Мара и её любовь. Часть II. Глава 8. Злат венец

Мара и её любовь. Повесть в двух частях. Часть Вторая

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 8.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Злат венец.

   - В общем, мы у нее поняли что-то вроде того, что мимо калитки проходила какая-то красивая добрая тетенька, которая сказала: «Девочка, не плачь, скоро у вас будет много камешков, лучше прежнего». У тетеньки было голубенькое платьице и волосики такие же, как у мамы. Ну, то есть, наверное, такие же длинные темные волосищи, как у вас, тетя Маша, когда вы их распустите. Сашенька ведь вас мамой называет. Вот только мы у калитки ни прежде, ни тогда, ни потом никого не видели. И среди соседок нет такой, чтобы носила голубое платье и ходила с распущенными волосами, да еще и красивая была.

          Сыновья мариной подруги Светы, Федя и Митя, к поставленной перед ними задаче приглядывать за маленькой Сашенькой и не выпускать ее из поля зрения относились вполне ответственно. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что неудачное местоположение усадьбы, в которой они гостили, и страшные приключения, пережитые ее обитателями, делают предосторожности, на которых настаивала их хозяйка, не лишними.

Теперь они оба пребывали в недоумении относительно того, когда их подопечная успела пообщаться с какой-то «тетенькой», словно взявшейся ниоткуда и исчезнувшей в никуда, растворившись в мутных сероватых сумерках раннего вечера.

- Может, в милицию позвонить? – предложила Света, выслушавшая отчет сыновей вместе с Марой. - Кто тут шляется в потемках, бог его знает.
- Но собака ведь не лаяла?
- Собака? Собака… а она заскулила и забралась в будку.      

Этому разговору предшествовал целый день хныканья и капризов со стороны Сашеньки. Обычно веселая и покладистая, девочка разревелась, не найдя утром своего любимого камешка, и никак не могла успокоиться. О том, что камешек был любимым, до этого момента не знали ни Мара, ни ее гости, ни, вероятнее всего, и сама Сашенька.

Горько плача, девочка поведала утешавшим ее людям, что камешек дал ей дядя Костя. Порывшись в памяти, Мара вспомнила, что это был последний сувенир от ее коварного соседа. Но она готова была поклясться, что, засунув камешек в карманчик курточки, Сашенька больше о нем и не вспоминала – до сегодняшнего дня.

Мальчишки притащили Сашеньке целую кучу камней всех видов и размеров, Мара и Света пытались отвлечь ее разными способами, однако безуспешно. Сашенька перестала плакать, но ходила грустная, не хотела ни бегать, ни играть. Мара испугалась, что девочка заболела, а Света на всякий случай устроила сыновьям нахлобучку в том смысле, что они, взяв малышку с собой на речку, не доглядели за ней, позволив ей перекупаться.

          Во всей этой истории с камешком Маре особенно не понравилось то, что внезапно в ее жизни со дна памяти снова всплыло имя Константина, через полгода после того, как он нашел последний покой на местном деревенском кладбище, где его, человека одинокого, похоронили за ради бога, можно сказать, всей деревней. Причем, благодаря молчанию Мары, люди так и не узнали о нем ничего плохого, запомнив только хорошее. Мара давно не вспоминала о Косте, и вот поди ж ты…

А далее уже совсем в сумерках, на исходе дня, внезапно повеселевшая Сашенька поведала своим друзьям, что скоро будут найдены другие камешки взамен потерянного. Этой вестью ее утешила проходившая мимо их калитки красивая незнакомка в голубом платье с темными распущенными волосами, от вида и присутствия которой цепная собака Мары поджала хвост и, скуля, залезла поглубже в свою будку.

