ООН в Крыму, гл. 88. Заводка с полуоборота

ВНИМАНИЕ!!! : Только для читателей 18+

ОТПУСК  ОДНОГО  НУДИСТА  В  КРЫМУ
Курортно-познавательный эротический  роман


Глава 88.  КАК  КАЗАРЧАНКА  ЗУРНА  ЗАВЕЛАСЬ  С  ПОЛУОБОРОТА

*   *   *
За поворотом слева послышался далёкий звук приближающегося со стороны Орджоникидзе мотоцикла. Ну, вот и произошёл у них обломчик на самом интересном месте, едва всё только началось!

Да и Ромку-младшего, этого упрямца строптивого, никак не получалось по-быстрому упрятать в плавки. Фу-у, управился, наконец! Но этот наглец всё равно бесстыдно торчал, как пресловутая гора Магомета посреди Каракумов. И, слегка раздосадованный всеми этими поспешными и неловкими делами, Роман по предложению Зурны зашёл в салон минивэна и прилег на трёхместное сиденье, которое устроено сразу за креслом водителя и пассажира кабинного отделения.

Мотоциклисты, это были два молодых парня, остановились возле минивэна, минут пять поторговались с Зурной, что-то купили и поехали дальше. Скорее всего, через пару километров они свернут в Тихую бухту: пляжные волчата подросли, пришла их пора открывать новый туристический сезон и осваивать новые сексуальные территории. Настало их время искать и хапать новые впечатления и приключения на свою голову и головку, а кому-то достанется и в морду или пенделей по попе...

Роман вышел из машины и подошёл к Зурне.
Но только-только они по-новому начали настраиваться на продолжение интимных ласк, как вдалеке, уже со стороны трассы Судак-Феодосия показалась легковушка, едущая в город или к эллингам. Но туристы эти проехали без остановки, и Зурна даже психанула: ни покупок тебе, ни удовольствия.

Сильно занедовольничал также и Роман: первая неописуемо нежная волна вожделения, возникшая из-за трепетных прикосновений и ласк Зурны, прошла безвозвратно. А второй волне удовольствия эти придурки на машинах и моциках не дали даже зародиться.

«Впрочем, кого тут и в чём было винить?» – сам себя осаживал Роман. Но приятнее от этого ни ему, ни Зурне не становилось. Так что после двух кряду обломов они больше не распаляли себя сокровенными ласками.

Время шло. Неведомо на что рассчитывавший Роман не уходил.
Никого на трассе больше не было. И Зурна решила свернуть торговлю.

Роман помог ей сложить и убрать в салон продукты, тент, зонт, складной столик-лоток и скамеечку. Копченьям, соленьям и маринаду за это время ничего не сделалось в тенечке: ветерок всё время дул не самый жаркий, и в тени от тента он слегка охлаждал продукты.

Хорошо и даже нежно обдувал он и раздраконенные двумя обломами тела и лица несостоявшихся любовников. В поведении Зурны явно чувствовалось неудовольствие и разочарование из-за прерванного мотоциклистами и автомобилистами процесса получения кайфа, а также из-за неопределённости дальнейшего развития ситуации: неужели меж ними всё вот так обломно и закончится?
А она, кстати, даже не узнала, как зовут это зеленоглазое великолепие в плавках. А впрочем, к чему ей это? Пусть для неё он остаётся Адонисом...

Пока убирались, в сторону Орджоникидзе проехала легковушка и почти следом за ней грузовик. Даа! Дневное безмолвие трассы под вечер очень некстати стало нарушаться уж слишком часто. При таком оживленном движении никакого кайфа поймать невозможно будет – даже и затевать ничего не стоит.

А вот все вещи между тем уже уложены в салон минивэна.
Вроде как бы и прощаться пора... Но так не хочется – обоим...
И тут Зурна решительно заявила, что она всё ещё не получила самого главного. А получить его можно вон за теми густыми зарослями фисташек в овражке внизу.

Она взяла из салона сложенное вчетверо покрывало, служившее в качестве прикрытия товаров от пыли. Намерения её были более чем красноречивыми: эта уверенная в себе и очень привлекательная внешне самочка решила до конца насладиться мимолётным удовольствием, которое сможет и явно хочет предоставить ей нежданно подвернувшийся красавец-самец с выдающимся мужским инструментом.
В том, что в интимном деле этот инструмент будет служить отлично, она нисколько не сомневалась: тот был великолепен своими размерами и формами и чудо, как упруг.

