Глава 5. Первая встреча с Верой

***

Стемнело. Он зашел во двор, с одной стороны образованный шестиэтажным многоквартирным домом в виде буквы Г, а с другой — небольшими одноэтажными домиками, скромными и аскетичными. Последние были ограждены ржавым сетчатым забором. Многоквартирный же дом был сделан из красного кирпича и поэтому смотрелся весьма привлекательно. При этом он был старый и немного сыпался, но все же это придавало ему некий старинный шарм. Улица во дворе была сплошь запаркована автомобилями, и по ней некуда было двигаться. Местами приходилось поворачиваться боком и пролезать между машинами. Улица ярко освещалась несколькими фонарями, бросавшими на землю латунный свет. Он увидел впереди собственную тень, падавшую под одним из этих фонарей. Она заигрывала с ним, повторяла его движения, пыталась убежать, но все-таки не убегала. Ему на мгновение захотелось коснуться ее рукой, но потом представил, что коснется не тени, а земли, и что лишь шершавый асфальт неприятно протрется об кончики его пальцев. В итоге он передумал.

Он приближался к подъезду, который искал. Там было окно квартиры, находившееся на первом этаже, на самом углу здания. За не очень долгое время отношений с Верой оно стало ему знакомым и приятным, как лицо старого друга. Едва он его увидел издали, как на него словно мощной волной нахлынули воспоминания: первый приезд к ним в гости; невинный флирт и заигрывание с Верой; попытка первый раз притронуться к ней; общение с ней и ее подругой, сидя на кровати; их дискуссии об отношениях между мужчиной и женщиной вперемешку со смехом и шутками. Все на тот момент казалось настолько невинным, что он отказывался признаться себе, что бывает иначе.

Он вспомнил, с какой охотой ему шла навстречу та самая подруга Веры, недавно помахавшая ему, — Ильяна. Как та охотно делилась с ним секретами… какие комплименты ей говорить, какие конфеты и вино купить, в каких манерах с Верой общаться… Ильяна с невиданной для него словоохотливостью делилась козырями, которые он брал себе под рукав. Он неустанно высказывал ей за это слова благодарности. Пока он и Вера сходились, Ильяна так же стала ему очень близка. До этого он виделся с ней всего раза три-четыре, когда та приезжала в гости к Сергею — его однокурснику, с которым он на тот момент хорошо подружился.

Сергей и Гоша случайно познакомились на втором курсе университета, на прогулочной площадке кампуса, окруженной недавно посаженными розами. Их свели общие знакомые. Для Гоши это были однокурсники на военной кафедре, для Сергея — однокурсники на основном факультете. Как позже признавался Сергей, те сделали это специально, чтобы посмотреть, «что из этого получится». Однокурсники смотрели на это предприятие с лицами любопытствующих химиков, решивших перемешать в одной колбе два опасных реактива, которые ранее никто не мешал. По их мнению, Сергей и Гоша были людьми нестандартного склада ума, что бросалось в глаза окружающим. Но однокурсники сформулировали все это проще — просто назвав тех «чудиками», заранее махнув на их «чудаковатость» рукой. Едва Сергей и Гоша встретились, как сразу поладили между собой. Их общение началось с шуток и после этого не прерывалось. У Сергея был огромный талант — он умел смешить людей анекдотами. Анекдоты эти были реальные, поскольку представляли собой истории из его жизни. Одна история оказывалась смешнее другой! Юмористичности им добавляла его немного «колхозная» манера их рассказывать, хорошо поставленный голос и плутовская улыбка, словно скрывавшая какой-то непристойный секрет. Гошу это всегда забавляло. Еще до того, как Сергей заканчивал историю, он уже громко смеялся.

Первый раз Гоша пришел в гости к Сергею через месяц после их знакомства. Сергей жил в кирпичной одноэтажной лачуге, над входом в которую на тонких арматурах, упертых в бетонные ступени, держался ржавый металлический лист, служивший навесом. Когда Гоша постучался в кожаную дверь, лист чуть пошатнулся, словно он таким небрежным образом поприветствовал его. Когда Серега открыл дверь, он быстро провел взглядом налево и направо. Казалось, он соблюдал какую-то одну ему известную конспирацию. Гоша ничуть не изумился, наоборот — он даже сделал вид, что понимает и разделяет ее. В таких ситуациях он всегда реагировал подобным образом, чем располагал к себе людей. Особенно при первом знакомстве.

— Заходи, — сказал Серега прерывистым голосом, развернулся и произвел рукой пригласительный жест. Гоша поймал себя на мысли, что это похоже на телодвижение партизана, зовущего боевого товарища в окоп. При виде этого он едва не улыбнулся, но напряг мышцы лица и сдержался, изображая предельную серьезность. Он вошел.

