Глава вторая. Коршун. Не один я...

Доброе утро, Пётр Алексеич. Как спалось, Государь? Не очень? Вижу, что глаза у тебя на портрете прям по царскому червонцу. Кошмары снились? Вот и мне тоже... Прикинь? Снится, будто левак у нас в кафе, а за столами мертвецы сидят и нас присесть зовут. Все наши отказываются, кроме Иваныча, а я его впинковую на сцену от тех столов гоню, и он сопротивляется, но идёт, слава те. На сцену идёт... А мертвецы руки к нам тянут, тянут... Жуть, короче.
Слушай, а ты меня хорошо видишь, Государь? Я вот тебя не очень... Ничо, сейчас таблетку выпью и завтракать пойду, но сначала - таблетку, а то там теперь в "Мечту" народищу набежало, а меня подкачивает сильно.
А если не приду завтракать, то мама Чоли обязательно отходит пращой своей, как пить дать, наваляет от души. Похоже, что она целью задалась: откормить меня, как поросёнка на убой. И знаешь? Тал её в этом активно поддерживает: "Кормите нашего руководителя, Евгения Николаевна. Хорошо кормите! А то его за шваброй не видно."
Выдал, паразит, маме Чоли полный карт-бланш в этом направлении, и кирдык мне настал: попробуй только не приди на завтрак-обед-ужин - прибьёт нафиг.
Ладно, пращу пережить можно, а вот башка... Башка моя сейчас уже и не башка, а улей - гудит зверски.
Чёрт... Спине и без пращи - писец: не чую её почти, а это плохо. Затаилась спина, но простреливает. С чего бы? А... Я ж нагрузку на спину увеличил и в прыжке, и не только. Зря, однако: увеличивать надо было постепенно. Ладно, и это переживу, только придётся две таблетки пить, и от спины тоже. Так. А где те таблетки? Потерялся я чего-то...
Ну, ё... Слышишь, Пётр Алексеич? Птиц летит.
- Просыпайтесь, мать вашу! Как зарплату получать, так у них сплошная бессонница, а как работать - сны на ходу досматривают!
Ах, ты ж... Примчал он ни свет ни заря. Ага, привет, шеф, привет.
- Маэстро! Сделай мне кофейку, плиз. Жрать хочу.
- А в «Мечту» зайти – не судьба? Пошли вместе, только погоди чутка, я таблетки выпью.
Не… Не пойдём мы завтракать – некогда ему: отмахнулся и в письменный стол с ушами залез, бухтит себе под нос там чего-то. Чем недоволен, шеф?
- Где-то тут инструкция от нагревателя была... А я её не выкинул?
И смотрит на меня, как на вокзальное табло. Ага, всё верно, Виталий Николаевич, у меня на морде, как на том табло, написан маршрут инструкции, какую ты ищешь: «мусорная корзина - помойка». Эх, ты, бардачник... Радуйся, изменил я маршрут. Кто ж такие вещи выкидывает, балбес?
- Все инструкции в коричневой папке во втором ящике стола. Нашёл?
Ага, нашёл и теперь довольный весь: плюхнулся на свой мини-диван, ноги на стол закинул.
- Маэстро, покурим? И помчу я, зашиваюсь нафиг. Сделаешь кофейку?
Нифига се… Восемь утра, а он уже зашивается. Не… Нет ещё восьми. Блин… Чот плохо цифры на часах вижу. А часы тут красивые: белые, стрелки золотые, цифры тоже. Стрелки - аисты и кончики-клювы чёрной краской намечены.
Чёрт… Не вижу цифры и аистов не вижу, и голова гудит. Чего тебе, Птиц?
- Серёг... А ты как себя чувствуешь? Белый такой с чего?
- Спал плохо – кошмары достали.
