Глава 1
Знакомство
Чтобы написать рассказ, нужны ручка и бумага. К последней требований не много – будь бела, гладка и терпелива, а вот с ручкой разговор другой. Она должна сама ложиться в руку, сама скользить по бумаге, ловко и легко вилять вслед за мыслью, оставляя закорючки нужного цвета, формы и толщины.
Бывает, ходишь по магазинам, ищешь подходящую ручку и ни одна не ложиться в руку, а потом у кого-то в гостях случайно возьмёшь и понимаешь, что это та самая, но чужая. А сколько их было у меня, случайных ручек? Дареных, найденных, купленных второпях, забытых кем-нибудь… они откуда-то появлялись, а затем куда-то исчезали, оставляя после себя на бумаге нелепые каракули. И вроде были на момент нужны, но при это абсолютно не ценны, так как всегда могли быть заменены любой другой, обычной и в меру удобной. А иногда в кармане заведётся какая-нибудь случайная, и долго ходишь с ней, пользуешься, ищешь: «Где моя ручка»?
Но почему моя? Я просто к ней привык, а она вообще никакого отношения ко мне не имеет, равно как и я к ней.
Так же и с людьми: посторонние, случайные, привычные и, как редкое исключение, свои.
Моё знакомство с Научно-экологическим заповедником началось более двух лет назад в городе N, где летом я гостил у друзей-однокурсников. А если точнее, то с душного прокуренного кабинета обставленного дешёвой безвкусной мебелью. Напротив сидел грузный полицейский, отупевший от пьянства и казённой службы, и задавал свои тоскливые вопросы: «возраст, цель приезда в N, принимали ли сегодня алкоголь и наркотики, что делали вечером на улице K, зачем бросали предметы в сторону витрины магазина господина Y, и так далее».
В конце этого нелепого допроса мне подсунули подписать протокол.
- Я не подпишу этого, я же объяснил, что вообще на улице K не находился и никаких предметов не бросал!
- Тогда придётся вас задержать, до выяснения личности, - хладнокровно ответил страж порядка.
Ему явно хотелось побыстрее найти виновных, закрыть дело и избавиться от связанного с этим напряжения мозга. Я был лучшим кандидатом и он давил. Во всяком случае, пытался.
- Можно сделать звонок по телефону, меня родители будут искать?
- Подпиши бумажку парень, и делай что хочешь.
- Да не буду я этого подписывать! – возмутился я.
- Тогда останешься до утра ждать начальства, - не без скрытого садистического удовольствия объяснил он, и, посмотрев за мою спину, крикнул кому-то:
- Уведите, давайте следующего!
Так я оказался в камере предварительного заключения с мутной лампой, скрипучей железной дверью, исчирканными стенами и железными шконками обитыми тёртым дермантином. На дальнем лежал, отвернувшись к стене, человек в сером пальто и тяжёлых ботинках. Поздоровавшись на всякий случай и не получив ответа, я улёгся на жёсткий тапчан прямо в куртке и кроссовках, и стал разглядывать закопчённый временем потолок.
Прошло около часа, когда в камеру ввели «следующего», который, похоже, тоже не подписал их глупого протокола. Это был молодой человек приблизительно моих лет, в спортивном костюме и кедах. Войдя в помещение и оглядевшись, он решительно подошёл к спящему и громко внятно сказал:
- Стрелец, мне нужен ключ!
Тот медленно повернул голову, чуть приподнялся и посмотрел на парня. На вид мужчине было около пятидесяти, лицо покрывали морщины и выглядело оно усталым. После некоторой паузы он молча отвернулся и принял прежнее положение.
- Стрелец, я полгода тебя ищу. Мне нужен ключ, я знаю, он у тебя есть.
- Молодой человек, я вас не знаю, и все ключи у меня изъяли при обыске, - послышался скрипучий, резковатый, но вполне доброжелательный голос, - возможно, вы ошиблись или с кем-то меня перепутали.
- Я специально за тобой пришёл сюда, мне Четыреста-семьдесят-шестой сказал, что ключ может быть только у тебя. Мне очень нужно, скажи, чего ты хочешь?
- Не знаю кто Вы, из наших или из чужих, но раз меня нашли, то я обязан сказать правду: нет никакого ключа. Она пускает, кого сама выбрала, и единственный ключ это искреннее желание и насущная необходимость, - ответил лежащий ровным голосом не меняя позы.
Молодой человек тщетно поканючил ещё минут пятнадцать, после чего отошёл и сел рядом со мной на свободный топчан.
- Вот все они так… - в сердцах пожаловался он, - уже пятерых обошёл, а они талдычат какую-то религиозную чушь. Последний, - Четыреста-семьдесят-шестой кличка, сказал, что Стрелец недавно проходил свободно и стоит спросить у него, но видишь, и этот ерунду какую-то мелет.
- Ага, - понимающе отозвался я, - а об чём это ты?
- Ты что, не знаешь? Тут в соседнем городе одно из уникальнейших мест на земле, Научно-экологический заповедник, или в простонародии «Зона».
Я припомнил, что слышал какие-то небылицы об этом месте, о психическом оружии, сектантах, прячущих на полигоне несметные богатства и прочую белиберду, но мой собеседник замахал руками.
- Это особое место, близ города Z. Раньше туда ходили только сталкеры, а сейчас там открыт парк для посещений. Любой может попасть, но сталкеры тоже остались, понимаешь? Настоящие!
Он вдохновенно нёс какой-то научно-мистический бред, пока через грязное зарешётчатое стекло с улицы не забрезжил свет зари. Под эти сказки я и уснул, а наутро меня отпустили, попросив не покидать город до выяснения обстоятельств инцидента с витриной господина Y.
В общем-то на этом история с чокнутым сектантом-конспирологом кончилась, но сама идея необычного парка развлечений мне стала интересна. Поспрашивав у друзей и посидев пару часов в библиотеке я выяснил, что некогда культовое место неформальных искателей, теперь вполне легально и находится поблизости. По его примеру создано ещё несколько подобных парков, но все они бледные копии «чуда близ города Z».
Повезло, что мать так и не узнала о инциденте с полицией, ведь она считала, что хороший мальчик может на каникулах и отдохнуть, тем более, что работать летом мне совершенно не хотелось. Ещё она решила, что сыночек может обзавестись семьёй к концу учёбы, а для этого мне нужно было сделать непростой выбор… Ведь каждая девчонка хороша по своему, чтобы остановиться на одной и потом не пожалеть, нужно предпринять что-то особенное – лучше поездку по диковинным местам в которой потенциал отношений сможет раскрыться в реальных обстоятельствах.
Короче говоря, всё сложилось как-то само собой: появилась идея поехать навстречу приключениям, семья готова была её поддержать, и я решительно позвал всех троих своих подружек, не слишком задумываясь, что из этого выйдет. К счастью согласилась ехать только одна Яна – симпатичная спортсменка с параллельного курса, которая и стала кандидатом номер один в списке потенциальных невесток моей мамы.
Z-ский вокзал встретил нас громоздкой архитектурой, вялыми таксистами и сувенирными палатками со всякой туристической ерундой. Кроме панамок от солнца, плащиков от дождя и прочей нужной ерунды, здесь продавались сугубо местные сувениры: гайки на верёвочках, противогазы, монетки времён царя Гороха, открытки с видами истлевших танков и каких-то развалин с полукруглым куполом, рисованные вручную карты местности, шарфы, кружки, магнитики и прочий хлам с символикой Зоны, сталкеров, инопланетян, и всякой прочей научно-фантастической лабуды в золочённых рамках. Благо, летнее солнышко не успело накалить асфальт, а ночной дождик сделал за дворников часть их работы, так что Яне это захолустье даже показалось милым, но я, брезгливо обойдя незатейливые ловушки для глуповатого туриста, подхватил чемоданы и направился прямиком к автобусной остановке. Минут через десять тряски в стареньком автобусе мы добрались до лучшего отеля в городе – трёхэтажного здания с претензией на захолустный шик.
Гладкий администратор с дежурной улыбкой равнодушно задал свои заурядные вопросы, и выдал ключи и рекламные проспекты по городу и окрестностям.
Номер оказался скромным, но чистым, с высокими потолками, окнами на улицу и отдельным душем. Все достопримечательности так или иначе крутились вокруг заповедника, словно город со всеми его жителями и домами был лишь декорацией к парку приключений. Мы спустились к администратору.
- Попасть на Зону? – переспросил вежливо тот с заговорческим видом, - это не так просто. Туристов на территорию научно-экологического заповедника самих не пускаю, попасть туда можно только с проводником. В паре кварталов отсюда находится бар Пегас, где-то после шести там будет возможность встретить одного из них. Подойдите к бармену, скажите, что у вас дело к Скитальцу. Вам помогут.
Выспавшись и нагулявшись по скучному городку, мы к шести часам подошли к неприметному полуподвальному кабаку с подсвеченной вывеской «Пегас». В плохо освещённом низком помещении играла тихая музыка, пахло кофе и сигаретным дымом, людей почти не было, зато за стойкой стоял безукоризненный бармен в фиолетовой бабочке, ловко протиравший стакан.
Я огляделся по сторонам и подошёл к нему.
- Вы мне поможете? Я ищу Скитальца. У меня к нему дело, - уточнил я, не получив ответа.
- Что будете пить? – спросил бармен с непроницаемым лицом, явно игнорируя мой вопрос.
- Пиво и чашку кофе-лате, - сказал я, после чего мы с Яной отошли в сторону и уселись за свободный столик наблюдать, что будет происходить.
В течении следующих сорока минут к стойке подошло ещё несколько незадачливых посетителей, каждый отходил от бармена в некотором замешательстве, пока не появился тот, кто привлёк всеобщее внимание. Это был мужчина атлетической внешности, в тяжёлых высоких походных ботинках, джинсах, брезентовой куртке и шляпе типа «Индиана Джонс». Нарочито небрежно он подошёл к бармену, заказал стакан чаю в подстаканнике и с несколько чрезмерной естественностью встал в дальнем углу у высокого столика.
Бармен посмотрел на меня и молча кивнул в сторону человека в шляпе. Я допил пиво и подошёл к нему. К нам подтянулось ещё три человека.
- Мне нужен Скиталец, - сказал я негромко.
- Что вы хотите от Скитальца? – спокойно ответил он приятным баритоном.
- Я бы хотел с девушкой попасть на Зону.
Он оглядел всех подошедших. Они кивали, подтверждая своё участие.
- Вы уверенны, что действительно этого хотите? – спросил он с важным видом. – Тогда подходите завтра к семи утра по этому адресу.
Вся это конспирология отдавала театральностью. Я сунул в карман клочок бумаги с адресом и, кивнув Яне, направился к выходу.
Администратор гостиницы вежливо спросил о наших успехах, пообещал разбудить завтра вовремя и организовать завтрак и всё остальное. Наутро, кроме карты города с адресом по которому назначена была встреча, нам выдали по старомодному брезентовому рюкзаку со всеми необходимым для похода вещами. Таковыми являлись: бутылочка с водой, противогаз, походная аптечка, несколько гаек, перочинный нож, ламинированная карта Зоны и полиэтиленовый плащ от дождя в упаковке.
Утро было сырым и прохладным. По указанному адресу нас ждала железная дверь во дворе старого дома с заколоченными окнами, попасть куда можно было только через гулкую мрачную подворотню. Дверь была единственной, не оборудованная ни звонком ни ручкой, поэтому чуть подумав я надавил на окрашенную жесть и вход со ржавым скрипом открылся. За дверью скрывалась тёмная обшарпанная комната без признаков жизни, пахнущая плесенью и старым домом.
В течении десяти минут, кроме нас с Яной сюда понемногу вошли с улицы ещё восемь человек, все в походной одежде и с такими же брезентовыми рюкзаками как у нас. Последним откуда-то из соседнего помещения появился человек в шляпе из вчерашнего бара.
- Меня зовут Скиталец, - сообщил он очевидную новость, - сегодня я отведу вас на Зону. Я лицензированный сталкер, а согласно традиции мы не пользуемся реальными именами, поэтому только номера или прозвища. История сталкинга насчитывает несколько десятилетий, за это время многое изменилось, но основные принципы остались неизменны. Итак: Зона опасна для человека, вы должны полностью доверять мне и чётко следовать инструкциям, сходить с маршрута запрещено, к тому же Зона ещё не до конца изученный феномен, поэтому будьте сдержанны и уважительны, чтобы вас не настигла кара.
Он выдержал эффектную паузу.
- У каждого из вас свои причины идти туда, и меня это не касается, но для многих Зона это начало исполнения самых заветных желаний.
Если честно, то я терпеть не могу делать что-либо основательно не подготовившись, поэтому перед походом в парк я немного познакомился с фольклором доморощенных фантастов и самопровозглашённых адептов по аномальным зонам, пришельцам, психотронным явлениям, а также, конечно, с богатой мифологией научно-экологического заповедника близ города Z. Место действительно было широко известным в узких кругах и мнения о нём сводились к тому, что с человеком на его территории может случиться вообще всё, что угодно. Речь сталкера была пересказом общей канвы всех этих небылиц.
- Перед путешествием я вас вкратце познакомлю с историей этого необычного места, а затем отвечу на вопросы, а пока следуйте за мной.
Мы пошли по грязному коридору, освещённому парой тусклых ламп. По стенам висели чёрно-белые фотографии сталкеров прошлой эпохи, большинство из которых были фотороботами полицейских сводок, вырезками из газет и более общих фотографий или увеличенными фото с документов. Всего портретов было около сотни, под каждым значилась прозвище, время первого посещения Зоны, количество вылазок, а также дата и причины смерти. Скиталец походя назвал несколько известных имён и мы пошли дальше.