Войдя, Гоша увидел старую покосившуюся плитку на стенах, дощатый пол, помазанный шоколадной краской и толстую лампу накаливания, висевшую на тонкой черной нити. Лампа слегка покачивалась, будто на нее дул несуществующий воздух. И очень ярко горела, как солнце, хотя на улице был пасмурный день, и через окно просачивался уличный свет. Потом под настенной плиткой он увидел раковину со ржавым донышком.  Там лежала гора немытой посуды. Справа от раковины был стол, накрытый зеленоватым настилом. На столе ничего не было.

— Пойдем, — сказал Серега торопливо и открыл дверь, которая вела в его комнату.

Когда они вошли, Гоша увидел творческий беспорядок, который раньше нигде не встречал. Возле кровати Сереги валялись запчасти разобранного системного блока. Тут и там лежали материнские платы. На маленьком столике, упертом в стену, лежал паяльник. От него еще исходил легкий дымок. От дымка несло свежей пригарью. Весь пол был усеян разного рода запчастями, словно здесь, сидя на нем, игрался ребенок, но забыл убраться. Над крохотной кроватью, располагавшейся в углу, висела деревянная полка. На ней лежали в стопке три книги — «Как стать хакером за неделю», «Основы квантовой механики» и «Сборка компьютера своими руками». Для Гоши это все было в новинку, потому что он был человек не технического склада. Это нимало повергло его в восхитительный трепет.

Бардак, устроенный Серегой в своей комнате, придавал ей шарм. «Если бы не это, — подумал Гоша, оглядывая ее, — то не было никакой творческой изюминки. Одна лишь осыпавшаяся штукатурка и серые бетонные стены. Без всего этого комната бы выглядела как тюремная камера». В это мгновение Гоша задумался о месте и о человеке в нем. О том, что во многом дух и энергия места зависят от внутреннего устройства человека, находящегося в нем. «Только его присутствие в этой тусклой комнате, — подумал он, — оживляет, ободряет ее. Только благодаря этому комната похожа не на пыточную застенку, а на творческую лабораторию юного гения». Внутренняя душевная организация Сереги так и осталась для Гоши загадкой на протяжении всей их дружбы. Над нею витал какой-то ореол мистики. Но, тем не менее, Гоша ею очень сильно восхищался.

Сергей чуть прибрался в комнате, поставил стул и попросил Гошу сесть. Тот сел. Потом Серега принес две кружки чая и одну передал ему, а сам сел на кровать. Молчать долго не пришлось — разговор пошел сам собой. Словоохотливость Сереги в этот и во все последующие разы брала на себя инициативу, и Гоша мог облегченно вздохнуть, просто иногда задавая попутные вопросы по ходу разговора. Так они просидели около двух часов: Гоша — в позе внимательного слушателя; Серега — в своей словоохотливой стихии. Гоша не всегда улавливал нить разговора, потому что Серега был крайне речистый, но он всегда держал себя так, будто здесь и сейчас это для него интересно больше всего на свете. Это золотое правило беседы он подчерпнул у Дейла Карнеги в одной из его книг. Впоследствии оно помогло ему завести много хороших знакомств. И найти новых друзей.

Спустя еще около месяца Гоша повторно пришел в гости. Он проходил мимо по своим делам и спросил, можно ли забежать, прихватив с собой что-нибудь к чаю. Серега ответил утвердительно. Когда он повторно перешагнул порог, то увидел сидевшую на диване перед столом девушку. Она была в камуфляжной футболке и домашних коротких шортах. Ноги ее были приподняты и обхвачены руками в кольцо. На ее лице выражалась простоватая безмятежность. Глаза по-ребячески блестели. Казалось, они хотели что-то сказать, но не договаривали. У девушки был слегка сонливый вид, будто ее только что разбудили. Впрочем, это не играло существенную роль. Такой вид у нее был всегда.

— Гоша, это Ильяна, моя девушка, — сказал Серега.

В знак почтения Гоша протянул ей свою руку, чтобы поздороваться. Она лениво протянула свою в ответ. Они легонько пожали руки и улыбнулись друг другу, не отрывая взгляда.

— Очень приятно, — сказала она. Гоша в ответ только еще раз улыбнулся и промолчал.

У Ильяны были светлые крашеные волосы до плеч. Она была очень худа. Казалось, что на открытом воздухе ее мог неведомо куда унести ветер, если бы он дул. В таком случае он бы поднял ее как перышко. Впрочем, Серега тоже обладал очень худым телосложением, что компенсировалось его высоким ростом. Тем не менее, в нем чувствовалась какая-то более внушительная приземленность. В этот раз разговор шел так же, как и в прошлый. Серега и Гоша говорили. Последний лишь изредка поглядывал на Ильяну в попытке оценить ее причастность к разговору. Она лишь поглаживала свои волосы, опуская и приподнимая голову набок, а также то поворачиваясь к ним, то отворачиваясь, казалось, чтобы подумать о чем-то своем. Ему подумалось, что ее присутствие играет незначительную роль в их разговоре. Казалось, Серега этого не замечал. Как всегда, он был очень увлечен собственными историями и рассказывал их хоть смешно, но иногда производил впечатление, будто больше всех говорил сам с собой.

