Клоуны и дети. Новогодняя сказка

Пресного вида мужчина в аляске медленно шёл вдоль стеллажа с яйцами.

Предновогодний ажиотаж улёгся. По влажному после уборки полу скользили безумцы с вытаращенными глазами в поиске забытого или чего-то, хоть сколько-нибудь напоминающего подарок. Стрелки циферблата над главным входом отщёлкивали последние полчаса уходящего года. Минутная вожделела слиться в поцелуе с часовой на двенадцати.

Андрей Николаевич не спешил. Чего торопиться? До дома пара шагов. Кайф прийти, когда стол накрыт, близкие и гости расселись, их лица изменила до неузнаваемости блаженная улыбка… Тихо урчит телевизор в ожидании первой персоны… Твои руки прикасаются к холодной бутылке, наклоняют её, потихоньку разворачивают фольгу на пробке…

Грёзу прервал тройной сигнал сообщения. «Ну, что там ещё? – с досадой подумал Андрей, шаря в кармане в поиске телефона. – Надо сменить рингтон. Этот, как ледяная капля за шиворот».

Пока мысль рождалась и оформлялась в убеждение, глаза механически пробегали короткий текст. Снова и снова, пока оно не облеклось в плоть и кровь:

«Попался, козёл! Встречаемся в час на городской ёлке. Передашь всё, что с***л в Евро. Никаких вонючих юаней. Понял? Теперь главное: в левой руке у тебя два шарика – белый и жёлтый. Подойдёт чика, спросит про ободок. Если не принесёшь – вырежем всю семью. Чао, гад. С Наступающим»

Трясущейся рукой Андрей Николаевич, не глядя, схватил первый попавшийся дырявый пакет. Через промокшее дно вывалилось первое яйцо. Оно ещё не долетело, не цокнуло о каменные плитки, не брызнуло жёлтым на брюки, как его весело посыпались догонять остальные.

Усталая продавщица мясного отдела разлепила веки и равнодушно проследила полёт лысого с брюшком пушечного ядра до раздвижной двери на выход.

На морозе Андрей затормозил. Его взгляд вслед сумбуру в голове метался в поиске, за что бы зацепиться. Звёздное небо обещало сплошной праздник. В ответ он выставил кукиш, смахнул пот со лба и рванул ворот куртки.

– Мужчина, вам плохо?! – пропищала рядом тощая девица, вцепившаяся в рукав своего парня.
В её голосе звучало плохо скрытое торжество. Гордый, как петух, рядом в нетерпении переминался приз.

– Хорошо мне! – вдруг заорал утопающий.

Парочка, прыская и покручивая у виска, шарахнулась в сторону.

«Что же делать? Что мне делать?!.. Семнадцать лет прошло… каких-то полтора миллиона женьминьби*»

От бега в голове прояснилось. «Кто они? Судя по речи – не спецы из банковской безопасности. И не из главного полицейского управления IPA, если свою валюту назвали вонючей. Значит – бандиты. Где деньги брать? А?!» Приступ паники превратил грузного мужчину в домашнего зайчика, выпавшего из окна и растерянно прыгающего по сугробам дворового палисадника. «Но как?! Как узнали?». В сотый раз задав ненужный вопрос он упал плашмя лицом в снег и замер.
***
Андрей Николаевич закончил с отличием Московский экономический вуз на факультете «банковское дело». Долго отбивался от конкурентов, хватающих за полы, пока через шесть рукопожатий не добрался до директорского кресла.

Вскоре ему предложили работу за границей, в КНР. Он охотно согласился и спустя десять лет провёл полтора миллиона юаней с мёртвого счёта в свой карман. Пройдя достойно все этапы инквизиции (правда, без телесных пыток), проработал ещё год и с почётом уволился в город Электросталь Московской области. Перед самым отъездом на крышке наручных часов заказал надпись иероглифами: полтора = пятнадцать = счастливая жизнь.

По приезде в банк не вернулся, а через интернет заполнял отчётные формы безмозглым клеркам. Очередной Новый год, за обильным столом, вручал дорогие подарки разросшемуся кругу близких и радостно салютовал всем волшебникам мира.
***
Волна страха подбросила неудачника и понесла к двери квартиры. «Надо посмотреть остаток на счёте. Да что там! – какие-то гроши… Но, может, не сразу и не всех, – подумал с надеждой и тут же горько скривился.

– Дядя Андрей, ты почему без яиц и бледный какой? Что-то случилось? – с противоположного конца стола долетел голос улыбающегося племянника. – Посмотри, тётка Катерина, когда прибиралась в кабинете, нашла твои старые часы.

Этот «блестящий лингвист и ум» скалил отменные белые зубы и восхищённо рассматривал родственника.

Близкие в ожидании заветных мгновений напоминали оркестровую яму перед началом концерта. Стоял невнятный шум, бряцал металл о стекло.

Голова у хозяина закружилась. Внезапный приступ нервного смеха застрял в глотке, и мужчина поволок за собой на пол вязаную льняную скатерть со всем содержимым. Миг, и на лаковой поверхности овала осталась одинокая мандариновая кожура.

Его трясли, обнимали, кричали, что Митя пошутил, а он, залитый пуншем, заляпанный оливье, облегчённо плакал и смеялся.
Женьминьби (кит.) – юани в Китае