Свой человек

   В тот январский 1986 года день, когда состоялся пленум, избравший Торопова первым секретарём, на работе мне пришлось задержаться долго. Всё сидел и ждал, когда новый Первый вызовет меня. И вызовет ли? Обычно, думалось, вновь пришедший руководитель своих помощников меняет, назначает более близких ему людей, испытанных по жизни  и по совместным делам. А мы с Тороповым близко знакомы не были и пересекаться по работе приходилось мало.
   В области Торопов был известным человеком, и избрание его первым секретарём все жители, особенно сельские, восприняли с пониманием и удовлетворением. Прежде всего потому, что он не варяг, присланный Москвой, а свой, как тогда говорили, «нашинский».
   Владимир Иванович был на год моложе меня, с 1938 года. Родился он в селе Рождественское Шарьинского района. Окончил Костромской сельскохозяйственный институт «Караваево». Одиннадцать лет работал в комсомоле. Прошёл там все должности: от секретаря комитета комсомола в производственном колхозно-совхозном управлении до первого секретаря обкома ВЛКСМ. Пять лет затем работал первым секретарём Островского райкома партии. Вот там, в Островском, я впервые и встретился с этим, уже известным всей области человеком. Работал я тогда в Судиславле секретарём райкома и привёз в Островское на слёт передовиков сельского хозяйства группу наших судиславских доярок, соревнующихся с островскими.
   Об этой встрече с Тороповым в своей книжке «С ручкой и блокнотом» написал так: «…в это время я сидел недалеко от первого секретаря райкома Владимира Ивановича Торопова, смотрел на его открытое, русское, густобровое лицо и никак даже не мог и предполагать, что через несколько лет стану свидетелем взлёта его карьеры, буду работать под его руководством, что с ним мы объездим почти всю область, о многом откровенно будем разговаривать, что узнаю его характер, привычки и наклонности , как свои собственные».
   И вот сижу за своим рабочим столом, жду и уже действительно сомневаюсь, оставит ли он меня своим помощником. Заходить по собственной инициативе в кабинет не решался. А в мыслях одно: вызовет или не вызовет.
Позвонил Владимир Иванович уже после девяти вечера, когда схлынул поток поздравляющих его с избранием на высокую должность. И разговор начал с извинения передо мной:
   – Ты уж извини меня, что так поздно позвал: всё идёт и идёт народ. Весь вечер передыху нет.
   А потом он заговорил о конкретной работе, о том, что надо забыть все отношения старшего и подчинённого, что дело прежде всего, что мы коллеги и отношения должны быть как коллега с коллегой. Затем рассказал, что хотел бы от помощника, дал массу поручений, напутствовал на серьёзную работу.
   После суровых отношений с Баландиным это было удивительно для меня. В дальнейшем  я никогда не слышал от него ни грубого слова, ни нотаций, ни нравоучений. Если он и делал замечания по каким-то просчётам в работе, то тактично, уважительно и с каким-то юморком. И это действовало сильнее, чем требовательный большой разнос.