За облезлой дверью находился небольшой зал, заполненный вещами подобранными сталкерами на Зоне и атрибутами их путешествий. На столах, в ящиках и на стенах лежали, стояли и висели предметы и фотографии, копии которых наполняли прилавки привокзальных киосков. Больше всего это напоминало лавку безумного старьёвщика, тащившего всё подряд с руин взорвавшейся лаборатории ещё более безумного алхимика. Зал переходил в убогую кухоньку, и пока сталкер рассказывал восторженным зевакам, как называется этот хлам и откуда он взялся, я разглядывал старомодную посуду и вид из почерневшего окна на пустые задворки.
Поднявшись по скрипучей винтовой лестнице на второй этаж, мы попали в хорошо освещённый современный зал. Экспозиция была посвящена академику Коменски, его открытиям и достижениям. Согласно повествованию, почти полвека назад на территории секретного предприятия произошёл взрыв. По основной версии в заводских корпусах располагался институт по разработке и изучению психотронного оружия, в который угодил метеорит. Кроме такого точного попадания, сомнительность этой истории усугублялась ещё и тем, что никаких документов не осталось, так как одна их часть погибла при взрыве, а другая была уничтожена в панике при попытке скрыть инцидент. Дело в том, что взрыв создал аномальную зону, выведя психотронный реактор из под контроля человека, в результате чего там начались сверхъестественные явления. Рабочие, посланные на ликвидацию катастрофы, вернулись в тот же день на грани помешательства. Территорию попытались расчистить военные, но их постигла та же участь. Тогда опасную зону закрыли и стали изучать.
Прорыв в исследования совершил тот самый Коменски, который проник на Зону и добрался до реактора. Не обнаружив никакой документации, он решил не мудрствовать лукаво, и поступил тривиально – отключил электричество. Действительно, когда электропитание от автономного источника внутри развалин предприятия было отключено, большинство явлений связанных с Зоной пропали сами собой. Затем над реактором поставили купол, изолировавший любую возможность выброса психотронного излучения вовне. Коменски из обычного доцента - друга сталкеров, превратился в академика, лауреата и руководителя института аномальных явлений при научно-экологическом заповеднике близ города Z. С тех пор Зона стала почти безопасна и открыта для туризма, отчего быстро превратилась в место паломничества и стабильный источник дохода местного населения.
Покинув зал, мы вошли в фойе, где совершенно обычная билетёрша продавала билетики на тур по Зоне, а заодно открытки, значки и брелки означенной тематики. Ещё нужно было подписать бумажку о рисках, страховка тура входила в стоимость, поэтому билет стоил дорого, но отступать было некуда и пришлось раскошелиться под ласковым взглядом кассирши.
Передняя дверь распахнулась, перед парадным входом нас ждал здоровенный внедорожник, оборудованный под сафари и задрапированный в стиле «сталкер», то есть внешне небрежно ободранный.
Когда пассажиры расселись в кузове, Скиталец запрыгнул в кабину, поддал газу и машина выкатила на оживлённую улицу. Пройдя центр, мы пересекли промышленную зону, затем миновали окраины и просёлочными дорогами почти час добирались до заставы. Солнце стояло довольно высоко, дорога почти не пылила, пахло летними травами, а в прозрачном леске весело щебетали птицы. Когда лесок сменился полем, мы увидели высокий забор, уходящий по обеим сторонам куда-то вдаль. Просёлок уходил направо и тянулся вдоль ограды, а к посту шла пересекающая его железнодорожная ветка. Наш транспорт слегка притормозил и, повернув влево, взгромоздился прямо на рельсы. Видимо он был оснащён хитрым приспособлением, потому что двигался по железной дороге легко и естественно, ритмично постукивая на стыках подобно дрезине.
На посту вокруг костра сидели люди в старомодной серой форме и при таком же ветхом оружии. Когда мы приблизились я заметил, как один из них обернулся, посмотрел на нашего сталкера и махнул рукой. Скиталец ответил на приветствие таким же вялым жестом, после чего бампер внедорожника со всего размаху врезался в сетчатые ворота, распахнувшиеся как в парке аттракционов. Завыла сирена, люди у костра взяли свои ружья и сделали несколько выстрелов в воздух. Мы въехали в Зону с эффектом!
По правде говоря, если бы не такое громкое приветствие, то разницы между той и этой сторонами я бы не ощутил. Через пару километров мы сбавили скорость и поравнялись с полустанком, на котором стоял одинокий человек в громоздком брезентовом плаще с островерхим капюшоном. Водитель притормозил, человек, который оказался очень молодым, сел в машину, и, взяв микрофон, сразу заговорил высоким, хорошо поставленным голосом:
- Территория научно-экологического заповедника насчитывает шестьдесят четыре квадратных километра. В центре его расположен затухший реактор психотронного импульса. Справа от вас, открывается вид на останки военной техники, оставленной армией при попытке обезвредить зону силовым методом.
Из высокой травы торчали башни танков и ржавые остовы грузовых машин, брошенных в беспорядке. В салоне защёлкали фотоаппараты. На мой взгляд интересного в этом было мало, просто старое железо разбавило пейзаж дикой природы.
- Из тех, кто попал тогда в это место, выжить удалось только десяти процентам. Останки трёхсот шестидесяти солдат и офицеров лежат где-то в этой земле.
Молодой человек умолк, видимо ожидая пока кто-нибудь отреагирует на провокацию вопросом.
- А кто их убил? – не выдержала девушка с большими наивными глазами.
- Это основной вопрос, мучивший учёных на протяжении нескольких десятилетий. Вначале думали, что на землю напали инопланетные твари, использовавшие сверхоружие и фантастические возможности своей цивилизации. Потом предположили, что неизвестное излучение породило мутацию животных и людей, превратившихся в чудовищных монстров-убийц. Но теперь мы узнали, что солдат никто не убивал.
- От чего же они погибли? – осторожно спросила оторопевшая от недоумения девица.
- Это очень хороший вопрос! Повреждённый психотронный реактор создавал сильнейшие хаотические галлюцинации. Поэтому обезумевшие солдаты могли видеть и инопланетян, и чертей, и ангелов, и монстров, что, вероятно, и привело к их гибели. Можно только гадать, как поведёт себя вооружённый человек в такой обстановке. Те же, кто спасся, надолго стали клиентами психиатрических учреждений, потому, что рассказывали жуткие, фантастические, но совершенно разные истории. Сейчас вы увидите вдалеке тот самый реактор.
Из-за леса показались развалины каких-то технических зданий, с круглым куполом посередине, точно такие, как на открытках и магнитиках сувенирных лавок. Снова защёлкали фотоаппараты. Молодой человек держал паузу, а когда руины скрылись из виду, но нужного вопроса так никто и не задал, продолжил.
- Как вы понимаете, реактор как таковой увидеть невозможно. Он находится под тем большим куполом, который защищает нашу с вами психику от его смертоносного излучения. Это сооружение, являющееся символом нашего парка и научно-экологического движения вообще, возведено было двадцать три года назад, под руководством академика Коменски. Сейчас там находится научно-исследовательская лаборатория психотроники и психотронных явлений.
Ещё через полчаса такой экскурсии мы свернули с железной дороги на просёлочную, и остановились посреди небольшой, заросшей ивняком площадки, где путь заканчивался. После тонированных стёкол и кондиционера, воздух улицы показался густым и горячим, как в бане, а солнце слишком ярким. Сказав на прощание, чтобы мы не сходили с тропы и следовали за своим сталкером, молодой человек остался у машины, в то время как Скиталец повёл нас по извилистым тропам среди густого кустарника.
Пройдя зелёным узким лабиринтом, мы вошли в мёртвый лес. Рыжие голые ветки деревьев и бурая мёртвая почва, при отсутствии звуков живой природы, производили гнетущее впечатление. Сталкер быстро двигался вперёд, не произнося ни слова, и мы, тяжело дыша и вытирая пот, старались держаться в его темпе.
Внезапно лес кончился, путь преградила плотная стена камыша. Скиталец снял сумку, и, покопавшись, вынул оттуда гайку с привязанной к ней обрывком бинта. Взяв этот снаряд на подобии маятника, он крутанул его и запустил в том направлении, куда мы предположительно должны были следовать дальше. Гайка с белой лентой скрылась в камыше, оттуда донёсся хлопок, шипение и поднялось маленькое сизое облачко. Сталкер прислушался, потянул носом воздух, огляделся по сторонам и, вытащив из сумки карту, принялся внимательно её разглядывать. Мы кружком стояли возле него так, словно он действительно выносит судьбоносное для всех решение. После нескольких минут раздумий, смелый следопыт убрал карту и торжественно повёл нас краем леса, огибая злосчастные заросли камыша, которые скоро кончились, открыв вид на болото.
Точнее это была мерзкая пустошь, напоминавшая свалку токсичных отходов и попахивающая сероводородом. Между песчаных дюн располагались лужи и озерца неестественно ярких цветов, местами из почвы торчали одинокие покосившиеся столбы и руины невысоких построек. То тут, то там песок обнажал клочья полуистлевшей ткани, ржавые детали каких-то агрегатов и чьи-то белые кости.
Скиталец долго глядел в бинокль, после чего повёл нас хребтами дюн прямо к развалинам, обрамлявшим полукруглый купол. Мы подходили всё ближе, уже были хорошо различимы красные кирпичные корпуса, с пустыми глазницами окон и чёрной мозаикой выпавших кирпичей. Бетонные части строений, истлевая, обнажали оранжевую арматуру, а каждый невидимый выступ стен украшали клоки зелёных растений. Только купол, матово поблескивая на солнце, казался не подверженным разрушительному влиянию времени.
На невинный вопрос: «А что за жидкость в этих лужах?», сталкер молча вынул из сумки мячик для гольфа и картинно кинул в ближайший водоём изумрудного цвета. Когда белый шарик почти коснулся поверхности, жидкость расступилась, выпустив из себя язык оранжевого пламени. Мячик исчез, а изумрудная масса сомкнулась не оставив ни волн, ни следа на поверхности. Можно было бы предположить, что это какой-то трюк или химическая реакция, но ни дыма, ни пара, ни даже звука она не произвела.
Все замерли, пытаясь осознать случившееся, а у совершенно ошарашенного круглолицего мужика, задавшего вопрос, невольно вырвалось приглушенное:
- Что это?
- Вы слышали про телекинез? – невозмутимо спросил наш проводник,- это когда психическая энергия может воздействовать на предметы на расстоянии. Так вот, психотронная энергия реактора так долго изменяла материальную природу Зоны, что ещё не одному поколению учёных придётся искать ответ на Ваш вопрос.
Фраза была явно заготовлена на все случаи жизни, но подействовала она безотказно. Мы молча построились в колонну, и, след в след, зашагали за свои великолепным вождём.
Болото заканчивалось насыпью, и теперь от развалин корпусов нас отделял только ров, заросший высоким бурьяном. Пройдя по верху вдоль склона до нужного места, сталкер дал команду надеть противогазы и спускаться за ним. Я опасался, что задохнусь в резиновом наморднике на солнцепёке, но внизу почему-то было прохладно, а над травой стояла пелена зеленоватого тумана. Промокшая от пота и прилипающая к телу одежда сделалась холодной и противной, поэтому очень хотелось поскорее выбраться на поверхность, но Скиталец повёл нас прямо к широкой и влажной трубе, уходящей на территорию, обозначенную на карте как «сердце парка».
Пройдя по мрачному тоннелю и ещё нескольким низким коридорам, мы, по остаткам железной лестницы, поднялись в уютный, залитый солнцем дворик, среди высоких кирпичных стен. Вдоль одной из них, на лавочке был уложен обед – на каждого человека по небольшому термосу с чаем и по паре бутербродов, бережно завёрнутых в газету. Наш проводник снял противогаз, облегчённо вздохнул и объявил привал. Во дворике было сухо и чисто, мы с моей спутницей уселись на кучу песка и без лишних слов принялись за еду. Я заметил, что газеты для бутербродов ненастоящие, я репринт с оригиналов многолетней давности, с громкими статьями про события на Зоне. Да, с клиентом парк работал на высшем уровне.
После обеда сталкер лёг спать. Яна тоже задремала у меня на коленях, а я в полудрёме прислушивался к звукам пустого здания, пытаясь разгадать их происхождение. Пауза была очень кстати, так как все устали от активной ходьбы на свежем воздухе.
Через полчаса Скиталец поднялся на ноги бодрый и свежий как огурец, и повёл нас дальше в глубь построек. Бродя по залам и коридорам, обходя ямы и кучи мусора, мы подошли к дверному проёму, за которым зиял короткий сквозной коридор.
- Это то самое место, - назидательно сказал Скиталец, - к которому стремились все путешественники, пока реактор работал. Здесь концентрировалась психотронная энергия, способная при резонансе с определёнными волнами мозговой активности, совершить с человеком любые метаморфозы. Я суеверен и чту кодекс сталкинга, поэтому обойду это священное место вокруг и встречу вас с той стороны. Кто боится - идите за мной, а остальные сосредоточьтесь и попробуйте почувствовать, что испытывали люди, прежде вас прошедшие через эти врата.
Я осмотрелся. Всё это звучало слишком торжественно, в здании слышалось много лишних механических звуков, откуда-то вечно капала вода, несмотря на то, что дождя не было, театральна подсветка, хотя была незаметна, но явно присутствовала, а грязные облезлые стены не пачкались, потому что были аккуратно залакированы. В общем, сплошная бутафория для легковерных зевак. Конечно же бояться было нечего, я шагнул в священную комнату, и даже несмотря на то, что по воздуху прошла вибрация и светлые части одежды заблестели неоновым светом, перебрался на другую сторону совершенно спокойно. Ничего не произошло и никакого воздействия на себя я не ощутил. Когда пошёл следующий человек, воздух снова завибрировал и с остальными повторилось то же самое. Вместо обещанного чуда меня осенило понимание: ультрафиолетовая подсветка, низкочастотные колебания воздуха, информационная обработка клиента и общий антураж – что и говорить, аттракцион был выполнен отлично. Деньги за билетики плачены не зря. Я остался доволен.
