Боль козы Зойки Или сон во время болезни

У всех бывают слабости минуты,
Такого разочарования час,
Когда душа в нас леденеет будто
И память счастья покидает нас.
В. Тушнова
Болезнь опять отправила меня в нокаут.  Сил не было, только губы шептали : почему, почему опять. Луна с грустью смотрела на меня через окно : «Крепись, ты сильная! Я с тобой!» А сама тучей смахивала с лунного лица слезинку. Вдруг в комнате стало светло. Будто кто-то включил большой прожектор. От яркого света я зажмурила глаза.
 «Что я такая страшная стала? Или коза Зойка больше тебе не друг?» Я открыла глаза. В Лунном сияньи, вся переливалась светом стояла…коза Зойка. «Зойка!!! Ты как? Ты сон?» «Нет, я твоё прошлое. Я твоя память. Как там у В. Тушновой :
Память сердца! Память сердца!
Где предел тебе, скажи!
Перед этим озареньем
Отступают рубежи.»
- Вот, вот – это про меня. Ну что ты разлеглась? Где мяч? В футбол играть будем.  Да, плохо тебе! А нам ещё больнее. Ни бабуле, ни дедуле, ни твоим родителям  - не легче. Нам вдвойне тяжело. Что мы видим с небес и помочь ничем не можем. Но ты сильная. Ты уже не раз это доказывала. Всё будет хорошо. Коза прошлась по квартире. Живёшь ты правда, как Диоген в бочке, свободы никакой. Светик, а ты помнишь наш островок Рая?
 - Да! Да! Ты же знаешь, как много я о нём пишу. Глаза у Зойки стали грустные. Ты. Что Зойка? Я обняла козу. Из её больших глаз выбежала слеза.  - Светик, я не хотела тебе говорить. Знаешь, как я хотела перед вратами той не земной жизни, чтобы ты вот также меня обняла, сказала  Зойка. Я тебя люблю. Знаешь, как я тебя ждала! Осень, зима, лето, снова осень, зима..?   «Зойка, милая, пойми, я не виновата. Так сложились обстоятельства : Маму с Иринкой положили в больницу, папе отпуск не давали. Зачем, зачем, какие-то 45 минут, зачем ты выбежала на дорогу?»
 -  Да мне минуты эти вечностью казались. Если  бы я могла что-то сказать или написать письмо, но мы животные говорить не умеем. Помнишь сказку Т. Г.Габбе «Город мастеров», или сказка о двух горбунах. Помнишь, что сказал лев? Ну вспомни?
- Но я дословно не помню : «Сейчас я завидую пятилетнему ребёнку, который может рассказать словами обо всём, что видел. Его тоненький голосок, его детский лепет услышат и поймут, а моё львиное рычанье, твой медвежий рёв, самый жалобный крик зайца – всё это для людей только лесной шум. И больше ничего.»
-  Вот видишь, только ты одна меня понимала. Хочешь, я расскажу тебе свою боль, мою звериную тоску?
 Я села на кровать и с удивлением посмотрела на козу.
- Когда я тебя провожала, помнишь, я не давала поезду уехать. Дядя Володя отвёл меня к бабуле, привязал к колышку. Так сильно вбил колышек, словно боялся, что я с землёй его вырву и опять побегу тебя догонять. Но тоска клешнёй рака уцепила моё сердечко, обессиленная улеглась на мягкую постель нашего островка. Я долго смотрела на твой мячик. Пнула его мордой, он покатился и я услышала : «Зойка, вставай в ворота,» - кричали журавли твоим голосом. «Мазила,» - квакали лягушки тоже твоим голосом.  Даже наш соловушка и то пел, как всегда, когда мы с тобой гонялись за мячом : «Шайбу-бу-бу!» Ты помнишь соловушку?
Я кивнула головой.
- Вот говорят, что лучше всех поёт Курский соловей? Не знаю, в Курске не была. А мне кажется, что наш Полтавский лучше всех. Как он насвистывал мелодичные украинские напевы.  А как он тебе колыбельную пел?  Ты ещё проснуться не успела, сидишь на корточках, открыв рот, слушая соловья, что пел свою арию на шелковицу. Смотрю твои глазёнки  закрываются и ты – бряк мне на брюхо.
- Я улыбнулась. «Да мне не хватает его трели. У меня есть запись музыки птичьих голосов. А только соловей возьмёт аккорды, сердце так заноет, сразу детство вспоминаю.» (Тут я вспомнила внука подруги : «Знаешь тётя Света, что тебе не хватало – меня! Я же Соловушка.»)
- Я повторила вслух : «Соловушка.»
- Вот видишь, ты начала меня понимать, - сказала коза. А ты помнишь, что росло на острове?
- Ромашки! Их так много было. Они были такие большие!
