Киношные подпевки

КИНОШНЫЕ ПОДПЕВКИ

И уносят меня, и уносят меня
В звенящую светлую даль
Три белых коня, эх, три белых коня -
Декабрь, и январь, и февраль!

Уносят, знаете ли, к Яру, на тройке…
Не скажу, что поклонник Стругацких, но любой, кто читал «Понедельник начинается в субботу» (в шабат) сразу оценит стряпню режиссера Константина Бромберга. Фильм испоганил книжку точно так же, как фильм «Планета обезьян» испоганил книжку Пьера Буля, точно так же изуродован советским кинематографом рассказ Пристли «21 июня»..
Так вот, приведенное четверостишие из дурацкого фильма о сфере торговли «Чародеи» выпевает маленькая такая второклассница, выпевает агрессивно, яростно, во всю свою луженую глотку. Сразу видно: своего мужика она никуда не отпустит.
Точно так же поют и «к нам любовь пришла случайно», «словно тайна» - во всю луженую глотку.

Ну, и по стилю.

Остыли реки, и земля остыла,
И чуть нахохлились дома,
Это в городе тепло и сыро…

Замечательная рифма: «остыла» - «сыро». Но по сути: оказывается, зимой в городе тепло! Да еще сыро.

«Только елки в треугольных платьях».

Это ж сколько надо выпить, чтобы елки почудились треугольными. А, они – современные. Это синтетические елки. И ведь действительно – треугольные.

Это в городе мне грустно было,
А за городом - смесь, смеюсь, смеюсь...

То есть. Выехала за город – и давай хохотать, не остановится.
Фильм 1982 года, еще Андропов не стал генсеком, но уже через три года всё покатится в тартарары.

Кто, какой интеллектуальный импотент и духовный кастрат сочинил эту песенку? Имя ему – москвич.

Фильм «Земля Санникова» 1973 года.
Сюжет слизан с «Затерянного мира» Конан Дойля. Правки в сценарий вносил Марк Захаров. В его сценарии туземцы свободно говорят по-русски. Красотки-туземки. Золота – целые горы. Злой шаман, декабрист, фанатик путешествий и придурковатый офицер в исполнении Олега Даля.
Кто-то о каком-то актере сказал «пересаливает лицом». Даль пересаливает всем. Во всем. Всегда. На роль прочили Высоцкого. Ему понравилась роль придурка.
В общем, лучше не смотреть. И не слушать: Даль петушиным голосом Анофриева спивает вот что:

И солнце всходило, и радуга цвела,
Все было, все было, и любовь была.
Пылали закаты, и ливень бил в стекло,
Все было когда - то, было, да прошло.

Судя по темпу мелодии, закаты у автора строк не пылали, а прыгали перед глазами. Но откуда взялось стекло? Что за стекло? От очков, или на наручных часах, или трехлитровую банку поставили под дождь? Ясное дело – это оконное стекло. Т.е. автор строк не во сне летает, не в крутое небо подымается, аки воробышек, он на своей кухне в окошко смотрит. И наблюдает удивительную картину: и солнце уж не всходит, и радуги тю-тю, и дожди больше не идут,  и закатов больше нету. Были, да прошли!

И очень, очень философский текст:

Призрачно все в этом мире бушующем.
Есть только миг - за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.

То есть: за жизнь держаться? Если автор призывает держаться за миг, который называется жизнь. А все прочее – земля, солнце, человечество – это призраки! Но дальше автор призывает отказаться держаться за жизнь и держаться за миг. Миг уже не называется жизнью, это разные вещи.
У жизни не  прошлого и будущего. Автор текста песни, видимо, начитался апорий Зенона и комментариев к ним Аристотеля, но прикладывает всё это хозяйство не к тому месту. У автора получилось, что жизнь не имеет длительности.
Как глубок, ох, как глубок смысл. Не всегда с миром по дороге, да. «Чем дорожу, чем рискую на свете я - мигом одним - только мигом одним». На спор лечь под трактор, а? Выживу – все, кто не верили, пускают себе пулю в лоб. Грандиозно! Ведь чем рискуешь – всего-то мигом одним.

Фильм 1973 года «Иван Васильевич меняет профессию» - неплох, он снят по рассказу Михаила Булгакова. Но слова песни.

Счастье вдруг в тишине
Постучалось в двери,
Неужель ты ко мне…

Будто все хорошо, даже замечательно. Однако ж.