Дорога обратно шла в другом направлении. Мы пробрались галереей разбитых цехов и через провал в стене вышли к реке. У берега стояла резиновая лодка, в которую все успешно погрузились, сталкер включил мотор и бодро повёл судно по руслу. Прошло меньше часа, когда на низком берегу показался молодой человек в капюшоне, за спиной которого нас поджидал знакомый внедорожник.
До города доехали по обычному асфальтному шоссе, остановились у шумного кабака в центре, и Скиталец, усадив нас за стол и расставив приземистые стаканы, ловко разлил по ним бутылку хорошего виски. Все дружно выпили.
- Поздравляю, друзья мои! – торжественно сказал он, - вы прошли сквозь Зону, остались живы и никто не пострадал.
- Редкий случай… - добавил он, как бы невзначай рассуждая про себя.
После мудрых наставлений и вежливых похвал, сталкер раздал сертификаты прохождения первого этапа сталкинга в научно-экологическом заповеднике «Зона близ города Z», допил виски и покинул нас полный оптимизма и собственного достоинства.
Товарищи по экскурсии, подогретые алкоголем, бросились обмениваться впечатлениями. Мы с Яной переглянулись, допили из своих стаканов, и вышли на улицу, подальше от шумной бессмысленной болтовни.
Тут было свежо и малолюдно, алкоголь подхлестнул утомлённое тело, но я понимал, что чувство усталости отступило совсем ненадолго. Разумнее всего за полчаса дойти до гостиницы и завалиться спать. Осталось только выяснить у Яны насколько та готова к прогулке, как вдруг ухо уловило знакомый голос:
- Друг мой, это вам совсем не нужно! Возвращайтесь домой, мой вам добрый совет…
Я быстро огляделся, и не найдя опоры для глаз, опустил их к земле, чтобы навострить слух. Голос больше не звучал, зато я заметил знакомые тяжёлые, старые, стоптанные ботинки, обладатель которых неспешно удалялся от нас. Скорее интуитивно, чем разумно я схватил Яну за рукав и потащил за собой:
- Пойдём быстрее, кажется, я нашёл кое-что интересное.
Человек в ботинках был высок, худощав и сутул. Одет он был в аккуратные синие джинсы и светлую спортивную куртку. Мы пошли за ним.
Напротив вокзала человек в ботинках зашёл в обычный паб с бильярдным столом и огромным телевизором на всю стену, по которому показывали бегающих за мячиком футболистов. Наш «подопечный» взял пива и сел за стол рядом с другими людьми, приветливо его встретившими. Я заказал себе виски, а Яне чай с лимоном. Мы подошли и сели за тот же стол.
- Добрый день! – обратился я к человеку за которым шёл, воспользовавшись паузой в общей беседе.
- Здравствуйте! – ответил он спокойно, прямо и с интересом глядя на меня.
На вид ему было лет пятьдесят, короткий седой ёжик на голове чуть скрывал кривой шрам, сползавший на морщинистое лицо. Глаза мужчины были спокойными, ясными и голубыми, с искоркой добродушной иронии. Ещё я заметил, что на его правой руке не хватает последней фаланги мизинца.
- Простите, мы не знакомы. Я узнал ваш голос на улице и пришёл за вами сюда.
- Неожиданно, - добродушно заметил он, слегка улыбнувшись.
- Вы Стрелец, я был с вами… в одном месте, где у вас молодой человек ключ вымогал.
Он улыбнулся, хотя был явно удивлён.
- Если вы здесь, то, похоже, его ночная агитация достигла успеха?
- Да ну, он больной фанатик. Но в целом любопытно.
- И как, уже сходили на экскурсию? – спросил он осторожно.
- Только оттуда. Знаете, смешанные впечатления. Очень много об этом говорилось, а на деле большая химическая помойка на месте заброшенного полигона. Организовано шикарно с точки зрения бизнеса, но я думаю, что истории с каким-то особым воздействием на человека, это рекламный трюк.
Он посмотрел на меня с интересом, немного подумал и ответил чуть серьёзней.
- В целом вы правы. Но неужели вы полагаете, что все те сталкеры, которые ходили туда многие годы с риском для жизни, не верили в своё дело?
- Не знаю.
- Для некоторых Зона живая, и кому-то она может дать то, чего больше нигде не найти. Но, конечно, не так, как вы сегодня увидели.
Стрелец пытался быть вежливым, но у него явно было особое мнение.
- Интересно, а что такое ключ, чего от вас домогался тот парень?
- Некоторые люди верят, что реактор всё ещё работает, и можно к нему пробраться. Но путь туда открывается далеко не всем, поэтому они ищут ключ.
- А он существует?
- Нет.
- Понятно. А кто такой Четыреста-семьдесят-шестой?
- Почти легенда, - улыбнулся мой собеседник, - один из последних сталкеров, ходивших на Зону ещё до купола.
- Вы тоже?
- Да, - сказал он просто, - но это было давно и автографов не даю.
Стало ясно, что я подошёл к рамкам тактичности, нам пришлось извиниться, поблагодарить и раскланяться.
Ещё пару дней мы поболтались в городе, сходили в кино и ещё один музей, купили магнитик и решили ехать знакомиться с мамой.
Глава 2
Зона
Умирать лучше осенью. Весной умирать как-то обидно и несвоевременно, летом душно, зимой тоскливо и одиноко, а осенью в самый раз. Оно как-то гармонично с природой получается и от этого не так страшно.
Прошло два года. Яна маме понравилась и сразу после защиты диплома мы расписались. Очень скоро родилась прекрасная дочка, я получил должность и жизнь наладилась наилучшим образом. Место позволяло быстро сделать карьеру, пользуясь государственным ресурсом, но для этого нужно было приложить усилия и волю. Отлично понимая, что на этом участке жизни закладывается фундамент будущего материального благополучия для меня и моей семьи, а это основа для счастливого существования в дальнейшем, я, пока молодая жена возилась с ребёнком, укреплял свои позиции и развивал перспективы.
И вот как-то раз, посещая детского врача, Яна разговорилась на тему самочувствия, и тот, насторожившись, посоветовал пройти обследование. Чтобы освободить время и попасть к специалисту понадобилось месяца три. Взяв все необходимые анализы, нас пригласили к доктору в кабинет. Тот был корректен, но беспощаден: «Состояние тяжёлое, форма не операбельна, нормального существования осталось примерно на полгода, после чего быстрое угасание и летальный исход».
Новость вызвала у меня почему-то не страх, а смесь возмущения и негодования, словно кто-то влез в деловые бумаги и стал вычёркивать важные записи. Но мама отреагировала ещё ярче, хотя её саму ситуация касалась в меньшей степени. Она охала, плакала и возмущалась так неистово, словно ей продали бракованный товар в любимом бутике. Но, надо отдать должное, она быстро взяла себя в руки и активно приступила к поиску решения проблемы.
В общем, совершенно внезапно вся наша идиллия оказалась на краю пропасти и неведомая сила тянула неуклонно вниз. Яна отреагировала на известие как-то спокойно и занялась подготовкой документов, зато я, слегка поостыв после первой вспышки эмоций, ходил как деревянный и не знал куда себя деть. Мама принялась звонить профессорам и уже через месяц, оставив ей ребёнка, мы ехали в столицу, на консультацию к самому крупному специалисту в этой области.
Профессор посмотрел бумаги, отправил на анализ и МРТ, после чего усадил нас на диван в своём кабинете и аккуратно подсел рядом.
«Молодые люди, - начал он осторожно, - в каком-то смысле вам повезло, вы попали к хорошему специалисту и он поставил точный диагноз. Отменить его никто не в силах, медицина ещё не достигла того уровня, чтобы справиться с этим недугом. У девушки около полугода относительно нормальной жизни, потом ещё недолго возможно медикаментозно поддерживать жизнь организма, но мой вам совет, закончить к этому времени все дела».
Яна выглядела спокойно, только побледнела, зрачки её расширились, а взгляд остановился. Мне стало нестерпимо её жалко, появилась потребность в том, чтобы предложить ей хоть какую-нибудь надежду.
- Скажите, - спросил я прокашлявшись, - у Вас кроме медицинской специальности огромный жизненный опыт. Был ли хоть один случай выздоровления в подобной ситуации?
- Это, конечно, ненаучно, - ответил профессор задумчиво, - но был однажды такой случай. Много лет назад моя пациентка решила воспользоваться остатком дней, чтобы побывать в самых интересных и экзотических местах. Из одного такого места она вернулась здоровой, как - не знаю, возможно путешествие, или реализация мечты, или другой неучтённый фактор.
- А после чего ей полегчало?
- Не полегчало. Болезнь полностью исчезла, без следа.
- Не вспомните, где она побывала?
- Точно не помню, какая-то охраняемая территория. Кажется возле города Z. Что-то связанное с радиацией или каким-то излучением.
- Зона аномальных явлений?
- Что-то такое…
- Вы верите во всю эту мистическую чушь?
- Я верю фактам. Болезнь исчезла. А мистика, это ненаучно. Был набор объективных факторов, который повлиял: путешествие, стресс, приключения, вера, радиация или ещё что-то. Существует много вещей, которые науке пока не понятны, в конце концов скрытые психологические или природные ресурсы. Да мало-ли…
- И вы не пробовали проверить, может Зона лечит? – робко спросила жена.
- Ну, молодые люди, во-первых нас туда не пустили, а во вторых это то, что я называю эффектом варгана.
- Это как?
Он внимательно посмотрел на меня поверх очков, а потом, видимо спохватившись, что я не один из его студентов, спокойно разъяснил:
- У эскимоса разболелась голова, и он пришёл к шаману. Тот усадил его и говорит: «Есть у меня волшебный варган, ты посиди, отдохни, чаю попей, расслабься, а я поиграю и всё пройдёт». Предположим, что после процедуры головная боль прошла, и эскимос уверовал в волшебный варган, но для учёного остаётся вопрос: что помогло? Может шаман применил гипноз, может звуковые вибрации инструмента вошли в резонанс с биоритмами мозга, может вера эскимоса в излечение помогла, может то, что он расслабился и на время забыл о проблемах, может настой из трав или шаман там таблетку аспирина растворил, а может варган и впрямь волшебный. А может всё вместе помогло, или какие-то из этих факторов, или само прошло… мы не можем просто поверить в волшебный варганчик, понимаете? Если бы шаман лечил всех пациентов или хотя бы каждую мигрень, то этим стоило бы заняться, но один случай - этого мало для науки. Может мою пациентку в поезде током дёрнуло, или она на грабли наступила, и испуг запустил скрытые ресурсы организма – кто его знает…
Мы вышли из института опустошённые и подавленные. Чтобы как-то собраться с мыслями я отвёл Яну в ближайшее кафе. Отпив глоток горького ка дёготь эспрессо, она долго смотрела сквозь стекло витрины на густеющие сумерки, мокрый асфальт, несущийся куда-то транспорт и торопящихся под дождём людей, а затем, плавно повернув ко мне голову, как-то отстранённо сказала:
- Я поеду на Зону.
- Мы же там были?
- Ну и что? Если есть хоть один шанс, то я поеду.
- Ты что, веришь во всю эту чушь? Давай ещё поищем, есть клиники в Швейцарии, в Израиле…
- Ты не понимаешь, я боюсь. Я не хочу умирать, - на её глазах выступила влага, - можно бегать по врачам, нажраться какой-нибудь химии и блевать последние месяцы своей жизни в дорогой больничной палате. Но я хочу прожить остаток своих дней без остатка.
- Я тебя сейчас не понимаю…
- И не поймёшь, - уверенно сказала она, и глаза её вспыхнули, - просто реши, едешь ты со мной, или посидишь дома с ребёнком?
- Ну, это бред какой-то…
- Что решил?
- Еду, конечно, но это бред, я тебя не понимаю.
Получив нужный ответ, она как ни в чём не бывало допила свой кофе, и пошла в гостиницу собирать вещи.
Следующие две недели я наблюдал картину «маньяк на свободе». Яна машинально принимала назначенные таблетки, куда-то звонила, с кем-то встречалась, читала какие-то статьи и напрочь отказывалась говорить как о своей болезни, так и о целесообразности поездки в Z.
«Ну что ж, если твоя мама не даст денег, возьму у друзей палатку, - спокойно и рассудительно говорила она в ответ на мои попытки шантажировать обстоятельствами, - на билет туда мне хватит, а обратно можно и зайцем попробовать, если живы останемся. Правда же?»
Я лукавил, мама так расстроилась, что оплатила бы и полёт на луну. Но меня поездка как-то не вдохновляла: нужно было заморачиваться, брать отпуск, найти с кем оставить ребёнка, забронировать гостиницу, купить билеты, а главное - понять, что она собирается там делать? Всё это пришлось очень некстати, амбициозные карьерные планы теряли чёткие очертания, что сильно меня раздражало и не предвещало ничего хорошего.
Конечно, с работы ради больной жены отпустили, но это ослабляло позиции в коллективе, ведь в мире серьёзных людей «человеческие обстоятельства» всегда признак слабости. Просчитывая стратегию поведения, я прикидывал материальный ущерб от предприятия, и с ужасом наблюдал крушение надежд на процветание и крепкий тыл в виде надёжного семейства. А без всего этого я вообще ни мыслил своего существования. С детства понимая, что быть нищебродом и бобылём ниже человеческого достоинства, я презирал босоногих романтиков и вшивых интеллигентов, бахвалящихся мнимой свободой, и строил свою жизнь собственными руками, всегда добиваясь нужного результата. И вот, когда стены будущего здания приобрели очертания, фундамент начал разрушаться…
- Мне нужен твой сталкер! – прервала жена ход моих мыслей, когда я уже почти спал. – Как его звали, Близнец?
- Стрелец. А зачем?
- Реактор работает!
