Дай спокойствие... Дай мужество

Дай спокойствие

«Неразлучная парочка» так их называли учителя. Девчонки жили в пригороде крупного железнодорожного узла. Шача (Алка Шатохина) и Натаха учились в школе имени героя партизанского движения, в атмосфере острого патриотизма. Ни одного воскресенья не провели врозь.

Если не внеклассная работа: подшефные ветераны, концерты к Дню Конституции, сменные снегурочки перед новогодними праздниками, то летняя безудержная активность: спортивные соревнования, гонки на великах до поры, когда хоть глаз коли, освоение с риском для жизни новых высот на территории завода «Стройматериалы», купание до посинения.

Сцепку усиливало неблагополучие в семьях. Отец-предатель из Наташкиной семьи сбежал к молоденькой. Девчонка ненавидела всех мужиков от мала до велика. Шачу воспитывала мать-одиночка, пахавшая по двенадцать часов поварихой в депо. Так что только чудо могло бы разорвать этих «сиамцев».

Чудом стал одноклассник Виталик. В девятом Шача и Журавлёв начали «ходить», так тогда называли взрослые отношения. Когда Алка витала в облаках, Натаха, закусив губу, гасила злость на ледяных треках. Грамоты и первая медаль приглушили обиду.

Дальше – проще. Алла – в железнодорожный техникум, Наташа – в медучилище, камень преткновения – в армию.

Возвращение парня в их жизни ознаменовали два события. Накануне очередного Нового года он объявил Натахе, что женится на Алке.
По старой привычке отправились на пруд кататься на коньках. Виталик приносил с собой прокатные, и в этот раз встал на колени перед Шачей, чтобы помочь. У нескладной пухлой подружки, с носом-кнопкой и серой соломой волос на голове («Что он в ней нашёл?»), счастьем сияли зелёные глаза.

Наташа быстро переобулась и чиркнула сталью по неровному льду. Один круг. Другой. В поле зрения мельтешил весёлый хоровод детей и взрослых. Дыхание не восстановилось, и девушка скользнула в сторону порушенного ограждения. Там вода застыла острыми ледяными наростами... На краю сознания услышала: «Мамочка!» и почувствовала мокрые солёные губы на своих.

Полгода провела в больнице. Сначала врачи боролись за её жизнь, после – безуспешно реанимировали хождение.
Натаху навещали бывшие одноклассники, классная, мама, изредка отец со своей новой. Все кроме Алки. И каждый день – Журавлёв. Перед выпиской вынул из коробочки тонкое колечко, а спустя неделю, в местном Загсе тётка с высоким начёсом объявила молодого человека и девушку в коляске мужем и женой.

«Чудо ты», – иронизировала по этому поводу Наташа.
«Чудом жива осталась», – подумал башмачник, успевший в станционном душе вынуть из петли беременную Аллу.
***
«Это диво в наше время – такая дружная семья. Жена – инвалид. Муж за ней, как за малым дитём ухаживает», – спустя тридцать лет судачили соседи.

Наталья в мешковатом халате подслеповато прищурилась, глядя на провязанный рядок. В углу небольшой комнаты перемигивалась с шарами искусственная ёлка. Хозяйка подмигнула ей и перевела взгляд на мужа. Тот, лёжа на диване, вялой рукой перебирал каналы с выключенным звуком. Между ними круглый стол с остатками еды на сервизе и праздничной скатерти.

Женщина, вздохнув, попросила:
– Журавлик, расскажи о своей маме.
Этот вопрос стал ритуальным и завершал их новогоднюю ночь.
– А?.. Что?.. Осовевший взгляд приобретал изумлённое выражение. – Да-да. Мамочка... Молодая... Красивая... Ну... э… ты и сама знаешь.
– Журавлик, говорят она утонула на нашем пруду. Мы там в детстве головастиков ловили.
– Эт-то неправда! Трясущиеся щёки затягивал пепельный румянец.
– Всё хорошо, Журавлик. Успокойся. Тебе вредно волноваться. Да и поздно уже – пора отдыхать, – не дождавшись чуда, смущённая, умолкла.
– Да-да. Всё хорошо… хорошо, – с натугой откликнулся супруг.
Покрасневшие веки затрепетали не в силах бороться со сном.
Наталья подождала несколько минут, встала, щёлкнула выключателем и остановилась, замешкавшись в светлом проёме комнатной двери.
Ей в спину смотрел Виталий.
«Спасибо тебе, господи, что мамочка выздоровела!». Он грузно повернулся на бок и крепко уснул.
***

Дай мужество

В дальнем конце узкого коридора Наталья отперла дверь и вошла в комнату с тренажёрами.

Встала перед зеркалом. Стальные мускулы с возрастом теряли объём и больше напоминали корабельные канаты. Но хозяйка осталась довольна:
«Не чудо ли – так сохраниться? Не то что Шача. Говорят, у неё от того башмачника трое плюс сын Журавлика, и от каждого по внуку. Свиноматка…», – она рассмеялась, защищаясь от горькой правды.

В душе Натальи юношеская категоричность, обида и гнев потеряли острые шипы – вроде примирились с обстоятельствами. Осталась ироничность и удивление: «Как всё-таки судьба раскладывает карты? Нипочём не догадаешься».

Женщина повернулась и посмотрела на себя сбоку. «Сегодня прокачаю ягодичные и портняжные...».
Отработав положенные полчаса, ополоснулась под душем и улеглась в той же комнате на матрасе, снятом с кровати. Прохладные простыни и нежданные гости-воспоминания взбудоражили её. Спать расхотелось. Виталик продрыхнет до полудня, можно расслабиться.

Ей очень хотелось побороться с судьбой. Загадать желание: сыграть жизнь заново. И чтобы сбылось:
Измена отца не сделала бы её жестокой. Она погоревала бы из-за разлуки с любимой подругой, но пошла своим путём. Благо, он у неё был. Выбирай на вкус: хоть спорт, хоть материнство, хоть карьера. С её-то данными. О-го-го! Везде бы преуспела…

Но чудес не бывает. Поэтому она продолжит ухаживать за больным мужем, и никто не узнает, что в его мире он живёт с любимой мамой. Поэтому при нём она оставалась в коляске и перестала мечтать о детях. Поэтому разработала методику, встала на ноги и получила патент. «А на что бы они, два инвалида, жили?»
Поэтому Натаха радовалась, что Алка не догадывается как счастлива за них обеих…

Иногда, вот сейчас, ей нестерпимо, до судорог, захотелось увидеть подругу. Обняться, поржать, пойти, куда глаза глядят по высокой, мокрой от росы траве. Босиком как в детстве.

«Господи, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить».