Дневник. Октябрь 1968

1.10.1968 Вторник.

Наверное потому, что я ждала от слов Игоря обиду, мне они
показались не такими убийственными. Когда увидел меня, довольно
улыбнулся. Я догадывалась о предстоящем разговоре.

И он был, этот разговор. И он сказал, что я стала толстой, потрогал
мускулы, не совсем ли я одряхлела. Тренировка была изматывающей.
На последнем подъёме я выдавила из себя "мамочка".
Игорь хотел, наверное, чтобы я похудела сразу за один раз.
Да ну его. Завтра снова на тренировку.

Вечером ходила в кино.
"Антигона" - Греция. Если б знала о содержании фильма, не пошла бы.
Своих трагедий в жизни хоть отбавляй, а тут ещё смотреть
безумную любовь, так безжалостно загубленную обезумевшим
стариком-отцом.

2.10.1968 Среда.

До полночи осталось каких-нибудь 20 минут. Надо выспаться. Завтра
тренировка скоростная. Сегодня я отделалась сравнительно легко.
Игорь почти не смотрел за мной. Пробежала 9 км после разминки,
ощутив усталость в ногах, в основном. Мышцы болят здорово, поэтому
боюсь скоростной завтра. Кажется, и этот год буду плестись в хвосте.

Наверное не хватает спортивного рвения и воли в победу, а может
и ещё что. В общем-то, тренироваться начала, но всё боюсь чего-то,
перетренировки что ли, или чуткости голеностопного сустава.
Бог ведает! Жизнь-она сложна, и творит такие деяния над людьми,
о которых не предупреждает заранее, и они убивают, прежде всего,
своей внезапностью.

3.10.1986 Четверг.

Пришла с тренировки. Взяла в руки книгу Игоря Собчука "Опасные
сечения", дочитала. Книга взволновала меня. Передо мной протекала жизнь
Лиды Удаловой. Потрясающее впечатление произвёл на меня Вавилов.
Я думала о событиях, описываемых Лидой, переживала вместе с ней
её беды, невольно сравнивала со своими поступками, чувствами и мыслями.

Наташка, ты не девочка. Что за сумбур у тебя в голове?
О чём ты думаешь? Да так, собственно и ни о чем. Хочется, чтобы
всё было хорошо. А как это бывает, что значит: "Всё хорошо!" - не знаю.
А ведь так отвечаешь людям, когда спрашивают. Так говоришь, когда
не мучает горе, когда душа немножко отдыхает, или когда думаешь
о хорошем, о прекрасном. Но в жизни всё прекрасное втаптывается
в грязь.

Читаешь роман. Страстная, святая любовь двух существ, точнее
людей, симпатичных, умных, хороших людей. У них что-то не получается,
что-то мешает быть вместе, быть счастливыми. Волнуешься, плачешь,
переживаешь за них и радуешься, когда всё хорошо. Но вот они
поженились. Всё хорошо, всё по закону. Счастливая супружеская пара,
у которой всё в полном ажуре. Становится неинтересно читать.

Почему? Читатель хотел этого, ждал и вдруг... Так наверное и в жизни.
Всегда чего-то не хватает.
Я почему-то путаюсь в своих мыслях. Хорошо бывает один раз,
мгновение, совсем тобою непредвиденное. Хочется, чтоб оно
повторилось. Повторяющееся, оно становится постылым.
Что же ждать в жизни? Зачем я жду Генку? Нет, это что-то не то.
Ведь я люблю его. Неужели чувства всё время меняются?

А бывает настоящая любовь? Не знаю. Какая я маленькая, какая глупенькая...
Нечего делать, всё надоело - вот и пишу чушь.

Собою я недовольна. Я не понимаю, что со мной. О чём грущу, не понимаю.
Я жду, я всё время чего-то жду. Я думаю, думаю. Где главное, в чём оно,
ничего не вижу. Ну почему я так запутываюсь? И событий нет особенных,
всё обычно. А что о себе напишешь, когда много думаешь о себе и ничего,
ну ни черта не понимаешь.

Послушать бы, поверить кому-нибудь, найти зерно жизни, хотя бы
на мгновение отказаться от этих дурацких: "Ничего не вижу, ничего
не знаю, ничего никому не скажу." Неужели всё, о чем я думаю, бред?

5.10.1968 Суббота.

Прошел трудный день. Особой радости он мне не принёс, но удовлетворение
чувствуется. Сегодня бежала в Сокольниках 1000 м. На финишной прямой
ноги стали чугунными, дотряслась еле-еле. Даже посредственности не было.