Ага, прям кошмарные кошмары, руки вон до сих пор трясутся, и внутри трясётся всё, хотя уже с полчаса, как встал. Или меньше? Не помню, чёрт. А это сознание мерцает, Маэстро. Ненавязчиво пока, но уже по нарастающей. Ах, ты ж... Не хватало ещё, чтоб накрыло. Таблетку надо пить. Срочно! Да, сейчас только кофе сделаю, а то звиздец желудку настанет: так скрутит от таблетки, что пополам на пол дня согнусь. Блин.. Не дай бог, до репетиции не разогнусь. Чего я им скажу? Траванулся ржавой селёдкой, какую в "Горилке" под пивко выдают? Бонус у них такой: купил три кружки пива - селёдка в подарок. Маркетологи, блин. Не люблю я пиво и не пью его, и селёдку не люблю. Не... Таблетки только после кофе, хотя бы пару глотков. Где там бокалы?
Ах, ты ж… Потянулся за бокалами, и в спину словно пулю снайпер вогнал. Точно попал. Как раз в то место, где вместо мышц – рытвины.
Сука ты, стрелок… Какая ж ты подлая сука...
Пересекло спину, аж выгнуло, и не понимаю уже: то ли застонал я, то ли заорал, и дыхание перехватило, и на голову как бетонная плита упала - придавило голову, а таблетки в куртке, в правом кармане пуховика, но не дойти мне до вешалки, никак не дойти уже. Шаг сделал и …
Писец… Падаю…
Дружище... Дружище, где ты?! Пожалуйста... Ага, спасибо, успел - подхватил. А почему ты горячий такой? Погоди-погоди...
Нет, это не ветер... Через фланель рубашки чувствую  не руки, а прям огненные клещи, и запах меня обволакивает: можжевельник-кипарис... Сандал? Да, это не ветер, это Коршун взвился.
- Серёжка! Щас, брат, щас…
Вот это он взвился... Аж мини-диван на пол ахнулся. В падении успел меня поймать, а то б раскроил я башку о крутой стол, какой в стиле барокко, инкрустация - белый вензель.
- Тал... Таблетки … В куртке… Белый блистер...
Жарко в ДК, а меня трясёт, аж подкидывает, так трясёт. Пальто чёрное, дорогущее, какое он на меня накинул, того гляди на пол свалится.
Быстрее, Тал. Быстрее! Чёрт... Надо было пить таблетки сразу как проснулся, и фиг с ним, с желудком!
- Серёг… Одна таблетка, две? Ага, две - понял. Развести таблетки? Ага, понял.
Как же быстро темнота накатывает: из углов выползает и тянется, тянется, тянется ко мне, но вспыхивает и рассыпается. Голос её разбивает: уверенный, встревоженный голос, сильно встревоженный, но монолитный, как волнорез.
- А я смотрю: глаза у тебя пьяные. Подумал, что не проснулся ещё. Холодно, да? Пальто тёплое – щас согреешься. Прикинь? Всю прошлую зиму в нём прогонял, а оно демисезонное, а морозы под сорок жали. Серёг?
Я слышу тебя, Птиц, слышу. Ты говори-говори, легче мне так. Спокойнее мне. С тишиной страх беспричинный накатывает и голоса, голоса, голоса... Говори, Птиц! Пожалуйста…
- Серый, ты только не отключись. Слушай! А давай в кафе горниста с пионеркой поставим? А чо? Прикольно. Нет? Ага, не в тему они там. Давай в зале их поставим. Давай?
Темнота… Волнами… Безумная, дикая темнота. Беспощадная, как девятый вал. Говори, Виталька! Не дай бог, накатит. Хоть бы утопила, если накроет. А сдёрнет и выкинет? Из собственного сознания выкинет. И писец. Я ж тогда почти не соображаю ничего... И хорошо, если спина не даст подняться. Но не факт. Тал! Пожалуйста, говори...
- Нос пионерке приклеишь? Отвалился нос. А у горниста горн знаешь на чо похож? Прям ржачно. Я тебе ключ дам от костюмерной – посмотришь. Не, вместе сходим посмотрим, поржём. Серый?
