня тут же не будет на этом свете. На мокрое дело по их указке я, конечно, не подпишусь. Но планшет? Неужели он стоит людских жизней?
- Стоит, Багров, стоит, - твердо ответил Руднев. – Хочешь поговорить серьезно, развяжи меня и мою спутницу, давай отойдем в сторону и поговорим. Без свидетелей.

Багров задумался. В это время на поляну из леса вышел Денисов.

- Не стреляйте! Я третий, - крикнул он, поднимая руки.
- А, вот и третий! – радостно сказал худой в кроссовках. – Что страшно одному ночью в лесу стало? Давай, давай, двигай сюда к костру! – он оскалился нехорошей улыбкой, навел на Денисова ружье и двинулся ему навстречу.
- Стой! – резким окриком остановил его Багров. – Не подходи к нему! А ты, - обратился он к Денисову, - ложись-ка лицом в землю и руки за головой скрести, - он поднялся,  подошел к своему карабину и щелкнул предохранителем.
- Да он же без оружия? – худой удивленно обернулся к Багрову. – Что он нам сделает?
- У него оружие всегда при себе и похлеще наших ружьишек будет, – с усмешкой ответил ему Багров. - Хочешь на себе приемы боевого самбо испытать?
- А вон оно как! Самбист, значит? А ну давай, быстро мордой в землю, пока дырок в тебе не наделал!

Руднев с тревогой наблюдал за развитием событий.

Денисов опустился на колени с поднятыми руками, затем опустил их и уперся в землю, собираясь лечь лицом вниз. В следующую секунду он рванулся вперед, сделал кувырок, встал на колено и выбросил руки вперед. Громко в ночной тиши ударили подряд два выстрела. Багров сделал несколько шагов назад и со всего роста рухнул как подрубленный на спину.

- А-а-а, сука! – отчаянно закричал худой и пальнул в Денисова дуплетом с обоих стволов. Денисов опрокинулся на спину и лежа ответил ему выстрелом из пистолета. Худой взвыл, выронил ружье, схватился за ногу выше колена, упал на землю и стал кататься, оглашая ночь потоком матов.

Денисов перевел пистолет на крепыша, который все это время неподвижно сидел в сторонке на корточках. Тот сначала поднял двумя руками свое ружье вверх, затем осторожно положил его перед собой на землю, поднялся, отступил на шаг назад и протянул вперед руки с раскрытыми ладонями, показывая, что сопротивляться, не намерен.

- Развяжи их, - сказал ему Денисов, махнув в сторону связанных Руднева и Еву.

Тот подчинился и стал развязывать Руднева.

- Как тебя зовут? – спросил его Руднев.
- Олдабай, - нехотя ответил тот.
- Слышал о тебе, - сказал Руднев. – Воевать больше не будешь?

Олдабай отрицательно качнул головой.

- Тогда иди, посмотри, что с ним, - Руднев указал на лежащего ничком и уже только тихо  скулящего его товарища.

Руднев быстро развязал Еву:

- Иди, посмотри, что с Денисовым, - сказал он ей, а сам подошел к неподвижно лежавшему навзничь Багрову и наклонился над ним.

- Ты представляешь, - сказал Денисов подошедшей к нему Еве, - попал он в меня! Точно обухом топора долбануло, а я живой. Штормовка вон вся разорвана, а мне хоть бы хны!
- Ну да, - сказала Ева, присаживаясь рядом, - хоть бы хны. Свитер вон весь в крови. Давай-ка, снимай штормовку и свитер. Посмотрим, куда он попал.
Денисов с помощью Евы стал снимать штормовку.
- Черт возьми! Да он в планшет Бунтаро попал! Чем он стрелял? Дробью, что ли? – Денисов снял с шеи ремень размочаленного зарядом дроби планшета.
- Да, повезло тебе! – сказал подошедший Руднев, забирая у него планшет. – Заряд дроби с такого расстояния пострашнее пули будет. А планшет с бумагами весь заряд дроби принял на себя. 

Ева стянула через голову Денисова его свитер и осторожно подняла окровавленную рубашку:
- Похоже, касательное ранение, - сказала она, ощупывая рану.
- И тут, слава богу, повезло, - покачал головой Руднев. - Во втором стволе у него жакан был, и он прошел по касательной.
- А как он? – спросил Денисов кивнув в сторону Багрова.
- Готов, - махнул рукой Руднев. И вздохнул, – Наповал.
- Черт! – выругался Денисов.
- Ладно, чего ты. Ты поступил правильно. Хотя, конечно, лучше бы ты этого убил, - Руднев кивнул в сторону худого, с которым возился Олдабай. - Ева сейчас обработает твою рану, - Руднев поднялся и направился ко второму раненному.
- А мне выбирать было некогда! – с некоторой досадой сказал ему вслед Денисов. – Кого убивать, а кого нет, - добавил он уже тихо самому себе.
- Не ругайся, - сказала ему Ева. – Держи вот рубашку, чтобы не мешала.

Она почти обняла его, заводя бинт за спину. Ее щека коснулась щеки Денисова, и он против своей воли почувствовал волнение.

- Слушай, - сказал он ей, - давай, ты лучше помогай сзади, а здесь я сам управлюсь.
- Да сиди уж! – улыбнулась Ева. – Потерпишь. Ничего с тобой не случится.

- Как его зовут? – спросил Олдабая подошедший к нему Руднев.
- Цирин, - ответил тот.
- И что из себя представляет, этот Цирин?
- Сосунок, - пожал плечами Олдабай, – еще молоко на губах не обсохло. Никому не нужный, несчастный, злой и опасный. Ошивался в городе среди мелкого ворья. Тайги не знает. Недавно Багров взял его к себе. Пожалел. Хотел из него человека сделать. Таежника.
- Понятно. И что с ним?
- Пуля в бедре.
- Возьми вон там, куда ты вещи наши вытряхивал, бинты, йод и перевяжи его.
…

Денисов проснулся, потому что утреннее Солнце светило ему прямо в глаза. Он сделал движение, чтобы сесть, но от резкой боли в груди снова упал на спину. Рядом с ним лежал и тихо стонал раненный им в бедро ночной гость. Они оба лежали на расстеленной палатке и были укрыты, как одеялами, спальниками. Денисов увидел возле костра Еву, что-то мешавшую в котелке, подвешенном на огонь.

- Ева, - позвал он ее.
- Да, Юра, - повернулась она в сторону Денисова.
- Где Руднев? – спросил он.
- Они с Олдабаем могилу копают. Там, в лесу, - она махнула рукой.
…

После завтрака разобрали и уложили по рюкзакам вещи и снаряжение. Денисов, которому Ева сделала новую перевязку, уже поднялся и мог довольно свободно перемещаться и самостоятельно действовать обеими руками. Циря, которого растолкали, чтобы накормить, обвел всех мутными, налитыми кровью глазами, закрыл их и отвернулся. Но тут же снова повернулся, приподнялся на локте, нашел взглядом Олдабая и умоляюще сказал ему:
- Даба, там, в моем рюкзаке, коробочка…
- О чем это он? – спросил Руднев.
- Наркоман он, - ответил Обдабай. – В коробке анаша.
- Да, дела, - протянул Руднев. – И что нам теперь с ним делать?
- Пулю надо достать, - сказал Олдабай. – Если не достать, долго не протянет. Жар у него начинается.
- Да, в больницу бы его, - кивнул Руднев. – Да где здесь больница? А тащить его в город? У нас и своих дел по горло. А ему никто не виноват. Знал, на что шел.
- Но оставлять его здесь одного умирать тоже нельзя! – резко сказала Ева.
- Нельзя, - уныло согласился с ней Руднев. – Тогда, может, ты с ним и останешься?
- Я? – поразилась Ева.
- Ну и Денисов тоже. Куда ему с его раной по тайге шастать. А мы с Олдабаем сходим к водопаду. К вечеру вернемся. А там уже и решим, что делать дальше. Пойдешь со мной? – обратился он к Олдабаю.
- Пойду, - кивнул тот.
- Ну, тогда пойди, возьми себе карабин Багрова.
- Нет, - покачал головой Олдабай. – Если можно, я возьму свою вертикалку.

Олдабай поднялся и направился было к оружию, сложенному с другой стороны костра, но остановился, подчиняясь поднятой руке Денисова.

- Ты что, делаешь? – обратился Денисов к Рудневу. – Ты кому оружие в руки даешь? Ты с кем идти собрался? Они же нас ночью чуть не перестреляли…
- Успокойся, - перебил его Руднев. – Олдабай нормальный мужик. Охотник он. Настоящий. Я его знаю. А насчет того, что чуть не перестреляли… Хотели бы перестрелять – перестреляли.
- Нет, постой! – не унимался Денисов. –  Ты что хочешь сказать, что я зря ночью влез в ваши дела и открыл стрельбу? Что мне лучше было бы потихоньку смыться куда-нибудь подальше?
- Да не кипятись ты! – с досадой оборвал его Руднев. – Планшет им был нужен! И на хрен  бы им нас убивать…
- Нам было приказано вас убить, когда сумка будет у нас, - неожиданно сказал Олдабай.
- Ну вот! – развел руками Денисов. – Что и требовалось доказать! Ты свою доморощенную психологию оставь! Настоящий охотник не может быть преступником! Мало уголовных дел с участием охотников? Спроси у Кузьмы!
- Это не охотники. А уголовники, которые думают, что они охотники.
- Да ну тебя! – махнул рукой Денисов.
- Перестаньте ругаться! – вмешалась Ева. – А кто вам приказал забрать у нас планшет? – обратилась она к Олдабаю.
- Да кто же нам может приказать, кроме Латыша? Он сейчас главный по району.
- А кто такой Латыш? – спросил Денисов.
- Авторитет местный. Латышев его фамилия. После последней бандитской разборки, когда постреляли всех других претендентов, он теперь у местной братвы смотрящий, - пояснил Руднев. – А кто за ним стоит, ты, конечно, не знаешь? – обратился он к Олдабаю.

Олдабай отрицательно покачал головой. И добавил:
- Но слышал, что его кто-то крышует на самом верху.
- Да, разворошил Бунтаро осиное гнездо, - качнул головой Руднев. – А вы что, действительно грохнули бы нас?
- Я бы не стал стрелять. Даже по приказу Баргова. Но и помешал бы вряд ли.
- И стал бы соучастником убийства. Не понятно, что ли?
- Понятно. Но была надежда, что обойдется без этого. Багров сказал, что вас нужно взять по-тихому без стрельбы. И чтобы мы не вздумали палить без его приказа. Поэтому и ночи дожидались. Мы с Цирей обошли вас сзади. Сигналом к нападению должно было быть подбрасывание Багровым дров в костер.
- А он о вашей готовности должен был узнать по свисту птицы? – спросил Руднев.

Олдабай кивнул. Затем наклонился, сорвал травинку, вложил ее в рот, и поляна огласилась громким птичьим посвистом.

- Ловко! – покачал головой Денисов. – А я все думал, что это за птица такая? Так нагло свистит совсем рядом? И главное ночью! А меня как пропустили?
- Я со стороны ущелья был. Со стороны леса был Циря. Он и не доглядел.
- Значит, было приказано нас ликвидировать, – задумчиво сказал Руднев, ни к кому не обращаясь. – Интересно, Кузьма знал об этом? Ты бы не стал стрелять, а Циря?
- Этот сосунок стрелял бы и без команды Багрова. Очень хотел выслужиться перед Латышом – удостоился личной беседы с ним перед тем, как мы отправились за вами. Думаю, он и по отношению ко мне, получил указания. Но я им нужен как следопыт.
– Слушай, Сергей, я вполне могу идти. Ранение этому совсем не мешает. А на кой черт этот Циря сдался Еве? Вот Олдабай пусть и остается с ним. И выхаживает его. Они же из одной банды, в конце концов.
- Он прав, - поддержал Денисова Олдабай. – Я останусь с Цирей. А вы идите по своим делам. Только пулю надо достать.
- Да как ее достанешь! – в сердцах сказал Руднев.
- Я ее достану, - сказал Олдабай.
- Ты? – удивился Руднев. – Ты хирург, что ли?
- Да, немножко хирург, - ответил Олдабай. – Когда туши животных разделываешь, быстро этому учишься.
- Ну ладно, действуй, - с сомнением согласился Руднев. – Все равно другого выхода нет. Помощь нужна?
- Воду в котелке вскипятите. И прокипятите этот нож, - Олдабай вытащил из ножен свой охотничий нож и протянул его Рудневу.
- Хороший нож, - сказал Руднев, повертев его в руках.

Затем протянул нож Еве:
- Поставь котелок на огонь и нож в него положи.
- Пару иголок и нитки в котелок бросьте тоже, - сказал ей вдогонку Олдабай. – Чистая тряпка у меня в рюкзаке есть. Я сейчас ему его анаши дам. Совместим приятное с полезным. Но связать его и подержать все равно надо будет.

Операцию по извлечению пули Олдабай провел решительно, умело и быстро. Он тщательно ощупал распухшее бедро Цири, затем коротким точным рассчитанным движением всадил в бедро нож и сделал глубокий разрез. Он погрузил в рану пальцы, сделал лезвием ножа еще пару небольших движений в ране, и пуля оказалась в его измазанных кровью пальцах. Циря, удерживаемый Рудневым и Денисовым, извивался и давился глухим воем – в зубах у него был зажат кусок обструганной Олдабаем ветки, а челюсть примотана бинтом к голове.

После того, как потерявший сознание Циря с зашитой и забинтованной раной был уложен в палатку, собрались у костра на совещание. Олдабай сидел в сторонке, отрешенно глядя куда-то в сторону.

- Так ты точно можешь идти? – обратился Руднев к Денисову.
- Могу. Не так быстро, как вчера, но могу. Вот по скалам скакать - пока вряд ли. Руки высоко поднять не могу. Но идти вполне смогу. И рюкзак нести.
– Ева, как у него рана?

Ева, укладывавшая по рюкзакам вымытую посуду, подняла голову:
- Сейчас трудно сказать. Но воспаления, вроде нет.
- Да, все нормально! – снова сказал Денисов. – Могу я идти.
- Ладно, не геройствуй! – махнул рукой Руднев. – Ну, хорошо, идем дальше втроем, - принял он решение. – Возьми себе карабин Багрова. Хотя, вряд ли ты сможешь сейчас с него прицельно стрелять. Но для этого у тебя пистолет есть. А ты, - обратился он к Олдабаю, - оставляй себе свое ружье. Ружье Цири мы заберем с собой.

Олдабай и Денисов одновременно подошли к лежащему на земле оружию. Денисов жестко посмотрел прямо в глаза Олдабаю. Тот выдержал его взгляд. Затем наклонился, поднял карабин Багрова и протянул его Денисову:
- Не оставляй без нужды на взводе, - сказал он. – Предохранитель ненадежный.
- Учту, - ответил ему Денисов, забирая у него карабин.