- То есть? – не понял я спросонья ход её мыслей, вообразив, что сейчас нужно будет срочно спасать мир от надвигающейся катастрофы вселенского масштаба.
- Тот ковбой в шляпе водил нас в парк развлечений под названием Зона, но под куполом реактор жив и есть настоящие сталкеры, которые туда водят.
- Зачем?
- А зачем люди ходили на Зону до купола?
- За приключениями или денег заработать…
- Дурак ты, и ничего так и не понял. За чудом они ходили, чтобы самые заветные желания исполнились.
- А в чём разница?
- Ладно, спи, не важно…
Через три дня после разговора мы уехали в город Z. Мы, это растерянный, ничего не понимающий, напуганный я, и моя чокнутая, решительная, слегка похудевшая молодая жена. Всю ночь под стук колёс поезда мне снились светящиеся в темноте радиоактивные болота, из которых вылезали инопланетяне притворяющиеся плесенью, и длинные белые глисты в ковбойских шляпах, утверждающие, что они настоящие. Наутро настроение было отвратительным. Я выпил рюмку коньяка прямо в вокзальном буфете, и мы пошли искать свою гостиницу. Город Z остался таким же, как два года назад, только теперь его поливал мелкий серый дождик. Здесь повисла холодная осень, сезон туристов сошёл на нет, и городишко сделался совсем унылым. Большинство сувенирных палаток закрылось, а вместе с ними летние кафе и рестораны, цветы с клумб исчезли, трава в парках стала бурой, а листья тополей и каштанов ещё не пожелтев, висели мокрыми тряпками цвета хаки. Из-за низких туч казалось, что день всё никак не наступит.
Ближе к вечеру я повёл Яну в тот самый паб, где мы видели Стрельца. Публики было ещё немного, по зелёному сукну бильярдного стола девица в коротких шортах катала шары, а по зелёному полю на экране телевизора бегали футболисты, жадно догоняя и пиная свой единственный мяч. Странное дело, одинаковый зелёный коврик с мягким покрытием, одинаковый формат, но по горизонтали одна девица, выставив ляжки, гоняет много шаров, а в вертикальной плоскости много мужиков в трусах гоняют один. Люди на всё это смотрят, пьют алкоголь и платят деньги, называют это: «отдохнуть» и «хорошо провести время», и считают нормальным, то есть тем, ради чего стоит ходить на скучную тупую работу в захолустном городе, тратить время жизни, ждать целый день как заветного смысла своего никчемного тупого существования!
К счастью, бармен стоял на своём месте, и это почему-то успокаивало.
- Два коньяка и два кофе, - попросил я.
Тот спокойно занялся выполнением заказа, а я, стоя у стойки, осматриваться по сторонам. Стрельца в помещении не было.
- Я ищу сталкера, - чуть тише произнёс я, когда бармен поставил напитки.
Он понимающе улыбнулся и, достав из-под стойки колоду сувенирных карт, веером разложил их передо мной. С глянцевых прямоугольников глядели фотографии бравых парней, в шляпах и без, под каждым портретом красовалась лихая кличка, достойная вождя краснокожих. Формат представленного продукта не оставлял сомнений, что все сталкеры здесь лицензированы.
- Нет, вы не поняли, я хочу попасть на Зону.
- Вон там в углу, сидят два человека в штатском, - сказал бармен со слащавой улыбкой, - обычно такие вопросы по их части.
Взяв напитки, я пошёл к столику. Мужчины, сидевшие за ним, явно не ожидали моего визита.
- Вы позволите?
Они встревоженно переглянулись, один осторожно кивнул.
- Мы ищем сталкеров, - сказал я усадив даму и по-деловому усевшись сам.
Один из мужчин закашлялся, другой застыл как восковая фигура. Что-то было не так.
- Извините, - сказал первый, смахнув слезу, - официальные туры на территорию заповедника координируются через бар Пегас. Или вы имели в виду что-то другое?
По гладко выбритому лицу, аккуратной короткой стрижке и чистой отглаженной одежде этих вежливых господ, я стал догадываться, что они здесь сидят не просто так, и зона, на которую они могут проводить, будет совсем не та, что мы ищем. Пришлось играть дальше по новым правилам.
- Мы только сегодня приехали, вот интересуемся.
- Добро пожаловать. Где остановились?
- У знакомых. Однокурсник давно приглашал, а вот теперь сам в отъезде. Некому даже город показать.
- В обед от площади отходит обзорная экскурсия. А чем занимается ваш однокурсник?
- Работает где-то, не знаю…
- На кого же вы учились?
- Медицина, - соврал я без зазрения совести, - как вы говорите место называется, где экскурсии проводят?
- Бар Пегас, любой таксист отвезёт, тут рядом на площади стоянка.
- Вот спасибо! Знаете, ведь не в каждом городе встретишь таких вежливых и приветливых горожан. Давайте я вас коньячком угощу?
Оба замахали руками, словно я предлагал им яду, что дало нам с Яной возможность свести разговор на нет и, допив, распрощаться с гостеприимными друзьями в штатском.
Я вышел на свежий воздух, Яна последовала за мной. Идей не было, после той комедии, которая разыгралась в пабе, возвращаться туда ни сегодня, ни в другой день не имело смысла. Обходить все бары города в надежде встретить малоизвестного человека казалось совсем крайним вариантом, поэтому я, прислонившись спиной к стене в паре метров от дверей паба, просто закурил. Ничего не делать казалось меньшим злом в такой ситуации, и пока моя барышня с кем-то разговорилась, я медленно вдыхал горький дым, наблюдая, как мокрые вороны каркают друг другу непристойности на пустой клумбе прямо в центре площади.
- Пойдём, - дёрнула меня за рукав Яна, - поговорить надо.
Без всякого энтузиазма я побрёл за ней, в то время как сама она уверенно устремилась вперёд, пока через пару кварталов не свернула в незнакомую подворотню, где внезапно остановившись, приникла спиной к стене. Её глаза были широко раскрыты, из приоткрытого рта вырывалось частое дыхание, казалось, что слышен даже глухой стук сердца, и, удивляясь всему этому, я встал рядом, ожидая продолжения.
Но ничего не происходило. Минут через пять, мимо нас прошёл долговязый молодой человек в сером плаще и дурацкой вязанной шапочке, затем во дворе послышался звук открываемой двери и снова подворотня умолкла. Как напуганные мыши мы простояли неподвижно ещё пару минут, затем Яна взяла из сумочки зеркальце, подошла к углу и с его помощью осмотрела улицу, не выходя наружу. Эта примитивная конспирация вызвала во мне прилив грусти по угасающему сознанию супруги, поэтому, когда она вернулась и потащила меня во двор, я даже не сопротивлялся.
Двор был не убран и порос травой, трёхэтажные дома выглядели ветхо. Дверь одного подъезда оказалась приоткрыта, мы вошли и поднявшись на второй этаж, обнаружили ещё одну незапертую дверь, только уже в квартиру. В сумеречном помещении пахло старой одеждой, неисправной канализацией и угольной печью. Единственным источником света было окно, перед которым чернел силуэт сидящего за столом молодого человека. Мы вошли, прикрыв за собой дверь.
- Добрый день, - нарушил тишину молодой встревоженный голос, - или вернее вечер. Я видел, что произошло в баре, и вы привлекли моё внимание. Вот решил пообщаться поближе. Чего вы искали?
- Стрелец сказал, что реактор жив и дал ключ, - выпалила уверенно Яна.
Возможно даже слишком уверенно, потому что молодой человек вздрогнул и повернулся к нам.
- Где вы видели Cтрельца?
- Два года назад в том же баре, где были сегодня.
- А-а-а… - протянул он облегчённо, - теперь Стрелец это легенда.
- Мы хотим найти его и пройти к реактору, если это возможно, - сказал я напрямик.
- А если невозможно?
- Потому мы его и ищем. Видимо он единственный.
- Это так, - согласился хозяин помещения, - простите, что не включаю свет. Хотя Зону и открыли для посещения, но искатели вроде вас нарушают закон, и на огонёк могут заглянуть приветливые господа, с которыми вы имели честь познакомиться сегодня в баре.
- У меня диагноз и я скоро умру, - спокойно сказала Яна, - возможно реактор это мой единственный шанс.
- Может да, а может нет. Кто-то там исцелился, а кто-то умер. Может вообще ничего не произойти. Риск велик, территория охраняется, стоит дорого, а гарантий никаких.
- Мы готовы рискнуть, но нам нужен сталкер. Нормальный сталкер, а не чучело в ковбойской шляпе.
- А вы злая, - заметил он на слова Яны, - ребята стараются, долго тренировались, учились, никого ещё не потеряли, работают от души. Они думают, что они и есть сталкеры, наследники традиции и ученики мастеров.
- Вы их знаете?
- Да, я тоже прошёл курс и практику на Зоне, но как-то раз, случайно встретил там в руинах Стропилу. Он появился из неоткуда… Понимаете, когда Зону открыли, то сталкеров легализовали и призвали к сотрудничеству, но потом старое поколение начали оттеснять, а на их место ставить прирученный молодняк. По правилам, я должен был задержать его и вызвать охрану, но он позвал меня за собой и отвёл в такие места, которых вы даже во сне не видели. Через два дня я вышел из Зоны другим человеком и меня отчислили за нарушение графика мероприятий, но теперь это не важно.
- Что, всё там было так плохо? – не удержался я от нотки сарказма.
- Нет, гораздо хуже, - простодушно ответил он.
- И где теперь этот Стропила?
- Погиб, но теперь это тоже не важно.
- А кто такой Четыреста-семьдесят-четвёртый?
- Четыреста-семьдесят-шестой. Это воин, легендарная личность – бросил вызов системе. Знаете, у него нет обеих рук, а он три года прожил на зоне, отбиваясь от охраны. Теперь в тюрьме, отбывает пожизненное.
- А ещё есть сталкеры?
- Да, в кафе Пегас.
- Глупая шутка, - сказал я раздражаясь, - имеется в виду те, кто может отвести к реактору?
- Да, я могу.
- Вы сталкер?
- Нет.
- А кто?
- Никто. Просто я там был и знаю дорогу.
- Вы нас туда отведёте?
- Не знаю, зависит от обстоятельств.
- Хорошо, - взял я себя в руки, чтобы не взбеситься, - вы можете туда нас отвести?
- Да, могу.
- Как это сделать? Мы готовы.
- Здесь все инструкции, - он взял со стола листок бумаги и протянул Яне. – До свидания.
Пока мы шли в гостиницу, я перебирал в голове слова, способные выразить моё отвращение к этому заносчивому проходимцу, не задев при этом чувств моей ранимой супруги. Но при комнатном свете взглянув ей в лицо, я отчаялся что-либо говорить и плюхнувшись в кресло, развернул бумагу от Никого.
Это был подробный и аккуратный список вещей и действий, написанный мелким, но чётким почерком педанта. В конце стояла сумма затрат и просьба избавиться от листка при первой же возможности.
- Конспиролог хренов, - вырвалось у меня, - дорогая, ты знаешь, сколько это будет стоить?
- Не кипятись, их ловят и сажают, он боится. Покажи, сколько там?
Согласно инструкции, мы должны были отправиться в соседний город, купить там снаряжение, экипировку и инвентарь с учётом трёхдневного похода, после чего, с некоторой суммой денег ждать нашего провожатого в заданное время, в указанном месте. Мне было жалко тратить столько времени впустую, выбрасывать деньги на нелепую конспирологию, чтобы просто заглянуть за кулисы провинциального театра, куда билеты стоили в разы дешевле и продавались свободно. Ох уж эта воля умирающего! Стиснув зубы, я решил, что если Яна выживет, то выскажу ей всё что думаю по поводу её капризов. Ну, а если нет, то хотя бы совесть моя будет чиста.
Если честно, женские капризы, особенно за мой счёт, меня всегда раздражали, и терпеть эти взрослые игры с возрастом становилось всё труднее. Борясь с чувством протеста, я спустился в бар, попросил две порции коньяку и выпил обе залпом, чтобы хоть как-то сбить пламя раздражения. Когда дыхание выровнялось, на плечо легла лёгкая рука, и в ухе раздался мягкий голос жены:
- Извини, я вижу, тебе это всё не очень нравится, но пусть таким будет наше последнее приключение. Здесь всё началось, давай здесь же и закончится, пока у меня ещё есть силы. Сделай мне прощальный подарок.
Обернувшись, я увидел перед собой её ясные глаза, в которых читалась грусть, и мои терзания показались настолько мелкими и эгоистичными, что даже стало себя жалко. Я вздохнул, приобнял её за плечо и заверил, что сделаю всё что нужно, если это будет в моих силах.
На следующий день мы съехали с гостиницы и отправились старым дребезжащим автобусом в указанный город, где поселились у частника в комнатке. Обегав строительные и охотничьи магазины, собрали всё необходимое по списку, получили от матери переводом деньги и в нужный день, под видом туристов, выехали рейсовым автобусом в Богом забытую деревеньку. Дождя к счастью не было, весёлый ветер гонял по небу мохнатые облака. Вокруг царила грязь и воняло навозом.
Пройдя насквозь по единственной улице, мы, вооружившись картой и компасом, пересекли лесок, затем некошеное пожухлое поле и перед закатом добрались до точки встречи. Здесь, на берегу речки стояла небольшая палатка, горел костёр, а перед ним сидели два человека: наш молодой знакомец и крупный мужик с бородой.
- Вот ты странный человек, - говорил мужик, когда мы подошли, - жил бы как все, и дом имел бы, и семью, и работу нормальную. А то мотыляешься почём зря, а ведь и руки есть, и голова на плечах. Плохо ты кончишь, вот помяни моё слово…
Увидев нас, они встали и поздоровались. Рядом с бородачом молодой человек казался скелетом из кабинета анатомии, на который шалуны надели плащ.
- Всё в порядке? – спросил он нас.
- Да, согласно инструкции.
- Это важно. Деньги принесли?
- Да, всё точно.
