Твоя государство образующая жизнь

       Не успел родиться, как тут же положил свою голову, да  чего там голову, всего себя положил на плаху государственной службы, почти вставил шею не в ярмо, а в петлю, которая на протяжении всей твоей  жизни затягивалась туже и туже, для того, чтобы под конец уже полностью сомкнуться на твоей шее, затянувшись плотным морским узлом  и ты вот так,  в таком виде закончил своё  существование в этом мире,  не успев родиться и пожить.

        Потому что отдал всего себя тому государству, в котором родился и вырос, и даже  тому,  в которое,  может быть, потом переехал, с той же целью, вставить  всего себя и целиком  в верёвочное ярмо и  так с ним на шее и плыть дальше по жизненному пути, означающему  твою вечную трудовую деятельность в надежде на то, что когда- нибудь воздастся.  Только вот кем? Не тем ли государством, в котором родился и вырос или тем, в которое потом переехал, где снова продолжил тот свой начатый при рождении трудовой путь, редко занимаясь на этом пути тем, что тебе могло бы  нравиться, то есть мог  трудиться от души, но опять на благо того государства, которое оценит   твои  старания и воздаст тебе по заслугам, но только тогда, когда ты, с трясущейся головой, которую такие же трясущиеся от усталости руки, не способны уже удержать на той шее, которую мёртвой хваткой сжимала та удавка, надетая на неё с детства.
   
                С того самого детства, когда ты мечтал о чём угодно, о  том, кем ты станешь в этой жизни, кем будешь  работать,  заняв  почётное место в том государстве, которое и надоумило тебя,  внушив тебе мысль о том,  что ты должен делать в этой жизни, коли уже живёшь и не умер при рождении, а раз не умер, то  ты сразу же должен отдать честь, не успев появиться  на этот свет, всем тем, кто тебя примет в этом случившемся настоящем, чтобы сразу перекинуть вне очереди в будущее, в котором ты будешь тем, о чем мечтал в том детском прошлом, но только не о том, как будешь просто жить и ничего не делать или делать только то, что тебе нравится, и наслаждаться жизнью.
 
 
        Своей жизнью, о которой увы, ты даже не мечтал, потому что твои мечты упирались в тот долг, который ты отдашь государству, коли в нем уже  появился на свет и начал свой жизненный путь, упирающийся,  в  основном, в  твою трудовую  деятельность, потому что про отдых от этой деятельности ты можешь сразу забыть,  раз и навсегда, ибо отдыхом твой  отпуск один  месяц в  году, в котором 365 дней, и из которых 30 ты отдыхаешь, а 335 снова трудишься, отдыхом  такое назвать нельзя.

     Или можно, но  только неполноценным и непропорциональным твоей трудовой деятельности отдыхом,  когда по справедливости пропорция должна была бы составлять  один к одному, что значит, 180 дней работаешь, а правильнее, вкалываешь, ублажая  то государство, в котором тебя угораздило родиться, вместо того, чтобы начать свою жизнь,  где -нибудь на необитаемом острове, куда не успел добраться человек и где  не ступала ни одна человеческая  нога, с тем, чтобы там, на этом острове, где  для тебя жизнь была бы,  как в раю, не организовать ещё  какое -нибудь государство, а потом 180 дней отдыхаешь,  уже чёрт  с ним, в  этом государстве, которое изначально нацелено на защиту своих суверенных территорий, в которых ты почему- то совсем не суверенен, а полностью зависим от государства,  в котором тебе  обязательно нужно не только трудиться, но и защищать его идеалы, придуманные не тобой,  и потому часто идущие вразрез с твоим мнением  на тему того, как надо жить и что надо делать, чтобы получать удовольствие от жизни, которая у тебя одна.

         И потому ты должен с младых ногтей стать патриотом той страны, которую и так всю жизнь будешь ублажать, а она тебе взамен  обещать  о том, как воздастся, опять без оговорки с помощью кого воздастся, потому что не воздастся вообще,  но ты это поймёшь, если поймёшь вообще,  гораздо  позже, когда пройдёшь  до конца тот свой трудовой путь с петлёй на шее.   А  сейчас ты,  несмотря на свой малый возраст,  уже патриот,  маленький, но патриот, тут так положено, чтобы, когда станешь большим патриотом, питаясь этой мыслью на всем своём жизненном пути, как молоком матери, мог,  не дожидаясь  момента последнего удушения той удавкой, мог распрощаться со своей неполноценной жизнью, неполноценной теперь   потому,  что не дожил до положенного срока, не узнав,  как тебе  могло бы воздастся, отдав эту жизнь за то государство, которое по  любому  воздавать  не собиралось.  А тут на радость ему, тебя и вовсе не стало, и платить тебе то вознаграждение за тяжкий труд, названный работой на благо государства, ему уже не придётся.  То есть каждый несвоевременно умерший, не важно как,  насильственно умерщвлённый  или от болезни тяжёлой, это ещё одна радость для  государства, которое, несмотря на то, что ты платил ему налоги со своей трудовой деятельности, а не оно тебе, как премию за честный труд эти налоги платило, теперь смело может сбросить тебя со счетов, помня о том воздаянии,  которое называется пенсией по старости,  так  называемом вознаграждении за твой непосильный труд, если ты до него  доживёшь и,  наконец то, узнаешь, что такое на самом деле есть государство, в котором ты не суверенен, ибо  уже даже  в самом начале своей жизни в нём мечтал о том, что хотелось этому государству, чтобы ты мог по его мнению жить хорошо, никогда не упоминая ни о тех пропорциях,  как  об  отношении отдыха к работе, ни о том, что мог бы помечтать о том, чтобы жить в своё удовольствие, ничего не делая, потому что делать нечего, если только пахать на страну, которая потом даже на твоих похоронах не побывает и  не скажет последнее слово, проводив тебя в последний,  уже не трудовой,  путь, когда ты станешь старым и немощным   уже лет так в 30, износившись от непосильного  труда, строя вместе со всеми  благополучие  страны, в котором ты сам благополучным  никогда не будешь, если будешь жить надеждой на обещанное благополучие,  и уже на старости лет, когда уже и забудешь, что сие понятие означает, и даже твой несчастный поникший вид в зеркале, куда ты посмотришь с опаской и мельком, не напомнит тебе о том, что  это могло означать.

          Ты трясущимися руками, поправишь  своё отражение  в зеркале, не сумев статично закрепить  в нём свою голову,  трясущуюся  от изнеможения,  а не от жизни, какой она должна была бы быть,  если бы ты  хотя бы родился на том необитаемом острове, без какого- либо намёка на государство,  и только увидишь то ярмо-петлю на своей  худой безжизненной уже шее, которое и будет статичным, с начала твоего  появления  на этот свет, и даже не спросишь, твоя ли это была жизнь, которую ты,  не успев родиться, прожил, потому что не пожил, если только в статусе государствообразующей  жизни.


12.01.2022 г
Марина Леванте