…

Когда собрались уже выходить на маршрут, Руднев подошел к Олдабаю:
- Ну что, прощай, охотник! – Руднев протянул Олдабаю руку.
- Да может, еще и увидимся, геолог, - ответил Олдабай, отвечая на рукопожатие. – Удачи вам.
- Здесь тебе оставаться опасно, - сказал Руднев. – Твои хозяева вполне могут вторую группу послать.
- Да как-нибудь разберусь, - ответил Олдабай. – А вторая группа и более многочисленная  уже идет. Она вышла следом за нами. Только идет не через Лесное, а правее – по девятому ручью и реке Жоргон.
- Интересная информация! – с сарказмом сказал Денисов, возвращаясь на поляну. – Что ж молчал? И сколько их там?
- Не знаю. Может до десятка наберется.
- А связь у вас какая-то была?
- У Багрова была рация. Портативная.
- И где она?
- Не знаю. После перестрелки я не видел ее.
- А может эта группа сейчас быть у водопада? – спросила подошедшая Ева.
- Насколько я понял, они должны были закрыть вам путь к Запорожью.
- Прямо война какая-то с маневрами! – покачал головой Денисов.
- А кто руководит этой группой? – спросил Руднев.
- Не из наших, - ответил Олдабай. – Прибалт какой-то, знакомый Латыша. Как звать не знаю, но по повадкам видно, боец опытный.
- Из потомков лесных братьев скорей всего, - снова заметил Денисов. 
- Так, где все-таки может быть рация? – с тревогой спросил Руднев. – Куда она делась? Она точно была у Багрова?
- Да. На последнем привале Багров связывался по ней с Латышом.
– Может она у Цири? – спросила Ева.
- Нет, - сказал Руднев. – Когда операцию делали, обнаружили бы. А в его рюкзаке? – он вопросительно посмотрел на Денисова.
- Там ее нет, - ответил он. – Я перетряхнул его весь.
- А рюкзаки Багрова и Олдабая я сам смотрел, - сказал Руднев. Ладно, больше время на ее поиски тратить не будем. Все, мы уходим, - сказал он Олдабаю. - Ты смотри, обещал больше с нами не воевать.
- Это не моя война, - покачал головой Олдабай.
- В стороне все равно не отсидишься, - бросил Руднев и решительно шагнул на тропу.

…


==========================Глава 6 (Язык Дракона)
Они шли по тайге вдоль ущелья, периодически выходя на площадки карниза, откуда открывались великолепные виды на ущелье и гряду гор за ним. В одном месте на открытом крутом склоне они попали в сплошные заросли тростника и лопухов почти в человеческий рост, так что Рудневу пришлось даже прорубать дорогу охотничьим ножом.

- Да сейчас меч Бунтаро пригодился бы! – сказал Денисов, шедший вторым.

- Ну да, самурайским мечом лопухи рубать! – усмехнулся в ответ Руднев. – От такого кощунства Бунтаро в гробу перевернулся бы.

- Нет, он за нас. Дух Бунтаро на нашей стороне, - в тон ему ответил Денисов.

…

- Все, пришли, - сказал Руднев, останавливаясь и скидывая рюкзак на траву. – Здесь чуть  выше площадка, с которой хорошо просматривается водопад. Рюкзаки снимите, оставьте здесь и ползком потихоньку за мной. Чтобы не засветиться раньше времени, если кто-то уже здесь.

- А вот и водопад! – сказал Руднев, лежа за кустом с краю площадки, за которой начинался обрыв в ущелье.

Денисов на боку подполз к Рудневу.

- Болит рана? – спросил его Руднев, повернувшись.

- Нормально, - ответил Денисов, устраиваясь с ним рядом. - Действительно, язык дракона! – воскликнул он, пораженный открывшимся ему видом водопада впереди метрах в ста.

В этом месте стены ущелья резко сходились, образуя вертикальную стену. Вверху стены несколько камней сложились так, что действительно напоминали голову какого-то сказочного дракона. Из проема в нижней части этой композиции, как из пасти, и вырывался бурный пенящийся поток. Он стремительно обрывался вниз и в своем падении разбивался о попадавшиеся на его пути выступы, создавая новые водопады поменьше и закрывая дно ущелья пеленой водяных брызг.

- Вон там слева впадина, о которой я говорил, - сказал Рудев, протягивая бинокль Денисову.

Денисов взял бинокль. Когда он подносил его к глазам, по его лицу пробежала гримаса боли.

- Не вижу, - сказал он. - Где?

- Слева от водопада на дне ущелья большой валун видишь? – начал наводить его Руднев.

- Да, вижу, - ответил Денисов.

- Над ним чуть выше острый выступ скалы.

- Есть, - подтвердил Денисов.

- А теперь поднимай бинокль потихоньку выше этого выступа.

- А, есть! – оживился Денисов. – Я думал, она в самом низу, а она довольно высоко в стене. Метра два будет. И почти закрыта водопадом. Но из нее, кажется, вода вытекает?

- Да, это как раз и говорит о том, что там может быть пещера - сказал Руднев. – Впадина скрыта за выступом, глубиной метра три, крутой подъем, по которому стекает вода. Дальше узкая щель. Но человек пролезть может. Я туда не лазил. Не было снаряжения и времени.

- Думаешь, нам есть смысл туда лезть? – с сомнением спросил Денисов.

Руднев пожал плечами:

- Если меч Бунтаро действительно указывает на этот водопад, то это первое место, которое надо осмотреть в плане поиска Костина.

- Да, ты прав, - сказал Денисов, слегка поежившись. – Вообще-то у меня клаустрофобия.

- А ты туда не полезешь, - сказал Руднев. – Один из нас должен обязательно находиться снаружи. Для наблюдения и охраны. Ну а поскольку ты ранен, то выбор однозначно падает на тебя. Возражения есть? Возражений нет, - сам себе ответил Руднев.

- А как же газ? – спросил Денисов.

- Его здесь нет, - ответил Руднев. – Его выход там ниже по ущелью. Все, оставайтесь здесь. Бинокль у вас. Смотрите внимательно. Дальше к водопаду я пройду по карнизу. Там ближе к нему есть удобный спуск. В случае опасности, сделайте выстрел в воздух.

- А если все будет нормально, нам идти к тебе? – спросила Ева.

- Нет, оставайтесь здесь. Здесь удобное место для спуска в ущелье. Я здесь и раньше спускался. Я схожу на разведку и вернусь. Все, я пошел, - Руднев подхватил карабин и поднялся на ноги.

Руднев то пропадал из виду, то появлялся снова, прыгая по камням и удаляясь от площадки, на которой находились Денисов и Таня. Наконец Руднев дошел до гряды камней, перегораживавшей ущелье, поднялся на нее и скрылся из виду. Его не было видно довольно долго.

- Наверно он осматривает местность за грядой, - тихо сказал Денисов.

- Да, наверно, - откликнулась Ева.

Почти следом за этим они услышали сзади себя шорох и тихий голос Руднева:

- Осторожно, не пальните. Это я.

- Ну, ты! – в сердцах сказал Денисов. – Могли ведь и действительно пальнуть! Что не мог показать, что возвращаешься?

- Не мог, - ответил Руднев. – Назад я прошел справа по лесу. Убедился, что там никого нет. А как на другой стороне ущелья. Что-то заметили?

- Нет, - ответила Ева. – Я ничего подозрительного не заметила.

- Ну, значит, будем считать, что бандитов здесь пока нет, - заключил Руднев. – Перед тем, как спускаться в ущелье, давайте перекусим. Самое время.

Ева стала доставать из рюкзаков еду и выкладывать на расстеленном на опавшей хвое полотенце.

- Слушай, а что ты по поводу общины думаешь? – спросил Денисов у Руднева. – Если эта группа Латыша к ним направляется, то им грозит опасность? Может, их как-то предупредить надо?

- Да как ты их предупредишь? – ответил Руднев. – До них километров пятьдесят с гаком по тайге и горам. Если бандиты вышли одновременно с нами, то они уже там. Не знаю, может они на самом деле идут по душу Семенова. Но если Семенов отобьется, то к делу могут подключиться и более серьезные силы.

- Ты думаешь, и до этого может дойти?

Руднев пожал плечами:
- Верховный Совет из танков расстреливали? И Кремлю, и олигархам реальный кусочек советской власти на их территории – кость в горле. Видно дошло до них, что Семенов всерьез тут обосновался и собирается распространить это на весь Сахалин.

- Вот даже как! – поразился Денисов. – Ты это серьезно?

- Семенов вояка еще тот. Афган, Чечня – все прошел. У него слова с делом не расходятся.

- Послушай, но это же вооруженное восстание?

- И что? – с усмешкой спросил Руднев.

- Да ведь из-за Семенова вся Россия может развалиться! Только начни – сразу по всей России сепаратисты восстания поднимут! Их сейчас в России – как грибов после дождя.

- Вот именно! Как грибов. Ты думаешь, если Семенов свою общину распустит, Россия не развалится?

- Но зачем же помогать этому! Это же просто гапоновщина! Надо хорошо подготовиться, прежде чем выступать. У Семенова же нет сил для такого восстания. А какая программа? Назад в СССР? Но дважды в одну реку…

- Да брось ты эти свои словеса! – резко оборвал его Руднев. - Сейчас говорунов развелось – пруд пруди. Повылазили, как тараканы из щелей. Либералы, демократы, националисты, монархисты… Пророки-оракулы. Все по полочкам раскладывают. И почему Союз развалился, и как нам жить дальше надо. Опутали простой народ словесами, как лилипуты своими ниточками Гулливера. А Семенов не болтун. Он дело делает.

- Так, мальчики, все готово, - остановила их Ева. – Ешьте. А я вот все хотела спросить. Постоянно слышу – либералы, либералы. А кто они такие?

- Либералы? – переспросил Денисов. – От слова либерти – свобода. Звучит красиво, но доведенная до абсурда очень опасная идеология. Певцы ничем не ограниченных индивидуальных свобод. Никаких традиций, общественных норм, нравственности, морали, запретов, табу.

- Да разве так можно? – удивилась Ева.

- Можно, - ответил ей Денисов. – Свободный рынок, предпринимательство, конкуренция, короче – капитализм, – это их базовые идеологические и политические ценности. Но сейчас, когда капитализм в классическом виде сошел с исторической сцены, они могут удержаться у власти только при условии разрушения любых традиционных, национальных и религиозных устоев общества. Семьи в том числе. Все эти гомосексуалисты, лесбиянки, однополые браки, всякие фемен, пусси и прочая мерзость тоже от них. Сейчас они навязывают миру ювенальную юстицию, по которой родители не имеют права воспитывать своих детей, не имеют права передавать им свои понятия о чести, свои жизненные ценности, опыт. Не имеют права их ограничивать ни в чем. Ребенок должен сам определять, что ему нужно, а что нет. Поэтому современный ребенок и может, например, взять в руку нож и ударить им свою мать, которая не дает ему играть в компьютерные стрелялки. Так что либералы похуже бубонной чумы будут. Чума в средние века косила сотни тысяч людей, а либералы убивают саму суть человека как социального существа. Они уничтожают организованный социум, цивилизацию.

- Вот, вот – сказал Руднев, - Все эти говоруны этим и занимаются.

- Все эти говоруны следствие того, что Россия сейчас снова стоит на историческом перепутье. И определяется, куда ей идти дальше. Но сейчас ведь не одни шоумены и проститутки имеют общественный вес? Есть и другие люди. Курганов, например.

- Слышал о таком. Уважаю его. На телевидении он в хвост и в гриву долбает этих либеральных спикеров. Сванидзе, Млечина… Я даже пытался поучаствовать на сайте его движения в форумах. Но меня тут же забанили. Слишком радикальным я для них оказался. Они ведь принципиально действуют в рамках существующих законов. Я слышал, как Курганов заявлял – хотите демократии? – вы ее получите! Но ничего у него из этого как-то не получается. Законы для России написаны в США и так, чтобы против криминального российского олигархата никто и пикнуть не посмел. Бодаться с ними с помощью таких законов и такой эрзац демократии – это играть на поле противника и по правилам противника. Поражение предопределено. К тому же суды, прокуратура, полиция, СМИ – все в их руках. Да они любое свое преступление повернут так, что это будет выглядеть благим делом для народа и строго в рамках закона. Как ваучерная приватизация Чубайса.

- Так ты против легальной борьбы? На телевидении, в газетах, судах?

- Да не против я, - поморщился Руднев, -  кто может – пусть борется. Только дела это не решит. Надо у нас реально такой порядок установить, чтобы все эти прозападные либералы от власти побежали из России на Запад как крысы. Туда, где их денежки, семьи, особняки, яхты. А за ними и вся их обслуга – продажные журналюги, судьи, прокуроры и прочая продажная шушера. Тогда на Руси и воздух почище станет, и мы сможем установить такую власть, которая нам нужна.

- А какая власть нам нужна? Народная? А в Советском Союзе разве не народная власть была? И если сначала не выяснить, почему он так внезапно развалился, можно ведь снова  построить что-то нежизнеспособное, что под собственным весом развалится.

- В Советском Союзе не народная власть была, как оказалось. А власть партийной верхушки КПСС. Партократия называется. А что в движении уже поняли, почему Союз развалился?

Денисов пожал плечами:

- Ну, в общем-то, все уже ясно.

- Так в чем дело? Если уже все ясно? Что ж вы не начинаете строить новую жизнь?

- Они говорят, нужна подготовка. Идет разработка идеологии, планов, программ. Газету начали выпускать. Аналог ленинской «Искры».

- Ну, так можно пожелать им удачи. Но Семенову то, что делать? Или мне, например? Ждать? Пока они там что-то насочиняют? Курганов собрал в своем центре представителей интеллектуальной столичной элиты. В такие интеллектуальные высоты воспаряют, что простому смертному там и дышать невозможно. Они думают, что погружаясь в сложнейшие интеллектуальные изыски нащупают там истину и поймут, что надо делать? А я думаю, ничего они там не найдут. Истина проста. И многие ее знают. Только они не понимают, что это и есть истина.

- Но они пытаются создавать новую метафизику. Как же без нее? Без нее нет идеологии, нет смыслов, нет предельных оснований. Без нее человек превращается в робота, которого легко запрограммировать на любой тип поведения.

- Да пока они свою метафизику изобретут и простому люду растолкуют ее так, чтобы они хоть что-то в ней поняли и затем приняли, от России одни лохмотья останутся. Да и вообще, метафизика не выдумывается из головы. Она создается самой жизнью. Ну и конечно целенаправленно настроенными системами воспитания и образования. А у движения Курганова они есть? Эти системы?

- Движение создает их ускоренными темпами.

- Это каким же образом? Открывает детские сады, школы, институты? Как она строит эти системы? Как она вообще может что-то строить и создавать в реальности, если Курганов категорически заявляет, что его движение должно самоизолироваться в катакомбах, что в его движении не должно быть никакой иерархии и никаких денег? Но разве может быть реальное движение без иерархии и без денег?