- Отдайте ему, - он кивнул на здоровяка.
- Всю сумму? – удивился я.
- Конечно.
Открыв сумку и вытащив оттуда свёрток купюр, я протянул их незнакомцу. Тот пересчитал деньги, сунул за пазуху и заметно повеселев, похлопал парня по плечу, отчего тот чуть не улетел в реку.
- Будьте с ним осторожнее, - сказал он нам доброжелательным тоном, - паренёк хороший, но чокнутый – ей Богу.
- По ходу и мы тоже, - сказал я обречённо.
- Ну, успеха вам! Забудьте этот день, вы меня не видели и я вас не знаю.
- Что это значит? – спросил я, когда мужик ушёл.
- Это значит, что если нас поймают, то валите всё на меня, а про существование э… этого человека вообще забудьте. Ну, а если что-то случится там с нами, то помощи ждать будет неоткуда.
- Кто поймает? – встревожилась Яна.
- Вы про стражей? Так не верьте в эти сказки, они только пугают и пытаются не пропустить. К тому же вы сказали, что имеете ключ… Ловит охрана и передаёт полиции, а те отводят в зал суда. Ну как, не передумали?
- Хватит болтать, - отрезал я, - пошли уже.
- Нет, пока рано. Можете лечь вздремнуть, я разбужу к выходу.
Палатка за день нагрелась, внутри было душновато, и я быстро заснул. Пробуждение оказалось тяжёлым и тошнотворным, глаза слипались, а тело не хотело шевелиться, отзываясь глухой болью. В кромешной тьме мы подобрали вещи, и, оставив палатку и догорающие угли, спустились к реке. Наш проводник, оставив нас у кромки воды, шарил во мгле, шурша кустами и камышом, и скоро послышался звук алюминиевой лодки, стукнувшейся о берег гулким корпусом. Ощупью мы влезли в неустойчивую посудину, Никто посадил меня на вёсла, а сам уселся на корме и стал негромко командовать куда грести. Мы плыли во мраке, вдыхая холодный сырой воздух, я каждую секунду ждал удара о берег, где-то в глубине души предвкушая скорое и бесславное окончание всего этого дурацкого путешествия. Но лодка шла ровно и только всплески воды да мои усилия давали понять, что она движется.
Постепенно стало рассветать, по берегам проступили контуры деревьев и я с удивлением заметил, что с лицом и головой человека на корме произошли перемены, словно за ночь он мутировал в кабана. Внутри всё похолодело, полусонный мозг принялся рисовать бредовые кошмары, но света становилось всё больше и скоро я догадался, что на голове у нашего спутника надет прибор ночного видения, помогавший ориентировать лодку в темноте.
Защебетали птицы, небо порозовело, Никто попросил убрать вёсла, чуть дёрнулся и в тот же миг зажужжал мотор, весело потянув лодку вперёд. Я опустил уставшие руки, погладил потёртые ладони, распрямил одеревеневшие спину и ноги, и попытался зачерпнуть воды из-за борта, чтобы освежиться.
- Не надо ничего трогать, - спокойно попросил проводник, - это может быть небезопасно.
- Зачем грести всю ночь, если мотор есть, - посетовал я.
- Звук мотора разносится ночью на километры, а сейчас птицы запели, ветерок поднялся, теперь никто не услышит.
Я попробовал вздремнуть, но лодка свернула в протоку и завиляла по узкому руслу. Стало совсем светло и молодой человек снял с лица свою дурацкую маску, как только мы вышли на широкое пространство. Птицы стихли, вода теперь плескалась как-то по-особому и запахи реки почти исчезли. Очень скоро мотор резко взвыл и замолк.
- Нужно грести вёслами к ближайшему берегу, - спокойным голосом сказал проводник.
- А что с мотором, рухлядь какую-нибудь подсунули? - съязвил я.
- Нет, мотор новый, как и лодка. Просто винт сгорел. Мы в кислотном озере, железная лодка пока держится, а винт уже сгорел. Грести к берегу нужно, лодка тоже долго не выдержит.
Я взялся за вёсла и налёг. Испуг стёр усталость и боль в ладонях.
- Что, вся река отравлена? – поинтересовалась Яна.
- Нет, река чистая, рыба водится, пить можно. А озеро кислотное. Почему они не смешиваются, никто не знает.
- Так не бывает, - заметил я.
Лодка уткнулась в берег, проводник, одев поверх обуви высокие резиновые бахилы, спрыгнул на землю и подтащил нас повыше. Я с удивлением заметил, что от вёсел остались одни древка, а лопасти растаяли как леденцы в чае. Когда, подхватив вещи, мы поспешно вышли, на дне судна уже плескалась жидкость, хотя теперь я отчётливо видел, что носовая часть лодки абсолютно новая, с заводской покраской и без царапин.
- Как мы обратно? – растерялся я.
- Не знаю, - пожал плечами Никто и оттолкнул лодку от берега, - нам же туда надо. Не все даже доходят, ни то чтобы возвращаются.
Свежая новость, на фоне тонущей лодки, не добавила мне оптимизма. Скрывая злобу, я надел свой рюкзак и поплёлся за парочкой умалишённых фанатиков навстречу неприятностям.
- А что, разве Стрелец к нам не присоединится? – спохватился я в слабой надежде разбавить компанию нормальным человеком.
- Не знаю.
- Как это, не знаешь? Мы что, одни пойдём?
- Понимаете, по слухам Стрельца казнили...
- Кто?
- Власти.
- Как это?
- Есть такая практика, называется неофициальный приговор. Опасных людей решают казнить, нанимают специалиста и убивают. Так что Стрельца больше нет.
- Что же ты говоришь, что не знаешь? – не выдержал я и повысил голос. - Если он умер, то точно с нами не пойдёт.
- Это Зона, тут всё иначе, - спокойно ответил провожатый, - после казни, Стрельца видели здесь два раза точно. Произойти может всё, что угодно, и даже то, что он будет нас сопровождать. Но пока, извините, только я.
- Ты скользкий тип, - заметил я вслух.
- Почему скользкий, - искренне удивился он, - вполне даже шероховатый.
У Яны вырвался нервный смешок, я скептически хмыкнул, а он, похоже, так и не понял, что имелось в виду.
Выслушивая всю эту белиберду, мы с ней поднимались по каменистому безжизненному склону за своим странным проводником. По грубым и острым камням идти было сложно даже в тяжёлых ботинках военного образца, купленными по его требованию. Чтобы не оступиться, я сконцентрировался на преодолении этого досадного препятствия, и спорить дальше не стал. Широкий берег заканчивался камышом, за которым виднелся лесок. Спокойный шелест иногда дополняло какое-то бульканье и чавканье, а когда я обернулся и поглядел в камышовую гущу, туда, где что-то плюхнуло, то увидел странного зверя. Больше всего он был похож на рыжего оленя, с длинным как у тапира носом, только рога были очень ветвисты и поблескивали золотом. Встретившись со мной взглядом, зверь широко улыбнулся и по-собачьи уселся на задние лапы.
- Вы тоже его видите? – спросил я осторожно.
- Оленя с золотыми рогами? Да, он тут живёт, - невозмутимо отозвался Никто, даже не взглянув.
- Где, я не вижу? – встревожилась Яна.
- Его нет, это галлюцинация, - так же бесстрастно ответил проводник.
- Так живёт или галлюцинация?
- Какая разница, видишь ты то чего нет, или не видишь то что есть? По большому счёту всё мираж, не обращайте внимания.
- Странная философия, - наконец-то заметила Яна.
- Это не философия, это практические наблюдения.
Обогнув мёртвое озеро и пройдя камыш, мы попали в густые заросли кустарника, долго там плутали, пока, мокрые от утренней росы, не выбрались к довольно высокому крутому склону, поросшему дикими травами. Проводник повёл нас еле заметной тропкой между стенами из кустов с одной стороны и высокой травы с другой, но шагов через сто он вдруг бросился на землю и застыл в неестественной позе. Я рефлекторно присел, ожидая с какой стороны донесётся звук выстрела, но тут парень резко вскочил на ноги и со всех ног бросился вперёд, крича нам его догонять. Через несколько минут безумного галопа, он со всего размаха налетел на засохший ствол дерева с такой силой, что тот наклонился, и только подбежав ближе, я понял, что под стволом находится люк в пространство в склоне, куда наш провожатый пытается влезть, толкая перед собой рюкзак. Когда мы втиснулись в узкое низкое помещение и закрыли за собой люк, Никто приказал закрыть уши, зажмурить глаза и прижаться к стенам, уперевшись ногами. Почти в тот же момент послышался шум, который быстро нарастая, превратился в чудовищный грохот. Казалось, что мы попали в эпицентр землетрясения, с потолка сыпалась пыль, стены дрожали, а пол подпрыгивал с бешеной скоростью. Минут через пять грохот утих так же быстро, как и появился. Проводник зашевелился и скоро открылось светлое окно с другой стороны. Мы выползли наружу оглушённые и грязные, недоумевая, что за черти тут по нам плясали.
- Это товарный поезд проехал, - сказал Никто отряхивая пыль, - мы в туннеле под насыпью отсиделись. У них охрана всегда, приборы для обнаружения нелегалов вроде нас с вами, хорошо, что гул услышал и спрятаться успели, а то пришлось бы в болотах отсиживаться.
Действительно, теперь стало ясно, что за нашими спинами высокая железнодорожная насыпь, по эту сторону которой простирается пустошь, поросшая лишайником и какими-то колючими кустиками. Из земли местами торчали останки истлевающих бетонных сооружений, и остовы зданий, обрамлённые обломками красного кирпича. Солнце уже выходило из-за горизонта и становилось тепло.
- Это первое место отдыха, - сказал Никто, перешагивая через вонючий ручей, - называется «зимняя стоянка».
- Мы же как на ладони, - удивился я, - тут и спрятаться-то негде.
- Это пока, подождите, скоро доберёмся.
Он подошёл к одной из торчащих из земли покосившихся труб широких, мы влезли на фундамент и прислонились спинами к её шершавой поверхности. Минут пятнадцать ничего не происходило, и я понадеялся, что прикемарю на солнышке, но тут проводник оживился:
- Слышите, в трубе?
Действительно, внутри раздавался слабый гул, как будто где-то далеко дует ветер. Никто подскочил, и потащил нас на другую сторону, где находилась лестница, ведущая в дыру в трубе. Забравшись внутрь, мы попали в снежную пещеру, пришлось надеть шапки с варежками, и достать фонари, потому, что здесь было очень холодно и темно. Ленточки из светоотражающей ткани, которые по инструкции мы должны были нашить на шапки, оказались очень удобны для ориентации, а не причудой больного фантазёра, как я думал раньше. Пройдя около сотни метров, мы увидели на земле полузасыпанного снегом человека.
- Это златокнижник, - равнодушно прокомментировал Никто, - давно уже здесь лежит.
- Как он сюда попал, кто-то из ваших забыл? – не понял я.
- Ты что, Золотой книги не читал? – удивился он в ответ.
- Что это?
- Золотая книга сталкинга, это священный текст для путешественников по Зоне.
- Сборник заметок и рекомендаций самых авторитетных сталкеров всех времён, - вмешалась в разговор моя супруга. – Ты же видел её, она в каждом киоске продаётся. Даже в гостинице на полке стояла, в сереньком переплёте.
- Чем же она плоха?
- Книга-то хороша, но она никуда не приведёт, - равнодушно продолжил свой унылый монолог проводник.
- Ты-то сам её читал? – не удержался я от сарказма.
- До института сталкинга раз десять прочёл, а там каждую строчку подробно разбирали. Некоторые наизусть учили, кто-то даже с ума сошёл, стал по городу как по Зоне ходить, пока санитары не выловили.
- Так что с этим замёрзшим бедолагой случилось? – снова вмешалась Яна.
- Видимо заблудился и замёрз.
- Ты же говорил, что он книжник какой-то, - вернул я разговор в конструктивное русло, щурясь от падающего в лицо снега и выпуская с дыханием клубы пара.
- Златокнижники верят, что в Золотой книге заложен тайный смысл, ключ к пониманию Зоны. Они начитаются и создают теории - кто-то лёжа на диване фантазирует, а кто-то на Зону лезет. Одни погибают, другие калечатся или их охрана вылавливает. Самые умные разный хлам с территории подбирают и продают.
- Что ж в этом плохого?
- Ничего, просто в книге нет истины. Она указывает на истину, сама таковой не являясь.
- Ты чокнутый сектант, сам не замечаешь, как начинаешь бредить, - мрачно и грубо прервал я его невыносимые разглагольствования, после чего около часа мы молча шли по холодным коридорам.
Иногда поднимался ветер, иногда прихватывал мороз, вокруг был только снег да ледяные сосульки. В конце концов, мне захотелось спать и я, зевая, остановился.
- Скоро будет колодец, там и отдохнём, - сказал Никто мне в лицо, повернувшись.
- Не, я сейчас, пару минуток… - отмахнулся я от его слов, ощущая, как нечеловеческое упрямство, делает меня безгранично могущественным. Новое переживание было настолько свежим и сильным, что вмиг завладело мной полностью, оставив только недоумение, от чего я не пользовался этим раньше.
Но тут, наш хрупкий скромный паренёк, обойдя сзади, тихо положил одну руку мне на плечо, а второй схватил запястье и так заломил, что я заорав подскочил. Таким силком, невзирая на крики и протесты, он поволок меня вперёд и шагов через пятьдесят столкнул в яму. Воя и матерясь, я пролетел немного и рухнул в глубокий сугроб, куда вслед за мной, со снежным хрустом, погрузились ещё два тела.
- Поспим здесь, это безопасно, - услышал я голос через толщу снега и веки мои блаженно сомкнулись.
Пробуждение пришло постепенно, сначала сквозь сон я ощутил, что моё тело куда-то тащат, а потом, открыв глаза от яркого света, обнаружил себя на траве среди зелёной лужайки.
