91. Английский. Смешинка в рот попала

Предыдущая глава: Глава 90. А у нас во дворе.
http://proza.ru/2023/01/09/155


              В восьмом классе у нас поменялся преподаватель английского языка: наша Нина Ивановна, классный руководитель,  уехала куда-то на северо-запад страны, а вместо неё пришла молодая, очень симпатичная и дружелюбная учительница. Была она такая ладная да складная, гладенькая, без сучка без задоринки - и внутренне, и внешне, а красивые карие глазки её напоминали мне смородину, поэтому про себя я так и называла молодую преподавательницу - Смородинка.

              В английской группе нас было немного, меньше половины класса, многие в пятом классе выбрали изучение немецкого, в отличие от нас, продвинутых - мы отдали предпочтение перспективному английскому. Несмотря на мою симпатию к этому иностранному языку и желанию овладеть им, на практике дело обстояло не так радужно. Да,  мы умели читать и переводить со словарем, кто-то лучше, кто-то хуже, но вот произношение у всех хромало, а чтение вслух у меня лично вызывало стойкое отвращение - ну-ка, запомни все эти сочетания согласных, стоящих в ряд один за другим, в количестве трёх-четырех, а в некоторых случаях и пяти согласных звуков, большая часть из которых не произносится. Не зря же люди придумали поговорку:"Пишется Ливерпуль, читается Манчестер". Такой вот тайно закодированный язык!

             Лингафонные кабинеты только начинали появляться, и далеко не все ещё школы были оборудованы ими, а об интернете, заполненном всякими учебными и житейскими видео в помощь изучающим иностранные языки, где ты мог слышать носителей языка во всём их многообразии со всеми акцентами и диалектами, мы тогда даже и не мечтали.

               В странах, где английский в ходУ, народ с младых лет вбирает в себя все эти особенности произношения на слух, а потом, уже в школе, постепенно запоминает правила написания этих мудрёных слов при условии добросовестной учёбы.

              Носители английского языка, не утруждавшие себя особо в школьные годы, могут быть удивительно безграмотными, допуская на письме грубейшие ошибки и действуя по принципу:"Как слышится, так и пишется". Хотя в беседах эти ошибки и незаметны, но англичане, необремененные интеллектом и образованием, всегда  выдадут себя скудноватым лексиконом, часто проскакивающими в разговоре словами-паразитами, некоторой озадаченностью при встрече с заумными терминами, используемыми более образованным собеседником.

              При новой учительнице наш английский особо не продвинулся, но зато на уроках царила приятная расслабленная атмосфера, что тоже дорогого стоит, на мой субъективный взгляд. Мы мусолили всё те же неинтересные темы, пытались запоминать слова, которые тут же вылетали из памяти, а при чтении текстов без конца спотыкались перед трудными для произношения словами или читали их с разбегу по принципу: "инглиш лангуаге".

           Неумение свободно разговаривать на иностранных языках было характерно не только для нашего класса, а и для всей советской школы, в целом, - то ли учебные методики были неправильные, то ли в советской образовательной системе не стояло и вовсе такой задачи - обучить учеников и студентов беглой  разговорной речи на иностранном языке, ведь весь мир и нашу страну, пока, по-прежнему, разделял  "железный занавес".

          Правда, была в нём маленькая щёлочка - это возможность переписки с молодежью стран социалистического лагеря: Польши, Болгарии, Югославии, Венгрии, Чехославакии, ГДР, Румынии, Кубы. При многих школах, училищах, институтах, университетах функционировали КИДы (Клубы интернациональной дружбы), помогавшие установлению контактов, распространению адресов тех школьников и студентов, которые хотели общаться, и ты считался счастливчиком, если тебе удалось раздобыть заграничный адрес для переписки. Молодые люди из соцстран хотели изучать русский язык, а ты мог изучать их язык, что, впрочем, было для нас очень затруднительно из-за отсутствия учебников или разговорников. Но, зато, можно было общаться с ними на английском/испанском/немецком, что являлось мощным стимулом для упорного изучения иностранного языка. Ребята обменивались марками, переводными картинками, открытками, рассказывали о себе, о своей семье и друзьях, о стране и городе, в котором жили.