- Ну, во-первых, Курганов и сам достаточно богат…

- Стоп! – остановил его Руднев. – Ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь?

- Я говорю, что организации без иерархии и денег возможны. Ну, хотя бы христианские общины в Древнем Риме.

- Денисов, ты профессор МГУ…

- Пока доцент…

- Все равно. И доценту физики тоже не положено быть таким дремучим в элементарных вопросах истории. Христиане в своих катакомбах тоже имели иерархию, пускай и скрытую от посторонних. Но они так и остались бы маргинальной сектой в числе многих других, если бы император Константин не вытащил их оттуда и не сделал христианство государственной религией. И христианство тут же обзавелось и официальной иерархией и деньгами, не так ли?

- Разумеется, обзавелось. Но потом, когда стало государственной религией.

- Так Курганов со своими ближайшими соратниками тоже хочет из катакомб прыгнуть во власть? Он думает, что Путин призовет его как Константин? Ты это хочешь сказать?

Денисов молчал, дожевывая кусок хлеба.

- Если иерархии нет, значит, нет и дисциплины. Если деньги собираются не снизу от рядовых членов, а все оплачивается самим Кургановым или кем-то через него, значит движение не самостоятельно. Кто платит, тот и заказывает музыку. Да и вообще, государственные системы воспитания и образования им не переиграть. Сейчас они и индустрия шоу-бизнеса подхватывают и держат человека в своих грязных лапах с пеленок. А характер человека формируется к пяти годам. А к восемнадцати – все базовые ценности. А какие ценности сейчас насаждаются? Человек человеку волк. Нажива, бизнес, казино, проституция, гомосексуализм. Уже выросло новое поколение, для которого, например, полет Гагарина просто факт истории, никак не связанный ни с Советским Союзом, ни с понятием коммунизма. Если им вообще известен этот факт. Еще через нас да горстку ностальгирующих стариков сохраняется живая связь с советским прошлым. А мы уйдем и все – связь оборвется.

- Вот поэтому и надо возрождать советские ценности!

- Да я уже говорил, - махнул рукой Руднев. – Для их возрождения мало изредка говорить об этом по телевизору, и писать умные высокоинтеллектуальные аналитические статьи. Надо формировать мировоззрение детей с самых пеленок. А у Курганова такой возможности нет. Наши дети в полной власти информационной машины Госдепа США, которая и лепит из них управляемых бездушных роботов-зомби. А сейчас на подходе еще  и ювенальная юстиция. В общем, на нас надвигается новая смута. Надо поднимать на войну простой народ. Как Минин и Пожарский в свое время. Вот Семенов это и делает. Пока еще есть люди, готовые взять в руки оружие. К Семенову сейчас приезжают
 профессиональные военные со всего бывшего Союза, которые считают невозможным для себя отказ от принятой ими присяги на верность Советскому Союзу. А ведь скоро и их не будет. Где тогда будет Россия?

- Но если Россия развалится раньше…

- А в семнадцатом году она не развалилась? А большевики не собрали ее снова по кусочкам? Может и нам такая судьба снова выпадает?

- Все равно… - начал Денисов.

Но Руднев остановил его:

- Курганов и сам говорит, что шансов осуществить то, что он предлагает очень мало. Может меньше одного процента. Так что, другим ждать и смотреть, получится у него что-то или нет?

- Почему ждать? Подключаться к движению и действовать вместе!

- А они хотят действовать вместе? Они действуют по своим внутренним планам, и всех, кто не вписывается в них, жестко отсекают. Все! – остановил он Денисова, – дискуссию закончили. Перекусили? Давайте спускаться в ущелье. Нам нужно свою войну продолжать.

…

========================Глава 7 (В западне)

Благодаря умелым действиям опытного в альпинизме Руднева, в ущелье они спустились благополучно и быстро. Сначала, заведя шнур за дерево и подтравливая его, Руднев спустил в ущелье сидящего в петле Денисова. Второй Таню и следом за ней все рюкзаки. Затем, пропустив шнур за спиной и отталкиваясь от стены ногами, в ущелье соскользнул и сам Руднев. Очутившись на дне, он сдернул шнур сверху, скрутил его кольцами и закрепил под клапан своего рюкзака.

- Двигаемся по правой стороне. Здесь нас не так видно будет сверху. Только осторожно. Камни покрыты мокрым мхом и водорослями. Можно поскользнуться. Перейдем на другую сторону перед самым водопадом. Там есть удобное место для перехода.

Вскоре они были уже у водопада, перешли по камням через речку на другую сторону ущелья, и остановились у вертикальной стены, где на высоте человеческого роста был виден грот, который, по словам Руднева, и был началом входа в пещеру.

Цепляясь за выступы, Руднев быстро поднялся в грот, сбросил веревку и скоро все они, вместе с рюкзаками были в гроте. Грот оказался довольно вместительным – в нем можно было стоять в полный рост. Грот просматривался метра на два – дальше ход поворачивал налево и скрывался за выступом. Хотя и небольшой, но достаточно бурный ручей, вылетавший из-за поворота, проносился по дну грота с правой стороны у самой стены, оставляя свободной довольно широкую площадку слева, куда они и сложили свои рюкзаки.

Руднев нашел в левой стене грота щель, вколотил туда альпинистский крюк с кольцом, и закрепил на нем конец шнура.

- Это будет наша с Таней страховка, - сказал он. – Мы пойдем налегке, возьмем с собой только фонари и оружие на всякий случай. Свой карабин я оставлю здесь. Дай-ка мне пистолет.

- Тебе с кобурой? – спросил Денисов.

- Не надо, я его во внутренний карман штормовки положу. Он у меня на липучках, так что не выпадет, - ответил Руднев. – Вот тебе бинокль, располагайся здесь поудобней и наблюдай. Обзор отсюда, правда, не очень, но часть карниза, по которому я шел к водопаду и наша площадка, откуда мы спускались, видны хорошо. Если кто-нибудь будет подходить к водопаду или по нашему маршруту, или со стороны перевала на Викторию, они обязательно должны будут выйти на нашу площадку на карнизе. Если они будут дальше  двигаться к водопаду по краю ущелья, то будут у тебя на виду. Сигнал тревоги – три рывка шнуром. Или выстрел. Все? – Закончил Руднев инструктаж.

- Да, понятно, - ответил Денисов.

- Пойдем, - сказал ему Руднев, - проводишь нас с Таней до лаза.

- Мне свое ружье оставить? – спросила Таня.

- Оставь, - ответил ей Руднев. Далеко мы сразу не пойдем. Только разведаем, куда этот ход ведет.

За первым левым поворотом ход почти сразу же поворачивал направо и уходил с небольшим подъемом в скалу под водопад. Поток воды, зажатый тесниной двух поворотов, в этом месте почти сбивал с ног, но дальше растекался по широкому пологому скальному спуску, и был почти невидим, и не ощутим. О его наличии свидетельствовали только небольшие буруны вокруг подошв, да скользкий, покрытый водорослями пол.

Здесь еще было достаточно света и можно было видеть, что пологий подъем с бегущей по нему водой заканчивался метра через три. В том месте потолок хода почти отвесно опускался к дну, оставляя только узкий лаз с неровными краями в самом низу почти на всю его ширину.

Увидев этот лаз, Денисов невольно внутренне поежился, представив себе, что надо будет туда лезть.

- Вы с Таней оставайтесь пока здесь, - сказал им Руднев. – Я туда залезу и посмотрю, можно ли там вообще двигаться дальше. Если движение дальше возможно, я два раза дерну за шнур. И тогда Таня по шнуру пойдет за мной, а ты вернешься на площадку. Ну, с богом? – закончил он и двинулся к лазу. Около самого лаза он поскользнулся и чуть не скатился обратно, но удержался, ухватившись за выступ. Он подтянулся к лазу на руках и затем скрылся в нем.

Денисов и Таня затаили дыхание. Сначала шнур уходил медленно небольшими рывками, затем стал двигаться довольно быстро и, наконец, замер.

- Остановился? – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала Таня.

- Да, - ответил Денисов, - осматривается, наверно.

Наконец, шнур в руке Денисова дернулся два раза.

- Ну, я пошла, - сказала Таня и полезла на коленях к лазу, держась за шнур.

- Осторожнее там, - сказал ей вслед Денисов.

Он дождался, пока Таня исчезнет в проеме и, держась на шнур, направился назад.

На площадке он первым делом осмотрел ущелье перед водопадом и карниз вверху, насколько он мог просмотреть его из грота. Ничего подозрительного не обнаружив, он устроился на рюкзаках, положил шнур себе на колени и достал из футляра бинокль, решив посмотреть на площадку, с которой они спускались в ущелье.

Наведя бинокль на площадку, Денисов даже вздрогнул от неожиданности. В первое мгновение он как-то и не понял, что он там видит. Но потом с предельной отчетливостью осознал, что видит там человека в камуфляжной одежде, стоявшего в полный рост на краю площадки и разглядывавшего в бинокль грот, в котором находился Денисов. То, что неизвестный видел его, у Денисова не возникло ни тени сомнений.

Он опустил бинокль, лихорадочно соображая, что делать. Увидев у себя на коленях шнур, он три раза сильно дернул за него. Затем поднял лежавший рядом карабин и положил себе на колени. Он снова поднял бинокль.

По шнуру, сброшенному в ущелье, с площадки спускались вниз вооруженные люди. Семь человек – сосчитал их Денисов. Трое из спустившихся перешли по камням речку и направились к водопаду по левой стороне ущелья. Четверо стали продвигаться к водопаду по правой стороне, так же как перед этим шли к водопаду они сами.

Сзади себя Денисов услышал сначала шум, затем голос Руднева:

- Что тут у тебя?

- Смотри сам, - ответил ему Денисов, протягивая бинокль и указывая на людей в ущелье.

Руднев быстро осмотрел первую и вторую группу приближавшихся к ним людей.

- По виду не наши бандюганы, - сказал он Денисову. – Все в камуфляжной форме. Хорошо вооружены.

- Может это ОМОН? – предположил Денисов.

- Нет. Экипировка не та и знаков различия нет.

- Они уже сейчас будут здесь, - сказал Денисов. – Что делать будем?

- Смываться, - ответил Руднев. – В этом гроте нам и рыпаться против них не стоит. Давай, хватаем оружие, рюкзаки и тащим их к лазу. В пещере можно укрыться.

Они еще не успели скрыться за выступом первого поворота, как рядом раздался звонкий  щелчок, и коротко взвизгнула отрикошетившая пуля. И только потом накатил звук выстрела. Оказавшись за выступом, Руднев обрезал ножом шнур и захлестнул обрезанный конец за лямки рюкзаков.

- Давай, помогай Тане затаскивать их в пещеру, - сказал он.

Он щелкнул затвором карабина и выглянул из-за укрытия. Тут же чуть выше по выступу  ударила еще одна пуля. Руднев вскинул карабин и выстрелил в ответ.

- По крайней мере, на площадку грота я их не пущу, пока мы все не затащим в пещеру, - сказал он Денисову, скрывшись за выступом и перезаряжая карабин.

Руднев стрелял еще несколько раз, пока Денисов с Таней не управились с рюкзаками, и сам Денисов не нырнул в лаз пещеры.

- Все! – крикнула Таня Рудневу из лаза. – Поднимайся!

Руднев пальнул еще раз за выступ и быстро по шнуру поднялся к лазу.

За лазом пол пещеры поднимался так же полого еще метров пять. Дальше пол становился горизонтальным, пещера увеличивалась в размерах и уходила плавным поворотом вправо. Ручей вытекал из воронки у стены напротив метрах в десяти от начала спуска. Он протекал к спуску у левой стены пещеры и вся правая ее часть, уходящая в темноту, была сухой.

Руднев, Денисов и Таня залегли за поворотом у начала спуска, погасили фонари и затихли.

Снизу из грота донесся шум и разговор.

- Там какой-то лаз, - услышали они. – Видно они туда и нырнули.

- Эй! – услышали они другой голос. – Давайте вылезайте сами! Или хуже будет! Все равно вас выкурим оттуда!

- Молчим, - шепотом сказал Руднев и подполз к краю спуска, чтобы видеть лаз, который был хорошо виден из-за проникавшего через него дневного света. Внизу началась какая-то возня, и свет в проеме перекрыла чья-то тень. Руднев поднял карабин и выстрелил. Раздался короткий всхлип и звук скользящего по склону ручья тела.

- По крайней мере минус один, - резюмировал Руднев.

- Не хотят они сами вылазить! - отчетливо услышали они голос. – Огрызаются. Кальяну, кажется хана.

Через какое-то время снизу неожиданно ударила автоматная очередь и пещера огласилась воем рикошетивших пуль. Руднев снова грохнул из карабина в ответ. Наступила тишина.

Она продолжалась настолько долго, что Таня не выдержала и спросила:

- Ушли?

И словно в ответ на ее порос в то же мгновение обрушился страшный удар, за которым последовал долгий и протяжный гул, как будто сама Земля раскалывалась надвое. Со стороны спуска в пещеру ворвался смерч пыли и каменных осколков, отбросивший всех троих от спуска вглубь пещеры.

- Таня, Дэн! – позвал Руднев в темноту, когда немного пришел в себя и отплевался от пыли, забившей его рот. – Вы живы?

- Я вроде жив, - немного погодя ответил из темноты Денисов. – Только фонарь потерял. Не могу никак его нащупать.

- Таня? - с тревогой уже громче позвал Руднев.

- Со мной все в порядке, - наконец отозвалась Таня. – Я тоже фонарь потеряла. Что это было?

- Взрыв, - ответил Руднев. – Похоже, они взорвали вход в пещеру.

- Значит, они нас решили замуровать. Чтобы мы больше по тайге не бегали, а сидели на одном месте. Которое, кстати, мы сами себе и выбрали, заметьте, - сказал из темноты Денисов.

- Ты еще шутишь, - отозвалась из темноты Таня.

– А, вот он мой фонарь, - сказал Денисов и темноту пещеры прорезал луч фонаря, высвечивая конус багровой пыли, плотно висевшей в пещере.  – Где вы? Ни черта из-за этой пыли не видно.

- Посвети сюда, - раздался голос Руднева. – я достану из рюкзака большой фонарь с лампой дневного света.

Когда Руднев зажег второй фонарь, в пещере стало значительно светлее. Пыль постепенно оседала, они нашли свои рюкзаки и оружие, и сели все втроем рядом, привалясь спинами к стене.

Руднев достал флягу и протянул ее Тане:

- На, прополощи рот. А то пыль на зубах скрипит.

Фляга прошла по кругу и вернулась к Рудневу.

- Ошибку я совершил, - сказал Руднев, отрываясь от фляги. – Надо было тебе с рюкзаками внизу у стены водопада оставаться, - сказал он Денисову. -  Среди камней они не сразу бы тебя заметили. Может так и ушли бы сами. Или может, нам удалось бы ускользнуть от них.