Мара хорошо помнила рассказ своей бабушки, в котором та утверждала, что много раз лицезрела призрак княжны, но не слишком верила в это. Бабушка была совсем плоха, когда об этом говорила, бог его знает, что происходит в мозгу человека перед смертью… может, напутала что-нибудь…

Сама Мара никогда не видела местного привидения, хотя иной раз ей этого даже хотелось. Оно не явилось и не приснилось ей даже и в ту ночь, которую она провела в пустой могиле княжны, и с тех пор также ее не беспокоило. С другой стороны, упоминание Кости о женщине в голубом платье, заглядывавшей к нему в окошко утром накануне его гибели, необъяснимая погоня Зотова и его подручных за кем-то, также явно похожим на Мару, но не являющимся ею, и многочасовое общение Виталия с некоей темноволосой девушкой в тесном пространстве подполья тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

Хотя, конечно, тут все было не настолько уж очевидно, чтобы окончательно пропали все сомнения.

          Меньше всего Мара склонялась к вере в то, что Виталий в самом деле оказался удостоен беседы с потусторонним духом. Ей было известно, что он знал, кому принадлежали сокровища – княжне, и, раскопав в подвале кости вместо золота, мог перепугаться до такой степени, что вообразил себе бог весть что – опять же княжну. Правда, он не имел представления о том, что эти кости – именно ее останки… Но с некоторой натяжкой все же можно было заключить, что он сам, по причине испытанного страха вкупе с некоторой осведомленностью о подоплеке всего дела, спровоцировал свою галлюцинацию, и никакого призрака на самом деле не видел.

И беседовал он тоже сам с собой. В глубине его души зазвучал голос совести, задавленный, но не до конца, и возобладавший над сознательно наложенным на него запретом вопреки его воле. Что опять-таки, принимая во внимание экстремальность ситуации, совершенно неудивительно. 

Что касается видения Кости, то оно скорее всего представляло собой обман чистой воды: на самом деле никого он в своем окошке не замечал и просто придумал повод упрекнуть Мару, чтобы усилить свои позиции. Правда, настораживала одна деталь, общая с рассказом Виталия и всеми прочими рассказами на данную тему: по его словам, на девушке, манившей его за собой, было одето голубое платье. Почему ему взбрело в голову назвать именно этот цвет? И зачем он вообще упомянул об этой подробности? Она ведь не являлась необходимой…

Вот только случай с приезжими гастролерами, Зотовым и его людьми, стоял особняком. Трудно было представить себе, что ночью на церковном холме они устремились за случайной прохожей, случайно похожей на Мару. Там не могло быть прохожих и не было. Но там было что-то, что заставило их сбиться со следа и направиться по ложному пути, в результате чего Маре вскоре пришлось опознавать их изувеченные трупы. 
 
          В общем, выслушав сообщение Феди и Мити касательно Сашеньки, ее камешка и ее неведомой собеседницы, Мара не на шутку перепугалась, ведь для всех тех людей, о которых она подумала в связи с сегодняшним происшествием, приключение с участием темноволосой девушки в голубом платье кончилось весьма скверно: четверо умерли, а один пережил тяжелый стресс, который мог иметь для него плачевные последствия… или имел на самом деле… Из Остролучья Виталия увезли в больницу, но Мара позднее ни разу не поинтересовалась, сошел он с ума окончательно либо, напротив того, взялся за ум, поскольку полностью разуверилась  в том, что когда-то вообще любила этого человека.

Мара постаралась взять себя в руки и не показывать свой испуг своим друзьям.  Во-первых, все-таки неизвестно, что там случилось возле калитки на самом деле, маленькая девочка – не самый надежный свидетель. А во-вторых, если допустить, что все это правда, может быть, Саша увидала дух княжны именно потому, что мала, а не потому, что ей грозит что-то плохое.

Дети обладают особенным видением, все так говорят, поэтому не стоит впадать в панику раньше времени. К тому же бабушка Анна, если, конечно, поверить ее исповеди, не раз удостаивалась посещения духа, однако прожила долгую жизнь, причем именно она из всей своей семьи, пережив всех остальных ее членов.

Все же Мара, уложив в тот вечер Сашеньку спать, несколько раз перекрестила ее, бормоча при этом молитвы, и последующая ночь была не самой спокойной в ее жизни.

          Однако радостное утреннее солнышко разогнало все страхи, к тому же внимание Мары привлекло непривычное оживление на соседней усадьбе, где прежде проживал Костя. Кажется, дом должен был вскоре снова стать обитаемым: в заросший бурьяном двор проехал грузовик, из кузова которого несколько человек разного народу, и мужчины, и женщины, и дети вытаскивали вещи, перенося их к сараю (самый дом нужно было сначала отремонтировать после пожара, чтобы можно было в нем поселиться).

Среди приезжих Мара заметила молодую девушку, худощавую и темноволосую. Так не она ли это, зайдя вчера в сумерках на свою новую усадьбу, побывала также возле их калитки и успела перемолвиться парой слов с девочкой? Ситуацию не трудно было прояснить, задав девушке соответствующий вопрос… была ли она здесь на самом деле в урочный час и в каком именно платье…

Но рискнуть сделать это Маре не хватило духу. Не имея исчерпывающих сведений, она сможет думать, что Сашенька общалась с новой соседкой, а не с привидением. Если же девушка скажет, что вчера здесь не проходила, а голубого платья у нее нет, – что делать тогда?.. Нет уж, лучше ничего не уточнять. По крайней мере, не сегодня. Меньше знаешь – крепче спишь.
       
          Пока Мара наблюдала через общий забор за новыми соседями, Света, взяв себе в компанию Сашеньку, сходила в деревенский магазинчик и вместе с закупленными там макаронами принесла домой известие о том, что на воротах деревенской школы, мимо которой они проходили, висит объявление: все желающие приглашаются принять участие в субботнике по благоустройству местного очага образования и культуры.

- Это на самом деле принудительное мероприятие, - объяснил Федя, который свел знакомство кое с кем из соседских ребят и был в курсе некоторых деревенских новостей. - Старшеклассникам просто приказано явиться, и всем другим, на кого есть рычаг давления, родителям первоклашек, например, тоже самое. Надо классы в порядок приводить, красить, чинить, мыть… ну в общем, как всегда в таких случаях.

- А давайте мы тоже пойдем, - предложила Света. - Это хороший повод влиться в течение общественной жизни. Понимаешь меня, Маша? Не исключено, что Сашенька однажды тоже пойдет в первый класс этой школы, так что повод есть. Чем дольше ты будешь отсиживаться за своим забором, тем хуже. К людям надо идти навстречу.
- Думаешь, они это оценят?
- Надо попытаться. Мы ведь в конце концов уедем отсюда, а ты снова останешься одна.
 
- Верно, - решила Мара. - Надо попытаться. Вы уедете, а я уезжать на самом деле не хочу. Пока еще не хочу. Здесь жили мои предки, здесь живу я, и мне это нравится, и выжить себя отсюда я никому не позволю.
- Верная позиция, - воскликнула Света. - Не сдавайся, подруга.
- Не сдамся, будь спокойна. Но ведь Сашеньку придется взять на субботник с собой, а с малышкой на руках особенно не поработаешь.
- Это не важно. Важно заявить о своем желании принять участие в хорошем нужном общем деле, а само участие может быть посильным. Ну что, решено?

- Мама, ты бы нас хоть спросила, - пробурчал Митя. - Мало мы на участке вкалываем, так еще и в здешней школе придется!
- На участке ты вкалываешь для себя, чтобы обед на столе был. А это особый случай. Мы должны помочь тете Маше адаптироваться на местности после всех этих жутких происшествий. Кто ей еще поможет, если не мы, ее друзья? Бери пример с брата, Митя, он и не думает возражать.
- Он думает, что рыжая Наташка тоже там будет, - ехидно сощурился Митя и немедленно получил от Феди подзатыльник.      

          Организовавшая субботник директриса перед началом работ обрадовала всех принудительно-добровольно собравшихся, объявив, что, кроме традиционного благоустройства школьных классов, она запланировала также разобрать заваленный по самое некуда школьный подвал.

Федя рука об руку с рыжей Наташкой и Митя с кислой миной на лице попали в бригаду, перед которой была поставлена именно эта задача, и в результате их усилий школьный двор вскоре оказался загроможден сломанными партами, столами, стульями, хозяйственным инвентарем разной степени сохранности, старыми картонными декорациями для школьных спектаклей, ободранными стендами, свертками рваных занавесок, рулонами вышедших из употребления настенных пособий и прочим подобным пыльным хламом, накопившимся за долгие годы, ведь школьное здание было построено аж в начале прошлого века.