- Мне всё это снится, или как?
- Мы тебя еле вытащили, соня, - с улыбкой встретила меня жена. Она сидела на камне и жевала бутерброд, Никто, растянувшись прямо на зелёной траве, грыз соломинку и смотрел вдаль.
- А что было, откуда мы здесь?
- Снег сошёл, открылся проход, а ты просыпаться не хотел. Пришлось вытаскивать тебя через вон ту дыру.
Под большим камнем виднелся тёмный лаз.
- А который сейчас час, - поинтересовался я заметив, что солнце низко над горизонтом.
- Не знаю, время штука сложная, - меланхолично ответил молодой человек.
- А что у тебя на часах?
- Я им не доверяю и не пользуюсь здесь. Понимаешь, времени не существует, это такая же иллюзия, как и золотой олень. Здесь всегда «сейчас».
- Ответь по-человечески, сейчас тот же день, или уже следующий? На небе закат или восход?
- Вблизи реактора время течёт иначе, - терпеливо принялся разъяснять проводник, - на Зимней стоянке мы могли пробыть месяц, а могли пять мину. А может сейчас вообще вчера, или никогда. Зона не подчиняется времени, тут всё иначе.
- Что иначе? Мы же пробыли в подвале два-три часа, это же очевидно, - возмутился я.
- И который теперь час?
Я замешкался, получалось, что либо прошёл весь день, либо сутки, либо мы пробыли в подвалах меньше часа. Ну, или он прав, и время сошло с ума вместе с нами.
- Не знаю, - сказал я с раздражением, - но меня это бесит. Я серьёзный человек, и хочу, чтобы время шло нормально, а не замерзало в ваших катакомбах.
- Оно и не замерзало, просто тогда там была зима.
- Да, а теперь что там?
- Ну, когда мы выходили, там было лето, а теперь, наверное, осень и дождь.
- Смешно, - сказал я ядовито, встал и направился к дыре под камнем, чтобы набрать снегу, слепить комок и швырнуть в спину этому умнику.
Но внутри снега не было, откуда-то действительно слышался шум дождя, и тянуло сыростью. Лезть глубоко мне не захотелось и в досаде я вернулся на своё место. Никто почему-то не съёрничал по этому поводу, словно даже не заметил. Теперь, вблизи и при свете, стало возможно его получше рассмотреть. Это был угловатый несимпатичный молодой человек с длинными тёмными волосами, глубокими глазами и редкой бородкой на бледном лице. Кроме отличных походных ботинок и армейского рюкзака его экипировка оставляла желать лучшего. В свете зари он выглядел как-то жалко, и спорить с этим несчастным юродивым расхотелось.
Завтрак вернул силы, собравшись, мы зашагали по холмистому полю и вошли в лес. Дойдя до круглой, как кратер, полянки, Никто развернулся и пошёл обратно по своим же следам. Я подумал, что он сбился с пути, но из леса мы вышли совсем в другом месте: там, где должно было быть поле, теперь перед нами красовался овраг.
- Мы заблудились? – спросил я.
- Нет, просто так ближе.
- Но мы же вернулись?
- Невозможно дважды войти в одну реку, - ответил он резонно, подобрал с земли камушек и кинул вниз. Тот, пролетев полпути, стукнулся о невидимую стену и отскочил обратно.
- Тут где-то живёт шкура волка, вы не бойтесь, - неуверенно сказал он и пошёл по верхнему краю оврага.
"Ага, шкура волка, пальцы мертвеца и титьки старой ведьмы," - подумал я злобно, но вслух ничего не сказал, так как в этот самый момент внимание отвлекло странное поведение супруги. С Яной что-то происходило, она судорожно вцепилась в мой рукав и застыла глядя в пустоту широко раскрытым глазами. Проследив траекторию её взгляда, я ничего там не обнаружил и окликнул проводника.
- Закрой глаза, а то укусит, - решительно велел тот, снял с шеи платок и повязал Яне лицо, - пока пойдёшь так. Держи её, чтобы не споткнулась.
- Это ужасно, - выдавила она плаксиво, - в шкуре никого нет.
Но я так и не понял, что они имели в виду. Мы шли вдоль над склоном оврага, проводник то и дело бросал камни вниз, а они, с завидным постоянством, возвращались и только когда один них шлёпнулся в жидкую грязь на дне, начался спуск. Пройдя топкое место, мы перебрались на другую сторону и вошли в перпендикулярно расположенный к оврагу боковой рукав. Тропка в густой траве между склонами шла резко вверх, почва осыпалась под ногами, поэтому шагать было трудно. Повязку с Яны сняли и теперь она карабкалась сама, тяжело дыша и помахивая передо мной своей упругой симпатичной попкой. Занятый эротическими фантазиями, я не заметил, как овраг перешёл в высокий холм, по гребню которого мы взбирались всё выше. Восхождение заняло порядком времени и сил, а когда гора стала, наконец, пологой и появилась возможность перевести дух, я обнаружил, что мы забрались чрезвычайно высоко, внизу, по обеим сторонам стелется туман, а над нами ярко светит, припекая кожу, поднявшееся солнце.
- Смотрите, - скомандовал Никто, указывая рукой вниз с левой стороны, - это реактор, мы совсем близко.
За синеватой дымкой, прямо под нами угадывались очертания огромного глобуса. Я не помнил гор в этой местности, но на землю мы смотрели с солидной высоты.
- А нас не увидят, мы же на виду?
- А вы часто следите за полётом птиц?
- Не понял…
- Обычно люди смотрят под ноги или на горизонт, и почти никогда на то, что происходит над головой. Так что облака, птицы и звёзды серьёзным людям недоступны.
- Почему всё это происходит? – не унимался я.
- То есть?
- Ведь реактор заглушен и закрыт куполом.
- Кто это вам сказал?
- Сталкер…
- А… - он замолчал и я уже думал, что мой вопрос проигнорируют, но через минуту последовал ответ:
- Реактор обесточен, но не заглушен. Он жив и работает, просто не так ярко теперь проявляется. А экран, он только демонов наружу не выпускает, смысла в нём почти нет.
- Каких ещё демонов?
- Которых мы с вами боимся. Под реактором экрана нет, а вот система подземных коммуникаций осталась. Там всё и происходит.
- Что происходит? – остановился я, чтобы отдышаться.
- То, зачем вы туда идёте.
Я посмотрел на Яну и промолчал.
Тропа внезапно кончилась отвесным обрывом, где-то далеко внизу, за периной низких облаков, извиваясь поблескивала речка. Мне пришло в голову, что наверно так видно землю с воздушного шара, а ещё вспомнились фотографии отвесных норвежских скал. Голова слегка закружилась и пришлось отступить от края.
- Что теперь, прыгать? – осторожно поинтересовался я осознавая, что верёвки такой длинны у нас точно нет.
- Не надо прыгать, тут высоко, мы разобьёмся, - сказал Никто озабоченно. – Вон смотри!
Я обернулся за его рукой и увидел, что вслед за нами по тропе скачет, высоко подпрыгивая, светящийся шарик, похожий на синеватую шаровую молнию.
- А вот и «спутник», - весело сказал молодой человек, и внезапно резко и очень сильно толкнул меня в бок.
Потеряв равновесие, я повалился вниз, в панике соображая, что сейчас покачусь вниз под гору, но вместо этого, ощутив мерзкую тошноту и головокружение, рухнул на что-то твёрдое. Сначала показалось, что вокруг ночь и я парю в темноте, но затем боль и дискомфорт в теле подсказали, что оно лежит на земле, а вслед пришло осознание, что глаза плотно сжаты. Мечту о чуде пришлось отложить признавшись, что падая, я просто зажмурился от испуга.
Глава 3
Реактор
Почему-то люди часто боятся того, что будет. Некоторые умудряются бояться того, что было или даже того, что могло бы быть. В то же время с тем, что есть, они как-то справляются. Видимо страх живёт в области воображения, а реальность просто раз-и-наступила, и как-то даже испугаться не успеваешь, - живёшь себе в новых обстоятельствах и пытаешься приспособиться.
Может, мы просто боимся, что перемены вырвут нас из сна привычной обыденности и окажется, что всё то, чем мы жили, всего лишь мираж?
Подо мной был пыльный, тёплый, потрескавшийся и выцветший от времени асфальт. Падая, я ушиб плечо и исцарапал щёку, которая неприятно саднила. От чего-то сильно хотелось пить, немного подташнивало, и мышцы противно болели. Приподнявшись и сев на землю, я обнаружил, что совершенно один среди развалин завода, на грязном, заваленном мусором и поросшем одуванчиками асфальте, а в одном ухе у меня противный звон. Солнце поднялось высоко и светило очень ярко, скорее всего был полдень. Немного подождав, я пошевелил конечностями. Кроме пары ушибов всё было в порядке. Вокруг стояла ватная тишина, и под солнцем становилось жарко. Не очень понимая, где нахожусь и что теперь делать, я тупо сидел на месте и только песок под моими ботинками создавал какой-то звук, когда я двигал затёкшими ногами.
Время текло, постепенно становилось ясно, что пора принять решение, встать и пойти куда-нибудь. Оглядевшись, я кое-как поднялся и пошёл туда, где, как казалось, был проход, а уже минут через пять, послышались знакомые голоса:
- Ты не можешь научиться ездить, просто прочитав правила дорожного движения, - говорил мужской голос.
- Почему, могу, - отвечал женский.
- Правила запрещают и предупреждают, но не учат куда ехать и зачем. Для этого нужен вдохновитель, путешественник, который скажет: «А поехали…», и тебя заинтересует. А если просто читать правила, то с места не сдвинешься, ведь там одни запреты.
- Ну, положим…
Я подошёл к тёплой изъеденной временем кирпичной стене, и, прижавшись спиной к шершавому камню, попытался разгадать, откуда долетает звук.
- Или уголовный кодекс, там же не написано: «будьте счастливы, ни в чём себе не отказывайте, наслаждайтесь жизнью, развивайтесь и реализуйте себя». Там сказано, чего делать нельзя, подразумевая, что человек и так знает, как жить и быть счастливым. Сама книга хороша, потому что учит как жить мирно и чтобы никто не пострадал, но это как знаки на дорогах, путь выбираешь ты сам.
- Хорошо, а что книга-то твоя?
- Золотая книга не указывает пути, она рассказывает как ходить. Путь может показать сталкер, если сам его прошёл. Это очень личное, такому невозможно научиться прочитав, как невозможно узнать вкус еды из кулинарной книги, или чувства любви не испытав его.
Похоже, голоса отражаясь от стен, шли по акустическому коридору. Я предположил направление, и, двинувшись на звук, через пару минут попал в небольшой дворик, где у костерка сидели Яна и Никто, мило беседуя.
- Вот видишь, - громко сказал провожатый, увидев меня, - я же сказал, что сам найдётся. Тут заблудиться негде.
Я подошёл и тяжело сел рядом с ними на старые доски. То, что я принял за костёр, оказалось столпом пламени, бьющим из земли на подобии «вечного огня». Тошнота и звон в ушах уже прошли, но отголоски головной боли и какая-то тупость ещё оставалась. Наверное, это называют контузией.
- Тебя спутник задел, тот весёлый мячик. Прости, не успел вовремя оттолкнуть.
Я подумал, что оттолкнул-то он меня очень даже заблаговременно, но вслух сказал:
- То-то ты не стал сталкером.
- Сталкером невозможно стать, им можно только быть.
- Это как? – смысл до мозга доходил с трудом.
- Всякий, кто идёт по Зоне осознанно, тот сталкер. Звание тут непричём. Ты же не можешь сказать, что завтра станешь художником? Ты художник, когда рисуешь, или был им, когда рисовал. Стать сталкером можно только после смерти, в глазах последователей.
- Это почему? – снова не понял я.
- Сталкер, это путь, а не результат.
- Куда путь?
- Если хотите к себе, через Зону. Просто собой быть невозможно, понимаете? Собой человек становится в преодолении. Тут ключевое слово «осознанность», а Зона не прощает лжи и притворства, здесь всё по-настоящему, - либо будь собой, либо умрёшь.
- А чего же ты нас с собой тащишь, эрудит хренов? – обозлился я на свою тупость, боль в голове и его философские песни одновременно.
- Я только проводник, это вы меня тащите, потому что вам это нужно. Меня одного реактор не пустит, мне незачем туда идти. У вас ключ, точнее у неё, – взглянул он на Яну.
Та молча смотрела на нашу дискуссию, вероятно ей было его жалко. Я мрачно замолчал устав от разговора, похоже, это было воспринято как знак примирения. Никто налил из фляжки и дал мне выпить несколько граммов спирта. Я закашлялся, принялся запивать чаем из своего термоса, но когда пришёл в себя то заметил, что голова прояснилась, а заодно проснулся аппетит. Порывшись в рюкзаке, я достал последний бутерброд и сжевал его под молчаливыми взглядами моих спутников.
- Что, долго меня ждали? – спросил я у Яны, заметив её усталый вид.
- Часа четыре.
- А где я был?
Но никто мне не ответил.
Как только я поел, проводник повёл нас в корпуса разбитого завода, и там, побродив среди путаниц коридоров, мы остановились у ржавой низкой двери с длинными ручками запоров, и замерли. Никто достал стетоскоп и долго слушал ржавый металл, после чего веско сказал:
- Всё хорошо, теперь оденьте это и делайте точно как я. Но главное, молчите при любых обстоятельствах.
Он вынул из рюкзака три жёлтых строительных каски, белые тонкие комбинезоны и чёрные бирочки на шею с чьими-то именами. На лица мы надели маски как у медиков и защитные очки. Оглядев каждого, проводник подошёл к двери и, повернув железные ручки, открыл её.