- Не удалось бы, - откликнулся Денисов. Само ущелье они перекрыли сразу. И правую сторону карниза. А подняться по отвесной левой стене мы не смогли бы. Они бы нас просто перестреляли. Скорей всего они знали, что мы здесь, и искали именно нас.

- Да, ты прав, - ответил Руднев. – Ну, как твоя клаустрофобия? – спросил он через некоторое время.

- Сидит под лавкой и молчит, - ответил Денисов. – Видно понимает, что как только пикнет, я ей тут же шею сверну.

- Вот и хорошо. Сейчас придем в себя и решим, что делать дальше. Возьми-ка пистолет, положи его в кобуру, - Руднев достал из кармана пистолет и протянул его Денисову.

- А там дальше по ходу пещеры что? – спросил Денисов.

- Тупик, - с вздохом ответил Руднев.

- Может надо попробовать завал разобрать? – спросила Таня.

- Да, я сейчас схожу к завалу и посмотрю, - ответил Руднев, поднимаясь.

Светя фонарем, он спустился к завалу и некоторое время водил по нему фонарем.

- Нет, вряд ли нам удастся это сделать самим, - сказал он вернувшись. – Но у нас еще одна проблема возникла.

- Какая? – спросил Денисов.

- Завал перекрыл ручей. Пещера заполняется водой, - ответил Руднев.

- Хорошо, что я умею плавать, - философски заметил Денисов.

- И сколько у нас времени? – спросила Таня.

- Объем пещеры довольно большой. Я думаю, часа через три вода только дойдет от завала к нам. К тому же вода может найти себе путь между камней завала. Так что затопление может и не состояться. Но какое-то решение нам нужно принимать быстро.

- Вот только знать бы какое, - снова философски заметил Денисов.

- А ты не философствуй, а предлагай, - усмехнулся Руднев.

- Да что тут предложишь? – спросил Руднев. – Кругом каменные стены. Только головой об них биться?

- Нет, не кругом, - заметила Таня. – А ручей? Он же как-то сюда попадает?

- Стоп! – оживился Руднев. – Ручей в пещеру поднимается из-под стены. Значит можно попробовать поднырнуть под нее?

Он поднялся и стал раздеваться. Оставшись в одних плавках и футболке, он обвязал себя шнуром и вложил его в руки Денисову:

- Полторы минуты я могу продержаться под водой. Считайте медленно до шестидесяти. Если шнур не будет уходить дальше и я два раза за него не дерну, тащите меня обратно. Может, и откачаете еще. Ты искусственное дыхание делать умеешь? – спросил он у Денисова.

- Не волнуйся, умею, - ответил ему Денисов.

- Только ты меня не щекоти, - пошутил Руднев. – А то я щекотки боюсь.

- Ладно, искусственное дыхание тебе Таня сделает. А я тебя буду держать, чтобы не вырвался, - в ответ пошутил Денисов.

- А если шнур будет уходить дальше и после шестидесяти? – спросила Таня, не обращая внимания на их черный юмор.

- Значит, не тащите. Если один раз дерну - продолжаю движение, три раза - вынырнул в карман, перекур. - ответил Руднев. – Достань изоленту, - сказал он Денисову. – Надо фонарь ею обмотать. Может, продержится какое-то время в воде. А вы, как я нырну,  зажгите свои фонари и направьте их в воду. Может, мне и видно будет, куда там плыть.

Руднев взял у Денисова плотно обмотанный им изолентой фонарь, и направился к воронке с водой, из которой вытекал ручей. Он сел на ее край, опустив ноги в воду, сделал  несколько глубоких вдохов выдохов, соскользнул с края воронки и ушел под воду.

Денисов и Таня, светившие в воду фонарями, видели, как Руднев погрузился на глубину до метра и скрылся под стеной, потянув за собой шнур. Таня начала медленно считать вслух.

…


=============Гл. 8 (Кому улыбается Будда)

Шнур медленно и неровно уходил все дальше и дальше. Наконец он остановился. Денисов пропускал шнур через руки так, чтобы хотя бы приблизительно отсчитывать расстояние, на которое продвинулся Руднев. По его подсчетам Руднев ушел метра на четыре.

- Пятьдесят шесть, пятьдесят семь… - считала Таня.

На шестидесяти трех шнур остановился. Он как змея уходил в глубину под стену пещеры, слегка безжизненно колеблясь в потоке поднимающейся воды. Неподвижность шнура начала беспокоить Денисова. Он дернул за шнур два раза. Ответа не последовало, шнур оставался неподвижным. Денисов потянул шнур на себя. Он вроде сначала начал подаваться, но потом снова остановился. Никаких сигналов от Руднева по-прежнему не было. И Денисов вдруг отчетливо понял, что с Рудневым беда.

Он сильно потянул шнур на себя и вытянул около метра, но затем он снова застрял.

- Подожди, Таня! - крикнул Денисов. – Давай, помогай! С Рудневым что-то случилось!

Денисов передал ей шнур и быстро скинул штормовку:

- Я в воду за Рудневым! А ты свети фонарем и помогай мне шнуром!

Денисов прыгнул в воду и ушел под стену. Через несколько секунд шнур в руке Тани ослаб, и она стала выбирать его из воды. Скоро в воде показался Денисов и следом за ним безжизненное тело Руднева, которого Денисов вытаскивал за ноги из прохода. Денисов поднял Руднева над водой, Таня подхватила его под мышки и выволокла на пол пещеры. Денисов вылетел из воронки и бросился к лежащему неподвижно Рудневу.

Сначала он перевернул Руднева на живот, обхватив руками за талию поднял его согнутым пополам и сильно встряхнул несколько раз, пытаясь удалить воду из легких. Затем он перевернул его на спину и начал методично делать искусственное дыхание, насколько помнил и понимал, как это делать. Но Руднев все не подавал признаков жизни. Тогда Денисов в отчаянье схватил его за плечи, приподнял и несколько раз сильно встряхнул.

- Ну, давай, давай! – кричал Денисов, в полную силу хлеща ладонью Руднева по щекам, удерживая его другой рукой за футболку на груди.

Таня, сжавшись в комочек, сидела на корточках у стены, прижав руки к лицу. Голова Руднева безжизненно моталась под ударами из стороны в сторону. И вдруг из носа у Руднева хлынула кровь, затем из горла раздался хрип, он втянул воздух и сильно закашлялся.

Свесившись на руках Денисова, он долго сильно и надсадно кашлял и отплевывался. Наконец он сел, отодвинул руки Денисова и обвел пещеру бессмысленным взглядом. Он  провел рукой по лицу, и рука его окрасилась кровью.

- Ого, - сказал он, глядя на свою руку. – Это я о камни нос расквасил?

- Нет, - ответил Денисов, - это я так тебе искусственное дыхание делал.

- Ну, я же просил тебя, чтобы ты меня не щекотал! – вдруг неожиданно возмутился Руднев.

- А что прикажешь делать, если ты без щекотки никак не хотел оживать? – развел руками Денисов, не в силах скрыть радостной улыбки.

Таня куском бинта стерла с лица Руднева кровь и вставила в разбитый нос тампон:

- Пусть так побудет. Скоро должна перестать.

- Денисова вон тоже перевяжи, - сказал ей Руднев. – А то кровь даже через свитер проступает.

- Ну что там? – наконец настороженно спросил его Денисов, когда Таня начала обрабатывать его рану.

- Проход есть, - кивнул головой Руднев. – Но ход узкий и очень извилистый. Пришлось  пробираться между камнями. Метров через пять вроде как есть большой карман с воздухом. Я хотел в него проскочить, но застрял так прочно, что и шнур уже не смог дернуть, чтобы подать вам сигнал тревоги. Пока пытался выбраться из западни, весь запас воздуха и потерял.

- Так что, значит, там не пройти? – осторожно спросил Денисов.

- Нет, пройти можно, - ответил Руднев. – Справа от щели, в которой я застрял, по-моему, проход достаточно широкий. Просто я не туда сразу сунулся. Не угадал. Сейчас отдышусь и посмотрю, можно ли пронырнуть в этот карман справа.

- Может теперь лучше мне? – спросил Денисов.

- Нет. Ты можешь попасть туда же, куда и я. Да и тебе с твоим ранением хотя бы по шнуру пройти, а не между камней протискиваться, - не согласился Руднев.

- А что там дальше, видел?

- Нет, - отрицательно покачал головой Руднев. – Но какой-то слабый свет есть.

- Уже хорошо, - сказал Денисов. – Значит, какая-то связь с внешним миром все же имеется.

- Ну, все, отдышался, - через некоторое время сказал Руднев, направляясь к воронке, - пойду на второй заход.

- Только осторожней! – умоляюще сказала Таня.

- Ты считай, считай, - ответил ей Руднев и ушел под воду.

На этот раз шнур, почти не задерживаясь, ушел метров на пять. Таня успела досчитать до тридцати четырех, когда Денисов почувствовал три рывка.

- Все в порядке, - сказал он с облегчением Тане. – Он пронырнул в крман.

Руднев вернулся быстро. Вынырнув из-под воды, он подтянулся и сел на край воронки:

- Там узкая скальная щель, - сказал он. – Поднимается высоко и непрямой свет даже виден. Но выхода нет – стены вверху сходятся почти вплотную, не пролезть. Шнур я там хорошо закрепил. Можно не бояться, что оторвется. А если и оборвется, то нам только лучше будет, - добавил он непонятную фразу, на которую ни Денисов, ни Таня не обратили внимания.

- И что ты думаешь? Есть нам смысл туда перебираться? – спросил Денисов.

- Есть, - не задумываясь, кивнул Руднев. – Я вам самого главного не сказал.

- Что? – с надеждой в голосе одновременно спросили Денисов и Таня.

Руднев прищурив глаза, с усмешкой посмотрел на них:

- Угадайте с трех раз.

- Еще раз будешь тонуть, ни за что не буду тебя спасать, - сказал Денисов. – И вместо искусственного дыхания защекочу до смерти…

- Все, все, понял! – поднял руки Руднев. – Справа в щели виден кусок бетонной стены, а в ней железная решетка. Может вентиляция. Я посветил туда фонарем и насколько смог увидеть, там какой-то бункер. Метров двадцатьть на десять. Вдоль стен стеллажи с какими-то коробками и мешками. В центре штабель каких-то ящиков зеленого цвета.

- Похоже, это японский склад? – спросил Денисов.

- Похоже на то, - кивнул Руднев.

- А решетка? Ее открыть можно? Она крепко сидит? – спросил Денисов.

- Нет, она не открывается. Вмурована в стену. Прутья в палец. Как в тюрьме. Сидит крепко, - ответил Руднев. – Хотя сильно проржавела и шевелится в гнездах. Я ее руками подергал. Думаю, вдвоем мы ее сможем выломать. Шнур я к ней и привязал.

- Если они туда все это затащили, то выход на поверхность из бункера обязательно должен быть, - сказал Денисов.

- Это точно, - поддержал его Руднев. – И не какой-нибудь лючок, в который только мелкий япошка пролезть сможет. Там и ворота для Будды должны быть.

- Для какого Будды? – опять хором спросили Денисов и Таня.

- А я вам разве не сказал? - насмешливо поднял на них глаза Руднев.

- Издеваешься, – укоризненно покачал головой Денисов. – Да говори уже!

- Справа у стены статуя Будды. Большая. В человеческий рост. Светится как золотая.

- Будда обычно изображается в положении сидя, - сказала Таня.

- Этот тоже сидит, - кивнул Руднев, - как и положено на ступе в виде лотоса. И улыбается, как всегда, своей загадочной улыбкой. Вот только кому он улыбается? Не нам же?

- А может и нам, - сказал Денисов. – Если он из храма нашего города, выходит мы с ним земляки?

- Да, дружбан наш, - усмехнулся Руднев. – А что там с потопом? Смотрели?

- Я смотрела, - сказала Ева. - Вода подходит, но до начала спуска еще метра два будет.

- Значит, время у нас еще есть. Достань-ка мне топорик.

- Зачем? – спросил Денисов, развязывая Рюкзак.

- Попробую проход расширить. С рюкзаками мы там точно не пролезем. Попробую топориком хоть чуть-чуть выступы поотбивать. А некоторые камни просто лежат на дне. Их можно попытаться вытащить сюда в воронку. А вы пока переберите рюкзаки. Патроны, спички, продукты – в целлофановые пакеты и запаковать так, чтобы не намокло. Все, за работу. И в темпе, если не хотим стать рыбами.
…

Приблизительно через час они справились с подготовкой и готовы были начать операцию по транспортировке группы через сифон. Руднев поработал на славу – от воронки в пещере до скальной щели шел почти прямой проход, с торчащими в некоторых местах скальными выступали, в котором человек мог вполне свободно продвигаться, работая ногами и помогая себе руками.

Вода от завала уже подошла к началу спуска и начала потихоньку заходить на пол пещеры.

- Площадь пещеры раз в пять больше площади спуска, - сказал Денисов. – Значит и  уровень воды в пещере будет раз в пять подниматься медленнее.

- Лучше бы она все же нашла себе дорогу на волю, - вздохнул Руднев. – Ну, не будем о грустном! Первым с топориком пронырну я. За мной ты, Дэн. Там мы вдвоем выдираем решетку и я спускаю тебя в бункер. Затем я возвращаюсь за рюкзаками, протаскиваю их по одному и сбрасываю их к тебе. Ну и замыкает процесс эвакуации Таня. Диспозиция ясна? Вопросы? Вопросов нет.

Руднев взял топорик и нырнул в воду.

Решетку они вырвали на удивление быстро. Руднев топориком подрубил насколько смог  гнезда, после чего они с Денисовым оба ухватились за прутья и так рванули, что оба вместе с решеткой улетели в воду.

- Да она же проржавела насквозь! – сказал, отплевываясь от воды Руднев, вынырнув на поверхность вместе с решеткой в руках.

- Да, погорячились немного, - поддержал его Денисов, бултыхаясь рядом с ним.

Они вылезли на каменные выступы под вентиляционным окном. Руднев с фонарем наполовину влез в освобожденное от решетки окно.

- Там под окном стоит какой-то большой ящик. Высота небольшая, метра полтора. Можно на руках спуститься на него. Сможешь сам в окно залезть?

- Да куда я денусь? Тебя же из прохода вытащил?

- Ну, тогда давай. Я помогу.

Скоро Денисов с помощью Руднева оказался в бункере на ящике под вентиляционным окном.

- Держи фонарь, - Руднев передал ему фонарь. – И от окна никуда не отходи. Дождись нас.

- Да куда я денусь? – снова сказал Денисов. – Иди, спасай Таню.

Вторая часть эвакуации группы через сифон прошла быстро и успешно. Руднев и Таня, помогая друг другу, протащили через подводный проход все рюкзаки и передали их Рудневу в бункер.