Отключаюсь… Говори, Виталька! Если удержусь на плаву, быстро отойду, а не удержусь - долго буду выплывать из-под той волны. Дня два, не меньше - почти прострация, вакуум, ни рук толком не чую, ни ног. А у нас новый шлягер в работе. Чёрт! Голоса, голоса, голоса…
- С похмелья он болеет! Нажрался вчера! В ванную залез и развезло окончательно. Алкаш твой сынок!
Ленка…
- Сергей! Выгонят с работы – выгоню из дома!
Отец...
- Пей, братишка, развёл я таблетки. Слышь? А горькие! Палец лизнул. Какое ж говно! Пей, братишка, пей…
Виталька…
И запах древесный, как нашатырь: можжевельник-кипарис-сандал. А свитер на нём со скандинавским рисунком табачищем провонял. Хорошо вижу рисунок, чётко.
Птиц, ну-ка отпустил меня! Быстро! А вытошнит на тебя? Бывает со мной такое, если резко в себя прихожу. Ну, ё… Писец твоей скандинавии. Не, не вытошнило, драткануло чутка, и откатила тошнота. Птиц, ну чего ты возмущаешься? Чего?
- Не вороти рожу и не рвись! Пей вон. Удобней так тебе пить, а мне поить удобнее.
Ага, удобнее, блин: прижал к себе, как приковал, а я вон свитер тебе не облевал, но облил, потому что трясёт меня, а у тебя стакан от этого в руке пляшет. Жалко свитер. Дорогущий… А вдруг пятна останутся? Вот чего ты ржёшь? Нервное что ль? Понимаю…
- Серёг, если б облевал свитер, то считай за варёнки мне отомстил. Фиг с ним, со свитером - высохнет. Полегчало тебе?
Хм... Пока не особо, но темнота окончательно откатила и тошнота, и голоса стихли, а голова гудит, и руки вялые. Значит, ноги тоже такие же. Ничо, щас отпустит.
- Тал, блистер сунь обратно, надо чтоб он всегда под рукой был.
- А у тебя ещё есть?
- Да.
- Тогда я этот забираю: пусть у меня тоже будет на всякий случай и покажу таблетки спецу. Хороший спец! Может чего лучше посоветует.
Ну вот и гул в голове откатывает: рокочет ещё волна, шипит недовольно, но убегает. Боится она волнореза. И не трясёт меня, и страха беспричинного нет: не один я. С Талом...
Слышь? Сядь нормально, Птиц, и отпусти меня уже. Вцепился он. Давай, посидим с тобой немного на твоём шикарном диване: я окончательно отойду, да и ты успокоишься, а то руки вон подрагивают. Напугался?
- Ничо се тебя выстёгивает… Это от контузии?
- От всего сразу.
- Давай покажемся моему спецу? Покажемся, сказал! Хороший спец, отвечаю. Ну, как ты? Нормально? Тогда пошли в «Мечту», поесть тебе надо, а то желудку кранты: не таблетки, а отрава.
Ох, ты ж… Специалист, блин. Хотя… Он же много болел в детстве, очень долго и тяжело, поначалу даже домашнее обучение не тянул, потому что из больниц не вылезал. Отец рассказывал, что Коршун-старший так и заявил представителям отдела образования: «Не нужно нам образование, нам здоровье нужно. Вот как полноценно окрепнет, тогда и выучит таблицу умножения.» Молодец, однако… Любит сына.
Так. Подкачивает меня ещё, но совсем немного, а вот голова почти ясная и спину чувствую. Хорошие таблетки, только желудок свернулся, как ёжик. Колючие иголки у ёжика, того гляди кожу проткнут изнутри. Не коси на меня, Виталька. Это уже мелочи. Сейчас поем и легче станет. Чего там у нас на завтрак сегодня?