           Общение же с молодёжью из капиталистических стран подпадало под негласный запрет, так как считалось, что ты можешь быть отравлен тлетворным влиянием Запада, поэтому риск заполучить кучу проблем после такого общения, даже случайного, был велик. Также были, практически, невозможны личные знакомства и браки между нашими людьми и представителями капиталистического мира. В этом случае власти, тем более, активно проявляли своё строгое "Не одобрямс!"

            В киосках "Союзпечати", наряду с советской прессой, ты мог  купить и газеты на английском или немецком языках. Выбор был, конечно, невелик, да и цена кусалась - если советские газеты стоили 2-3 копейки за штуку, кроме толстой газеты "Правда", рупора КПСС, которая стоила 4-5 копеек (в зависимости от объёма), то газеты на иностранном стоили около 40 копеек за штуку.

             Если ты был тщеславен, то мог купить такую газетку, свернуть её вдвое и с деловым видом прохаживаться среди людей, как бы, ненароком, демонстрируя английский шрифт газеты и свою некоторую причастность к далёкому и загадочному англоязычному миру.

           Я пару раз покупала такие газетки, но не из тщеславия, а по заданию учителя, впрочем, это оказалось просто пустой тратой и денег, и времени. Читать такие издания - скукота неимоверная: они были очень политизированы, переполнены специальными терминами и громоздкими конструкциями предложений, трудными для перевода, и, само собой, адаптированы для советского читателя, т.е. даже между строк ты ничего нового для себя из этой газеты не мог выудить.

              Но однажды такого рода тщеславие взыграло и в нас с Верой. Мы шли по малолюдной улице, и вдруг кому-то из нас пришла идея:"А давай разговаривать как на английском. Посмотрим, будут ли  люди на нас реагировать!" Увидев приближающуюся женщину, мы защебетали оживлённо между собой, якобы, на английском, интонационно выделяя вопросы и ответы, старательно зажёвывая звуки. Женщина даже не взглянула на нас, погружённая в свои думы. Но мы настырно наметили следующую "жертву", и ещё одну, и ещё одну. К чести советских сограждан, часто обвиняемых в подобострастии перед всем иностранным, народ салаватский никак не реагировал на наш "английский", а мы после такой нулевой реакции прекратили эксперимент.

             Расслабуха на уроках английского царила ещё и потому, что по нему пока не надо было сдавать экзамен, его сдавали после окончания последнего, десятого, класса. А тут - май месяц, тепло, весеннее лёгкое настроение, и как-то всем нам совсем не до "англицкого". Взоры устремляются то за окно, то в потолок, а сама ты витаешь в облаках, в посторонних мыслях и полумечтах.

            Мы со своей соседкой по парте переписывались о чём-то на листочке бумаги, не афишируя переписку перед Смородинкой, но и особо не прячась. Затронули какую-то тему, и напала на нас смешинка приставучая. Соседка ещё как-то крепилась, а я задыхалась от едва сдерживаемых приступов смеха. Вся зарозовелась, щеки горят, из глаз чуть не слёзы катятся, смех душит. Отведу глаза от соседки, от листочка с перепиской, вроде легчает, а как переведу взгляд назад, то так и давлюсь смехом.

              Учительница посмотрела на меня понимающе:"Ну, выйди в коридор, успокойся". Я выскочила из класса - в коридоре тихо, прохладно, полутемно - вроде, успокоилась, отступил этот дурацкий смех. Постучалась, вошла, села на своё место, но только перевела взгляд на соседку, так опять засмеялась уже в голос. Извинилась и попросилась снова за дверь. Постояла там подольше, отвлеклась, и, наконец-то, эта смешинка отвязалась от меня и улетела ещё куда-то. А я пошла на урок, уже привычно серьёзная.

Продолжение: глава 92. Первомай. Трансформация
http://proza.ru/2023/01/14/1758