- Так, ну и что тут у нас? – спросил Руднев, обводя помещение бункера лучом фонаря, когда они с Таней пролезли через вентиляционное окно.

- Ящик под окном я открывал, - сказал Денисов. – Там винтовки.

- Да? – Руднев повернулся к ящику, наклонился и открыл его.

Ящик почти до верху был наполнен винтовками. Руднев вытащил одну и подбросил ее в руке, перехватывая поудобнее:

- Японская «арисака», - сказал он. - Дерьмо, а не винтовка. Боится грязи и малейшей ржавчины. Скорей всего эти стрелять без серьезной профилактики уже не будут. Хотя и выглядят как новые. Маслом хорошо были залиты. Ладно, - он положил винтовку назад в ящик, - посмотрим дальше.

- Смотрите, вон там, в дальнем углу какая-то ниша и видны ступени, - сказала им Таня, светя фонарем в дальний угол через ящики сложенные в центре бункера.

- Да, давайте посмотрим, - сказал Руднев. – Может это и есть выход.

Они прошли по проходу между ящиками и стеной с вентиляционным окном к дальней торцевой стене и повернули направо.

- А здесь у нас что? – спросил сам себя Руднев, освещая фонарем открывшуюся им в торцевой стене прямоугольную нишу, в боковых стенах которой в углублениях были видны какие-то натянутые цепи.

- Скорей всего это и есть ворота для Будды, - сказал Денисов.

- Да, похоже, это грузоподъемник, - кивнул Руднев.

Он посветил вверх, осматривая днище поднятой платформы:

- Платформа перекрыта досками. Если опустить ее не получится, можно будет попробовать прорубиться через них.

- Идите сюда, - позвала их Таня. – Здесь выход на поверхность.

Денисов и Руднев подошли к Тане. В самом углу в торцевой стене была небольшая прямоугольная ниша, уходящая колодцем вверх еще метра на три выше потолка бункера. По стене ниши уходила вверх лестница из металлических скоб. Светя фонарем, Руднев внимательно осмотрел нижние ступени.

- Хорошо сохранились, не обломаются, - сказал он. – Но, похоже, кто-то сюда захаживал до нас.

- Почему ты так думаешь? – спросил Денисов.

- Посмотри, по бокам ступеней ржавчина не тронута, а по центру стерта.

- Да, действительно, -  сказал Денисов, внимательно осматривая ступени. – И кто это может быть? Бункер вроде не разграблен.

- Не знаю, не знаю, - сказал Руднев. – Ясно только, что если сюда кто-то лазит, то и мы сможем вылезти. Я поднимусь по лестнице.

Руднев передал свой фонарь Тане и стал осторожно подниматься по лестнице.

Вверху штольня была закрыта массивной металлической крышкой. Руднев попытался ее поднять, но безуспешно. Тогда Руднев поднялся выше, уперся в крышку плечом и надавил на нее со всей силой. Он почувствовал, как скоба под его ногами, в которую он упирался, начала проседать. Но люк так и остался на месте.

- Нет, люк закрыт снаружи. Открыть его не получится, - сказал он, спустившись вниз.

- Ну что, тогда подъемником займемся? – спросил Денисов.

- Нет, - сказал Руднев, - не знаю как вы, а я смертельно устал. Все-таки на том свете побывал! Надо отдохнуть. Да и одежду привести в порядок. Хотя бы отжать ее хорошенько.

Он повернулся и посветил в сторону Будды:

- Пойдем, скажем ему спокойной ночи.

Будда сидел в позе индийских йогов со скрещенными впереди ногами и смотрел почти закрытыми глазами вниз под ноги стоявшим перед ним Рудневу, Денисову и Тане. Его левая полусогнутая рука лежала на коленях раскрытой ладонью вверх. Правая, раскрытой ладонью вперед была поднята на уровень плеча. Его губы были тронуты едва заметной отрешенной улыбкой мудрости и печали.

- Хорошо сделан, - сказал Денисов. – Видна рука мастера. Такой Будда был бы  украшением любого музея.

- Если не поможет нам отсюда выбраться, так и останется здесь в бункере, вместо музея, - сказал Руднев.

- Его наша суета не беспокоит, – улыбнулась Таня. – Как ни старайся, а от своей кармы все равно не уйдешь.

- Да? – иронично посмотрел на нее Руднев. – А я думаю, что свою карму человек сам себе и устраивает. А что тут у нас в коробках на стеллаже? – спросил он, поворачиваясь к стеллажу и освещая стоящие на его полках картонные коробки. Прочитать, что на них написано, сможешь? – спросил он у Тани.

Таня прошлась по ряду, осматривая надписи на коробках.

- Это продукты. Галеты и консервы. Тушенка, каша, фрукты. Вот коробка с консервами ананасов.

- Они что, столько могут храниться? – удивился Денисов.

- Могут или нет, но есть мы их не будем, - категорически сказал Руднев. В ящиках, похоже, оружие и военное снаряжение, - продолжил он, переводя свет фонаря на ящики в центре бункера. – Ладно, давайте устраиваться на ночлег. А ящики осмотрим, когда отдохнем. Времени у нас еще много будет.

…

На ночлег они устроились за ящиками в углу у стены с вентиляционным окном.

Руднев, сменивший Денисова в шесть утра, сидел, привалясь к ящику и обдумывал возможные варианты того, как им выбраться из бункера. Внезапно он услышал металлический лязг и отдаленный разговор. Вскоре со стороны штольни с люком он услышал шум и понял, что кто-то спускается в бункер.

- Руда! – услышал он шепот Денисова.

- Я слышу, – так же шепотом ответил ему Руднев. – Разбуди тихонько Таню.

Они услышали, как неизвестный спрыгнул на пол, и вслед за этим в пещере вспыхнул свет – неизвестный зажег мощный фонарь. Пятно света стало перемещаться по проходу у противоположной стены по направлению к Будде. Неизвестный поставил фонарь на полку стеллажа, а сам присел на корточки возле ступы и стал с чем-то там возиться. Рядом лежал небольшой пустой рюкзак, который он принес с собой.

Неизвестный был в новеньком зеленом военном комбинезоне, в высоких зашнурованных военных ботинках. На поясе, на ремне была видна кобура пистолета. Его лицо, освещенное ярким светом фонаря, можно было хорошо рассмотреть. На вид ему было под шестьдесят. Профессорская седая бородка, глубокая складка в углу рта, прямой нос, высокий лоб, короткий ежик седых волос. Все говорило о том, что это был не простой боевик.

Руднев тронул рукой Таню, показал сначала на свои глаза, затем в направлении штольни с люком. Таня кивнула, давая понять, что поняла Руднева. Руднев тронул за рукав Денисова, подвигал опущенными вниз пальцами, имитируя шаги человека, и указал направление между ящиками, как подойти к неизвестному сзади. Денисов кивнул в ответ.

Руднев поднял руку и Денисов замер на исходной позиции, ожидая сигнала. Руднев резко опустил руку, вскочил и стремительно проскочил по проходу к неизвестному. Тот повернул голову на шум, отпрянул назад от налетевшего на него Руднева, не удержался на корточках и сел на пол:

- По вельню! – выругался он, и рука его рванулась к кобуре.

Руднев встав перед ним на колено, уткнул ему ствол карабина в грудь и перехватил его руку:

- А ну тихо, не дергайся! – приказал он ему тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

- Кто вы такие? Как вы сюда попали? – спросил неизвестный по-русски с сильным акцентом.

- Заткнись, я сказал! – грубо оборвал его Руднев, сунув ему стволом карабина в лицо и доставая из его кобуры пистолет. – Пойди осторожно к люку и посмотри, что там и как, - сказал он подскочившему с другой стороны с пистолетом в руке Денисову.

- Люк закрыт, все тихо, - сказал скоро вернувшийся Денисов.

- Посматривай туда, - сказал ему Руднев.

Неизвестный сидел, вжавшись спиной в угол между ступой Будды и стеной, и переводил цепкий взгляд с одного на другого, очевидно пытаясь понять, как себя вести в этой ситуации. Было видно, что появление в бункере взявшей его в плен троицы, оказалось для него полной неожиданностью.

Руднев опустил руку в железный ящик с откинутой массивной крышкой, очень похожим на сейф, который откуда-то появился на полу перед Буддой. И только тут Денисов увидел, что передняя стенка ступы была снята и стояла в стороне, а под ступой открылся черный проем, откуда и был скорей всего вытащен этот  ящик. Он был почти до верху наполнен какими-то увесистыми запаянными целлофановыми пакетами с белым порошком. Часть этих пакетов неизвестный уже переложил в свой рюкзак.

- Это что, наркотики? – спросил Руднев, достав из ящика пакет и сунув его под нос пленному.

- Я иностранец! – резко сказал тот. – Я гражданин США! Если со мной что-нибудь случится…

Руднев неожиданно рассмеялся:

- Ты, гребанный америкашка! Думаешь, твои авианосцы, под прикрытием которых вы погружаете мир в кровавый хаос, помешают мне здесь свернуть тебе шею? Ты чего тут забыл, гражданин США? В  японском бункере времен войны на Сахалине?

- Я профессор медицины, я требую… - снова начал неизвестный.

Но Руднев заставил его замолчать, грубо сунув ствол карабина ему в рот, и, наклонившись к самому его лицу, зло сказал:

- Может тебе еще посла твоего бандитского мирового сходняка сюда из Москвы вызвать? Слушай ты, профессор! Если будешь продолжать гнать пургу и не отвечать на вопросы, я размажу твои профессорские мозги по стенке! Ты понял? Я спрашиваю, ты понял?

Неизвестный заморгал глазами и закивал головой, насколько это позволял ему всунутый в рот ствол карабина. Было видно, что он сильно напуган.

- Так что это, я тебя спрашиваю? – Руднев снова поднес к его лицу пакет.

- Это лекарство. Очень сильное лекарство. Которое получили японские медики в секретной лаборатории во время второй мировой войны.

- Что за лекарство?

- Это очень сильное лекарство, - повторил пленный, – от очень многих болезней. Оно воздействует на иммунную систему человека.

- Ну, какие лекарства создавали в своих секретных лабораториях японцы во время войны, мы хорошо знаем, - сказал Денисов. – Благодетели человечества! И нашли же где эту мерзость хранить – под охраной самого Будды!

- Может это как-то связано со СПИДом? – предположила Таня. И добавила, – кому улыбается Будда, вопрос сложный. Но уж точно не таким ученым – циничным и хладнокровным убийцам!

- Да куда им, этим напыщенным и самодовольным янки, считающим, что у них весь мир в кармане, до философских и этических глубин буддизма! – усмехнулся Денисов.

- Ладно, с этим потом разберемся, - сказал Руднев, укладывая пакет обратно в сейф. – Кто там наверху? Сколько их?

Но ответить пленный не успел, неожиданно сверху, со стороны люка донеслись едва слышные звуки выстрелов.

- Что там за стрельба? – спросил Руднев. – Сходи к рюкзакам, принеси шнур и тряпки для кляпа, - сказал он Тане.

Когда Таня вернулась назад со шнуром и какой-то тряпкой в руках, они услышали лязг открываемого люка. В бункер ворвались звуки частой стрельбы и крик человека, кричавшего по-английски:

- Скорей наверх! Надо уходить! Нас атакуют!

Руднев наклонился к пленному:

- Ответь ему. Крикни, чтобы он спустился сюда и помог тебе, - Руднев угрожающе поднес к его лицу ствол карабина.

- Спустись сюда! – крикнул пленный по-английски. – Помоги мне!

Со стороны люка послышалась ругань, и кто-то стал спускаться по лестнице в бункер. Руднев взял тряпку из рук Тани и плотно вогнал ее в рот пленному:

- Оттащите его с прохода и свяжите хорошенько! –  сказал он тихо Денисову и Тане, а сам вдоль стены быстро проскользнул к люку.

Спустившийся в бункер, в черной форме, с автоматом Калашникова за спиной, высокий, крепкий, лет тридцати, явно кавказец с резкими хищными чертами лица, с черной бородкой и с глубоким шрамом через всю правую щеку, спрыгнул на пол и повернулся к стоявшему рядом Рудневу, пытаясь что-то рассмотреть в полутьме после дневного света.

- Хау ду ю ду! – сказал ему Руднев.

Спустившийся испуганно открыл рот, отпрянул назад и схватился за автомат. Руднев со всего размаха ударил его ногой в пах и сорвал у согнувшегося от боли боевика со спины автомат. Затем он схватил его за шиворот и потащил по проходу к улыбающемуся Будде.

- Принимайте еще одного! – сказал он Денисову и Тане.

Боевик, пришедший в себя после удара Руднева, сделал попытку вырваться из его рук, но Руднев резким рывком опрокинул его на пол и ахнул ботинком в лицо, когда тот попытался вскочить на ноги. Он за ногу подтащил безжизненное тело боевика к первому пленному:

- Давай шнур, - сказал он Денисову.

Руднев безжалостно и быстро связал боевика, предварительно сняв с него пояс с ножом и подсумком. Затем повернул связанного Денисовым профессора на бок, подтащил его вплотную к боевику и связал обоих пленных вместе спинами друг к другу.

- Еще тряпка для кляпа есть? – спросил он.

- Да, - Таня протянула Рудневу футболку.

 – Ну что, посмотрим, что там за война? – сказал, поднимаясь с колен Руднев, когда закончил возиться с пленными. - Дэн, возьми мой карабин. А я с калашом поработаю.

Руднев открыл подсумок:

- Отлично! – сказал он, затягивая на себе пояс боевика поверх штормовки. – Три полных магазина!

…


====================Глава 10(Два полковника)

Когда полковник Семенов в сопровождении группы своих офицеров подошел к зеленому двухэтажному зданию милиции, их остановил офицер милиции в звании майора, с десантным автоматом на груди, рядом с которым чуть сзади стояли два вооруженных автоматами лейтенанта.

- Стоять! – крикнул он, поднимая правую руку. – Приказываю вам сдать оружие!

- Ты, что, майор, никак арестовать меня вздумал? – спросил его Семенов, останавливая рукой своих людей. – Мы не собираемся воевать с милицией. Я пришел поговорить с полковником Кузьминым. 

Семенов двинулся к майору.

- Я не шучу! – крикнул майор, вскидывая автомат и передергивая затвор. – Повторяю,  оружие на землю!

Из двери здания милиции вышел Кузьмин и быстро подошел к майору:

- Майор Харченко! Отставить! Что за самодеятельность? Я вам приказал организовать охрану здания милиции, а не арестовывать полковника Семенова и разоружать его людей! Опустите автомат!

Майор нехотя подчинился.

Кузмин подошел к Семенову, и они пожали друг другу руки.

- Здравствуй, полковник! – сказал Кузьмин. – Все воюешь?

- Здравствуй, полковник! – ответил ему Семенов. – Ты ведь знаешь, не я первый начал.

