Ведьма ночи и дня Настя

Сейчас буду писать. Написала. Наждо отредактировать.

Проснувшись утром, девушка поняла. Что как ни оттягивай, но надо ехать за вещами. Хоть Люба и лучшая подруга, но занимать своими вещами четверть ее гаража все же не очень прилично.
Ехать всего то полтора часа. Но они разделяли два мира – мир шикарного мегаполиса и мир тихой провинции.
За три месяца, пока ее не видела Настя, Люба раздобрела. Стройная красотка превращалась в бабищу. Золотые волосы, голубые глаза на фоне пухлых щечек стали почти ничем. Зато грудь – две дыни торпеды. Еще и заношенные тапочки почему то. Обабилась Любка. Из принцессы в прислугу превратилась.
Настя  ничего не сказала.
 
ОБРЕТЕНИЕ ПЕРВОЙ КВАРТИРЫ В МОСКВЕ.

В этой крохотной, но уютной квартирке Настя жила уже два года.  Тогда, после зимы неожиданно наступила весна. И под балконом расцвела белоснежная вишня. Настя, привыкшая к  унылости зимнего двора, восхитилась этим зрелищем. А когда она увидела распустившиеся цветы яблони рядом с балконом, а по ними деловито жужжа летали пчелки, она поняла, что ей неслыханно повезло. Она принесла на балкон найденное на помойке кресло во вкусе 50-х с полукруглой деревянной спинкой, живо перетянула сиденье и украсило бабкиным гобеленом, приспособила дверцу от выброшенного полированного серванта под микро-столик. Хотела пойти в хозяйственный магазин и попросить обломки плитки, чтобы выложить из нее мозаику… но эту идею она оставила для своей собственной квартиры. Зато у Киевского рынка купила у старушек анютины глазки каких то невероятно больших размеров. - - Это «Швейцарские гиганты», - пояснила Насте пожилая дама, вынужденная к своей скудной пенсии торговать на рынке.

Всю весну девушка наслаждалась ароматами яблоневых цветов, за ним полились ароматы сирени.
Проснувшись в 6 утра, девушка наспех принимала душ, варила кофе и с парой бутеров выходила на балкон. Тратить время, на приготовление сложносочиненного завтрака она не хотела.
Там она, окруженная тишиной, неземными ароматами и красотой, прикрывшей бывшее зимой уродство, проводила лучший час в этом дне.
Но надо было жить. Идти в школу и вдалбливать тупым и не очень тупым школьникам английский.
Настя  с отчаянием думала, что выбрала не ту работу. Не любит она детей – основная масса которых копия подленьких взрослых. Она не хочет провести жизнь, тратя время на половину ничего не желающих учить учеников.
Но работая в школе девушка, наконец то, получила возможность взять в ипотеку новую строящуюся квартиру. Пусть в заднице Москвы – в Медведково. Зато с видом на Яузу.
Сергиев посад Настя задницей не считала. Там понятие ягодицы было везде, кроме Лавры.
Пожив возле Киевского вокзала, она поняла, что на Кутузе живут в Москве аристократы, а в Медведково не аристократы. Даже не барыги. Место в шикарных районах  у нее – только прислугой. Невзирая на ее красоту и хорошие мозги.
Школа тяготила ее.
Для этой работы нужны бескорыстные подвижники. Почти святые. А Настя просто хотела хорошо жить. В красоте и комфорте.
И еще она хотела писать книги.

Очередная зима - очередная тоска. Когда это закончится подготовка к настоящей жизни и начнется она, настоящая? Зайдя в подъезд, Настя наткнулась на старушку, что жила напротив Насти в такой же бездарной мышеловке.
Та сидела на ступеньках и тяжело дышала.
- Что с вами, - Настя бросилась к женщине.
- Там в кармане, - Просвистела из последних сил старуха. - Там таблетки.
Настя обыскала карманы и нашла блистер. Она выковорила таблетку, но старуха сипло  сказала – Две!
Наконец то, лекарство подействовало, и старуха поднялась.
- Может скорую?
- Нет. Нет у меня возможности в больницу.  Кто кота моего будет кормить? Тимоха в закрытой квартире подохнет от обезвоживания.
Девушка довела соседку до двери и решительно отказалась зайти попить чайку.
Ей некогда выслушивать истории из длинной и никому уже ненужной жизни старух.
Насте самой уже 22. Не успеешь оглянуться, как будет 32. А дальше что – безнадежная старость? Потратить свою жизнь на чужих детей с разной степенью тупости? Лучше я в 30 сад с десятками роз разведу!
Прошло несколько дней, и Настасья встретила ту же пожилую леди опять в подъезде. Она помогла доставить ей тяжелые сумки к квартире и тут уже не смогла отвертеться от чая.
Квартирка такая же дырка в теле здания, как в которой жила Настя, была вообще то убрана. Книги занимали две стены до потолка. Настя никогда и ни у кого не видела такой библиотеки. В детстве она бы отдала душу за все эти сокровища.
- Как вас зовут, милая девушка? – Поинтересовалась пожилая леди.
Настя неожиданно подумала, что эта женщина невероятно похожа на фото Ахматовой в профиль с серебряными волосами и ее горбоносом.
- Меня зовут Анастасия Шиманская.
- Красиво, - улыбнулась серебряная леди. – Из аристократов?
- Мама говорила, что наш дед был губернатором Варшавы.
- Губернатор Варшавы это звучит гордо. – Усмехнулась дама. - Меня зовут Флора Маратовна. Наша семья аристократизмом похвастаться не могла. Не фрейлины, чай. Не флигель-адъютанты.  Зато мои предки (а их предки были из крепостных) гоняли по великим рекам свои пароходы.
Настя вздохнула.
- Но мы здесь. В этой конуре. А потомки красных коммунаров и прочей своло… на Кутузовском проспекте живут.
- И что? Я, лично, свою жизнь честно прожила. Работала для людей честно. – Сказала Алина Анатольевна. – Я врач – и врач неплохой. А что здесь живу? Так в гнилом бараке было еще хуже. Вышла бы замуж, детей родила, так гляди и была бы и у меня хорошая квартира. Училась на Пироговке и жених был готовый. Да… женился на другой.  Я была слишком строгая.
Но я не жалею ни о чем. Служила людям.
Думаю, что я полезна была в этой жизни. Меня  воспитали так, что я знала - самые несчастные люди, это бездельники, ненужные на планете.
Насте не хотелось вдаваться в философию, и  она перевела разговор на чашки.
- Ой, какой красивый сервиз! – Сказала она искренне. – Весь в драконах! Золотых, красно-зеленых и …нестрашных.
- Иногда хрупкие вещи живут веками.  Когда уже  истлеют многие поколения людей. Этот  сервиз на свадьбу сыну подарил мой пра-прадед в конце аж 19 века.
- Он весь сохранился? – Ужаснулась Настя.
- Не весь. Но в основной массе.
- Красота какая! -  Восхитилась Анастасия редкостной искусной работе великого мастера фарфоровых дел. – А сейчас по всему интернету идет призыв – Расхламляйтесь!
- Я читала.
- У вас есть интернет? – Удивилась девушка.
- Да. Я очень продвинутая старуха. – Улыбнулась Алина Анатольевна. – Я, вообще то, даже врач-эпидемиолог.
 И из ума еще не выжила. Сердце вот только подводит.
А насчет выкидывания хлама скажу что думаю.
 Есть у меня теория мирового заговора.
Если люди несут на помойки красивые сервизы, хрусталь, ковры (пусть и машинной выделки), зато из натуральной шерсти, эти люди не должны иметь такой роскоши. Их удел модная рванина. Комнаты со скучной мебелью.
Все разговоры про то, что ковры это пылесборники от лукавого. У них сейчас очень мощные пылесосы. Три минуты этот ковер пылесосить.
Но, Настя, - Люди в России снова поделятся на тех, у кого есть роскошь и кого ее нет.
- Я видела выкинутые на помойку собрания сочинений классиков.
- Знаю.  В библиотеках не принимают.
- Но все вокруг твердят, что все можно найти в инете.
- Когда ИМ будет надо, они отключат инет Настя.  Я устала. Я быстро устаю. Иди. Как нибудь продолжим этот разговор.