В полутёмный коридор ударил луч дневного света. Мы перешагнули высокий порог и сразу же оказались перед стеной из ящиков, досок, труб и другого строительного материала. Закрыв дверь, Никто боком пошёл по щели между зданием и импровизированным складом, неся за собой рюкзак, пока этот коридор не закончился. Там он долго присматривался, крутил головой, а затем решительно сказал: « Путь открыть, идите в ногу со мной», и вышел на открытое место.
Подстраиваясь к его мерному, широкому шагу, я тайком оглядывал территорию. Вокруг кипела жизнь, ходили люди в рабочей одежде, двигалась техника. На этой части Зоны, всё выглядело по-другому: здесь царили чистота и порядок, земля укрыта свежим асфальтом, стены обрызганы бетоном, а на крышах, за блестящим проволочным ограждением, ходила вооружённая охрана. Атмосфера скорее напоминала секретный военный завод, чем гниющие руины остальной территории.
Спокойно пройдя через двор, Никто повёл нас к стене, служившей основанием огромному полушарию купола. Какой-то человек, проходя мимо нас приостановился, и с любопытством присмотрелся к нашим биркам. Но тут вверху полыхнуло, затрещал гром, и на землю посыпались крупные как горох капли дождя. Потеряв интерес, прохожий поспешил по своим делам, а мы, прибавив ходу, миновали дверь в стене ведущей под купол и, пройдя метров двадцать вдоль неё, свернули в нишу, которую почти целиком занимал старый пластиковый контейнер. Наш проводник, повозившись замком, его открыл и без предупреждения сиганул внутрь, словно спасаясь от усиливающегося дождя. Делать было нечего, пришлось лезть за ним.
Внутри контейнера оказался не мусор, а дыра под стену в узкий кирпичный колодец, который переходил в горизонтальный лаз подвального уровня. Здесь было душно, и стоял какой-то гул, словно рядом работал трансформатор. Мы пошли по низкому коридору, то и дело стукаясь касками о какие-то перегородки над головой, пока крутой подъём не вывел нас на открытое пространство, где проводник снял каску, очки и маску с лица.
- Всё, - сказал он с облегчением повернувшись к нам, - теперь мы в зоне реактора, людей здесь нет.
Пространство за его спиной было пустым и сумеречным, оно напоминало полосу отчуждения или запущенное футбольное поле, за которым снова возвышались постройки.
- Официально, это полигон номер один, или по-простому «чистилище». Всё очень просто, там два столба, это ворота. Когда-то Попугай их специально выкрасил, чтобы с пути не сбиться. Задача проста: смотришь на ворота и продолжаешь идти. Всё поняли?
Он так часто повторял слово «просто», что стало не по себе.
- Что за попугай?
- Сталкер, погиб уже. Так про ворота понятно? Просто иди и всё.
- А иначе?
- Демоны разорвут.
- Их же нет, это же плод наших галлюцинаций.
- Да, но галлюцинации же твои, вот тебя рвать и будут. Ты главное помни, что их нет и продолжай к цели идти.
- Объясни ещё раз, - попросила Яна, выпив таблетку из банки-погремушки, - как проходить.
- Забудь обо всём, ни на что не смотри, ни о чём не думай, ничему не верь. Твоя цель - ворота. Что бы не случилось, просто продолжай идти, двигаясь к ней.
- А то разорвёт? – иронично просил я, справившись с первой робостью.
- А то разорвёт, - подтвердил Никто.
- Собственными галлюцинациями?
- Да, именно так.
- Притворись и покорись! – обратился я к Яне.
- Что это значит?
- Так сектантов вербуют, сначала придумывают страшилки, клиента запугивают тем, что ему дорого и чего тот боится потерять. Потом, когда человек дозреет от страха до одури, предлагают вступить в секту, чтобы получить защиту. Формально он должен «уверовать и последовать», но так как всё было выдумкой, то притвориться, что уверовал и покориться главарям секты.
- А если не выдумкой?
- То человек сам разберётся, секта для этого не нужна.
- Это правда, - неожиданно сказал Никто, - не стоит верить словам. Я ни во что не верю, я практик, и вам не советую, всё может оказаться обманом.
Я хмыкнул и шагнул по направлению к двум белым столбам на той стороне метрах в пятидесяти от себя.
Сначала поверхность была твёрдой и звонкой как сталь, но через три-четыре шага она помягчала, потом ноги стали глубоко проваливаться и вязнуть, словно в зыбучем песке. Одновременно, к горлу подкатил комок удушающего страха, спина похолодела, а на ладонях выступил пот. Мозг метался в поисках объяснения чувств, но бояться было совершенно нечего, страх был абсолютно иррационален и с каждым шагом нарастал.
В какой-то момент захотелось развернуться и отчаянно побежать обратно, словно это мгновенно принесло бы облегчение, но я сжал зубы, смахнул кулаком пот со лба, и, собрав вместе упрямство и злость, сделал цепенеющими ногами ещё несколько шагов навстречу холодному ужасу. И тут в душе словно перевернулся поплавок, страх как-то естественно превратился в ненависть, которая бешеной злобой обожгла затылок.
«Убью этого шутника, который сюда нас затащил!» - твёрдо решил я. - «Вот только до ворот дойду и подкараулю гада».
Картинки того, как я разделаюсь с проводником, обрели яркость и грандиозные масштабы. Нетерпение нарастало как зуд во всём теле и от этого фантазии наливались всё новой силой. Я вдруг понял, что они с Яной сговорились с самого начала бросить меня в это болото, чтобы глядя как я агонизирую, предаться отвратительной оргии. Внезапная ясность этой мысли, словно бичом остановила меня. От внутренней душевной боли впрямь захотелось броситься в какое-нибудь химическое болото и растаять в страшных мучениях.
«Переломаю им все кости, а потом повешусь на видном месте!» - принял я улучшенное решение, и сделал ещё несколько шагов к двум белым чёрточкам впереди.
«А зачем я туда иду?» - мелькнула в голове новая мысль. - «Там же мне ничего не нужно. Тут гадко и это не имеет никакого смысла!»
Жалость к себе захлестнула душу, по щекам потекли слёзы, очень захотелось домой. Всё происходящее казалось крайне несправедливым по отношению ко мне, нечестным и жестоким. А главное я не мог понять, за что всё это, чем я такое заслужил? Ведь я достоин большего чем такое гадкое место и жалкая роль, ведомого нищим проходимцем, неудачника. Погружаясь таким образом всё глубже в просторы собственного внутреннего ада, я машинально переставлял ноги по направлению к столбам, приближение к которым вызывало во мне всё большее отвращение.
Понемногу жалость к себе переросла в тоску, та в отчаяние и всё это разрослось в чувство тотального одиночества. Пустота внутри засасывала, отнимая силы души и тела, через которые проползли холодными призраками сначала беспомощности, а потом безысходность. Казалось, что там, куда я попал, не только радость и надежда покинули меня, но даже память о них стёрлась безвозвратно. Я продолжал слышать своё дыхание, чавканье почвы под ногами, стук сердца, но словно самого меня там не было, а осталась пустая гулкая оболочка. Взгляд держался за ворота, а те медленно приближались как намагниченные, но в этом уже не было никакого значения, как и во всём остальном. Того, что я считал собой, больше не было, оно сгорело в холодной пустоте вместе с мыслями, желаниями, прошлым, будущим и настоящим, отчего, как движение дальше, так и стояние на месте, не имели равно никакого смысла. Последние несколько шагов я сделал в состоянии чудовищного отвращения к себе, своей жизни и своим поступкам. Сделал без причин, просто потому, что так решил.
За столбами стало немного легче, меня вырвало какой-то серой гнилостной массой, и я ощутил, что наваждение отступает, сменяясь чудовищной усталостью. Из опасения, что демоны могут вернуться, я сделал несколько шагов вглубь тёмного проёма подальше от ворот, сел на пол, опершись спиной о холодную влажную стену, и только после этого взглянул назад.
Спутники последовали за мной и теперь медленно приближались к воротам, двумя нелепыми силуэтами среди пустого пространства. Яна, обхватив руками голову, что-то кричала и сгибалась всем корпусом, словно уклоняясь от невидимой птицы. Временами он бросалась вперёд, но через несколько шагов снова повторяла свой мрачный танец.
Никто шёл за ней, походкой деревянного человека, медленно волоча ноги по полу, словно на них надеты свинцовые сапоги, не прерывая движения ни на секунду. Глаза его были широко открыты, лицо казалось отрешённым, и только по судорожным движениям губ можно было догадаться, что внутри бушует буря.
Сняв рюкзак, я допил остатки еле тёплого чая, и попытался встать. Ноги дрожали от усталости, в глазах на миг потемнело, но я устоял.
Жена рухнула в ворота, я вытянул её через простёртые вперёд безжизненные руки. Никто добрался сам, опустился на колени, затем, согнувшись ничком, завалился набок и зарыдал как ребёнок. Минут через пять он затих, надолго повисла тишина. Пустота внутри меня теперь не угнетала, а как-то даже гармонировала с безжизненным пространством вокруг. Я словно растворился в этом и не хотел ни возвращаться, ни даже напоминать о себе малейшим движением. Как ни странно, потеряв всё что считал собой, я ни только не исчез для самого себя, но нащупал в пустоте что-то незыблемое. Как если бы отражение в зеркале поняло, что оно не человек, а всего лишь плоская картинка, но зато, как физическое явление преломления световых лучей между стеклом и амальгамой, существует вполне реально.
- Вы молодцы, - тихо сказал Никто слабым голосом, после долгого отдыха, - не все через это способны пройти.
- Почему? – мрачно спросил я и сам удивился глухому звучанию собственного голоса.
- Погибают. На моих глазах один военный застрелился, вон куски черепа белеют. Взял с собой оружие на зону, видимо думал, что оно его защитит.
- А охранники, они ведь тоже с оружием? – почему-то отрефлексировал я.
- Иногда стреляют, хотя там контроль, и они внутрь не ходят. Сюда вообще бояться соваться… вон там один просто сел на полпути, да так и остался навсегда. Другой захотел вернуться и заблудился, потом целый месяц ходил и выл, пока не помер. В общем, много историй.
- А вытащить невозможно? – тихо спросила Яна.
- Откуда? Всё же происходит только в воображении, а воображаемый путь нужно пройти до конца, иначе навсегда застрянешь на одном месте.
- Привязать верёвку и вытащить, - предположил я.
- Да, вытаскивали, но процесс от этого не прекращался. Не найдёшь дороги, потеряешь цель и останешься в бреду навсегда. Даже сталкеры попадались, поэтому принято соглашение гуманности, что лучше смерь при попытке найти выход, чем вечные страдания в безумии.
Он встал на ноги, давая понять, что пора идти.
- Постой, еще один вопрос. Если это полигон номер один, то есть ещё?
- Да, но мы постараемся их обойти.
Освещая путь фонариком, мы устало побрели по широкому коридору. Опустевшая душа почему-то напоминала мне помойное ведро, которое нерадивый пятиклассник кое-как тащит домой от мусорного контейнера.
- Почему ты не предупредил нас про чистилище? – скорее подумал вслух, чем спросил я.
- Я предупредил, - охотно отозвался Никто, - просто не хотел вас пугать. Страх испуга страшнее самого испуга. По статистике большинство людей умирают от страха умереть, чем по причинам вызывающим смерть.
Под ногами глухо отозвался металл, проводник остановился и принялся шарить лучом света по полу. Через минуту он тянул наверх крышку тяжёлого люка, открывая тёмный квадрат очередного подземелья.
- Пойдём через лабиринт, - веско сказал он, - так быстрее и безопасней.
- А в чём риск самого лабиринта? – смекнул я.
- Заблудиться можно.
- Знаешь, - сказала Яна, когда мы спускались в коридор нижнего этажа, - а я там уже умерла. Теперь чувствую себя мёртвой. Странно как-то.
Я промолчал, зато проводник охотно отозвался:
- Технически мы все мертвы.
- Как это? – не понял я.
- Подброшенный камень поднимается вверх, хотя в перспективе времени он уже упал на землю. Вместе с рождением человека появляется и его смерть, просто мы стараемся этого не замечать. А на Зоне всё становится на свои места. Здесь мы видим то, что там, снаружи, все видят иначе.
- По-моему все видят одно и то же.
- Представь, что там есть такой же ты, который про тебя совсем ничего не знает.
- Так не бывает.
- Когда ты попал сюда, то окружающие перестали тебя видеть, но ты для них не исчез. Они как бы видят твоё отражение, оставшееся в их мире.
- Это что, какой-то другой я?
- Скорее это ты, но тот, который для них, - как-то неясно пробормотал он, привязывая красную шерстяную нитку от клубка к ржавой скобе, торчащей из стены.
- Красная нить что-то значит? – полюбопытствовала Яна,- я слышала это символ какой-то, её ещё на кисть привязывают…
- Пластик горит без запаха, а вот шерсть можно почувствовать. Цвет не важен, взял первый попавшийся…, - спокойно направил её Никто в прагматичное русло.
- То есть, когда я выйду из Зоны, то могу встретить там себя? – вернул я разговор к волнующей меня теме, когда мы двинулись дальше.
- Нет, если ты выйдешь, то в точке соединения миров, останется один человек. Это как войти в отражение на воде.
- И что я буду помнить, то или это?
- От ситуации зависит. В общем, кое-что отсюда, кое-что оттуда. Смотря где находишься, то и припоминаешь. Ты же сны не помнишь, но если ситуация сна повторится, то ты его припоминаешь.
- И что я там сейчас делаю?
- Не знаю, тебе виднее.
Мы шли по извилистому коридору с круглыми поворотами и искривлёнными стенами. Наш проводник разматывал нить из клубка и, освещая левую стену, сворачивал в каждый левый поворот.
- Странно, - рассуждал я вслух, - я тут, а кто-то там наколобродит, но получится, что виноват я.
- И что, если один умрёт, то и второй тоже? – поинтересовалась Яна.