- Да знаю, - вздохнул Кузьмин. – В отдел с оружием нельзя. Пусть твои люди здесь подождут. А мы с тобой пойдем, поговорим. Ко мне в кабинет. И автомат свой тоже им отдай, - кивнул он на автомат Семенова, висевший у него на груди.

Семенов снял с груди автомат, повернулся и бросил его капитану Барковскому. Тот ловко поймал его одной рукой, перехватил за ремень и закинул на плечо.

- Оставайтесь здесь, - сказал Семенов своим людям. – Подождите меня. Мы с полковником пойдем, побеседуем у него в кабинете.

- Я настаиваю на аресте Семенова и немедленном заключении его под стражу, - заступил им дорогу майор Харченко.

- Майор! Здесь приказы отдаю я! И вы обязаны им подчиняться!

- Я не обязан подчиняться преступным приказам! Семенов руководитель преступного вооруженного формирования! И если вы с ним заодно, то я арестовываю и вас! – майор Харченко вскинул автомат и навел его на Кузьмина. – Арестовать его! – приказал он лейтенантам, стоявшим рядом.

Те в замешательстве топтались на месте, не зная, на чью сторону встать.

Семенов неожиданно схватил автомат майора за ствол и отвел его в сторону и вверх. Ударила короткая автоматная очередь. Семенов резким движением вывернул автомат влево и ударом кулака свалил майора на землю.

- Забери его автомат, - сказал он, протягивая автомат Кузьмину. – У тебя все такие нервные?

- Это особый случай, – сказал Кузьмин, щелкая предохранителем и передавая автомат  лейтенантам.

Майор, размазывая по лицу кровь, отполз на спине от Семенова и Кузьмина, и поднялся на ноги:

- Вы вступили в сговор с вооруженным бандитом! Я отказываюсь подчиняться вашим приказам! Когда будет восстановлена конституционная власть, вы ответите за это! – с этими словами майор повернулся и быстро, почти бегом, пошел прочь.

- Охраняйте здание, но в конфликт с людьми Семенова не вступайте, - сказал Кузьмин лейтенантам, пропуская в дверь Семенова. – Приказы майора Харченко не выполнять и в здание милиции не пропускать!

- Есть! -  по-военному козырнули ему лейтенанты.

…

- И многие в твоем отделе думают, как этот майор? –  спросил Семенов, усаживаясь на стул сбоку т-образного стола в кабинете Кузьмина.

- Да кто их знает? – пожал плечами Кузьмин. – Все выжидают, что дальше будет. Рисковать своей головой непонятно за что кому же охота? Приехала к нам недавно целая делегация начальства из Южного, и даже из самой Москвы. Собрали офицеров нашего отдела не ниже майора и поставили задачу – ликвидации твоей общины силами местных бандформирований и приезжих групп боевиков не препятствовать. Если ты сам попадешь в поле зрения милиции, живым в плен тебя не брать. Ликвидировать под любым предлогом. Вот так! Так что майор Харченко вполне мог тебя и застрелить. Но видно побоялся, что и его самого твои люди шлепнут.

- Серьезно! - покачал головой Семенов. – И чем же это я так поперек горла власти встал?

- А то ты не знаешь! – пожал плечами Кузьмин. – Ты же им золотую жилу перекрыл. Оседлал район с верховьями нескольких рек и ручьев, куда горбуша на нерест идет, и не даешь из нее икру потрошить. А ты знаешь, сколько на этой икре воротил да бандитов до тебя  наживалось? А после появления твоей общины у этой братии по всей цепочке до самой Москвы такие  разборки начались! Все выясняют, кто кому и сколько должен из-за срыва договоров. И бьют друг друга почем зря. А теперь вот видимо дошло до них, кто на самом деле виноват, вот они все вместе и решили с тобой разобраться.

- Нет, - покачал головой Семенов. – Из-за одной только икры войну с привлечением бандформирований власть не начала бы. Здесь уже политикой пахнет. А ты сам решил, значит не подчиняться их приказу?

- Установка в отношении тебя была дана на словах. Я потребовал письменного приказа у представителя генеральной прокуратуры, он ответил отказом. Но предупредил, что от того, как я поведу себя в данной ситуации, будет сильно зависеть моя дальнейшая карьера.

- И где сейчас эта делегация?

- Удрала! – рассмеялся Кузьмин. – Ты бы видел, как они по машинам прыгали, когда ты со своими ребятами в город входил!

- Похоже, снимут они с тебя погоны полковника. Это в лучшем случае. Не жалеешь?

- А! – махнул рукой Кузьмин. – Надоело все! Как лакей при этих денежных мешках да их бандитах охранниках. У них все куплено – суды, прокуратура, милиция. Только когда они между собой начинают воевать, удается под шумок кого-то из них зачистить. Хватит, надоело!

- А может, ко мне? Повоюем вместе. Ты, я вижу, мужик стоящий.

Кузьмин отвел глаза в сторону и задумался, легонько барабаня пальцами по столу какой-то незамысловатый ритм.

- Да повоевать-то можно, - наконец сказал он, поднимая глаза на Семенова. – Только дальше-то что? Ты с этой своей армией, - Кузьмин показал большим пальцем за свою  спину в сторону окна, - до самой Москвы дойти хочешь что ли?

- А ты зря так о моих разведчиках, - усмехнулся Семенов. – Каждый из них целого полка  стоит. Никто на всей Земле сейчас не имеет такого боевого опыта, как они. И воевать лучше них сейчас никто тоже не умеет.

- И все равно, это авантюра с твоей стороны, - покачал головой Кузьмин.

- Знаешь, - сказал Семенов, - как-то я посмотрел фильм. Американский. Вестерн. Там была такая сцена. Отец гангстер учил уму-разуму своего взрослого сына, которому сначала хорошо врезал кулаком, за то, что тот попугал кого-то своим ружьем и не решился выстрелить. Так вот он ему сказал такие слова: «зря ружье не поднимай, а поднял  – убей!». Ты прекрасно знаешь, что меня вынудили поднять ружье. А вот опустить его теперь не получится. Условия сдачи ты сам мне озвучил. Ликвидация при любом раскладе. И что ты мне предлагаешь? Сдаться этим бандитам или залетным солдатам удачи? Купленным за доллары наемникам? Мне – потомственному русскому офицеру?

- Да, видел я этих боевиков. Сброд – бандиты, ваххабиты, душманы. Куда они сейчас ушли, не знаешь? Здесь не объявятся?

- Куда они ушли! – пожал плечами Семенов. – На тот свет ушли, куда же еще! Они ведь герои только с мирным населением воевать. Женщин насиловать, да пленным головы резать. А когда против них такие профессионалы работают, как мои ребята, разбегаются как тараканы по щелям! Но разведка у меня хорошо поставлена. Мои ребята их грамотно обложили еще на подходе. Ни один не ушел. А в плену они мне не нужны. Все в тайге остались. Закопал как падаль в общих ямах.

- Правильно сделал, - кивнул Кузьмин. – Туда им и дорога.

- Бандитов в городе мы почистили основательно. Правда, Латыша так и не удалось взять. Сумел где-то скрыться пахан бандитский. Если так и не найдем, придется тебе самому его вылавливать.

- Мои сотрудники по нему уже работают. Никуда он, сука, не денется! Мои опера не хуже твоих разведчиков будут.

- Теперь у меня к тебе еще один серьезный разговор имеется. Есть у меня двое пленных. Не я брал их в плен, твои друзья – Руднев с Денисовым. Бравые ребята.

- Они живы?

- Живы. Денисов ранен легко. И с Татьяной все в порядке. Кстати, она сестра одного из моих офицеров. Костина, благодаря твоей информации, мы отбили у бандитов в домике Фица. Он нам по памяти нанес на карту места пяти неохраняемых японских складов. Три из них мы обнаружили. Мы из них взяли, что нам нужно было. Снаряжение, что там было, очень помогло нам. Сами склады мы снова закрыли и замаскировали. Вся информация по ним у Костина.

- А где сейчас ваши женщины?

- Мы их через Камышовый увели к Углегорску. Там есть православный монастырь. Они сейчас там. Ты поддержи их, если что.

- Да, конечно. Значит, Костин не отдал карту Бунтаро бандитам. Молодец. А бандиты очень хотели до них добраться. Они сначала вышли на самого Бунтаро. Но тот у них на глазах сделал себе сеппуку. Видно посчитал недостойным своей самурайской чести иметь дело с бандитами.

- Бандиты сами вряд ли вышли бы на глубоко законспирированного японского резидента. Я думаю, кто-то их специально навел на Буртаро. Это подтверждается пленными, о которых я начал говорить. Один из них называет себя профессором медицины. Говорит, что гражданин США, но по национальности литовец. В Медвежьем Логу под водопадом твои друзья обнаружили японский бункер времен войны. В этом бункере в сейфе хранились запаянные пакеты с каким-то  белым порошком. Похоже, этот профессор, или кто он там на самом деле, специально с группой боевиков за этим порошком и приезжал. Пленный говорит, что это лекарство, но скорей всего это вещество – какое-то биологическое оружие из секретной японской лаборатории. Хочу посоветоваться с тобой, что с этим порошком делать? Если передать этот сейф тебе, то боюсь, он так и уйдет к тем, кто и хотел его заполучить.

- Да, скорей всего так и будет. Что же это за порошок? Провести лабораторное исследование, чтобы узнать, что это за вещество, мы сами не сможем. А кто еще об этом порошке знает?

- Только твои друзья и я. Ну, еще капитан Барковский. Теперь вот и ты.

Кузьмин задумался.

- А что в этом бункере? – спросил он после некоторого молчания.

- Склад японский. Продукты, обмундирование, оружие. Из оружия в основном японские «арисаки». Для современной войны малопригодны, но если попадут к бандитам, беды много могут наделать.

- Да, оставлять этот бункер и другие склады, что вы обнаружили, без охраны нельзя. Если не бандиты, то черные археологи теперь быстро до них доберутся. Может бункер взорвать к чертовой матери?

- Вместе с сейфом? Там еще какие-то храмовые ценности находятся. Большая статуя Будды. Работа какого-то очень известного японского мастера, Костин говорит. А он в этом деле понимает.

- Да, взрывать это нельзя. А где сейчас сейф?

- Там же в бункере, в тайнике. Они устроили его в ступе этой самой статуи Будды. Кстати, в этом сейфе кроме пакетов с порошком еще и двадцать килограммовых слитков золота.

- Вот даже как! Я думаю и золото, и пакеты с порошком надо оттуда достать и хорошо спрятать в тайге. И чтобы об этом знало, как можно меньше людей. А бункер заблокировать до лучших времен.

- Ну, вот и поручи это своим друзьям. Они справятся. И только они будут знать, где тайник. При необходимости ты всегда у них сможешь это узнать. Независимо от того, что будет со мной и моими людьми.

- Да, наверно так и сделаем, – кивнул Кузьмин.

- Только надо поторопиться. Вполне возможно скоро бункер будет заблокирован и без нас.  Боевики взорвали вход в пещеру под водопадом, чтобы заблокировать там группу Руднева, и перекрыли подземный ручей, который через пещеру выходил наружу. Теперь скальная щель за пещерой медленно заполняется водой и когда она дойдет до вентиляционного окна бункера, начнется его затопление.

- И когда это произойдет?

- Руднев говорит, около недели осталось.

- Хорошо. Я решу этот вопрос.

- А с американцем, что будем делать?

Кузьмин поднял голову и посмотрел прямо в глаза Семенову:

- Ты мне о нем ничего не говорил, и я о нем ничего не знаю.

- Понятно, - кивнул Семенов.

- Что дальше делать думаешь? – спросил Кузьмин. – Власти ведь могут против тебя и регулярные войска поднять. У них сейчас просто другого выхода нет. А то, что они пойдут на это, можешь не сомневаться.

- Да я и не сомневаюсь.

 - Тебе с твоими людьми лучше уйти из города. Прилетит звено истребителей-бомбардировщиков по твою душу, и накроет город вместе с твоим войском. Зачем же людей под удар подставлять?

- Конечно, уйду. Дождусь здесь мотострелкового полка Громова и вместе с ним пойдем на Южный.

- Ты это серьезно?

- Вообще-то я не теряю чувства юмора, ни при каких обстоятельствах. Ты говоришь, у власти нет другого выхода? А у меня он есть? В регулярных войсках тоже не одни марионетки служат. Я связался с полковником Громовым, командиром леонидовского мотосрелкового полка, которого еще по Чечне знаю. Вместе тогда Грозный брали. На площади Минутка под огнем чеченцев и познакомились. Он со своим полком переходит на мою сторону. Вот с ним и пойдем на Южный.

- Вот даже как! - Кузьмин встал, нервно прошелся по кабинету и подошел к окну, повернувшись спиной к Семенову. В кабинете повисла тишина.

- Послушай, Борис Сергеевич, - Кузьмин повернулся и обратился к Семенову по имени отчеству. – Ты свой выбор сделал. Ты переступил черту и назад тебе дороги нет. Но о тех пацанах солдатах из леонидовского полка ты подумал? У них же матери есть. Они-то за что будут умирать? Когда их гусеницами своих же танков будут превращать в кровавое месиво?

- За что? – поднял тяжелый взгляд Семенов. – За Россию! За что же еще должен умирать русский солдат? Сам говоришь, надоело лакеем быть при бандитах, да американских подстилках. Кто же кроме нас освободит от них Россию? Ты что не понимаешь, что они нас этим международным  бандитским сбродом прощупывают? Чечня, Ингушетия, Дагестан, Татарстан – там от них уже житья нет. Теперь вот уже и на Сахалине объявились. Сколько еще ждать и терпеть будем? Пока России не станет? И эти самые пацаны солдаты у них даже не лакеями, а рабами будут? Или пушечным мясом в их бесконечных локальных войнах?

Кузьмин вернулся и сел на свое место. Положил руки на стол и сжал их в кулаки:

- Не знаю. Может ты и прав. Но я разжигать братоубийственную войну я не буду. Сколько же можно нам самим Россию кровью заливать на потеху нашим врагам?

- Да никуда ты не денешься! – сказал Семенов. – Все равно стрелять будешь! Вот только в кого?

На столе неожиданно зазвонил внутренний телефон.

- Слушаю, - сказал Кузьмин, подняв трубку.

Некоторое время он молча слушал, что ему докладывали по телефону. Наконец он положил трубку и поднял глаза на Семенова:

- Пришел твой леонидовский полк. Иди, принимай парад. Народ тебя требует. Все население города братается с солдатами.

- Вместе пойдем. Принимать парад, как ты говоришь. Так уж случилось, что на наших плечах сейчас лежит ответственность за Россию. Теперь мы себе уже не принадлежим.

