Сильвия и Король

Они были женаты давно, ещё с института.
Она тоже была актриса, но у неё сразу как-то не пошло, а потом они поженились.
А у него пошло сразу, и пошло, и пошло, и пошло. Сразу большая и всенародно-любимая роль в кино, театр благосклонно распахнул объятья.
В 90-е выжил, когда из профессии поуходили все с кем начинал,
а он остался.

А она оставалась с ним и он настолько привык к её присутствию рядом - на репетициях, на съёмках, на спектаклях, что когда она попала в больницу, он не понял - это он или она там лежит? Его успокаивали, что ничего страшного, обычное обследование и подозрения не подтвердились.
Но он рыдал в коридоре больницы, как не рыдал даже в детстве, седеющий огромный мужчина и все внутренности его трепетали от мысли, а что если бы всё оказалось не так.

Казалось, она никогда не отводила от него глаз, а он смотрел на неё боковым зрением. Часто, не выпуская, из ладони её ладонь. И даже когда сам ставил, как режиссёр и порой выскакивал на сцену, что-то объясняя и показывая артистам, натыкался внутри на вопрос "где?", ловя рукой воздух, там где должна была быть она. И тогда она тоже стала везде и всюду выходить вместе с ним.
Она имела на него какое сверхъестественное влияние и власть.
Если она сказала ему: "Сможешь." Сомнения рассыпались и он достигал высот, в одиночку его пугавшие.

Так было когда он начинал и попал на ту самую первую звёздную роль.
Он шёл на киностудию, голодный, чуть обутый-одетый, бесплатно проник в метро, зайцем проехал на троллейбусе и проходную на студию миновал через забор - официально на пробы его не вызывали. Это она вечером пришла в общагу и сказала:"Иди. Тебя возьмут." И взяли. Маленькая, почти прозрачная, с убедительным, каким-то директорским тоном в голосе. В театре ей надо было бы играть мальчиков и девочек и разговаривать как "мультик".
И она выбрала его, а не театр.

Она покупала ему костюмы и рубашки "на глаз", спорила с гримёрами и продюсерами, "перекраивала" договора и сценарии, если что-то не устраивало в концепции роли, выбивала ставку за съёмочный день и не позволяла его "волновать". Её даже боялись. Милая и добрая, она могла начать "рулить" картиной. Слава Богу, ей хватало здравомыслия. Он себя чувствовал за ней, за каменной стеной.

Она читала ему вслух книги и роли, выучилась на массажистку и регулярно сама делала ему массаж лица. Говорила:"Твоё лицо - это достояние народа!" И даже устраивала ему развлечения - не даром, тоже актриса.

Однажды после вручения очередной награды, он был уже изрядно навеселе, заявил ей:"Хочу... девушку "по вызову!" И описал ей как она должна выглядеть. И проследил сам, как она по телефону описывала его "заказ". И куда-то ушла. А потом приехала "девушка". Блондинка с длинными волосами, в мини, с красными пухлыми губами, ногами "от ушей" и вся в чёрном кружеве - всё как
он хотел... Станцевала под заказанный "блюз" стриптиз, хохотала и даже когда дело дошло до главного, он всё ещё её не узнавал. Стал звать жену, истошно вопя:"Вера!Вера! Ты где? Не оставляй меня с ней одного, я её боюсь!"
-"Не ори. Я здесь." И пока он с трудом идентифицировал в блондинке жену,
шептала ему пугающим незнакомым голосом:"Не бойся меня, это я, твоя Вера."

Долго потом соображал - как она ноги "от ушей" симулировала? И смотрел на неё с лёгким ужасом. Но с "такими" заказами больше не шутил и каждый раз не знал,
какую штуку она опять "выкинет".

Верочка сама понимала - у неё такой "востребованный" мужчина, что нужен "глаз да глаз" от всякого рода "искательниц приключений". Она их называла
"контрабандистками" за незаконный отлов мужчин в территориальных водах.
 
Был случай, когда её саму у него чуть не увели.
На дне рождения одного композитора она спела его песенку на французском языке - ещё с института знала, так прозрачно, так неожиданно.
Что присутствоваший импресарио из Франции, сразу же сделал предложение.
Деловое, конечно, он это тоже понимал, но без драки не обошлось, потому что он  на неё "так" смотрел.

Они колотили друг-друга в фойе старинного особняка, в императорских декорациях, в дорогих костюмах, как два уличных драчуна. А Вера, только успевала подкрикивала: "Слева открылся! Бей! Апперкот!Э-э, мужики - только не по лицу! Он артист!"
 Чуть на международный уровень со скандалом не вышли."Русский дуэлянт"
написали про него в прессе и во Франции тоже, а прокатчики с картины где он тогда снялся подсуетились и "забахали" рекламную компанию. С той картины и квартиру тогда в центре купили.
Спела Вера разок песенку.

В кинематографических кругах его в шутку стали называть "Верочкин".
А на одном из вручений осмелились и вызвали на сцену их обоих, о чём предупредили заранее.
А вот представили неожиданно:"Верочка и её муж!" Так только он слышал в Швеции монарха представляют - "Сильвия и король".

Так незаметно перетекали день за днём, складываясь в целую жизнь, в которой она стала такой жизненно важной составляющей.
Он, конечно, дарил ей подарки, одежду, украшения, но всё так меркло
и было так неравноценно тому "что" она для него значит, что он сейчас задыхался он невысказанных, непроизнесённых слов, признаний, прикосновений, взглядов, несовершённых поступков.

Он сидел на подоконнике больничного коридора и курил, хотя давно уже бросил - она заставила.
"Выздоравливающие", проходившие мимо, узнавали и иногда останавливались взять автограф, он расписывался и даже улыбался.
И думал о том, как бы у него могла сложиться жизнь, если бы ему не посчастливилось встретить её.
И что теперь будет всё по-другому.