Такой порядок вещей показался Гоше малость несправедливым, и он решил попробовать это изменить:

— Откуда Вы, Ильяна? — обратился он к ней. Этот вопрос, казалось, несколько оживил ее. Ее тело немного выпрямилось. В нем почувствовался какой-то зародыш энергии.

— Из Тигрянской, — ответила она.

Это слово сбило Гошу с толку, поэтому он уточнил его значение.

— Мы оба из станицы Тигрянской, на юг от Зеленодара, — сказала она, — учились вместе в одной школе, знакомы с детства... Наши родители знают друг друга давно. В отношениях мы вот уже три года... Где учусь? В Зеленодарском Институте Культуры и Искусств... Да, я рисую каждый день, потому как того требует учебная программа... Друзья есть, их не так много, но у меня есть подруга — Вера... Мы живем вместе... Знакомы не так давно.

Когда Гоша впервые услышал это имя, оно для него ничего не значило. Это был не более чем пустой звук, который он услышал один раз и сразу же забыл. На тот момент он и полагать не смел, что спустя несколько лет оно оставит в его жизни след, похожий на ожог после соприкосновения голой рукой с раскаленным куском железа. Это имя он не слышал долго после, и оно ничуть не занимало его. Он не знал, как выглядит Вера, и в сущности не желал знать, потому что это его не интересовало. Так в течение почти четырех лет Гоша захаживал к Сергею, чтобы в его присутствии позволить себе роскошь молчания, позволявшую отдохнуть душой. Гоша нуждался во внешнем шуме: не слишком громком, чтобы он не заслонял все его мысли; но и не слишком тихом, чтобы задушить им какой-то неосознаваемый, но ощутимый слой внутреннего негатива. Ничего не менялось. Они приходили друг к другу в гости, случайно встречались в пределах университета и время от времени созванивались, чтобы поговорить о том и сем. Ильяна периодически приезжала к Сергею из Зеленодара, и они проводили время втроем — не слишком интересно, но и не слишком скучно.

С Верой первый раз Гоша встретился совершенно случайно. Все шло по-прежнему сценарию с одним лишь исключением. Его так же позвали в гости. Когда однажды Гоша перешагнул порог квартиры Сергея, ожидая, что встретит двоих, он встретил троих. Серега открыл дверь в ответ на стук. Зайдя, Гоша увидел Ильяну и другую девушку, сидевшую справа от нее.

— Гоша, это Вера, — произнесла Ильяна, указав на нее ладонью.

Он увидел перед собой смуглую девушку восточной внешности. Ее ровное овальное лицо обрамлялось тонкой линией длинных черных волос, блестевших антрацитом в тусклом свете старой лампы накаливания. Сзади они были заплетены в хвост. На ней свободно сидела вязаная бежевая кофта. На миг тогда Гоша отметил, что она неплохо выглядит, но чем-то особенным она его не зацепила. В тот вечер они не обмолвились практически ни единым словом. В разговоре Вера соблюдала какую-то настороженную молчаливость, а ее глаза из-под укрытия, создаваемой тенью ее волос, старались дедуктивным образом извлечь какую-то информацию о Гоше. Впрочем, в этот раз Гоша был на редкость словоохотлив, в отличие от большинства предыдущих встреч. Поэтому надобность в дедукции, по большому счету, отпадала.

Встреча продлилась около двух часов. Говорили, по сути, о пустяках. Гоша успел рассказать о каких-то новых мероприятиях, проводимых в клубе. Тогда он уже год как основал с несколькими своими друзьями городской киноклуб, который представлял собой некоммерческую организацию. Они организовали сообщество в Интернете, набрали подписчиков в соцсетях и проводили вечерние просмотры. После этого организаторы и гости садились за круглый стол. Шло обсуждение фильма. Каждый месяц фильмы объединяли в авторский режиссерский цикл. На месяц выбирали четыре фильма, которые смотрели по субботам. Так, в прошлом месяце был цикл Альфреда Хичкока, в этом смотрели Федерико Феллини, а на следующий планировали Стэнли Кубрика.

Тот вечер ничем не запомнился Гоше, разве что тем, что он позволил ему, как всегда, немного отвлечься от одиночества. Наговорившись, он пошел пешком домой. После этого о Вере он не слышал год. Он не думал о ней ни разу, не интересовался на ее счет, и от нее - как ему казалось - тоже не исходило никаких знаков внимания и интереса. По происшествии года, когда очень многое изменилось в его жизни, которая стала напоминать собой нескончаемый поток турбулентности, прокатившемуся по нему свирепым катком, он узнал, что все было совсем по-другому.

14.01.2023.