…

Когда два полковника вышли из дверей здания милиции, прокатилось мощное «ура!». Вся улица перед зданием была заполнена техникой, солдатами и гражданским населением. Над всей этой возбужденной и ликующей людской массой витал дух воодушевления,  единения и силы. Люди вдруг осознали, что они могут освободиться сами и избавить Россию от черных сил, овладевших ею, рвущих ее на части и высасывающую из нее все соки. И гарантией того, что все так и будет, были два седых русских полковника, стоявших плечом к плечу перед ними у здания милиции…

…


====================Глава 11(Крест губернатора)

Аркадий Моисеевич Хрункин, полный дородный мужчина лет пятидесяти, с большой лысеющей головой и непропорционально мелкими чертами лица, стоял перед зеркалом в комнате отдыха, куда вела дверь из его кабинета, и внимательно разглядывал свое лицо. Он медленно поворачивал свою голову из стороны в сторону, скашивая при этом глаза, чтобы увидеть свой профиль.

«Вот, - думал он про себя, - там, в зеркале стоит губернатор!» - и сердце его наполнялось гордостью, удивлением и радостью. Уже второй год, как он стал губернатором, а ему все казалось, что это какой-то прекрасный сон. Так все неожиданно получилось. Его бывшего зоотехника, а затем заместителя аграрного отдела областной администрации, заметил сам Прохоров и предложил пост губернатора. Почему выбор Прохорова остановился именно на нем, Хрункине, Аркадий Моисеевич не знает до сих пор. С Прохоровым после этого они почти не встречались. Так, по телефону несколько раз общались.

Губернатор Хрункин вошел через дверь в свой огромный как зал кабинет, и сердце его снова забилось от восторга. Это его кабинет! Это его город! Это его область! А там за окном ходят его люди!

Аркадию Моисеевичу вдруг очень захотелось посмотреть на этих мелких людишек, хозяином которых он был, и он направился к огромному в пол стены окну.

Вон бегут куда-то школьники, о чем-то споря и на ходу размахивая руками. Вон молодая мамаша с коляской. Вон пенсионер бредет с пакетом, наверно из магазина. Вон люди копошатся с чем-то. Или в чем-то. Рабочие мусорщики, что ли? Да это бомжи в мусорном баке копаются! Черт побери, сколько раз хотел отдать приказ убрать эти чертовы мусорные баки от здания областной администрации! Все руки не доходят! Все самому надо решать! Ничего без него сделать не могут!

Губернатор Хрункин недовольно отвел глаза от бомжей, ковыряющихся в мусорных баках, и перевел их выше через улицу, где за привокзальной площадью было видно здание железнодорожного вокзала. На площади, ближе к проспекту, лицом к зданию областной администрации стоял двухметровый Ленин в расстегнутом пальто и указывал вперед правой рукой с раскрытой ладонью.

Увидев Ленина, губернатор Хрункин поежился. Ему уже который раз, когда он видел эту статую на привокзальной площади, все казалось, что гранитный Ленин указывал своей рукой именно на окно его кабинета, прямо на самого Хрункина, и при этом кричал: «Вот он самозванец, товарищи! Я его вижу!»

Губернатор Хрункин выругался в полголоса, дернул со злостью занавеску и отошел от окна – смотреть на людишек внизу желание у него пропало.

«Как бы сковырнуть этого истукана с привокзальной площади?» - зло подумал он.

В этот момент открылась дверь и в кабинет вошла его секретарша Ирена:

- Аркадий Моисеевич, вам звонят из Хабаровска. Сам Салтан Борисович.

У Хрункина все похолодело внутри. Сам Салтан ему звонит? Значит, что-то очень  серьезное.

- Соедини, - сказал он Ирене, и с удовольствием посмотрел на игру ее мощных бедер под короткой юбкой, когда она выходила из кабинета. Нет, все-таки он правильно сделал, что дал себя уговорить, и взял ее секретаршей. Хоть и не красавица, но бедра... А если надоест, то он быстренько сплавит ее куда-нибудь подальше. На повышение. Референтом там или пресс-секретарем к какому-нибудь депутату. Ему, губернатору не откажут. Пусть только попробуют! Кстати, Зураб уже показывал ему одну такую на замену. Выиграла конкурс «Мисс Сахалин». В этом году школу закончила. «Вот ее и сделаю своей секретуткой», - с удовольствием подумал Хрункин.

Его приятные размышления прервал звонок телефона на столе. Хрункин вздрогнул от этого звонка, как от удара электрическим током. Салтан звонит! Сам! Не к добру это. Хрункин подошел к столу, вытащил платок, тщательно вытер им уголки губ и, не садясь в кресло, с замиранием в груди снял трубку:

- Да, Хрункин слушает, - сказал он, стараясь придать своему голосу уверенный, деловой и спокойный тон.

- Слушай, Хрюкин! Что у тебя там творится? – раздался в трубке грубый, хриплый, посаженный тюрьмой голос Салтана.

- Хрункин, - несмело поправил Хрунин.

- Что? Что ты там хрюкаешь? Я тебя спрашиваю, что у тебя там творится, в твоей губернии, губернатор хренов?

- У меня все нормально, Салтан Борисович…

- Нормально? Ты что, издеваешься? У тебя там вооруженный мятеж! Скоро за тобой придут, чтобы на фонаре тебя вздернуть, а у него все нормально!

- Салтан Борисович, не понимаю, о чем вы? У меня никаких сведений нет…

- У тебя в башке только бабы да бабки. Слушай сюда, Хрюкин. Если завтра не доложишь, что проблема Семенова решена, распрощайся со своим кабинетом и со своей долей в бизнесе. Ты понял?

- Салтан Борисович, все понял! Все сделаю, как вы сказали! Сейчас же немедленно приму меры! – отрапортовал Хрункин, вытягиваясь по стойке смирно.

- Все, отбой, - буркнул Салтан. – Жду звонка. Завтра! – в трубке раздались короткие гудки.

Из Хрункина словно вытащили стальной стержень, и он оплыл в кресло.

«Семенов, Семенов, кто такой Семенов?» - лихорадочно билась в голове одна и та же мысль.

Он хотел взять платок, чтобы вытереть градом катившийся с него пот, увидел в руке так и не положенную трубку и со злостью швырнул ее на стол:

- Ирена! – заорал он.

- Да, Аркадий Моисеевич? – Ирена влетела в кабинет и остановилась у двери, изумленно  открыв свой лошадиный рот. Она впервые услышала, как по-звериному может рычать ее  пухленький милашка Аркашка. Это ее изрядно напугало и в то же время весьма заинтриговало.

- Срочно! Срочно ко мне Мороза, Гришина и Гущину. Срочно!

- Да, Аркадий Моисеевич! – испуганная Ирена пулей вылетела из кабинета.

«Ты смотри! - удивился про себя Хрункин, - Оказывается, и я могу орать и командовать!»

Он сжал в кулак кисть правой руки и грохнул им по столу. Его лицо исказила гримаса боли. Он замахал рукой и подул на нее. Как-то неловко ударил. Костяшками.

«Надо будет потренироваться» - подумал он.

Он обвел глазами огромный губернаторский кабинет и вдруг с ужасом представил себе, что в его кресле сидит другой человек.

«Нет, не бывать этому! Надо срочно действовать! Неужели какой-то там Семенов может сломать ему карьеру? Да кто такой этот Семенов?»

…

Первым прибыл начальник областного управления внутренних дел генерал Мороз Геннадий Филимонович.

- Что за аврал, Хрюша, - сказал он, проходя к столу и вальяжно разваливаясь на стуле.

Хрункин вскочил с кресла и замахал сжатыми кулаками:

- Ты!... Да как ты смеешь!... Что ты себе позволяешь!... Жандарм!... С тобой губернатор говорит!... Встать!

Мороз, развалясь на стуле, прищуренными глазами с интересом рассматривал Хрюнкина.

- Молодец! – наконец сказал он и театрально захлопал в ладоши. – Роль репетируешь? Или нет. Дай угадаю. Ирена с утра не дала, что ли? Угадал?

Хрункин неожиданно успокоился, обмяк и опустился в кресло:

- У тебя одни бабы да бабки на уме! – сказал он еще сердито, но уже переходя на обычную тональность общения, принятую между ними. – Мне лично позвонил полномочный представитель президента.

- Салтан? – удивился генерал Мороз. – И чего хотел?

- Сказал, про какой-то вооруженный мятеж, - пожал плечами губернатор. – Сказал, что если я с каким-то Семеновым не разберусь и завтра ему об этом не доложу, не быть мне губернатором.

- Вот оно что, - протянул генерал Мороз. – Значит Салтан снова под Прохора начал копать. Он уже давно носится с идеей объединения камчатского и сахалинского теруправлений.   Тогда Москва его не поддержала. Так теперь он решил Семенова пристегнуть, чтобы  свалить Прохора и прикарманить себе наш бизнес.

- Да кто такой этот Семенов, в конце-то концов! – не выдержал губернатор. – Ты можешь объяснить?

- Семенов? – вздохнул генерал. – Полковник в отставке. Вояка. Прошел все войны, в которых открыто или тайно участвовала Россия, начиная с Афгана. Лет пять назад ушел в отставку и объявился здесь с несколькими своими офицерами. Затем в тайге одного из районов он организовал общину. С какой-то там советской атрибутикой. Но все документы оформил как надо. Не придерешься. Сначала сидел тихо, а потом начал гонять людей Прохора. Не давал им икру потрошить. Ну и так далее, сам понимаешь. Вот Прохор и дал мне команду сделать так, чтобы о нем больше не было слышно. Я связался с Латышом, местным смотрящим, которого мы сами и поставили. И дал ему команду, чтобы он своими людьми решил эту проблему. Но Семенов расхерачил их в пух и прах. Трех насмерть положил. После этого Латыш, конечно, щипал его потихоньку, но прямо сказал, что Семенов ему не по зубам.

- И что дальше?

- Дальше? Я дал указание начальнику районного отделения полковнику Кузьмину открыть против Семенова и его людей уголовное дело по поводу убийства ими трех человек, и закрыть их надолго в зоне. Но Кузьмин испугался. Уж больно общественность шумела против бандитов напавших на общину Семенова. Под давлением общественности  Кузьмин действовал строго в рамках закона и Семенов остался на свободе.

- А почему я об этом узнаю только сейчас? – с возмущением спросил губернатор.

- Ты? – генерал недоуменно поднял глаза на Хрункина. – Да тебе-то это зачем?

- Как зачем? Я губернатор или кто?

- Ну, губернатор, губернатор! Мы же с Прохором платим тебе твою долю? А все детали наших с Прохором дел, тебе зачем знать? Ты же потом спать не сможешь, если будешь в курсе всех наших дел.

- А ты за мой сон не беспокойся! Если надо я и снотворное приму. Ты вот лучше объясни мне, почему лично мне звонит личный представитель президента и рассказывает про какой-то там  вооруженный мятеж у меня под боком? Я об этом от него должен узнавать или от тебя? Учти, если я слечу с губернатора, то и ты вряд ли в своем кресле усидишь!

- Аркадий Моисеевич, пришел генерал Гришин, - раздался в селекторе голос Ирены.

- Пусть подождет в приемной, - ответил ей Хрункин, нажав кнопку селектора. – Так что там за вооруженный мятеж устроил Семенов? – обратился он снова к генералу Морозу.

- Устроил! - зло сказал генерал. – Прохор связался с нужными людьми, чтобы те  подкинули боевиков, разобраться с Семеновым. Ну не полицию же против него, в самом деле, было бросать? Боевики сюда потихоньку нелегально прибывали, а два дня назад они атаковали общину Семенова.

- И что? – не веря своим ушам, оторопело спросил губернатор.

- Что, что! – передразнил его генерал Мороз. – Семенов их всех уничтожил. Ни один живым оттуда не вышел. Затем Семенов со своими людьми подошел к городу и захватил его.

Губернатор Хрункин навалившись грудью на край стола, не отрываясь, смотрел на генерала. На его пухлом розовощеком лице было написано по детски наивное выражение изумления и интереса, как будто генерал рассказывал ему историю про войну  краснокожих с белыми колонистами из романов  Фенимора Купера. Наконец он откинулся на спинку кресла и недоверчиво махнул рукой:

- Да ладно заливать-то!

- Я не заливаю, - усмехнулся генерал. – Ты слушай дальше. Это еще не все. На сторону Семенова перешел леонидовский полк полковника Громова. Вчера их объединенные силы двинулись в сторону Южного. По пути к ним присоединяется военные части населенных пунктов, через которые проходит их колонна. И сейчас весь этот сброд уже где-то под Долинском.

С лица губернатора сползло выражение наивно-недоверчивого изумления и вместо него появилось выражение неподдельного ужаса. Он вскочил с кресла и забегал по кабинету, что при его комплекции и весе было совсем не так просто. Он подскочил к окну, снова уперся взглядом в статую Ленина. Ему показалось, что Ленин теперь уже не просто  указывает на него раскрытой ладонью, а показывает ему комбинацию из трех пальцев, при этом ехидно и зловеще чему-то ухмыляясь. Он зло матюгнулся, развернулся и снова покатился по кабинету как колобок.

- Да сядь ты, не гоношись! – наконец не выдержал генерал. - Разработал я операцию. Вернее, мы с Прохором разработали. Да и спецы из США помогли. Не дойдут они до Южного! Угомонись ты!

- Операцию? Это правда?

- Да, правда, правда! Сядь!

- А что это за операция? Расскажи, - потребовал губернатор Хрюнкин, наконец, усаживаясь в кресло.

- Ну, да, расскажи тебе! – усмехнулся генерал Мороз. – Тут же через Ирену об этом все бабы в салонах судачить будут. Тогда уж Семенов точно нас с тобой на фонарях повесит!  Никому об этом даже и намекать нельзя, не то, что рассказывать. Пока операция не завершена. Я и так тебе уже слишком много рассказал. Да если б не рассказал, боюсь, ты от страха и в окно мог бы сигануть.

- Ну, ты полегче, полегче! – махнул рукой на генерала губернатор. – Мы с тобой, конечно,  друзья, но рамки-то, зачем переходить? Мне ведь что-то Салтану завтра докладывать надо!

- Да, - согласился генерал. – Салтану надо будет что-то предъявлять. И именно как твои действия по нейтрализации бунтовщика Семенова. Если Салтан сумеет вместо тебя посадить своего человека, он Прохора точно сожрет. Без вариантов. Поэтому, надо из тебя героя делать. Чтобы перевесить его предъяву на тебя перед Москвой. А ты вот что, подними против Семенова армию. Самое время сейчас для этого. И Москва возражать не будет. А наоборот может даже и наградить. И даже в саму Москву забрать на повышение.

- Ты думаешь? – недоверчиво спросил губернатор. – Хм!

- У тебя вон в приемной генерал Гришин сидит. Вот ему и дай указание остановить Семенова.

- Да? А твоя операция? – спросил губернатор.

- Ты за нее не беспокойся. Ты ей никак не помешаешь.