За фисташками они вначале постояли, восстанавливая и усиливая упущенные недавно позиции, жарко наобнимались и нацеловались взасос и по-фрацузски.
Роман с удовольствием ласкал сильное, источающее желание загорелое женское тело. Сарафан, лифчик и белые кружевные трусики, легкими, но настойчивыми движениями на фоне непрекращающихся умопомрачительных поцелуев снимаемые Романом с тела любовницы, постепенно обнажили всю красоту и прелесть тела горячей южанки. Она была великолепна! Но Роман не спешил в процессе обнажения тела Зурны, снимал одежду медленно и нежно – эротично. И каждое своё движение, и каждую ласку её тела своими настойчивыми и непоседливыми руками сопровождал он трепетной и глубокой лаской губами, языком и, конечно, поцелуями... поцелуями... умопомрачительными... возбуждающими до невозможности дальнейшего терпения...

Зурне всё это отчаянно нравилось. Она ластилась к телу Романа, всю себя отдавала его ласкам, разнежено шла навстречу им.
Возможно, так эротично раздевали её впервые. И позже она подтвердила эту догадку Романа. При этом в глазах ее была очень глубокая признательность и благодарность, и... невольные слёзы. Это было и приятно Роману, и невольно щемило его: очень слаб был он против ТАКИХ женских слёз.

Естественно, Романа раздевала она. Одежды на нём, правда, было совсем немного: всего лишь освободившиеся от хвороста шорты да плавки. И хоть он своим телом познал уже сладость её ласковых рук и губ, но процедура раздевания всё равно завела его – это же неизбежное явление.

Зурна оказалась отличной ученицей, раздевала парня тоже очень медленно и зазывно, ласкала его тело неспешно, горячо и нежно. От этого Ромка-младший едва ли не звенел, и уже вибрировал, так и вопиял: «я хочу! я хочу туда! я очень хочу этого!».

Видимо, от восторга по поводу предстоящего соития он бы заржал, как взбудораженный по весне конь на лугу, во всё свое членистое горло, если бы только мог, когда Зурна, наконец, высвободила его из плавок. К тому времени он и сам почти наполовину высунулся, в результате неимоверного напряжения одолев-таки натяжение ткани и резинки плавок.

Зурна всё также неторопливо, как и шорты, опустила их до лодыжек, Роман переступил, освобождаясь от последнего предмета одежды. Ромка-младший на солнце сиял всей своей глянцевой красотой и требовал большего. Глаза Зурны так и засияли восторгом от лицезрения выдающегося мужского великолепия...

Но, улёгшись на покрывале рядом с Зурной, Роман не спешил отправлять Ромку-младшего в вожделенный и жаждущий наслаждения сад чувственных желаний. От этого, неоправданно поспешного деяния он едва сдержал себя, когда девушка распрямилась после снятия плавок, и два обнаженных любовника слились в страстном поцелуе, содрогаясь от желания совокупления в единое целое – в неразделимое вселенскими стихиями море чувств и страстей.
Да – и он, и она не хотели быстрой разрядки столь высокого и такого сладострастного напряжения тел.

Даже лёжа Роман продолжал неспешно и повсеместно ласкать тело Зурны, не отрывая губ от её губ во время долгого-долгого и сладостного поцелуя. Языки их по-французски попеременно заходили в гости друг к другу. Ласки эти приводили к ещё большему нарастанию возбуждения. А Ромка-младший всё шастал, всё блуждал по телу казарчанки. То он зарывался в волоски на лобке (и это было странным, ведь у татарок интимная зона обычно бритой бывает. Ааа, ну да, ведь она же полукровка!).
А Зурна исступленно ласкала руками его волосы и тело.

Ласкать Ромку-младшего теперь ей было неудобно, что для Романа оказалось даже к лучшему. Он вовсе не хотел, чтобы девичьи ласки сосредотачивались на самой чувствительной зоне мужского тела.

Когда же Зурна всё-таки проникала к нему в промежность, он пару раз нежно, но настойчиво направлял её руки в другое место для ласк. Зурна поняла его, но не сумела избавиться от вожделения хотя бы подержать в руке такой большой и, можно сказать, красивый мужской орган. Она попросила у Романа разрешения просто побаюкать в руках Ромку-младшего.  Роман согласился, но всё время старался поплотнее зажать шаловливую руку между их телами, чтобы максимально ограничить свободу для возбуждающих действий: в этом не было никакой необходимости.
 
Зурна всё изумлялась размерам Ромки-младшего, а Роман не менее изумлялся очень небольшим размерам грудей Зурны.
- У тебя же есть дочь, ты её вскормила. Как же грудь твоя такой маленькой осталась? Или ты не кормила ребёнка грудью?
- Как это – не кормила! – даже слегка обиделась Зурна. – До двух лет почти давала ей грудь. Она у меня не знала никаких молочных смесей.
- Но груди у тебя будто у девчонки нерожавшей! Как же так? Они ничуть не обвисают и вообще такие славные крохотули! – и он снова с трепетным вожделением потянулся губами к её соскам, нежно посасывал их и обцеловывал, при этом легко массируя руками обе груди Зурны.