Директриса, моложавая, энергичная и к тому же, на радость окружающему народу мужского пола всех возрастов, несколько вызывающе облаченная в обтягивающий ее статную фигуру спортивный костюм, в любом случае привлекая к себе все взгляды, сновала среди всего этого добра, определяя, что еще может пригодиться, а что отправится на свалку.

- А это откуда взялось? – спросила она, наклоняясь над большим ящиком, грубо, но крепко сбитым из неровных неструганых досок, на одной из которых черной краской была выведена надпись: «Музей атеизма».

- Это в самом низу, у стены лежало, - сообщила ей Света, еще не ударившая палец о палец, но циркулировавшая между занятых работой юношей и девушек с не менее озабоченным видом, чем высокое школьное начальство. - Мои сыновья Федор и Дмитрий пять минут назад нашли этот ящик и вытащили его сюда. Если бы не мои мальчики, половина подвала еще не была бы разобрана, они очень расторопные и работящие ребята. И моя подруга Мария Викторовна тоже очень много сделала сегодня для благоустройства школы.   

- Да, да, молодцы, все молодцы, ни про кого не забуду, - пробормотала директриса, рассматривая ящик со всех сторон. - Боже мой, вы только подумайте! - воскликнула она вслед за тем, обращаясь к Светлане и ко всем, кто находился в этот момент близ нее. - В нашем школьном краеведческом уголке есть фотография Покровской церкви с вывеской над боковым приделом, на которой написано именно это, Музей атеизма. В 1944 году церковная община добилась закрытия музея. Музейные фонды, в основном документы, переслали в город, частью в городской музей, частью в архив… а некоторые экспонаты, получается, остались в Остролучье? Конечно, ведь еще шла война, кому и когда было заниматься их транспортировкой. Отволокли в школу, заперли в подвале и забыли. И что же там такое может быть, в этом ящике? Вот это находка!

Света, поняв, что имеет место своего рода сенсация, побежала за сыновьями и позвала Мару, чтобы они приняли участие в любопытном происшествии и ничего не упустили.

- Вскрывай, - приказала директриса Феде, вручая ему ломик. - Сможешь?

Силушкой бог Федю не обидел, а некоторую сноровку он приобрел на усадебных работах, поэтому ему не составило особого труда выполнить поручение. Верхние доски вскоре оказались отброшены в сторону, и все с любопытством склонились над содержимым ящика.

- Никому теперь не отдадим, - приговаривала директриса. - Городской музей обойдется, себе оставим, для краеведческого уголка. Что это? Смотрите, икона! Потемневшая и сильно попорченная… но все равно старина, сразу видно… А это что? Листы какие-то, по краю обгорелые, грязные… выглядят так, будто их выхватили из костра… заглавная киноварная буквица, надо же… похоже на… на Евангелие, должно быть… А внизу, под ними… Что это за камни? Черные, с одной стороны отполированные… мрамор, обломки мраморной доски… на них что-то написано, смотрите… надо же, через «ять»… Давайте попробуем разложить на земле, чтобы можно было прочесть… вот так… этот кусок туда… эти куски вместе… «месяца апрелия… в 3 час дни преставися девою… князя Симеона Ивановича дщерь Елена… здесь положена… во имя бога, сына и святого духа». Да это же осколки могильной плиты княжны из церковной усыпальницы! Невероятно… Я читала, что плита была не такая древняя, как само погребение, которое оформили ею много позднее, поэтому и слова так легко разобрать. Кто бы мог подумать, что плита, хоть и частично, но сохранилась… А это что там такое, в углу?..   

В углу ящика на самом дне лежал довольно объемистый сверток из мешковины, туго и надежно перевязанный сверху крест-накрест бечевкой. Под бечевкой виднелся кусок картона в виде этикетки, с надписью, сделанной от руки, слегка поплывшим чернильным карандашом: «Рака для т.н.св.мощей».

