Мишкин папа

 В детстве у меня, как и у всех, был любимый плюшевый медведь. Мне он нравился тем, что был не просто приятелем, а кем то вроде младшего брата. Я, старший, учил его, защищал, спасал, наказывал! Очень это было здорово! Я умел всё, мой младший братик ничего. Однажды, по телевизору, я увидел, как какой то парень из города Минска, по имени Вадим, сумел сделать тройное сальто, которое тогда в мире больше никто не мог. А этот Вадим, с редкой, сложной фамилией, взял и крутанул его. Никто не крутанул, а Вадим смог. После этой передачи я пошёл с Мишкой гулять, обсуждая просмотренное:
- Видишь, Мишка, тройное сальто никто не может в мире! Кроме этого Вадима... - и, неожиданно спросил, - А вдруг я тоже сумею?
"Конечно, сумеешь! Ведь ты мой брат!" - разумеется именно так ответил мне медвежонок.
 Я усадил Мишку на скамейку, приподнял ему голову, чтобы он лучше всё видел - как я сейчас крутану тройное сальто, не хуже Вадима из Минска. Мишка даже заулыбался, хоть и оставался игрушечным. А я поклонился, немного подёрнул ногами, позжимал туда-сюда руки и начал делать тройное сальто. Но, увы, вместо настоящего сальто ( хотя бы одного! ) я, всего лишь, трижды повернулся вокруг себя, чуть-чуть подпрыгнув на месте. Мишка увидел, как его всемогущий старший брат всего лишь повернулся сперва спиной, потом лицом и никакого сальто.
- Чего то не вышло у меня сальто, - сказал я Мишке, точно оправдывался перед ним.
Мишка не осуждал меня, но улыбаться перестал.
- Ты, Миша, тоже не сможешь такого сделать! - зачем то сказал я.
И тут же поднял медведя, высоко подбросил его вверх, точно давая тому шанс. К моему изумлению, Мишка свой шанс не упустил. Он перевернулся в воздухе ровно три раза и вернулся в мои подставленные руки! Я был изумлен и немного растерян. Конечно, мне льстило, что не один Вадим способен на тройное сальто. Ещё его может сделать мой маленький, ничего больше не умеющий, братик. Я вновь подбросил медведя и тот снова трижды перекувырнулся в воздухе. Молча, не улыбаясь. Пусть с моей помощью, но сумел сделать тройное сальто! А я, даже с его помощью, нет. И я заметно погрустнел. Потому что перестал быть для брата всеумеющим, всезнающим, всесильным. Посадив Мишку на колени, я сел с ним на скамейку, не зная, чем теперь заняться. Всё грустнее и грустнее мне становилось, потому что ничего не выдумывалось. Мишка вдруг выпал у меня из рук, свалился носом в траву. И тут мне пришло решение! Да, Мишка оказался ловчее меня, но я всё равно старший брат! Я сейчас спасу Мишку, вытащу его нос из травы, верну на скамейку... А сам при этом погибну! Да, только так. И я спас Мишку из травы. А сам погиб! Теперь я лежал в траве, но лицом вниз, чтобы видеть, что происходит с моим младшим братом. Мне нравилось быть погибшим. Только что спасшим маленького Мишку. Не важно от чего, главное спасшего ценой своей жизни! Я продолжал лежать, Мишка сидеть на скамейке. Он не плакал, совсем даже не грустил. А у него уже не было старшего брата. Или Мишка радовался, что сам остался жив!? Плевать на того, кто его спас, вытащил из травы, главное, что сам снова на скамейке!? Нет, Мишка не радовался. Тогда я стал думать, что никакой я не брат Мишке - я... его папа! И у Мишки больше папы нету. Глаза мои закрылись накрепко. Смотри, Мишка, грусти, печалься! Живи дальше, делай тройное сальто. Может быть, даже четверное. Но не забывай своего папу, отдавшего за твою жизнь свою.
  Я долго лежал, не открывая глаз. Наверное, минут пять. А потом услышал голос бабушки:
- Ну и чего ты здесь, в глаженной рубашке, улёгся?
- Я спас Мишку. А сам погиб! - по прежнему, с закрытыми глазами, ответил я бабушке.
- Ой! - всхлипнула она, мгновенно включаясь в игру, - Что же ты, Мишка!? Доозорничался! Добезобразничался! Старший братик тебя спас, а сам... - бабушка остановилась, подбирая нужное слово. Даже в игре она не хотела называть меня погибшим.
- Я ему не брат, - ответил я бабушке, - Я его отец!
Впервые мною было произнесено вслух это жёсткое, взрослое слово - отец. Не папа. Мишка, наверняка, сейчас обескуражен - он то меня всю жизнь за брата считал, а я оказался его отцом. И выяснилось это только после моей гибели... Бабушка хотела, было что то добавить, но тут из распахнутого окна послышалась музыка, которая всегда предваряла показ мультфильмов по телевизору. Позже я узнал, что называется эта музыка "Водные лыжи". Я тут же вскочил, схватил со скамейки Мишку и мы побежали смотреть мультфильмы. Мы оба их очень любили!