Деревенский Король Лир

У дяди Васи, как и у Шекспира в "Короле Лире",  было три дочери.
Из "королевства" у него был дом с двенадцатью сотками огорода.
Ощущения ценности они при жизни дяди Васи ни у него самого, ни у дочерей не вызывали. В доме по молодости жили все вместе.
После замужества две дочери в тех же самых двух комнатах дома, некоторое время ещё и с мужьями.
А как дочки разъехались со своими семьями по своим квартирам, дед остался с бабкой. А потом один.

Ухаживать за ним приехала, всё бросила, младшая дочь. Которую он...недолюбливал. Ничего с собой поделать не мог, с её рождения как-то всё повелось.
Как сразу не поверил жене, что его это его ребёнок, так и оборвалось что-то в душе у него к девчонке.

Доказать верность свою бабка как ни старалась, не смогла. Уж больно две старшие были вылитые отец - смуглые, тёмноглазые, прямоносые, с разлётистыми бровями - погодки и похожи как близнецы. А младшая - и носик пуговкой, и беленькая,
и глазки цвета морской волны. А подрастать стала и вовсе повадки какие-то незнакомые.

По деревне сразу слухи и поползли, прямо из свекровьего дома. "Нагульная девка! Нагульная! Нутром чую - не нашенская!" Мать только лила горькие слёзы, защищалась слабо, всё причитала:"Тебя, Вася, только тебя любила! Никого к себе не подпускала! Твоя Галочка, твоя!"
Так и жили годами, вроде мирно, а только "трещинка" какая появись - запьёт отец и опять вспоминает "про Галочку".

Свёкровь младшую демонстративно не замечала, подарки только двум старшим приносила, а когда младшая, ещё не понимая ничего, подбегала к ней со слезами:
"А как же мне, бабушка?" Та отталкивала её без стеснения и отвечала:
"Какая я тебе бабушка? У матери спрашивай, кто твоя бабушка!"

Сёстры тоже "сплотились" с детства:"Мы папины! А ты - нет!" И Галочка с детства всё пыталась доказать:"Я родная вам! Родная!"  Прощала и терпела притеснения и обиды, а уже взрослой, когда стала вдруг зарабатывать, задаривала подарками. Ожидая, что рано или поздно, может всё-таки признают за "родную". И не удивлялась, когда сёстры принимали "дары" как должное, редко с
благодарностью или с удовольствием, а то и, взяв, критиковали, продолжая ожидать и не сомневаться, что так и будет продолжаться всю жизнь.

  Дядя Вася тихо уходил, хлопот за собой много не доставлял. Большей частью лежал или сидел в кресле, смотрел "Просто Марию" и...видеть не мог Галочку.
С её постоянной готовностью угодить, сделать ему жизнь поудобнее и комфортнее.
И готов был её прогнать с глаз долой, когда изредка наведывались старшие дочки. Тут он вставал, сам мог картошки "по-любимому" пожарить, смеялся и почти "летал" по дому. Галочка сидела притихшая в углу на сундуке, стараясь
не попадаться ему на глаза и не раздражать.
Сама с восторгом смотрела на его чудесное преображение.

Пробовала уговаривать сестёр остаться подольше, лишь бы дед "подольше побыл счастливым".
Но сёстры жили в больших городах, там их ждали и мужья и работы и они похохотав с дедом денёк-другой упархивали, как залётные диковинные птицы.
Оставляя после себя почти осязаемые руины.

Дед после их отъезда несколько дней молчал, замирал, отказывался есть, вставать и казалось, не хотел даже дышать.
Галочка ругалась с ним, плакала, пыталась как-то расшевелить, но дед не реагировал. Только глянет тяжёлым взглядом, она и отойдёт.

А потом он упал. Вдруг встал и пошёл посуду помыть, Галочка на огороде была. Только она в дом вошла а он как в замедленном кадре со всего своего огромного роста, как будто "стёк" и оказался на полу.

Уже потом, когда она его оттянула на кровать, неведомо какими силами уложила и сидела читала "Отче Наш", а он вцепившись в её руку шептал:"Доченька, доченька, доченька." Она думала:"Кто б знал, что я так орать могу?!" Крик из глубины души, из самого сердца вырвался:"Папа! Папа, не умирай, живи!"
Жизнь, из побелевшего дяди Васи, казалось уже совсем уходила и вдруг от этого пронзившего небеса крика передумала и вернулась обратно.      

Несколько лет которые Галочка ухаживала за дедом - колола уколы, кормила, обтирала, вставала ночами, бесконечно разговаривала с ним, смотрела с ним кино, читала книги, говорила:"Надо чтобы ему было интересно жить." 
Не одна она такая по деревне была, кто за родителями своими ухаживали, только она как будто не мучилась, не страдала.
Как будто наконец пришло понимание и даже счастье между дочерью и отцом. Подругам своим поделилась:"Как это ни странно, мы наконец оба счастливы.
Что он мой отец, а я его дочь. Нам так друг друга не хватало всю жизнь."

  Дом дед оставил младшей. Сёстры долго в ярости не могли успокоиться, недоумевали:"Так ты ж ему даже не родная?!" А она долго думала передать им записку отца или нет.
 Где было только одна фраза:"У меня одна дочь, единственная - ты, Галя."