Пробежала плохо. Снова оправдание ищу. Болит нога, да и тренируюсь три дня
всего. Встретилась со своими. Пожалела, что не тренировалась в Хвалынске
на горах, там такой изумительный воздух. Ну ничего. Хоть и очень мне трудно
сейчас, но бросить не могу. Ну ладно, хватит о спорте.

Даже не новость, а небольшая приятность. Купили мне зимнее пальто, оно
мне очень идёт, и хочется надеть его.
Зима так зима! Тёплые вещи у  меня есть, мороза не боюсь. Может на сборы
пошлют. Хочется, отчасти из-за того, что похудею.

6.10.1968 Воскресенье.

Попала на "банкет" к Евгеше. Пила вино. Не знала, что Алиса курит, манера
у неё сногсшибательная, залюбуешься.

Я вела себя чрезвычайно скромно. Ничего умного за весь вечер.
Обидно ещё и то, что я была единственной представительницей рабочего
класса. Валька Сергеева учится в медицинском училище, Шипелева с Пыльновой
в педагогическом, нашем МОПИ, Шипелева в нашей школе иногда преподаёт,
Люся Машкова в энергетическом, Алиса тоже, кажется, в экономический
поступила на вечерний. Но мысль, что я глупее всех, не приходит мне
в голову. Выломова Светка вроде бы собирается замуж, она тоже где-то
учится. Валька Пуляк сейчас на Кавказе, на практике. Ну что ж, я рада
за них. Наверное так и надо пробиваться в жизнь.

Эх, что-то мне так грустно. Вот увидеть бы тебя, Генка, обо всём на свете
забыла бы. Не хочется писать ни о плохом, ни о хорошем. Брошу свой
живой труп на раскладушку. Завтра не намечается никаких мероприятий.
Если только по магазинам пошататься.

10.10.1968 Четверг.

Вот и прошёл мой первый после отпуска рабочий день.
Время на работе пролетело довольно быстро. Может быть потому, что,
работая, думала о хорошем. Пришла я в цех-все как-то непривычно,
отвыкла совсем, но с работой справлялась более менее.

Под конец рабочего дня испортила настроение Валька.
"Ты совсем разжирела после отпуска", - заявила она мне.
Было стыдно, не то, что неудобно. А мне казалось, наоборот, похудела
немного и стала стройнее даже за эти несколько дней моих
тренировок. Ноги мои стали, как камушки, руки сохранили свою
крепость, и живот ведь небольшой, очень упругий.

Я сама чувствую стройность тела.  За что же такое грубое
оскорбление? Да ну, может я и неправильно себя защищаю, но
всё равно обидно. Хватит об этом.

Вспомнила Сашка. Страшно захотелось встретить его, чтоб
улыбнулся мне и обнял. Эх Тюрякова, всё ты виновата.
Влюбляются в тебя командиры, да начальники лагерей, а мне
и рядового было так достаточно...

Боже, неужели это когда-то было. Ведь это сон.
И Генка - тоже сон. Я одна все эти прошедшие годы, одна...
Когда нет обворожительных минут встреч, жарких поцелуев,
прекрасного ощущения счастья, начинают обуревать обычные
дела, волнения, заботы, думы о разной мелочи, о которой
в другое время даже не вспомнила бы.

Почему иногда хочется просто поплакать тихонечко, в подушку.
О чём? Такие, как мой отец, никогда этого не поймут.
Просто иногда грустно маленькому человечку, или больно
немножко. Думаешь, зачем надо писать всякую чепуху в тетрадь,
именуемую дневником. Оказывается возникает потребность
думать о чём-либо, и в то же время ни о чем не думать,
просто сидеть, уронив голову на руки, закрыв глаза, и предаваться
блаженному раздумью, которое наступает, когда все мысли, скопившиеся
в голове, предоставляешь самим себе.

И почти всегда не то, что нужно, выкатывается из переполненной
всякой чепуховиной башки на бумагу.
Иногда выкатится умный шарик, но тут же теряется среди множества
других, пустых, тухлых.
Нужно искать этот шарик в голове, на ощупь искать, не видя,
не слыша, не чувствуя, а разве хочется думать по-умному
т.е. соображать. Да нет же.

Хватаешь первые, верхние, какие попадаются. Откуда столько
трухи в голову набирается? К чему-нибудь надо приложить свой ум.
Вообще-то, человек-натура сложная, очень интересная и разнообразно
сконструированная, но до дикости распущенная.

И если позволить себе эдакую распущенность, то будешь думать об
одном и том же, что-то в тебе будет слишком уж одинаковое.
И это одинаковое создаст вокруг тебя некую обыденность.
Надо заставлять себя думать о разных вещах, читать разные книги,
слушать разные передачи, и находить в каждом из этих вещей идеал,
к которому стремишься.

