Попутчица

ПОПУТЧИЦА

Люблю поезда. И, к моему счастью, жизнь сложилась так, что ездить в них приходится довольно часто. Пусть это дольше, чем лететь самолётом, но зато всё остальное для меня сплошные плюсы: и смена пейзажей за окном, и мерное усыпляющее покачивание – словно в колыбели, и гораздо большая уверенность в том, что достигнешь пункта назначения в нужный день и час, да и современные вагоны вполне комфортабельны. И время, потраченное на дорогу, не пропадает зря, а используется на то, для чего в повседневной жизни его обычно не хватает: на сон, на чтение, на созерцание, на думание… Впрочем, есть одно но. Попутчики. Иногда бывают слишком болтливы или навязчивы. Особенно тяжко выносить их, будучи запертыми в одном купе. По этой причине предпочитаю плацкартное размещение, когда у любителей поговорить аудитория слушателей или собеседников значительно расширяется и тебе необязательно страдать от собственной вежливости.

В этот раз ехать предстояло больше двух суток. Я уже предвкушала, что наконец-то высплюсь: в последние недели было слишком много работы, буквально всё во мне устало, а поскольку работа за компьютером, то в отдыхе особенно нуждались глаза и те части, которые в первую очередь страдают от сидячего положения. Чтобы осуществить своё намерение, даже не стала брать в дорогу ноутбук. Только книгу, которую начала читать ещё до отъезда. А зная автора, была уверена, что если прочитаю слишком быстро, то вернусь к первой главе, заново буду смаковать каждую фразу...

Вагон встретил непривычной пустотой, что и радовало, и пугало. Пугало тем, что из редких пассажиров одна дама оказалась моей соседкой, а голоса других раздавались где-то уж слишком в отдалении. Обменявшись приветствием и выяснив, что вместе с ней мне ехать до самого конца (она выходила позже), а значит, хочешь не хочешь, но «дружить» придётся, я мысленно взмолилась о том, чтобы дама тоже мечтала лишь об отдыхе от всех и всего.

Поначалу так и происходило. Едва за окнами, сначала медленно, а потом ускоряясь и ускоряясь, словно фильм, переключаемый на всё более быструю перемотку, замелькали картины города, который мы покидали, попутчица отправилась переодеваться в «дорожное», а затем, застелив постель и сославшись на усталость, легла, отвернувшись к стене. 

Я обрадованно выдохнула и, повторив её действия вплоть до момента укладывания на полку, поудобнее расположила за спиной подушку и уставилась в окно. Город и пригород уже остались позади, потянулись заснеженные леса, перелески, поля, перемежаясь с маленькими, засыпанными снегом деревушками, садовыми товариществами, станционными домиками… Красота! Заказав проводнику кофе, я положила на столик книгу, чтобы открыть её в тот момент, когда душа пожелает, пока же смотрела на пейзажи, стараясь думать исключительно о них и не допускать мыслей о каких-либо проблемах. К тому же опыт показывал, что за стеклом могут поджидать удивительные чудеса: то стадо оленей приблизится вплотную к железнодорожному полотну, словно провожая поезд; то огромные лоси выйдут из чащи, привлечённые стуком колёс; а в летнее время везунчикам вроде меня попадаются прекрасные лебеди на лесных озёрах с таинственной чёрной водой, как будто слетевшие с картины какого-нибудь художника специально для того, чтобы поездка мне надолго запомнилась…

Кофе оказался на удивление хорошим. Проводник проследил за тем, как я сделала глоток, и опять недоверчиво спросил, не нужен ли мне сахар или хотя бы сливки. Получив очередной отрицательный ответ, покачал головой и удалился.

– Тоже пьёте несладкий американо? – неожиданно раздался голос соседки. – И как он здесь?
– Мне вкусно, но я не такой уж гурман. Главное, чтобы не растворимый и с горчинкой, а не кислинкой, – отреагировала я.
– Тогда я тоже закажу, – попутчица села на постели, и по её покрасневшим глазам и припухшим векам я поняла, что всё это время она не спала, а плакала.

Почувствовала себя неловко. Никак не могу решить, что в подобной ситуации правильнее: проявить участие или сделать вид, что ничего не заметила… Сама предпочла бы, чтобы меня обошли вниманием. С другой стороны, вдруг человеку просто необходимо с кем-то поделиться, но характер не позволяет начать «исповедь» без встречного вопроса… Пока мучилась сомнениями, она сходила к проводнику и сделала заказ. Вернувшись, бросила короткий взгляд на название книги. Повторила словно бы для себя: «Любить женщину…» Потом долго смотрела в окно, принесённый кофе пила маленькими глотками, кажется, не замечая вкуса. Да и пейзажи вряд ли оставались в её памяти, слишком отрешённым был взгляд.

Так и не придумав, как себя вести, я открыла книгу на очередном рассказе и несколько раз перечитала первый абзац, пока не поняла, что смысл от меня ускользает и виной тому сидящая напротив женщина, её внутреннее напряжение и грусть...

Я всё-таки собралась задать вопрос, но она опередила своим. Неожиданным.

– Как вы считаете, шестнадцать минут – это много или мало?
– Смотря для чего… – обтекаемо ответила я, заинтригованная началом.
– Для того, чтобы снова расстаться на неизвестный срок, – серьёзно пояснила попутчица.
– А почему именно шестнадцать?
– Ровно столько стоит поезд в его городе…

Собственно, мне и самой не составило бы труда догадаться, не поспеши я с вопросом. Взгляд невольно скользнул по обручальному кольцу на её правой руке.
– У него такое же, – заметив движение моих глаз, произнесла она тихо.