Вдруг как в сказке скрипнула дверь,
Все мне ясно стало теперь,
Столько лет я спорил с судьбой
Ради этой встречи с тобой.
Мёрз я где-то, плыл за моря,
Знаю, это было не зря,
Всё на свете было не зря,
Не напрасно было.

Выясняется, что в дверь постучалась не любимая девушка - о ней в песне ни слова - а просто счастье. Оно. Лежал мужик на печи, и вдруг, когда дверь скрипнула, его осенило: не зря он где-то мерз! И плечо себе вывихнул, и колит заработал, и диабет, и безработицу – всё это было с умыслом, не напрасно!
Итак. Лежал мужик на печи, лежал – и вдруг, после того, как скрипнула дверь, его осенило: он счастлив! Озарение на него снизошло, как на святого Августина.
- И где тебя носило, зараза ты…
И особенно всё это подходит к теме путешествий во времена Ивана Грозного и обратно.

Еще хлеще – «кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси капают прямо на копье»., прости господи.

Откуда всё это?
А вот откуда. Какой-нибудь москвич работает водителем автобуса или учителем физкультуры в школе, но у него хобби, он, сидя на своей кухне, строчит стихи. По знакомству эти творения попадают на телестудии, а после их вынуждена слушать вся страна.

Во Франции Ив Монтан исполнял песни на стихи не водителя автобуса, а Жака Превера. Это был прорыв и в мировом кинематографе.
Французский кинематограф ставил фильмы по заветам советских режиссеров - по приличным текстам Анатоля Франса, Кокто, Бальзака, Гюго, Флобера, Мюссе, Франсуазы Саган и др.

«Ирония судьбы» 1975 года - пустенький, глупенький фильм, состряпан для обывателя. Ничтожный Мягков, слабенькая игра Барбары Брыльска… тексты примитивны, фильм не спасает даже сцена с Бурковым в ресторане аэропорта.
Но в фильме - песни на стихи приличных поэтов. Именно из-за них фильм что-то значит, можно убрать весь фильм, оставить одни песни. Разумеется, за исключением «Если у вас нету тёти», которую тоже сочинял водитель автобуса – там друзья таковы, что с ними драка, тёти постоянно теряются, соседи и так и норовят отравить твою собаку, словом, страшная советская действительность.

Фильм 1968 года «Еще раз про любовь» - тривиален до скуки. Доронина играет барышню, которая по ходу фильма стебается, выпендривается, как это склонны делать студентки театральных и кинематографических вузов или филологических факультетов. Им кажется, что они  тем самым выражают свое многообразие и свою утонченность в сравнении с окружающей средой. Есть подозрение, что девка, которая сбила с панталыку математика, космолога, металлурга, физиолога, химика Сведенборга, заканчивала «Щепку».
Но есть в фильме стихотворение, которое написал Роберт Рождественский.

Я мечтала о морях и кораллах,
Я поесть хотела суп черепаший,
Я шагнула на корабль, а кораблик
Оказался из газеты вчерашней.

То одна зима идет, то другая,
И метели за окном завывают,
Только в клетках говорят попугаи,
А в лесу они язык забывают.

У порога встали горы громадно,
Я к подножию щекой припадаю.
И не выросла еще та ромашка,
На которой я себе погадаю.

А весною я в несчастье не верю,
И капели не боюсь моросящей,
А весной линяют разные звери,
Не линяет только солнечный зайчик.

Фрагменты четверостиший разорваны, первый фрагмент об одном, следующий – совсем о другом, в огороде бузина, а в Киеве дядька. При этом рифмы – значительно более свободные, чем в классической советской поэзии, с элементом неожиданности, даже открытия. Тут и внутренняя рифма, и созвучие, тут и нетривиальные образы. Роберт – из когорты сердитых шестидесятников, как Вознесенский и Евтушенко.
Однако исполняет эти стихи под гитару Таня Доронина. Устрашающим басом.
Гафт - дрянной мужичонка, но сказал верно:

Клубника в сметане — Доронина Таня.
Другого ты в ней не ищи.
Ляжет в постель иль на сцене как встанет,
Как будто «Шанели» накапали в щи.

«Москва слезам не верит» - тоже для обывателя, но уже с бардовской песней. Песни Высоцкого – в фильме «Вертикаль», снято множеств фильмов с песнями Окуджавы.

Подпевка «А нам всё равно» в «Бриллиантовой руке» 1968 года хоть и идиотская по тексту, всё же увязана с действием в кинокартине. Аналогично в «Операции Ы» «постой, паровоз» поет грабитель, на самом деле это блатная песня, в сценарии удалены куплеты, например: «Я срок получу и с товарищем верным решетку в окошке пропилю…»
Текст «Остров невезения» - откровенно, нарочито бессмысленный. Это, скорее, пародия на подпевку.