Зачем повторяться? Зачем жить по формулам. Формулы надо самим выводить
из жизни. Жизнь надо ломать! Как - пока не знаю, но нельзя подчиняться
ей, потому что пропадёшь, в грязь втопчешься. Чтобы идти к хорошему,
надо преодолеть плохое. Разве не так? А как это плохое сделать хорошим?
Разве хорошо на душе, когда знаешь, что то, чем ты пользуешься в данный
момент, тебе скоро надоест, когда знаешь, что вот сейчас тебе будет тяжко.

Неинтересно жить... Она будет интересна только тогда, когда видишь новое,
идёшь к новому, выдумываешь новое! Жаль старое?
Нет. Не жаль... Неведомое познать - вот в чём счастье! По-моему, в этом.

11.10.1968 Пятница.

Просто надоело слушать, как Танька рассказывает о ребятах, для которых
она идеал и все такое прочее. Получает письма из армии.
Все просят её фотокарточку, а она теребит меня. Мне, честно говоря,
всё надоело, с ней связанное, и уж тем более печатать её фотографии,
где она изображена в разных позах, какие только могла придумать её
целомудренная фантазия.

Нет вдохновения, главное, времени нет. А обижается она зло.
Фотографии ей нужны срочно, а мне плевать.
Я всего-навсего фотограф-любитель, к тому же начинающий.

15.10.1968 Вторник.

"...Комок нервов..., кусок говна... Как хорошо, что я хоть некоторое время
не буду видеть тебя...", - сказал отец на прощание. Он уехал на Балхаш,
в командировку.

Мне как-то всё равно: что был он, что нет его дома; не жаль, что
он уехал, и не радостно особо, просто всё равно.
Конечно, большое облегчение для души: не слышать целый месяц
"...стервоза, нахалка" и тому подобные деревенские ругательства,
произносимые им со смаком и шипением.

Ну вот, уехал. Хоть бы на сборы что ли отправили меня к его
возвращению. Куда угодно поехала бы, чтобы не слышать этих
противных, гадких и пошлых слов.

16.10.1968 Среда.

Середина недели. Особых неприятностей нет. О Танькиных словах
я думаю, но писать о них не хочу, обидные эти слова.
Два дня тренируюсь сама в парке. Сегодня чувствую себя гораздо
лучше, чем вчера. Размялась хорошо, побегала, а сейчас неодолимо
клонит в сон.

20.10.1968 Воскресенье.

Сегодня было много успехов и радостей, не у меня правда, но в конце
концов это не важно. Соревнования, МГС "Труд" выставлял команду
юниорок и женщин. Я не бежала, в заявке меня не оказалось, болела,
одевала и раздевала наших кроссменов. Танька Тайникова заняла
1-ое место, результат вполне приличный - 7 мин. 34 сек., у Галки
Карачевой тоже хорошее время 8 мин. 40 сек. Сегодня они (ну не только
они, конечно) уехали на сборы, в час ночи отходит поезд. Десять дней
Галки не будет, я так привыкла к ней.

21.10.1968 Понедельник.

Вечер. Как быстро стемнело! На улице холодно. Идёт пушистый белый
снежок. Белый, белый, нежный и мягкий, как шерстинки моего родного
Шустрика, несчастной крошечки моей, единственной милой радости.

Он был такой же чистенький, беленький и пушистенький, как эти
первые снежинки, падающие на матушку-землю.
Я не могу забыть его, мне всё кажется, что он лежит под этим
белым пушком, незаметный маленький комочек, и жалобно зовёт меня,
а я не слышу, не вижу, я чувствую его, моего маленького, шустренького,
умного и ласкового зайчонка, мою дорогую лапочку. Эх, судьба, что же
ты наделала, подлая? Где мне теперь искать Шустрёнка?
Видеть бы его мёртвого, закопать бы, а то ведь пропал, навсегда пропал...   
 
Боже мой, как тяжело переносить всё это. А вспоминается с первым снегом.
Глядя на этот снег, я вспоминаю Урал. Холод, мороз, а нам надо куда-то
бежать. Замерзли руки, сковало лицо, из глаз выбиваются слёзы, мёрзнет нос,
хочется спать, а мы, не помня и не понимая, что именно делать, куда
бежать, бежим и проклинаем всё ту же жизнь.
Почему утренняя гимнастика вспоминается мне сейчас? Единственная
из "прелестей Уральских сборов." Почему Шустрик?