И, словно бы отвечая на не высказанное мной, добавила:

– У нас обоих обязательства, которые нельзя перешагнуть. Бывает так, что перемены в жизни невозможны. И есть только письма… И звонки… И, спустя долгий срок, эти шестнадцать минут… Мне так хочется почувствовать его объятие, – последняя фраза вырвалась у неё помимо воли, она смутилась, в глазах снова появился влажный блеск…
– Может быть… может быть, превратить минуты в нечто большее?.. – споткнувшись, понимая, что говорю что-то явно крамольное, выходящее за пределы обычной морали, произнесла я.
Попутчица печально усмехнулась.
– А что потом?.. Представлять, что всё то же самое происходит у него с другой женщиной?..
– Но… вы ведь и сейчас рисуете себе мучительные «картинки», – осторожно возразила я. – И он наверняка тоже.
Она покачала головой, не соглашаясь.
– Сейчас эти картинки почти абстрактны, в ином же случае станут просто невыносимыми.

Надолго повисла пауза. Кофе был допит, проводник унёс стаканы. Соседка молчала, задумчиво глядя в окно, молчала и я, пытаясь вникнуть в её ситуацию, поставить себя на её место; вопреки своим привычкам – надеясь на продолжение разговора…
В тот день его так и не последовало. Женщина опять легла, отвернувшись. То ли на самом деле заснула, то ли делала вид. Я углубилась в книгу, но речь в ней тоже шла о сложных отношениях и обстоятельствах, а потому отвлечься от драмы, которая случайно меня коснулась, не получалось. Я снова и снова размышляла, много это или мало – шестнадцать минут для двоих, разлучённых жизнью… О причинах, которые могли быть настолько непреодолимы, что два взрослых человека не решались соединить свои судьбы… 

На следующее утро я всё ждала, не вернётся ли попутчица к начатому разговору, но наше общение ограничивалось дежурными фразами, словно бы и не было откровенности накануне. Сама я лезть с расспросами не умею. Исподтишка наблюдала за ней. Правильные черты лица, волосы до плеч, густые волнистые цвета горького шоколада, под карими глазами залегли тени, какие появляются от недосыпания или переживаний, а определять возраст по внешности я уже давно не пытаюсь. Есть такие типажи, что и в шестьдесят выглядят на сорок.

День уже клонился к вечеру, света в вагоне для чтения мне не хватало, и я отложила книгу.

– Скажите, вам доводилось нарушать слово? – наконец прервала долгое молчание попутчица.
Я обрадовалась, хотя вопрос меня опять удивил.
– Стараюсь не нарушать, но не всё бывает в наших силах, – ответила я, пытаясь догадаться, к чему она клонит.
– Если бы вы дали слово ничего не скрывать, но считаете, что для блага другого нужно всё-таки кое о чём умолчать, как бы вы поступили? Зная, что он всё равно узнает и обидится, а может, и рассердится… Потому что считает, что маленькая ложь всегда тянет за собой большую. Самое страшное – потеряет доверие…

Я, будучи по натуре человеком скрытным, над подобной дилеммой даже бы не задумалась. Для меня определяющим было бы – что это «ложь во спасение»… Но я никому и слова не давала, что буду всегда откровенной…

– Он точно узнает? – спросила я и тут же почувствовала себя школьницей, пытающейся скрыть плохую оценку от родителей. Да и к проблеме нарушения слова это «узнает – не узнает» имело весьма отдалённое отношение.
– А… что вы хотели бы от него скрыть? – отважилась я спросить об очень личном.
– Что завтра возможны наши шестнадцать минут…
Я растерялась.
– То есть он до сих пор ничего не знает?.. Но тогда получается, что вы за него уже всё решили… Не уверена, что это справедливо – решать за другого, что для него благо, а что нет.
– Зато ему не придётся задаваться теми же вопросами, которыми задаюсь я… Не придётся нарушать привычный ритм жизни… Нервничать… – в голосе женщины мне послышалась надежда, что я каким-то образом развею её сомнения.
– Если я правильно понимаю, вы при любом исходе остаётесь пострадавшей стороной: не встретитесь с тем, с кем мечтали увидеться, и рискуете потерять его доверие, поскольку он узнает, что возможность встречи была, а вы этот факт скрыли…

Она молчала, то ли обдумывая мои слова, то ли потому, что жалела о своей откровенности и нашем разговоре.

– Что ж… зато вы сами сделали выбор, если это может служить утешением, – резюмировала я, понимая, что от меня ждали, наверное, больше сочувствия, и на самом деле его испытывая, но почему-то и сердясь, словно не какого-то неизвестного мне мужчину, а лично меня лишили права голоса по важному вопросу.
 
– Ещё есть время позвонить, – она подняла на меня измученные глаза.
– И поставить его в почти безвыходное положение? Мне кажется, что времени-то у вас как раз и нет… – последнюю фразу я произнесла едва слышно, но это вряд ли смягчило жестокий смысл.

Я вдруг испугалась, что слишком сильно вмешиваюсь в чужие судьбы, к тому же не зная всех обстоятельств.

– Впрочем… если честно, то не представляю, как поступила бы сама…

…Рано утром я вышла. Попрощаться не получилось, попутчица спала, сжимая в руках телефон, и я оставила только записку с пожеланием удачи. Записку вложила в книгу. Может быть, она захочет отвлечься на чтение и что-то из описанного там поможет ей принять верное решение…

Вот только какое решение считать верным?..