- Это ты маленькая была.
-Помню, ты видно пить захотела, - продолжала коза. Тебе дедушка с бабушкой бутылочку с компотом давали. Ты выпьешь, а до хаты 50 метров – дойти лень, да и я начну за тобой бегать.
- Нет! Нет! Воскликнула я. Там был мой враг – Наполеон. Вот петушиный гад! Всю попу мне исклевал, сладкая что ли была? Никого не клевал, а меня доставал.
- Да, знал бы он какая его участь ждёт, когда он последний раз потрепал тебя. Не клевал бы тебя.Так вот помнишь, что дальше было, когда закончился компот?
- Я улыбнулась.
- Отец что тебе говорил : «Дала слово, держи, так поступают настоящие лётчики.» Сказала, что воду из ставка (озера) пить не будешь, а сама?
- Но Зойка, я же пить хотела.
- Я лежу на траве, одним глазом за тобой наблюдаю. Подошла к ставку, ладошками зачерпнула воду – выплюнула.
- Да, конечно, воскликнула я, она тиной пахла.
- А потом посмотрела на меня, по сторонам и бух на землю. Среди ромашек тебя и не видать. Я даже морду подняла посмотреть ты где. Испугалась, не в воду ли ты упала? Батюшки! Умела бы креститься – перекрестилась. Среди улыбающихся ромашек, ползёт – знакомая попа в красных  шортах. Это называется(по- пластунски).  Да плохо тебя учил отец, курсу молодого бойца. Но правильно, всё логично – голову же не видно, а попу только петух Наполеон любит. Смотрю дед Василь идёт, видно решил травы накосить. Остановился, перекрестился и обратно в заросли. Стоит, смотрит из-за листьев кукурузы, что будут делать красные шорты. А красные шорты подползли к моему вымени, пальчиком ткнули, отдёрнули, взяли сосок в ладошки и надавили, тугая струя молока  упала на  красные шорты и ты от неожиданности упала на лепестки- руки ромашек, а то бы у «красных шортов» долго болела пятая точка. Потом « шорты» заулыбались, вытерли с лица молоко и ртом вцепились в мой сосок!!! Знаешь, что мне в то время хотелось сказать : «Не пей водицы из копытца – козлёночком станешь.» Но мой козлёночек «на причмокался», улёгся на моё брюхо и засопел. Я боялась пошевелиться. Только дед Василь бросил косу, держал портки, видно спадывали от смеха и убежал, будто его срочно вызвали на заседание рады.
 «А помнишь случай был с ромашками? Как деда называл бабулю?» «Ну по разному. А больше всех – ромашка моя, коханочка!» «Вот, вот, а дальше что было?» Казалось коза заулыбалась?
- На нашем острове росло много ромашек. Я любила их. Упаду на траву, раскину руки, гляжу на небо, а ромашки, как короны наклонят свои головы, будто защищают от кого-нибудь.
- Или чтобы солнце тебя не поджарило – перебила коза. Дедуля хотел скосить их все и ты чуть не ревела, а надула губы и уткнулась в моё брюхо и сопела, как паровоз на станции.
- Да, мне было их жалко. Дедуля скосил и их осталось совсем мало. Вечером вся моя дружная и любимая семья сидели за столом ужинали.
- Завтра за островком докошу, Гриша и поедем за мельницу косить, а там уж сенокосить будем сполна.
- Добре, батько, добре – сказал отец.
- Дедуля, ты уже ни нем и слушаешь? И не глух – и не кушаешь?
Я ловила в тарелке вареник, который не хотел никак «цепляться» за вилку. Все дружно, как по команде положили вилки и почему-то удивлённо смотрели на меня.
 - Ни-ни-вра-вразумил – заикаясь спросил дедуля. Доню, что ты спитать (спросить) меня хочешь?
Я с полным ртом и радостная, что поймала, наконец, вареник, пробормотала не понятно на каком языке: «Ты же ам оворил, чт я ем, гу и нем!» «Светлана, это некрасиво говорить с полным ртом!» - строго сказала мама.  Я проглотила.  «Дед, ну ты же сам говорил, когда ты кушаешь, ты глухой и немой, и никого не слушаешь.» Бороду деда тронула улыбка : «Да было такое.» Я встала на скамью. Ещё больше вызвала удивление у семьи. Наступила тишина, только тёплый вечерний ветер играл с непослушными моими волосами, да мотыльки-икары бились о лампу стоящую на столе. Я прокашлялась, попила компот . По лицам моих любимых пробежала улыбка. На Украине рано темнеет и небо всегда кажется низким. Если  встать, то рукой  можно дость до него. Небо, казалось стало ещё ниже, опустилось, чтобы тоже выслушать мой доклад. Дед тоже встал : «Прошу, Доню, объясниться, что-то через седую мою головушку, твоя мысль не доходит .