- Знал бы ты, как у меня в самом начале кормления под мышками болели молочные железы! Видимо, основная часть молока там образовывалась. Его у меня было много – хоть двоих корми. Не смотри, что я мелкая. Я молочного направления. И всё это молоко Зулейка моя выпила! – Зурна захохотала и снова прильнула к Роману.

Заводилась она легко и от нетерпения уже начала слегка извиваться под Романом, то крепко ухватывая его за волосы на затылке, то лаская их по всей голове, а заодно и лицо, грудь и бедра – где только могла достать руками. И исступлённо целовала, целовала, целовала Романа – и просто, и взасос, и по-французски.

Наконец, насытившись ласками тела и языка Зурны, Роман переместился на неё сверху.
Странно! Несмотря на значительную разницу в росте, хозяйство Романа пришлось как раз к хозяйству Зурны. Видимо, эту разницу создавали ноги: длиннющие у Романа и короткие у Зурны.

Своими циркулями он крепко зажал её сведенные вместе ножки. И Ромка-младший удобно расположился в ложбинке между бёдер в уже описанной ранее нами позе Аретино «сальная свеча без проникновения». Головка ударного труженика сексуального фронта уютно утонула в островке волос на лобке Зурны.

Роман замер, наслаждаясь этой сокровенной близостью нагих тел. Затем слегка подвигал бёдрами, устраиваясь поудобнее для себя и партнерши.

Ромка-младший тут же запросился вовнутрь, но в такой позе войти в сад сокровенных желаний ему было неудобно. Поэтому он только скользил по арке над ним, увенчанной привратником-клитором. Зурна застонала от неги, разлившейся по её телу. Почувствовав в этом поддержку, Роман еще несколько раз быстро и настойчиво, затем медленно и аккуратно прогулялся по этой зоне.

Похоже, Зурна давненько не занималась сексом, была слишком возбуждена, и от того она кончила очень быстро. Роман понял её состояние по тому, что девушка вдруг засодрогалась всем телом и тут же вся слегка вспотела. Он знал, что такое бывает только при оргазме. Ого! Вот это дела: он даже и не думал ещё начинать дело, а Зурна уже получила первый кайф.

Это вдохновило. Роман всегда радовался, когда его девушки испытывали оргазм. И искренно расстраивался, когда те не получали наивысшего наслаждения. Знавал он пару и таких фригидных подруг, как же. Разные девушки попадались ему на столь продолжительном пути сексуальных утех.

Поэтому слегка приподнявшись на локтях, он дал возможность разгорячённым телам слегка освежить на лёгком ветерке столь тесный контакт кожи.

Только теперь Зурна приоткрыла глаза и тихонько засмеялась, слегка сконфуженно и недоверчиво покачивая головой:
- Ну, и завёл же ты меня, парень! Вот это да! Так быстро я ещё ни разу в жизни не кончала.
Роман ответил ей улыбкой и благодарным поцелуем, после чего ослабил хватку ног партнёрши, предлагая её открыть доступ к источнику наслаждений.

И вот он на вытянутых руках и полусогнутых коленях уже склонился над Зурной, целуя её в шею и грудь. Руки её переплетены на шее Романа, а ноги перекинуты через бёдра кавалера и упираются в его икры. Ромка-младший безмерно обрадовался свободе действий, но пока лишь легко касался губ «куклы» Зурны: эти ребята тоже как бы знакомятся друг с другом и целуются, подражатели, всё целуются...

Зурна снова завелась с полуоборота и, поскольку рты любовников были заняты взаимными ласками и поцелуями, она пятками выразила нетерпеливость и желание получить большее. Всего лишь подняла ступни повыше, к ягодицам, и с силой стала надавливать на них: ну, давай, начинай уже скорее!

Но Роман был не таков!
Вдоволь исцеловав нежные, влажные и горячие губки ее «куклы» не менее нежными губками своего ударника сексуального  труда, он без рук начал легонько водить Ромкой-младшим по губкам «куклы». То чуть сильнее надавливал на клитор, то будто старался откинуть с него небольшой капюшончик, образованный складкой кожи в месте схождения верхних, слегка опушённых губ «кулы». Затем опускался ниже и вновь чувствовал горячую влажность малых губок, которые будто пульсировали, так и стремились завлечь в гости Ромку-младшего всего сразу и целиком. Но, дерзкий, тот опять уходил наверх от этих сладких полу-объятий и в очередной раз пытался откинуть с «привратника» совершенно ненужный ему капюшон...

(продолжение следует)