Изгои. Глава 145

Александр Каземирович поднял Марка Семёновича с пола и усадил его в кресло напротив стола.

—Вы в порядке, шеф? — забеспокоился Александр Каземирович. — Это Орлов окунул вас головой в аквариум?

Марк Семёнович со злостью скинул со стола важные бумаги, высыпанные из толстых папок. Листки с отчётностью и страницы с кучей цифр раскидало по всему кабинету.

—Шеф, успокойтесь, — попросил Шпиль. — Вы не в себе. Что случилось между вами и Орловым пять минут назад? Вы его оскорбили? Вы на него наорали? В чём причина его агрессии в отношении вашей персоны?

Марк Семёнович опомнился и начал молча собирать с пола важные бумаги.

—Почему вы молчите, шеф? Я вас не узнаю. Вы ведёте себя странно. Хотите, я вызову службу безопасности? Они мигом допросят Орлова с пристрастием. Вы меня слышите, шеф? Оставьте бумаги в покое, уборщица их подметёт.

Марк Семёнович терпеливо собрал бумаги с пола и убрал их в сейф. После чего хозяин кабинета снял мокрый голубой пиджак и принялся тереть салфеткой грязные места на лацканах и воротнике.

—Марк, честно говоря, я поражаюсь твоему спокойствию, — усмехнулся Шпиль и плюхнулся в гостевое кресло. — Тебя будто подменили. Тот Марк, которого я знаю с юности, устроил бы прямо сейчас грандиозный скандал на весь институт, брызгал бы слюной, метал бы гром и молнии, с позором выгнал бы Орлова с должности, которую тот занимает. Я тебя не понимаю. К чему смена настроения? Сомнительно, что у тебя изменился характер после общения с Орловым.

Гринберг молча надел пиджак и уселся в кресло возле стола.

—Тебя подменили. Хочешь, я разберусь с Орловым? Мне не составит труда найти учёного и прижать к стенке. Уволь его.
—Ты закончил разглагольствовать? — произнёс наконец Гринберг и налил в чашку с заваркой кипяток из чайника.
—Ура, шеф! Оказывается, вы умеете говорить!
—Не ёрничай. Давай поступим с тобой следующим образом. То, что ты видел в моём кабинете, останется между нами. Не дай бог ты кому–то проболтаешься. Меня засмеют подчинённые. Мол, главу корпорации чуть не убил в собственном кабинете сотрудник института. А я даже не успел оказать ему сопротивление.
—Шеф, мы меня знаете. Я – могила.
—Надеюсь на это. Держи язык за зубами. Ты меня понял, Саша?
—Понял. И всё–таки что случилось между вами и Орловым пять минут назад? — проявил Шпиль настырное любопытство и закрыл дверь кабинета.
—Это допрос? — нахмурился Гринберг.
—Да, — был лаконичен Шпиль. — Ну серьёзно, шеф, что стало причиной агрессии Орлова?
—Причина банальна: нервы, — ответил Гринберг. — Поэтому Орлов окунул меня головой в аквариум. Ты наверняка в курсе того, что у Орлова сейчас трудный жизненный период. Убийство его родни в деревне, смерть его жены и дочери, сын больной родился. Орлов сорвался на мне. Нервы у него не выдержали. Не каждый день мы теряем родных, тем более всю семью. И уволить Орлова из института я не могу.
—Но почему? — недоумевал Шпиль.
—Потому что Орлов находится под защитой и покровительством Язова. Я обещал профессору, что пока он жив, Орлов останется старшим научным сотрудником в лабораториях института.
—Так Язову же 84 года! — ахнул Шпиль. — Сколько вам придётся терпеть Орлова?
—Я же сказал, пока Язов жив, Орлов останется работать в институте. Дай бог здоровья Язову. Я уважаю Павла Ильича и не могу ему перечить. Язов мне как отец родной. Без Язова не существовало бы института и генетических опытов. Язов был первым, кто скрестил инопланетную ДНК с человеческой ДНК. В результате чего в подземной лаборатории института в специальных стеклянных аквариумах и выросли подопытные узники, которые сбежали два дня назад. Давай сменим тему. Расскажи про реакцию работников морга на ваши поддельные удостоверения агентов особого отдела КГБ. И какую легенду вы сочинили работникам морга, чтобы они отвели вас к трупам Марии и Анастасии?
—Мы рассказали патологоанатому, что трупы Марии и Анастасии могут излучать радиацию. Чтобы подтвердить либо опровергнуть это, необходимо сделать анализы и тесты, — припомнил Шпиль.
—С этого места рассказывай подробнее, — велел Марк Семёнович тоном, не терпящим возражений.