- Ну, хорошо, - принял решение губернатор и нажал кнопку селектора. – Ирена, пусть генерал Гришин войдет.

…

Генерал Гришин, плотный, невысокого роста, с кривыми ногами кавалериста, с широким лицом, на котором выделялись курносый нос и плотно сжатый тонгогубый рот с опущенными углами, придававший его лицу выражение одновременно и высокомерного  самодовольства, и постоянного недовольства, вошел в кабинет и широкими шагами прошел к столу.

- Вызывали, Аркадий Моисеевич? – обратился он к губернатору Хрюнкину, не удостоив сидевшего за столом генерала Мороза даже мимолетного взгляда. Генералы люто враждовали друг с другом.

- Да вызывал, - ответил губернатор. – Садись, Петр Иванович.

Генерал Гришин положил на стол огромную генеральскую фуражку с высокой тульей и присел на краешек стула, по военному держа спину прямой:

- Я слушаю вас, Аркадий Моисеевич.

- Петр Иванович, ты слышал про мятеж Семенова?

- Слышал, - коротко ответил генерал Гришин.

- И какие действия предпринял? – спросил его губернатор Хрункин.

- А какие действия могут быть предприняты в этом случае армией? – вопросом на вопрос ответил генерал Гришин.

- Ты мне тут викторину не устраивай! – повысил голос губернатор Хрункин. – Я задал вопрос, какие действия ты предпринял по поводу вооруженного мятежа Семенова? И присоединившегося к нему, кстати, твоего подчиненного полковника Громова?

- Армия по своему статусу предназначена, как вы должны знать, для отражения внешней угрозы. Для подавления внутренних беспорядков предназначены внутренние войска, которые находятся под началом присутствующего здесь генерала Мороза. Поэтому, может быть, этот вопрос вам лучше адресовать ему?

- Какие вопросы мне задавать генералу Морозу, я разберусь и без тебя! Ты мне здесь не указывай! Ты знаешь, что на сторону Семенова перешел леонидовский полк полковника Громова? Ты знаешь, что сейчас колонна мятежников движется к Южному, захватывая по дороге все населенные пункты? А ты знаешь, что будет с нами, если они придут сюда в Южный?

- Откуда я знаю? - пожал плечами генерал Гришин. – Я вообще не знаю, чего этот Семенов хочет. Может надо связаться с ним и спросить его, чего он хочет?

- И откуда ты такой умный выискался? Спросить! Семенов перебил уже кучу наших людей. И поэтому, если не хочешь погоны генерала снять, и со своим генеральским бюджетом расстаться, то звони сейчас своим подчиненным командирам частей, чтобы они выдвигали свои части навстречу колонне Семенова. Ты понял, Петр Иванович?

Генерал Гришин повел головой из стороны в сторону и достал мобильный телефон.

- Да, да, это я, - сказал он недовольно в трубку. – Слушай, давай поднимай свою часть по тревоге и выдвигайся на шоссе Долинск – Южный… С полным боекомплектом!... Да, да, навстречу Семенову!... Если не остановится и не сдастся, открывай огонь на поражение! Что?... Что?... Да, ты… Да я тебя!...

Генерал отключил телефон и положил его на стол.

- Полковник Кондратьев отказывается воевать против Семенова, - сказал он губернатору.

- Что? Как это отказывается? У тебя что, клуб веселых и находчивых, или армия? Отдай его под трибунал!

- Отдам, - пожал плечами генерал Гришин. – Только сейчас против полковника Семенова ни одна часть не выступит.

- Если сухопутные войска отказываются выполнять приказ нашего главнокомандующего, может быть, авиация подчинится и выполнит задачу по пресечению военного мятежа? – сказал, ни к кому не обращаясь, генерал Мороз с язвительной улыбочкой.

- А может быть, вы отдадите приказ своему ОМОНу или как там у вас он теперь называется? – также язвительно ответил ему генерал Гришин.

- Мы со своей стороны делаем все возможное для пресечения мятежа, и все приказы уже отданы. И приказы выполняются, кстати, в отличие от саботажа ваших подчиненных. Скоро вы об этом узнаете. Только где в это время уже будете вы? И будут ли на ваших плечах генеральские погоны? – ответил ему генерал Мороз.

- Перестаньте вы! – остановил генералов губернатор. – Я знаю, здесь под Южном стоит истребительный полк полковника Астахова. Давай звони ему и приказывай произвести воздушную атаку на колонну Семенова.

- Нет, - сказал генерал Гришин. – По телефону звонить не буду. Поеду сам.

- Но учти, - сказал ему губернатор Хрункин, - если и полковник Астахов откажется лететь, значит, лети сам. Ты ведь летчик? Вот и лети, отдавай долг Родине! Если воздушной атаки не будет, погоны генерала снимешь. Это я тебе обещаю. Тебе ясно?

- Ясно, господин губернатор! – язвительно ответил ему генерал Гришин и вышел из кабинета, хлопнув дверью…

…



==========================Глава 12(Воздушная атака)

Генерал Гришин шагал по полю к стоявшему на парковке истребителю, сжимая в руке шлемофон. Издалека ему было видно, как вокруг двух истребителей суетился техперсонал, готовя их к вылету. Генерал Гришин шагал по полю внешне решительно и спокойно, но в душе с нарастающим ужасом спрашивал себя, неужели это он, генерал Гришин, сейчас идет к истребителю и скоро поднимет его в воздух? Он лихорадочно прокручивал в голове все действия по подготовке истребителя к взлету и по самому процессу взлета, пытаясь понять, забыл он что-то или нет. Да, когда-то он был лихим летчиком. Но когда это было? Уже около семи лет он только тем и занимался, что подписывал, не читая какие-то бумаги, и вагонами продавал направо и налево военное имущество, скопленное в огромном количестве на складах бывшей Советской Армии.

Да, за это время материальное положение у него значительно выросло. Дети учатся и живут в США, где у него куплен для них шикарный особняк. Здесь пятикомнатная квартира и двухэтажная дача. Счета в зарубежных банках… При мысли о счетах у генерала потеплело на душе.

- Товарищ генерал, - прервал его мысли шагавший рядом подполковник Савенко, - атакуем с первого захода, или сначала имитируем атаку, чтобы их остановить и разогнать?

- Какая к черту имитация? – неожиданно для самого себя заорал визгливым голосом генерал Гришин. – Какая имитация? Родина в опасности! Атака всем боекомплектом с первого же захода! Стираем с лица Земли всю эту колонну бунтовщиков! Ясно?

- Так точно! – подполковник Савенко умудрился подобострастно прищелкнуть каблуками, даже не останавливая движения.

Генерал искоса посмотрел на него. Ах, как бы он хотел, чтобы вместо этого услужливого и подобострастного подхалима рядом с ним шагал полковник Астахов. С ним генералу Гришину было бы спокойно. Астахов просто не дал бы генералу сесть в кабину истребителя. Сказал бы, не генеральское это дело колонны бомбить. А если генерал все же настоял бы на своем, Астахов сам бы осмотрел его самолет, и дал ему сесть в кабину только в случае его полной готовности. Астахов ненавязчиво, не ущемляя самолюбия генерала, напомнил бы ему, на что в первую очередь обратить внимание при взлете. И там, над колонной, идущей на Южный, Астахов мастерски вывел бы истребители на глиссаду атаки. И потом бы скромно молчал, когда все восхищались бы подвигом генерала. Генерал даже приостановился, представив себе броские заголовки статей в газетах с его фотографиями: «Героический генерал Гришин в одиночку остановил вооруженный мятеж!». Или нет, лучше так: «Генерал Гришин – спаситель России!». «Да после таких статей можно подумать и о кресле министра обороны!» - задохнулся от неожиданной мысли генерал.

Он оглянулся вокруг, как бы представляя себя в окружении министерского эскорта. Но рядом шагал только один подхалим подполковник Савенко. Ах, как бы он хотел, чтобы вместо него рядом с ним шагал полковник Астахов!

Но Астахов не летит с ним. Он категорически отказался бомбить соединение российской армии. И всем своим подчиненным приказал не участвовать в этой операции. И только подобострастный и хитрый подхалим Савенко вызвался лететь с генералом, прекрасно понимая, что этим поступком покупает себе место полковника Астахова.

Возле самолета перед ним вытянулся по стойке смирно, грязный, неопрятный и небритый капитан в засаленном рваном бушлате, с пористым носом картошкой, под которым висели хохляцкие усы, и от которого за километр несло перегаром:

- Товаришу генерал, - забубнил он, - готовим самолет к вылету! Техник капитан Буцько.

- Я не понял! – сходу вызверился генерал Гришин. – Готовим к вылету, или готов к вылету?

- Не было керосина для заправки! Так мы у частника перекупщика взяли в долг и сейчас заправку заканчиваем! – более вразумительно отрапортовал капитан Буцько. – Под ваше имя взяли, иначе никак не хотел давать, – виновато добавил он уже тише.

- Почему не было керосина? Куда его девали, сукины дети! Воруете! Водку пьете! Под трибунал отдам! – ярился генерал.

- Не могу знать, товарищу генерал! Никак не можу знаты, куды вин дився, – не переставая, бубнил техник капитан, от испуга все больше переходя на хохляцкую мову.

«Да откуда ему знать!», - думал генерал Гришин, залезая в кабину истребителя, когда он сам же его и продал тем же самым перекупщикам всего неделю назад. И приспичило же Ирине эту норковую шубку покупать у подруги! Видишь ли, она ей больше идет, чем подруге! А если ей вожжа под хвост попадет, со свету сживет, а своего добьется! А тут как раз все свободные деньги в операцию с большой партией военных палаток вложены. Переправляют их тайно куда-то там в Афган. Скоро человек Хомяка должен оттуда вернуться. По расчетам хороший навар может вылезти! Ну не со счета же заграничного было стягивать? Вот и пришлось этот керосин загнать срочно по дешевке. Да кто же знал, что этот Громов перейдет на сторону бунтовщика Семенова? И его мотострелковый полк, идущий сейчас на Южный, придется останавливать именно самому генералу Гришину! А самолеты уже лет пять, как на приколе стоят. «Ох, все беды от этих женщин!» - горько посетовал генерал, усаживаясь на место пилота.

Генерал натянул на голову шлем и закрыл фонарь истребителя. Он окинул взглядом многочисленные приборы, подвигал ручкой управления и с удовлетворением осознал, что еще не все забыл. Ноги привычно встали на педали, палец правой руки привычно нащупал колпачок гашетки на ручке управления, проверяя его состояние. Его тело готово было управлять самолетом даже без команд его мозга.

Он пробежал глазами по приборам, щелкнул нужными тумблерами и запустил двигатель. Генерал Гришин некоторое время прислушивался к реву двигателя, увеличивая и уменьшая его мощность, и с удовлетворением сделал заключение, что двигатель работает нормально.

«Лети сам, иначе погоны генерала снимешь!» - вспомнил он крик Хрюнкина. «Жирный боров!» - мысленно обозвал его генерал Гришин. Это как раз его жена и подсунула Ирине эту проклятую драную шубу. И этот жирный боров сам же и посоветовал загнать неприкосновенный запас авиационного керосина истребительного полка, когда Гришин сказал жене, что сейчас таких свободных денег на руках нет. И сам же этот жирный боров и посредников нашел. А скорей всего сам же через них и купил этот керосин. А затем перепродал с большой выгодой для себя! Уж генерал этого шухельмахера хорошо изучил! Он и мать родную продаст, если выгода будет!

«Лети сам! Я-то слетаю! Я-то летчик! А вот ты кто такой? – продолжал злиться генерал. –  Затюканный совхозный зоотехник! Коровам хвосты при Советах крутил! А теперь, смотри ты, губернатор! Шухельмахер ты, а не губернатор!».

- Тридцать второй, я двадцать седьмой, к взлету готов, - услышал он в шлемофоне голос подполковника Савенко.

«Надо взлетать – сказал сам себе обреченно генерал. - Чертов Семенов! Уничтожу с первого захода! Двадцать ракет класса воздух-земля с автоматическим наведением, пушка и два крупнокалиберных пулемета – от твоей колонны останется груда покореженного металла и горы трупов!» - генерал нагнетал внутри себя злость, чтобы было не так страшно взлетать.

- Вышка, я тридцать второй, прошу взлет! – сказал он.

- Тридцать второй, я вышка, взлет не разрешаю! – услышал он в наушниках голос Астахова.

«Ах ты, гаденыш! – выругался про себя генерал. – Вернусь, собственноручно сорву погоны!»

- Вышка, я тридцать второй, начинаю рулежку на начало взлетной полосы, - сказал генерал, и тронул самолет с места.

- Тридцать второй! Я – вышка! Вылет не разрешаю! В баки залит керосин неизвестного происхождения!

«Черт! – ругнулся про себя генерал. – А ведь он прав! Что эти посредники могли подсунуть? А может, и намешали туда черте чего!».

У генерала похолодело в груди. С топливом шутки плохи. Не разовьет двигатель нужной мощности на взлете, истребитель не наберет нужной скорости – и вон она впереди сопка с лесом. Там и будет гореть его истребитель вместе с ним самим – генералом Гришиным!

«Отказаться от взлета? – мелькнула спасительная мысль. – А генеральская должность? Этот жирный боров точно сумеет погоны снять, если закусит удила. Тут и к бабке не ходи! И что тогда? Нет! Двигатель работает нормально! Я его хорошо погонял! На разных режимах. Надо лететь!»

- Вышка, я тридцать второй, двигатель работает нормально, иду на взлет!

Генерал уже вырулил на начало полосы. Справа сзади находился с работающим двигателем самолет подполковника Савенко, готовый стартовать вместе с ним. Генерал дал двигателю максимальные обороты, удерживая трясущийся самолет на месте тормозами, и затем отпустил тормоза. Самолет облегченно сорвался с места и начал стремительно набирать скорость.

Генерал следил за нарастанием скорости по прибору, готовясь взять ручку управления на себя. Скорость возросла до величины, когда остановить самолет уже было нельзя. Можно было только взлетать.

«Скорость принятия решения!» - сказал сам себе генерал и взял ручку управления на себя.

Самолет медленно, словно нехотя стал отрываться от бетонной полосы.

«Почему он так тяжело идет на подъем?» - недоуменно подумал генерал. И в следующую секунду у него внутри все оборвалось – двигатель сделал хлопок, и мощность его резко упала.

- Самолет не набирает нужной скорости! Двигатель работает с перебоями! – услышал он в наушниках отчаянный крик подполковника Савенко.

«Мой тоже», - сказал сам себе генерал Гришин, с ужасом глядя через фонарь кабины на стремительно надвигавшийся на него склон сопки, покрытый редким лесом…

…

Когда к месту катастрофы подлетели машины всех необходимых служб, два высоких черных столба, поднявшихся над склоном сопки в местах врезавшихся в нее истребителей, ветром уже стало сносить в сторону Камышового Хребта…


…