Ах, ты ж… Манной кашей на всю «Мечту» прёт. Ну, ё... Терпеть не могу манку, а мама Чоли мне супер-порцию навалила. Не... Не потяну... Аж затошнило. Тал, прекращай на меня орать.
- Маэстро, лопай кашу! Надо!
Надо, говоришь? Ну-ну...
- Шеф, а как насчёт «поддержать?»
Ох, ты ж... Уставился он на мою тарелку, как на радиоактивные отходы.
- Чо? Поддержать? Хм… Манка?
Нет, блин, кальмары в сливочном соусе. Чего? Тоже не любишь манную кашу? Ага, не любит: скривился так, что мама Чоли вздрогнула и замерла в обнимку с кастрюлей. А я вот подмигну ей, пока шеф кашу в моей тарелке изучает и раздумывает: поддержать-не поддержать. Не надо теряться, мама Чоли, корми давай шефа. Ничо, слопает, ему тоже нужно желудок жалеть.
- Виталий Николаевич, прошу активной поддержки.
Ага, мама Чоли с той поддержкой поспешает.
- Виталий Николаевич, тут как раз вам на двоих. А понравится, так ещё сварю. Манка быстро готовится.
Не… С "ещё сварю" - перебор: ему уже не нравится: зыркает то на меня, то на маму Чоли, то на кастрюлю с кашей и смухортился, и головой трясёт.
- Евгения Николаевна… Хм… Спасибо, но... Я завтракал.
Да ты чо? Не ври, шеф. Я ж не успел даже кофе тебя напоить, а ты с порога орал, что у тебя кишка кишке бьёт по башке.
Ну, чо? Дурной пример заразителен. Да, шеф? И отодвигаю от себя тарелку с кашей, и смотрю на него в упор, прям глаза в глаза, а поясняю маме Чоли.
- Тёть Жень, спасибо, но я тоже не буду, тоже позавтракал.
Ох, ты ж... Гляделки чуть из орбит не выпрыгнули, аж полыхнули зеленью. А ты чего хотел, Птиц? Чтоб я один кашей надрывался? Ага, щас прям. Слышь? Врём напару или едим напару, и только так. Чего ты ощерился? Не напугал, если чо. Я давно знаком с твоими "пугательными" приёмчиками, а ты  давно знаком с моим упрямством. Чего тебе?
- Маэстро! Ну ты.... Лопай кашу! Кому говорю?
- Кашу едим только дуэтом, Виталий Николаевич.
Отодвигаю тарелку от себя ещё дальше. Масляное солнце накатилось на незабудки, что по краям тарелки нарисованы. Спрятало солнце незабудки, но они всё равно выглядывают, к небу за окном тянутся. Бело-голубому, зимнему небу...
Мама Чоли от стола не отходит и кастрюлю из рук не выпускает, и улыбается ласково так, как детям своим улыбается. А детей у неё трое...
- Виталий Николаевич, вкусная каша. Положу немного?
А недовольный-то: брови аж на переносицу заехали. Не морщи нос! Кашу тебе предлагают, Птиц, а не патошный самогон. Ага, вздохнул обречённо, кулак мне по-тихому показал и перестал кривиться.
- Лады, соорудите мне порцию, Евгения Николаевна, только маленькую! А вот Сергею Анатольевичу добавьте. Много! - и улыбается мне, а поясняет маме Чоли, - Поесть ему надо, у него…
Молчать, Птиц! Не надо лишней инфы ей, Виталька, не надо...
- У него репетиция через час. Не перепутал время, Маэстро?
Выдохнул и улыбаюсь ему в ответ.
- Не перепутали, шеф.
В кафе толпа студентов ввалилась, ветер с ними примчал. Эй, дружище, не трогай салфетки! Разошёлся он. Лучше на шефа дунь, чтоб остыл чутка, а то он кашу заглатывает, как я таблетки, чтоб быстро и вкуса не почуять, а сам на меня косит, а в глазах черти визжат:" Взаймы взял, шантажист!"