- Необязательно, - ответил Никто, - прозвучит странно, но я как-то раз пришёл с Зоны, а мать в обморок. Оказалось, что пару дней как схоронили. Отец хотел скандал закатить с эксгумацией, но я уговорил по-тихому самим посмотреть.
- И что, гроб пустым оказался?
- Нет, там был я, только мёртвый. Всё совпало, даже отпечатки пальцев мои. Родители попросили больше на Зону не ходить, пришлось от них съехать. По законам того мира я умер, остаётся жить по законам этого, здесь я пока жив.
- А старик тоже слакер, или просто твой партнёр?
- Какой старик?
- Тот, что с лодкой.
- А-а… он не со мной, забудьте о нём, он просто лодками торгует и помалкивает.
- А ты?
- А я вас через Зону веду, как вы и просили.
- Так ты что с этого имеешь-то?
- Всё это, - Никто обвёл свободной рукой с фонариком серый свод, от чего показалось, что голова пошла кругом.
Отдав своими руками деньги бородатому мужику, я даже не подумал, что столько и должна стоить лодка с мотором. То, что Никто ведёт нас сюда бесплатно, даже не приходило мне в голову, а теперь не могло туда уложиться. Я искал решения этого вопроса, но не мог ничего придумать.
- И что, придётся ещё тебе доплачивать за услуги? – догадался я.
- Зачем? За деньги сюда ходить нельзя, Зона корысти не прощает. Ой, ну вот…
Мы вышли из коридора на очередную развилку, где путь нам преградила красная нитка.
- Что это значит? – не понял я.
- Мы сделали круг.
- А что, карты нет?
- Есть и очень много. Но все разные. Как отпечатки пальцев у всех разные, так и карты, - беззаботно сказал Никто, - пойдёмте другой дорогой.
Мы переступили нить, он достал второй клубок и двинулся в новый тёмный коридор. Время перестало ощущаться, мы всё плутали и плутали, разматывая за собой красную пряжу.
- Я всё равно не понимаю, - нарушил я тишину подземелья, - ради чего сталкеры приносили себя в жертву, залезая сюда бесплатно?
- Пожертвовали собой, - поправил проводник.
- Ну да, а я что сказал?
- Принесли в жертву, но это не так. Они пожертвовали.
- А есть разница?
- Конечно, жертву приносят кому-то, а жертвуют ради чего-то. Вот кому они могли принести себя в жертву?
- Не знаю… Зоне?
- А ей это надо? Зона людьми не питается. В лучшем случае тут кто-то жертвует собой ради других, но чаще страдают от глупости и безалаберности…
Вдруг проводник внезапно примолк на полуслове, остановился и стал по-собачьи принюхиваться.
- Нить горит, - тревожно сказал он, - скорее идём на запах.
Мы сменили направление и торопливо зашагали.
- Вот здесь, - сказал Никто, остановившись среди пересечения коридоров. Тут действительно попахивало палёной шерстью.
- Мы заблудились? – нерешительно спросила Яна.
- Конечно, это же лабиринт, - резонно ответил молодой человек и стал водить лучом фонарики по стенам.
Откуда-то издалека донеслись приглушённые утробные звуки.
- Нам туда, - решительно сказал он, указав в коридор, откуда шёл звук.
- Там что-то живое? – спросила Яна.
- Возможно, но в любом случае лабиринт нас зовёт. Идите вперёд, я за вами.
- Скормишь нас Минотавру? – саркастически заметил я.
- Кто знает, - ответил молодой человек, - но лучше мы встретим его впереди, чем он нас со спины.
Это отрезвило мою голову, отодвинув жену, я осторожно пошёл вперёд, ощупывая путь фонариком. Показалось, что прошло очень много времени, и волнение стало постепенно рассасываться, когда вдруг гул раздался совсем рядом, что-то навалилось сзади и я упал.
Секунды шли, стояла тишина, я ощущал сверху вес тела, слышал учащённое дыхание и наконец, почувствовав запах волос жены, стал понемногу приходить в себя. Похоже, это она меня сбила с ног и теперь, вцепившись, не выпускала.
- Вставайте, мы почти пришли, - послышался сзади знакомый голос.
- Не шевелись, - прошептала Яна на ухо.
Она медленно сползла с меня, потянула за ноги, и только тогда я заметил, что впереди ничего нет.
- Что это? – жёстко спросила она, наведя свет в лицо нашему спутнику, пока я пытался подняться.
- Мы пришли, - растерянно улыбался он, - нам туда. Не понимаю, почему вы не прошли?
- Там же ничего нет, - ошарашено пробормотал я, глядя в чёрную пустоту, растворявшую в себе желтоватый луч фонарика.
- Ну да, это и есть вход. Вы сказали, что у вас есть ключ, и прямо сейчас он нужен. Дальше только с ним…
- Какой ключ, ты чего? – заорал я в отчаянии. - Нет никакого ключа, ни у нас, ни вообще! Это получается, что ты тащил нас через весь этот ад, чтобы сбросить в шахту, в жертву своим безумным богам!
Яна подобрала камушек и кинула в темноту. Он беззвучно исчез, так и не отозвавшись эхом удара о дно бездны.
- Очень жалко, - меланхолично сказал Никто, сев на землю и вытянув ноги, - я надеялся, что у вас есть ключ, раз вы сказали, что Стрелец его вам отдал. Теперь не пройдём.
- Вставай, веди нас обратно, - выдавил я из себя, едва сдерживая негодование, - в пропасть я точно прыгать не собираюсь.
- А ты уверен, что это вход? – вдруг спросила Яна.
- Да, мы со Стропилой туда ходили. Это он.
- Что там?
- У каждого своё. Можно сказать, что всё, или ничего. Это как зайти за кулисы театра жизни, чтобы спросить режиссёра, правильно ли идёт спектакль.
Он хотел что-то ещё сказать, но осёкся.
- Говори, чего замолчал? – напряжённо потребовал я.
- Это сложно понять, просто за кулисами ничего нет, ни режиссёра, ни спектакля, всё совсем по-другому. Но это неважно…
Мы с Яной молча стояли в пустом тёмном коридоре, а минуты шли, усугубляя безысходную нелепость происходящего. Разочарование в спутнике, которому уже почти стал верить, или, во всяком случае, отчасти сдружился, усталость долгого похода, крушение последней надежды и какая-то обречённость, разом навалились на плечи, не давая, своей тяжестью, двинуться хоть в каком-то направлении. Наверное, так чувствует себя обречённый перед казнью, когда жизненный путь оканчивается ничем.
- Знаете ребята, я уже несколько раз умирала, - заговорила внезапно Яна, в своей манере быть абсолютно спокойной в самой критической ситуации, - когда совсем маленькой была на речке тонула, потом в школе когда училась в аварию попала и в реанимации лежала, когда диагноз свой узнала, и сегодня, там, на полигоне… так вот, я обратно не пойду, даже если впереди ничего нет. Мне Стрелец ключ оставил, я сюда столько шла, теперь хочу сделать ещё один шаг, возможно последний.
Она грустно улыбнулась и со спокойной уверенностью исчезла в темноте. Я успел только посветить ей вслед, но никого уже не было. В напряжённой тишине я ждал звука шагов или крика падения, но так ничего и не услышал. Проводник неподвижно сидел на своём месте, тупо глядя перед собой в одну точку.
- Что с ней? – спросил я.
- Она прошла.
- И что теперь?
- Думаю, стоит подождать. Да ты сядь, отдохни, это может быть надолго.
- Да я не могу так, нужно же что-то делать, - заговорил я возбуждённо, стараясь скрыть тревогу и неловкость.
- Ты же её хорошо знаешь, правда? – неожиданно спросил Никто.
- Конечно.
- И можешь чувствовать её настроения, видишь когда ей радостно или грустно, или понимаешь если что-то случилось. Правда? Вот и сейчас прислушайся, каково ей там.
Задача казалась невыполнимой. Я походил по коридору, но это не принесло успокоения. Тогда сел, опершись спиной о стену и вытянув ноги, и принялся просчитывать дальнейшие варианты развития событий, каждый из которых казался мне совершенно бредовым, потому что заканчивался неправдоподобно грандиозными происшествиями. Вернуться в реальность или хотя бы к здравому смыслу никак не получалось.
Надо было брать себя в руки, пришлось вспомнить уроки аутотренинга и медитации. Глубоко вздохнув, постарался успокоиться, отключить мозг и прислушаться к своим ощущениям. Постепенно мышцы начали расслабляться, взгляд замер на одной точке, дыхание выровнялось. Вокруг стояла мягкая тишина, а на душе отчего-то царил покой. Казалось, что Яна не ушла, а дремлет рядом, и я могу чувствовать её мирное присутствие. Захотелось, как это бывало в лучшие времена, заглянуть в её сны, чтобы украдкой подсмотреть что там происходит. Обычно я угадывал, если не содержание, то, во всяком случае, настроение снов жены, и нас это очень забавляло и сближало. Я прислушался к себе, точнее к тому месту в душе, которым её ощущал, и неожиданно обнаружил там тишину и покой. Переживание показалось мне странным, потому что сам я, рисуя в фантазиях картины мучительной смерти супруги, опасался столкнуться с болью и отчаянием, но вместо этого появилось ощущение света, струящегося из приоткрытой двери в темноту моей души. Впрочем, светом это можно было назвать в той же степени, как и дуновением тёплого ветра холодной осенью, или свежим дождиком в зной.
Внутри стало тепло и спокойно, сердце, всколыхнувшись, начало таять и смягчаться, на лице отчего-то появилась улыбка и выступили слёзы. Действительно, словно ширма с дурными картинками, загораживающая взор, отпала и всё стало просто и легко. Сомнения рассеялись, тревоги ушли как туман под солнцем, и только абсолютная ясность обнажила остов моего жизненного пути, расставив всё по своим местам. Прежде я переживал такое только в детстве и, не предавая этому значения, просто забыл, погрузившись в суетливые заботы муравейника жизни, но вот теперь что-то вырвало меня из привычного сна.
- Ох, - сказал я тихо, - что же это?
- Это то, куда она пошла, - отозвался Никто, - только там ещё сильнее.
- Зона живая, - внезапно осознал я, - ничего не изменилось… надо кому-нибудь рассказать!
- Тебя не поймут, да и рассказывать нечего.
- Господи, да как же это? Я хочу туда…
- У нас ключа нет, нас не звали.
- Это ты за этим сюда ходишь?
- В общем да.
- А мы как приманка?
- Как входной билет, - вздохнул он, - меня больше не пускают, я уже всё видел, но когда живёшь снаружи, то сначала свет Зоны видишь во всём, а затем словно забываешь. Хочется прикоснуться, чтобы не потерять.
- Как это называется?
- Может любовь, может милость, может смысл. Оно везде, реактор работает, поддерживая гармонию в нашем безумном мире.
Действительно, было странное ощущение гармонии во всём: в покалывании камушков на полу, в усталости мышц, в спёртом подвальном воздухе, собственном одиночестве и даже в жизни снаружи, с её заботами, тревогами и болезнями. Всё виделось частичками одной большой, живой картины, или отдельными инструментами слаженного оркестра, непрерывно исполняющего прекрасную симфонию. И ничего не изменилось, но всё приобрело смысл, встав на свои места с неумолимой точностью. Даже я, эгоистично наигрывающий на тихом варганчике скучную историю собственной жизни, строго следовал своей партии в такт общей гармонии мироздания. Покидать это состояние не хотелось, но одновременно было ясно, что оно всегда присутствует, как кочерыжка в капусте под жилистыми лопухами иллюзорных важных дел и мнимых забот.
Сложно сказать сколько прошло времени, так как я перестал обращать на него внимание, должно быть около часа, когда в конце коридора послышались шаги и раздался знакомый голос:
- Ребята вставайте, я выход нашла.
Мы поднялись и пошли, а Яна, немного обождав, развернулась и, как ни в чём не бывало, зашагала вперёд. Коридор был прямым и ровным, шли мы долго, но вот воздух стал свежее и в конце появился дневной свет. Под звуки наших шагов светлое пятно впереди, загораживаемое тёмным женским силуэтом, приближалось, пока мы не вышли на освещённую солнцем поляну.
Пахло горькими травами, почему-то ещё цвели цветы, зелень казалась изумрудной, было тепло и пели птицы. Впереди виднелась излучина реки, а далеко за спиной высилась махина реактора. Яна была как обычно спокойна и терпеливо ждала нас, чтобы идти дальше.
- Что там было? – не выдержал я, хотя чувствовал, что можно и не спрашивать.
- Ничего, - спокойно и открыто ответила она.
- А что будет дальше?
- Будет то, что должно быть.
- Послушай, ты так хотела туда попасть, мы с тобой столько шли, ты туда вошла, а я нет. Я хочу знать, как мне теперь быть?
- Да, ты прав, - спохватилась она. – Спасибо ребята, что привели меня. Просто мне было очень страшно, а теперь всё стало ясно. Простите, если заставила поволноваться, и вообще… Зона не делает чудес, и ничего не поменяешь, всё должно идти своим чередом, но теперь я готова и я не боюсь. Пойдёмте, пока не стемнело.
Она развернулась и пошла в сторону реки.
- Откуда ты знаешь, куда идти? – удивился я, но Никто остановил мой вопрос, положив руку мне на плечо.
- Сейчас она знает всё, и не спрашивай откуда. Пойдём за ней, так будет правильно.
Пройдя какое-то время вдоль реки, мы увидели остов железнодорожного моста, ещё способный принимать на своём хребте пешеходов. Солнце уже садилось, когда на проезжей дороге, уже по ту сторону реки, нас догнал грузовик с подвыпившими охотниками и громоздкой лосиной тушей под ногами.
Водитель притормозил, мы влезли в кузов и не проронили ни единого слова до самого города.
19.08.2017 Андрей Попов
Эффект варгана
© Copyright: Андрей Попов 3, 2023
Свидетельство о публикации №223011401310
Свидетельство о публикации №223011401310
Рецензии