Далее, увы, водители автобусов вместе с подпевкой и подтанцовкой вытеснили и бардов, и приличных поэтов.
В «Обыкновенном чуде» 1978 года текст «невпопад совершенно» - действительно, невпопад, и с претензией: «И даже тоненькую нить не в состояньи разрубить стальной клинок…» Но претензия эта заканчивается на экзальтированных семиклассницах, для них текст и написан, они и млеют, для них «волшебно, безумно».
Кайдановского как-то спросили, как он относится к песням Миши Боярского. Кайдановский честно ответил: «Он поет для семиклассниц».
Ну, а этот шедевр:
А бабочка крылышками бяк бяк бяк бяк,
А за ней воробушек прыг прыг прыг прыг,
Он ее голубушку шмяк шмяк шмяк шмяк,
Ам ням ням ням,да и шмыг шмыг шмыг шмыг.
- мало того, что идиотский, но, как говорится, не пришей кобыле хвост.
Подпевки и подтанцовки, исполнителей которых даже на «Мосфильме» называли швалью – визитная карточка Марка Захарова.

И не нужно удивляться почему уже в 60-е появлялись выворачивающие душу песни типа «Жизнь – это гонки» - в фильме «Дорогой мальчик». Теперь эту муру называют «фанк».
Кстати, прошу, переведите на русский слово «Бурглата». Боярский выпевает, в фильме «Три мушкетера». Это ведь всем зрителям должно быть понятно, как «я-ля гер ком яля гер».

Хорошие комедии не нуждаются в подпевках: «Шведская спичка», Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен», «Полосатый рейс», «Дежавю».
Не использовали подпевки такие великие эксцентрики, как Пьер Ришар и Луи де Фюнес.

В советских качественных фильмах – не подпевки, а песни. И это изумительные песни: вальс в замечательном исполнении Тихонова  фильме «На семи ветрах», в его же исполнении «В этой роще березовой» на стихи Заболоцкого в «Доживем до понедельника», это «но шелковый платочек, кровью обагренный, пулями пробитый я тебе верну», «При дороге ивы» из фильма «Дворянское гнездо», «Белеет парус одинокий» из фильма «Долгие проводы».

Для контраста – песни из «правильного» фильма о борьбе социалистической молодежи с изживающим себя рвачеством «И это всё  нем»:

Как в песне о самом себе расскажешь?
Что ты плохой – неловко показать.
Что ты хороший – песней не докажешь…

И т.д. Еще:

Я хочу довести до вашего сведения,
Пассажиры в грохочущем поезде лет…

И еще!

Когда человек человека предаст
И как-нибудь после вам руку подаст…

И контрольный в голову:

Не надо бояться густого тумана,
Не надо бояться пустого кармана…
Лишь собственной трусости надо бояться.

Особенно актуально сегодня – не бояться пустого кармана. Чертова московская кухня!

Дальше грянули «я его слепила из того, что было», «ах, какая женщина», «служи ненаглядный мой, обо мне не тужи, если что-то случится вдруг, обо всем напиши», «а вокруг тишина, взятая за основу», «подождем твою мать», «муж обоих убил топором, а после пошел за пивом», «убили негра», «в голове ни бум-бум, малотетка дура дурой», «мальчик хочет в Тамбов», «скажи, красавица, чего не нравится» и пр.

Конечно, сегодня и нахрапистая Доронина, и хохотливая второклассница из «Чародеев» - луч света в темном царстве. Смотрим:

Мои ролексы блестят (блестят),
Я хочу с ней танцевать (танцуй)
Это девочка-дурман (а-а),
Я ниссан, я быстрый ман,
Я и Лёха мы летим в ниссан.

Дальше текст гораздо хуже. Еще:

Ты пудрила ночью нос,
Но наступил отходос.

Или:

Въехал в тусу по приколу
Я танцую под диролом.

Словом, «ику-ику-ику-ы-ы-ы-ы!» Это пока еще не в фильмах. Но, судя по либеральной политике Кремля, по жути на телепередаче, когда за столом «на кухне» собираются какие-то непонятные люди и пытаются петь старые советские песни, а также по степени агрессивности пишущего быдла - уж скоро. Ведь уже было – идиотские тексты «Наутилуса» в фильмах Балабанова.

Борис Ихлов, 7.1.2023