Не рада зиме? Нет, нет, пусть приходит она, зима морозная. Она приносит
новое, сама она новая. Это моя восемнадцатая зима.

Я ещё девчонка, я буду радоваться снежку, буду, наверное, на лыжах
бегать, дышать морозным воздухом, подкармливать бедных синичек и воробьёв,
лазить по сугробам. Наступай же скорее, зима!

А грусть? Это поначалу. Пройдёт. Тоска-то какая-то "жалистная".
Жалко деревья, жалко астры, только начавшие распускаться, восхитительные
в своей прелести. Принесла несколько штук с мороза, поставила в вазу.
Ожили, опъянили своей красотой. Сразу вспомнился Генка.

Вот мне и снова хорошо... Перелистала несколько страниц назад, перечитала
свою встречу с Сашкой. Я уже почти забыла его, не пошла бы с ним
наверное, если б встретила, гулять. Вспомнилась вдруг ещё одна фраза,
сказанная им на второй день, когда я не пошла с ним. Он сказал мне
тогда: "Что трепаться-то? Не видели ведь ничего, а что зря говорить?
А собственно, что было? Ведь ничего же не было у нас с тобой.
Ведь я тебя даже не поцеловал..."

У меня загорелось лицо. Я хотела спросить: "А ты хотел меня поцеловать?"
Но язык не двигался, я искоса взглянула на него.
Лукавые, смеющиеся глаза, спадающая на лоб прядь волос, неподдельная,
привычная ласка, испытующий взгляд. Когда мы стояли у Танькиного дома,
я вздохнула. Я не знала, как мне поступить, что делать. Мне хотелось
побыть с ним хоть часок, погулять с ним хоть самую малость.

А он не понял, да и не мог понять смысл моего тяжкого вздоха.
Он сразу резко и тихо бросил: "Не жалей меня, не надо.

Боже. Сердце моё тогда затрепетало. В моём существе вспыхнуло страстное
желание: дотронуться до его лица рукой, убрать со лба неподатливую прядь,
наклонить его голову и найти его губы. Не знаю, почему я этого
не сделала. Рука моя уже поднималась к его лицу, но вдруг меня
обожгло, и я опустила голову. А он поднял её за подбородок
и, заглядывая мне в глаза, в самую их глубину, спросил:
"Так значит у нас с тобой ничего не получится?"

А я думала, что ты поцелуешь меня, вот сейчас поднимешь голову
и поцелуешь. Я бы не вырвалась, ведь за секунду до этого
я сама чуть не сделала этого. А ты и здесь не понял.

Я отрицательно покачала головой... Всё новые и новые подробности вспоминаются
мне. Я начинаю верить, что ты действительно не хотел поцеловать меня,
я сама во всём виновата.

22.10.1968 Вторник.

Глухая тоска на сердце. На работе всё в порядке, а в секции большая трещина.
Росин наш отправил асов на сборы, а на нас ему просто наплевать.

Сегодня кадрился с Раисой, бывшей нашей квартиранткой, ну на что это похоже?
Об этом рассказала мне Верка. И приехал не как всегда, в куртке и эластичных
брюках, а в болонии, франтом, на собственной машине.

Да, кретин Игорь наш. Теперь тренироваться самостоятельно мне придётся,
а как это надоело. "Не терять спортивную форму". Фразочка правильная,
но не для меня. Я и не вошла ещё в форму спортивную, так что и говорить -
то о ней...

26.10.1968 Суббота.

Очень о многом хочется написать, вернее сказать, о разном. Столько
изменений в мире. В моей личной жизни ничего особо существенного,
правда, не произошло, но я не могу не ощущать на себе, не переживать
всех тех событий, которые вокруг меня происходят.
Танька однажды спросила: "Чем ты занимаешься, Саврасова?
Никак не можешь выбрать время свободное, чтобы фотографии напечатать!"
- Разве не знаешь, роман пишу, - пошутила я.
- Ах, дневник твой. А о чём ты там пишешь?
- Да, о разном, Тань, о мыслях своих, о впечатлениях, произведенных на меня
прочитанными книгами, кинофильмами, о любимых киноартистах, о природе,
о спорте, о разговорах с людьми, о любви своей прошедшей, о
событиях там...

- А о событиях в Китае ты не пишешь? - насмешливо бросила она.
Мне было обидно. Она всегда вовремя может испортить настроение.
Может я хочу ей что-то сказать, откровенно так о чём-нибудь,
а она так больно подавляет во мне всякое желание, любой подьём
души. Каждый день, как только она откроет свой прелестный ротик,
во мне витают грустные мысли, что вот сейчас она скажет что-то
такое резкое, порой это происходит неожиданно, и снова боль и обида,
обида и та же боль.

