Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-44

Глава 44

"Утомительное ожидание"
Медленное продвижение


Ахи да охи не дадут подмоги.
(Русская пословица)


Кульков всё сидел, всё ожидал. Глазел по сторонам. А куда деваться-то? Некуда!
Время тикало. Очередь медленно, но всё же продвигалась. Что ж… уже хорошо.

Мамашу с дитём в голубеньком одеяльце люди добрые пропустили без очереди согласно одному из пунктов официального списка, который на стене висел. Но не сразу это получилось, не сразу это произошло.

Дитё всё это время очень громко и оглушительно плакало, даже верещало оно, на нервы людям, сидящим и стоящим, действовало.

Головы у всех присутствующих уже вспухли, они уже замучались сидеть и стоять в таком кошмаре вопиющем. Это было видно по их виду и по их поведению.

Они сперва молча переносили такие невзгоды, а когда это перешло все границы дозволенного, то стали предпринимать хоть что-то… чтобы это прекратить.

Молодой человек, который горшок с изломанным цветком давеча выбросил в окошко, пальцем указал всем присутствующим на тот самый список из двенадцати пунктов, который предписывал некоторым категориям больных людей проходить в кабинет врача на особых условиях.

Пациенты кое-как уговорили кормилицу пройти к доктору без очереди. Или вне очереди. Одни так ей говорили, другие этак. Но и те, и эти были настойчивы.

Она упиралась и отнекивалась. Говорила, что ничего не случится, если она тут ещё посидит. Мол, ей стыдно идти впереди уставших пожилых людей. Да и, дескать, стариков и инвалидов тут полно. Вон, дескать, их сколько. Мол, совесть ей не велит, так хамски и зверски поступать. Дескать, она воспитана очень хорошо. Мол, это хорошее воспитание не позволяет ей так плохо себя вести. Не в её это, мол, правилах. Дескать, не надо её уговаривать. Так что… своей очереди она подождёт… ничего, мол, с нею не сделается и не случится… Да и дитё, дескать, поплачет… поплачет… да успокоится.

Очередникам это не понравилось. Они уже опупели и даже охренели от плача ребёнка.

Они уже и волосы себе на голове рвали, и рожицы страшные корчили, некоторые вообще очень сильно плакали и даже рыдали, отвернувшись в сторонку, несколько человек с визгом на устах убежали с этого места. То ли вовсе они сбежали, домой ушли, то ли перешли к другому кабинету и там решили переждать это вопиющее безобразие, это сущее кошмарное бедствие.

В общем, люди нервничали, они были крайне обеспокоены и возбуждены, они колобродили как не знай кто. Они были наэлектризованы. Искры от них разлетались в разные стороны. Волосы… и те у всех торчком на голове стояли.

Ситуация была накануне общественного взрыва. Может быть… даже ядерного. Уже вот-вот должно было жахнуть. Огонь местами проскакивал. Ударная волна силу набирала. Палёным запахло и жареным. Гриб уже формироваться стал.

К тому же у малышки вдруг с животиком случилось непредвиденное.

Сперва колики начались, потом крик и плачь усилились, затем всё остальное произошло. Беда, в общем, приключилась… Обдристалася кроха… Пронесло её…

Чуток полегчало ребёнку, но не совсем. Ещё орал он…
Люди смилостивились. А то как же… Они же люди!!

Кое-как все скопом обтёрли грудничка. Тем, у кого что было.

Спасибо людям! Помогли. Подержали ребёнка. Полюлюкали. Потискали. Поласкали. Затем запеленали. Проводили за дверь мамашу под ручки. С Богом! Дверь за ней закрыли… Вздохнули…

Слава им, сердобольным и душевным! Нежным и ласковым!
Ура, что есть ещё такие помощники неравнодушные в нашем затхлом обществе.

Но не все такие… к великому нашему сожалению…

Одноглазый седой небритый старик в серой клетчатой кепке и с корявой клюкой в руках, стоявший с самого начала около дальнего дивана, и две здоровые розовощёкие крашеные в яркий рыжий цвет ядрёные «кобылицы», сидевшие на этом диване нога на ногу, были супротив этого. Категорически и конкретно! Ну… чтоб мамашу эту с дитём пропустить вне очереди.

Об этом они, все трое, и заявили присутствующим. Официально. Громко и доходчиво. Крикливо даже. С бешено выпученными глазами. Нервно. Руками они ещё отчаянно махали и по матушке крыли. Ну, чтобы всем понятно было. Чтоб все знали, что тут ещё и другие пациенты есть, которым не по душе их принятое решение.

Пущай сидит, корова, пущай ждёт, овца, дескать, не королева она, коза эта драная, кричали они. Мол, тоже они сидят… тоже, дескать, ждут… И дитё малое, мол, тоже у них имеется… Дома, правда. С мужем и свекровкой оно там осталося. И с бабкой. Под их неусыпным присмотром, дескать, дитё там ихнее прозябает. Можа, тоже плачет…

Очередники тут же осадили этих вредных до ужаса вредин, нотацию им прочитали. Высказались по полной программе.

Те две архаровки и замшелый пень старый вроде бы успокоились. Отстали они от мамаши с ребёнком. Но зенками своими выпученными зыркнули так, что некоторым дядям и тётям тошно стало.

И далее они, стервятники, шипели, руками размахивали и слюной брызгались.

Время шло… Чехарда мало-помалу затихла. Время оно такое… – лечит оно.
Постепенно накалённая обстановка нормализовалась…
Пар выпущен. Злость затихла. Нервы успокоились. Слюна закончилась.

Все дальше стали ждать своей очереди. В список на льготы они не попали. Не повезло им, бедолагам, как той мамаше бедной с орущим ребёнком.

Участников прошлых боевых действий, бойцов Рабоче-Крестьянской Красной Армии и приравненных к ним ветеранов войны и труда, блокадников и чернобыльцев, орденоносцев и лауреатов, доноров и инвалидов, а также других льготников, в том числе и кормящих грудью мамочек, пока не было. О… это уже радовало!..



Продолжение: http://proza.ru/2023/01/13/603

Предыдущее: http://proza.ru/2023/01/11/633

Начало: http://proza.ru/2022/09/02/1023