- Чего? – озадаченно протянул Митя.
- Рака для так называемых святых мощей, - слегка запнувшись, быстро нашлась с расшифровкой директриса. - Рака - это реликварий, футляр для церковных реликвий… ящичек, одним словом… Сейчас развернем и посмотрим…

В свертке оказался деревянный ларчик, размером примерно с обувную коробку, с крышкой «домиком», украшенный по боковым стенкам резьбой. В целом довольно обыкновенный на вид.

- И всего-то? – разочарованно протянул Митя. - А внутри-то хоть есть что-нибудь стоящее?

- Внутри определенно что-то есть, - объявила директриса, слегка тряхнув находку. - Ларец тяжелый, и в нем что-то шуршит. В раках обычно хранили почитаемые христианами частички от останков людей, прославившихся при жизни и объявленных после смерти святыми. Чаще всего это кусочки костей, тщательно упакованных, разумеется. Молодой человек, будьте добры, откройте, у вас это отлично получается, - и она протянула ларчик, запертый на отсутствующий в составе находки ключ, Феде.

- А может, не стоит торопиться, - пробормотала Мара, при слове «кости» сразу вспомнив раскоп в подполе своего дома… но никто из присутствующих не видел того, что видела она, и не пережил того, что пережила она… всех разбирало любопытство, и никому не приходило в голову, что занятная находка может обернуться чем-то не самым забавным…

Федя принял ларец, поставил его на землю, подцепил крышку ломом, слегка нажал, добившись щелчка во внутреннем замке, откинул крышку назад и отвернул малиновую бархатную ткань, скрывавшую содержимое ларчика. 

- Так того комиссара в самом деле не грабили, его только убили, - подумала Мара. - А княжеские сокровища все эти годы лежали в ларце, завернутом в мешковину, под видом экспоната атеистического музея, сначала в музейном запаснике, потом в школьном подвале. Но кто, при каких обстоятельствах и с какими целями завладел ими и догадался спрятать практически на виду у всех, мы уже не узнаем. Конечно, этого человека давно нет в живых, и он или был вынужден, или предпочел унести свою тайну с собой в могилу. Понятно только, что он жил в Остролучье и принимал участие во всех тех давних событиях, таких судьбоносных и таких трагических. 

- Милицию надо вызывать, - пробормотала директриса. - Протокол составлять, опись… Где наш участковый-то пропадает, когда он нужен позарез… Ничего не трогайте, даже близко не подходите. Это все имеет историческую ценность и стоит немыслимых денег.

Она достала из кармана телефон и занялась вызовом нужного позарез абонента.      

          Никто не подходил к ларцу близко и ничего не трогал. Все просто стояли вокруг и смотрели. Когда еще выпадет увидеть такое чудо.

Яркое летнее солнышко играло на золотых украшениях и заставляло вспыхивать разноцветными искрами драгоценные камни. Здесь было все, о чем говорили еще давние предания и что значилось в старательно составленном при вскрытии гробницы в 1929-том году документе: здесь был и золотой венец с семью зубцами и с украшениями из семи рубинов и сапфиров величиной с голубиное яйцо… венец теремчат о семи верхах, а в теремах в гнездах яхонты червчаты да лазоревы… и золотые браслеты-зарукавья в виде цепей со вставками из адамантов-алмазов и багровых гранатов, также называемых венисой, и золотые перстни с разнообразными каменьями… жиковины, как их именовали в старину, а в них и яхонты, и лалы, и смарагды… и золотой чеканный кубок, и серебряная литая икона с позолотой, и драгоценные и полудрагоценные камни россыпью, разной величины и достоинства, мерцавшие на самом дне ларца… и еще золотые кольцеобразные серьги, украшенные закрепленными в зажимах, имеющих форму лапок, двумя крупными овальными яхонтами-рубинами, красными, словно две капли крови.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Конец Части Второй.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Конец повести.
(2013г.)
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Предыдущее. Легенды старые и новые: http://proza.ru/2023/01/12/626

Содержание Части первой: http://proza.ru/2023/01/09/926
Содержание Части второй: http://proza.ru/2023/01/10/1865