                * * *


Орлов и Руденко быстрым шагом перешли по пешеходной «зёбре» на другую сторону улицы и подошли к автобусной остановке.

—Слава богу, оторвались, — выдохнул Орлов с облегчением.
—Ты хотел убить Марка Семёновича в его собственном кабинете? — шепнул Руденко на ушко Орлову.
—Ничего подобного, — возразил Орлов. — За кого ты меня принимаешь? Я же не бандит с большой дороги. Я – учёный, кандидат наук. Под моим руководством лаборатории института. Да, признаю, я сорвался. Не стоило мне распускать руки. Гринберг мне такого наговорил в своём кабинете.. Пришлось мне реагировать на хамство Марка Семёновича радикальным способом. Знаешь, что Гринберг заявил мне, пока ты в кафе завтракал?
—Что? — заинтересовался Василий. 
—Этот жирный поросёнок мало того, что в грубой форме отказал мне в выделении двух ампул препарата для лечения моего новорождённого сына, да ещё посоветовал отправить ущербное мясо, как он назвал моего новорождённого сына, в печь крематория. Представь мой шок от услышанного. 
—И ты решил проучить заносчивого толстяка методом утопления в аквариуме?
—Типун тебе на язык. Это была защитная реакция.
—Что теперь будешь делать? Где ты возьмёшь препарат для лечения сына? Ампулы «ФармаТэма» тебе больше не доступны после того, что ты натворил с Гринбергом в кабинете. А без ампул твой сын..
—Вася, не продолжай. Я прекрасно знаю, что произойдёт с Виталием, если ему не вколоть ампулы. Ума не приложу, что теперь делать. 
—Выходит, Гринбергу важнее набить свои карманы валютой от продажи ампул, нежели спасти жизнь одного человека, смертельно больного младенца, который обречён на верную гибель, — высказался Руденко.
—Вот таким алчным типом оказался Марк Семёнович. А ты не знал, Вась?
—А ты знал, Жень?
—Догадывался. Поехали к моему отцу. Обсудим произошедшее в спокойной домашней обстановке.
—Поехали.

К остановке подъехал переполненный  «ЛиАЗ». Орлов и Руденко влезли в душный салон автобуса и уселись на задние свободные места.


                * * *


Валентина подошла к двери с табличкой: «Гришин Борис Филиппович. Заведующий хирургическим отделением». Постояв пару минут в нерешительности, блондинка перекрестилась и вошла в кабинет. Борис Филиппович, одетый в белый врачебный костюм, сидел за столом и листал журнал с историями болезней своих пациентов.

—Борь, от Орлова нет никаких новостей. Вечереет. Я волнуюсь.

Хохлова уселась на стул напротив хозяина кабинета и закинула ногу на ногу. На этот раз блондинка была одета в сиреневое платье и обута в красные туфельки на низких каблуках. В правой руке красотка сжимала дамскую сумочку из леопардовой кожи.

—Попей минералочки, красавица моя, — предложил хозяин кабинета и вручил девушке фужер с прозрачной жидкостью.
—С газом? — уточнила блондинка.
—Как видишь, нет. Это натуральный грузинский боржоми. Друг привёз из Тбилиси пятьдесят бутылок лично мне в подарок. Попей и расслабься. А лучше поехали ко мне, вместе расслабимся. Организую ужин при свечах. Бутылочку дорогого французского вина откупорю. Потом разгорячённые алкоголем ляжем в кровать. А дальше бурный секс до утра.
—Борь, хватит. Мне сейчас не до твоих пошлых шуточек. Орлов до сих пор не объявился.

Хохлова осушила фужер с боржоми и поставила ёмкость на стол. 

—Почему сразу пошлые шуточки, Валь. Ты мечтаешь женить меня на себе, будь добра соответствовать статусу невесты.
—Завтра о бракосочетании поговорим, Борь.
—Странно, что твой Орлов не смог договориться с Гринбергом об ампулах лекарства за столь продолжительное время, — почесал затылок хирург и взглянул на наручные часы. — Прошло пять часов с тех пор, как твой Орлов побывал в детских лазаретах и увидел собственными глазами новорождённого сына, слабого, больного и беспомощного. Время пять часов вечера. Красавица моя, твой Орлов не умеет вести переговоры?
—Борь, перестань. Какая я красавица твоя? Это комплимент, или ты надо мной издеваешься?
—Боже упаси. Разве можно над такой шикарной девушкой издеваться.
—Орлов не мой после того, что он мне наговорил в родильном доме. Я понимаю, Женя не в себе в последнее время после смерти Маши. Но зачем меня обижать? Я его люблю и плохого ему не желаю.
—Жизнь его новорождённого сына висит на волоске, а ты признаёшься ему в любви?
—Борь, прекрати. Дай мне телефон, хочу позвонить.

