Единственный благодарный любимый зритель

Моей маме почему-то не всё нравилось, что я делала в детстве.
 Вернее всё как раз не нравилось. Как танцую, как рисую, как смеюсь, как сегодня причесалась в школу, как сижу за столом, пью чай, как смотрю в этот чай, вытаращив глаза.

По тому как она умолкала, переставала говорить или смеяться, я уже понимала - что-то делаю не "так", как надо:"Надо же, даже чай прихлёбываешь с тем же звуком, как отец. Вылитый Генка..."
Отец у меня был героический, всё-таки военный лётчик, Северного
морского флота, но с мамой они были в сложно переплетённых отношениях.
Как дошли до того, что появились на свет мы с братом, при таком неприятии бытовых деталей, было непонятно.

Но сколько помню себя, мне всегда страстно хотелось произвести
впечатление на мою маму. Чтобы она "ахнула", вскрикнула, замерла от восторга, всплеснула руками:"Не мо-же-т бы-ть! Эх, ну-вот-это-да! Это моя-то Ленка?!" Поэтому, видимо, я с годами неосознанно рвалась к сцене, а со временем и на голубой экран.

В моих мечтах в киоске "СоюзпечатЬ", около кинотеатра "Рекорд", в моём родном городе висел за стеклом журнал "Экран" с моим портретом на обложке.
Я представляла, как мама бесконечно перечитывает моё интервью,
вырезает, вешает мой портрет на стену и, ложась спать, так аккуратненько складывает ручки на одеяло и, любуясь моим изображением, засыпает бесконечно счастливая.

В театральный институт поступила со второго раза  - приехал целевой набор из Питера. Первый год неудачи училась в университете на филологии и занималась в театральном кружке. В кружок направила мама:"Ты сперва мне, матери, докажи, что талант! Потом поезжай куда хочешь, хоть к Роману Виктюку!"
Про наши спектакли писали в газетах, говорили по радио и показывали по телевизору. Маму общее мнение не особо впечатляло. В зрительном зале она смотрела за происходящим напряжённо и редко была довольна.

Но когда выяснилось, что я поступила, она закусив губу, всё-таки отпустила учиться, погрозив напоследок кулачком:"Смотри мне!".
 Опьянев от триумфального поступления, от самого факта "сбывающейся мечты",
между творческими турами, я не заметила как вдруг оказалась... беременная. Вернулся из армии мой школьный товарищ и мы "оказались друг другу очень рады".

А когда стали известны результаты экзаменов и имена триумфаторов-абитуриентов, проявились и первые признаки от этой "радостной встречи".
 Мама, узнав об этом, отреагировала по крайней мере странно, она обрадовалась. Она сходила со мной в женский кабинет и услышав от врача:"Ну что ж, поздравляю - хорошая беременность 5-6 недель", -  с ликованьем трясла кулачками в небо, смеялась и обнимала доктора:"Спасибо доктор!"

 Доктор оторопело смотрела:"Женщина, я-то тут причём? Дочь благодарите!" А мама всю дорогу до дома трепетно держала меня за руку, как самую большую ценность в мире. А потом шепотом призналась:"Я же думала у тебя никогда не будет детей, тебя же в детстве мотоцикл сбил." 
Действительно, во втором классе я долго лежала с переломом ноги, а потом с аппаратом Илизарова, но в детстве, когда выбираешься из перипетий, то относишься к ним как к приключению.

Когда приглашённые её подружки приходили посочувствовать, она их угощала как будто они пришли поздравлять! На скорбный вопрос:"Что же теперь вы будете делать? Рожать или учиться?" Она решительно провозгласила прямо в их изумлённые лица:"Рожаем и учимся!"
 Потом мама сама забирала меня из роддома, потому что школьный товарищ хоть
и женился, но долгосрочной перспективы с мной видимо не планировал.
Но на радость моей мамы от рождения моей дочери не влияла даже инертность реакции её отца. Она ликовала!

Если можно было бы вывешивать плакаты радости на балконе это было бы:"Счастье есть!" и "Жизнь удалась! Ура, я - бабушка!"
Поэтому когда настало время ехать учиться, она меня отпустила-собрала-выпроводила с облегчением и воодушевлением.
И я так и не понявшая и не догадавшаяся, что уже удивила и порадовала маму максимально возможным способом, уехала, всё ещё мечтая о киоске "Союзпечати".

Шли годы.
Надо ли говорить сколько разочарования приносили эти "микро-роли",
кратковременные мелькания эпизодиков на экране, которые мама и эти-то не всегда успевала уловить-ухватить-увидеть? Все эти с трудом или невероятной случайностью выпавшие секунды экранного существования опустошали, не достигая того единственно драгоценного зрителя.

Я пела ей песни, танцевала, только ей одной. "Крейсер Аврора", "Широка страна моя родная", "Расцвела под окошком белоснежная вишня" - у нас было ещё девять месяцев после её инсульта на наши очень камерные концерты "один на один".
Какой же я оказалась успешной актрисой - единственный исполнитель любимого зрителя. Ей достались шедевры моего исполнения -
я это видела по глазам, когда она говорить уже не могла.

Сейчас уже нет кинотеатра "Рекорд", и киоска "Союзпечать", и моей мамы.
Налюбовавшись-насмотревшись на меня, бесконечно довольная мной, она аккуратненько сложила ручки на одеяло, устало выдохнув последний раз и уснула навсегда.
Мой единственный благодарный любимый зритель.