А хотелось написать вовсе не о Татьяне Николаевне, так уж получилось.
Вот и стоит на пороге хаты матушка-зима. Правда, снег еще не выпал,
но на улице морозно, лужи покрыты льдом уже всерьез и надолго,
ветер выбивает из глаз слёзы, морозно и холодно.

Утром, когда я выбегаю прямо из постели на улицу, делать гимнастику,
небо сплошь усеяно звёздами. Я всё никак не выучу созвездия
все по астрономической карте, но любуюсь прелестными звёздочками
и планетами, ясно проступающими на тёмном, почти чёрном небе поздней осени.

Утром сегодня пролетели три метеора, целых три падающих
звезды в далеком небе, а днём по радио передавали сообщение
ТАСС о новом космическом корабле Союз - 3, пилотируемом
лётчиком-космонавтом Г. П. Береговым. Новый космический полёт
в честь 50-ти летия ВЛКСМ.

В среду у нас было комсомольское собрание, посвящённое этой
знаменательной дате. Собрание прошло на высоком уровне.
Нет, правда, очень интересно прошло. Выступали ветераны, бывшие
секретари комсомольской организации нашего цеха, нач. нашего
цеха Любавин Ю.Б., мастер нашего цеха Яхонтова А.М. Потом награждали
лучших комсомольцев. Не могу не сказать, что и меня наградили.

Активность моя "в бегах" проявилась, я была просто счастлива.

Вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении
Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодежи
Орденом Октябрьской Революции. И это события только сегодняшнего
дня.

На все времени никак не хватает, тут уж не распишешься особенно.
А надо бы. Слежу за событиями Олимпийских игр в Мехико, из газет
узнаю о новых мировых рекордах, меня очень волнуют наши спортсмены,
я всей душой хочу быть с ними.

Недавно меня потряс новый мировой рекорд по прыжкам в длину.
Феноменальный, фантастический прыжок негра из США, "техасского
кузнечика" Роберта Бимона - 8 м. 90 см. Он, по мнению знатоков,
продержится 50 лет, если Бимон сам его не улучшит.

Стала изливать свои чувства восхищения Таньке, а она равнодушно,
не без ехидства заметила: "Ну и что? Тебе-то всё равно так не прыгнуть."
Больше не делюсь с ней ничем, к чему это?

В свободные минуты читаю "Дон Жуана" и трепещу от любви, которая так
тонко, с искусным психологизмом преподносится англ. поэтом Джорджем
Байроном.

На этой неделе кинофильм посмотрела "Служили два товарища".
Там играет, ставший некогда моим любимым и дорогим актёром, Олег
Янковский, мой обаятельный, встревоживший душу Генрих из "Щита и меча".

Кроме него в фильме снимались заслуженные актеры Папанов, Ролан Быков -
талантливый режиссёр-постановщик.

Очень интересно поставлена картина, неповторимая игра актёров, юмор,
заставляющий смеяться до слез, и трогательный момент гибели Некрасова -
очень ярко создаёт перед нами реальность жизни и войны 20-х годов.

28.10.1968 Понедельник.

Вчера был замечательный день. Самый настоящий первый снег плотным
покровом устлал землю. Я выбежала утром на улицу, проваливаясь
в снег по щиколотки. А воздух! Боже мой, упоительный, морозный-мечта!
Поехала на тренировку. Снег был встречен мировой игрой в футбол.
Правда, ногу я левую подвернула, снова голеностоп.
Распухла и стала уродской. Что у меня за ноги такие?

29.10.1968 Вторник.

50 лет ВЛКСМ - день рождения комсомола. 50 орудийных залпов
праздничного салюта. Зрелище само по себе незабываемо.
Каждый раз с замиранием сердца, восхищением смотришь, как вылетают
и рассыпаются разноцветные шарики. А светло как! Такой свет
бывает только в сказке. Юбилейный салют на фоне первого снега,
такого лучистого и искрящегося дивным бледно-жёлтым, сказочным
светом.

30.10.1968 Четверг.

Надо написать одну вещь. Сегодня видела во сне Генку... Зазвенел
будильник, меня разбудила мама в 5 час. 30 мин. утра. Я закрыла
глаза, готовясь встать, но грёзы отуманили мою голову неожиданно.
И вот Генка, ещё кто-то был, не помню. Помню только момент, когда
сижу напротив него, касаясь коленями его коленей, смотрю в дивные,
чудесные глаза, не отрываясь, смотрю на него, как будто предчувствую,
что он растает и уйдёт так же бесследно, как и появился.