Борис Филиппович пододвинул телефонный аппарат к Хохловой. Блондинка накрутила диск телефонного аппарата с нужными цифрами и прислонила трубку к уху. Пошли томительные минуты ожидания.

—Алло, Михаил Тимофеевич? Добрый вечер. Это хорошо, что вы узнали мой голос. Михаил Тимофеевич, позовите пожалуйста к телефону своего старшего сына, если, конечно, он у вас дома. Давно? Вместе с Руденко? Понятно. Я в хирургии нахожусь. Ничего особенно. Снимки изучаю сижу. Вчера сильная боль началась в правой лодыжке. Я подумала, что перелом или трещина в кости. Но всё обошлось. Просто ушиб. Спасибо за ваше пожелание, Михаил Тимофеевич. Я жду. Борь, налей минералки. Алло, Женечка, это я. Что случилось? Куда ты пропал? Пять часов прошло. Женечка, ты убедил Марка Семёновича.. Подожди, подожди. Я не успеваю за твоей путаной речью. Повтори. Не называть тебя Женечкой? А как тебя называть? Ну ладно. Евгений, объясните мне суть ваших.. О, боже, Евгений, ты лыка не вяжешь! Кто тебя напоил? Что ты сказал? Повтори. Кто я? Хам! Грубиян! Как ты смеешь называть меня шлюхой! Я ни с кем, кроме тебя, не спала! Борю я знаю с детства. Ты соображаешь, что говоришь? Твой сын Виталий может в любую минуту отдать душу Господу, а ты прикладываешься к бутылке? Как тебе не стыдно. Тряпка! Забудь меня! Вычеркни меня из своей жизни! Я сделаю аборт! Прощай, болван!

Валентина швырнула трубку на стол, и в ней послышались короткие гудки. Борис Филиппович положил трубку на место.

—Успокойся, красавица моя. Попей  боржоми. 

Переведя дух, Хохлова вынула из дамской сумочки пачку сигарет и закурила. Борис Филиппович пододвинул к возбуждённой девушке хрустальную пепельницу. 

—Представляешь, Борь, в какое жалкое ничтожество я влюбилась, — негодовала блондинка и выпустила изо рта струйку дыма.
—Красавица моя, на каком ты сроке? — осторожно поинтересовался заведующий хирургическим отделением и отмахнулся от дыма.
—Восемь недель, — подсчитала девушка и раздавила недокуренную сигарету в пепельнице.
—Ясно. Срок подходящий для прерывания беременности.
—Борь, поможешь мне сделать аборт?
—Решай сама. Что по поводу ампул? Что тебе сказал Орлов по телефону? Ампулы у него?
—Всё пропало, Борь. Ампул не будет. Орлов умудрился поссориться с Гринбергом в его же кабинете. А без ампул Виталий умрёт, это неизбежно. Что делать, Борь? Как спасти младенца? Если придумаешь способ спасения младенца в течение этого вечера, завтра мы с тобой отправимся в загс. Есть идеи?
—А первая брачная ночь будет, красавица моя?
—Ну ты даёшь. Нашёл, о чём думать в такой момент. Часики тикают, Борь. Начинай соображать.
—Есть у меня одна идейка, — загадочно улыбнулся заведующий хирургическим отделением.
—Выкладывай, — сосредоточилась Валя и схватила фужер с очередной порцией боржоми.

Три часа спустя. К проходной научно–исследовательского института подъехал жёлтый «Рафик», где на его водительской дверце было написано: «ХимПромСервис». Из салона микроавтобуса вышло четверо людей, облачённых в жёлтые костюмы со стеклянным экраном на шлеме. В руках четвёрка агентов химзащиты зажимала винтовки с опрыскивателями и двумя баллонами–накопителями. Четвёрка агентов химзащиты вошла в проходную института и остановилась у турникетов.

—Вам кого, товарищи? — спросил пожилой вахтёр, сидящий в кресле на посту.
—Рабочий день закончился три часа назад, коллектив института ушёл по домам, — устало отрапортовал второй вахтёр средних лет, вышедший за порог дежурной комнатушки.
—Вы странно выглядите, — насторожился пожилой вахтёр. — Вы космонавты, что ли?
—Дядечки, спокойно, мы вам сейчас всё объясним, — пообещал один «космонавт» голосом Бориса Филипповича и вынул из кармана удостоверение.