- Во-первых, дедуля, тебе надо одеть горшок на голову и пусть папа тебя пострижёт. Бабуля , будь ласка, дай дедуле горшок на голову. Бабуля сдерживая улыбку пошла и принесла горшок и поставила перед дедом. За столом опять воцарилась тишина. Только улыбка стала  садиться на все лица. Бабуля заохала и опять так же, когда я что-нибудь говорю, закрыла лицо рушником и как мой любимый мусс, её тело мелко трясло, то ли плачет, то ли смеётся. Мама сдерживая улыбку, вытерла очки.  Дед почему-то закашлял. «Продолжай, доню.»
- Во-вторых : не води, пожалуйста, коней на наш с Зойкой остров, а то каждый раз говоришь, что уже  борщом пахнет, а на лугу конь не валялся. Пусть не валяются, они бабушку придавят, сам же потом плакать будешь. А то спиваешь, когда приходишь на остров : «Дарьюшка, ромашка моя, коханочка моя. Нука ромашка скажи  :любит – не любит Дарьюшка меня?  Когда любит : «Ах, ты моя девочка, любимый цветочек.» Когда скажет тебе цветок  - не любит : «Ах ты ромашка, мешок ты с дырками, у тебя уже песок сыплется.  Зараз ( сейчас) приду скажу, кто любит, а кто песок.» Дальше я забыла… Твою ж дивизию. Компот через коромысло. Боженько, мама, роди меня обратно. Дед уже плакал от смеха.
- Гриша, Люся, у меня к вам пожелание : родите ещё с пяток таких внучек, но условие, как одна капля похожая на Светика, да и характер такой же.
-  Ага, возмущался брат Сашка, они же в шестером меня попинают, как свой мячик. «А у меня коса только одна и что они в шестером её дёргать будут», - вставила Зина. Грохот смеха, словно салют, взорвал воздух. Бабуля уже легла на стол и вместе с ней трясло  стол, на котором вилки гарцевали «асса», а тарелки – «гопак». Я  всё ещё стояла на скамейке, скрестив руки на груди, и  не могла понять то ли мои родственники плачут, то ли смеются. А!!! Помахала рукой и пошла спать.
- А помнишь, как меня водили до…? Ты уже взрослая, понимаешь.
- Да, знаю, - улыбнулась я. До козла!
- А как он от тебя убежал?
- А зачем он тебя бодал? Да ещё хотел запрыгнуть на тебя, - вот я его и прогнала.
- А почему козла ты, Светик, не испугалась, а по мосту идти, через небольшую речку, испугалась?
- Так я козлу из рогатки точно по его шарикам попала. Вода под мостом такая чёрная была, а вдруг там Сом водяной с омута, который с мельницы приплыл.
- Иринка маленькая не испугалась, а ты вцепилась в поручни. Даже я тебя толкала в твои красные шорты. И пришлось обходить речку на целый километр.
- А что вцепилась в мои рога? Не страшно?
- Да лягушки плавали. Может я на них наступала, - вода же мне была по колено, а тебе до вымя. Это Иринке было хорошо, её папа нёс на плечах.
- Вот видишь, как засветилось твоё лицо. И я всё это вспоминаю.
- А как ты меня прижимала и шептала в ухо : «Надобранич (спокойной ночи).» А потом, когда вы уехали, бабуля собралась стирать одежду. Я вытащила, пока она не видит и  спрятала твои шорты в сарайке. Когда фонарщик- начь тушила звёзды и свет в хатах, я доставала и обнимала их. Они пахли тобой. Мне снилась ты, наш островок Рая. Коза замолчала, молчала и я.
Вдруг коза спросила : «Скажи, почему ты их так сильно любила? Они были штопаны перештопаны, а ты ревела и  просила только их.»
- Да, бабуля, на все дырки карманы делала. А это здорово, когда много карманов, можно столько добра положить.
- Я ночью доставала шорты и показывала обитателям нашей сарайки. Собака Борька даже лизать стал  твои шорты. Один только сын Наполеона, петух Петька ворчал : « Бабские сентиментальности.» Корова Ласка сказала : «А ты хочешь, как твой отец оказаться в супе, вдруг нечаянно я тебя копытом стукну. А Зойка? За Светика.»
- Лучше не буди в ней зверя.
- Ну я всё понимаю. Ну а как ты под мотоцикл попала? Каких-то сорок минут и мы бы встретились.
- Я не могла находиться на острове, всё напоминало о тебе. Мне казалось, что остров стонет, ромашки поникли. Соловей и то перестал напевать о любви к Родине. У меня пропало молоко и дед Василь стал меня привязывать во дворе. Дед всё понял, когда чистил сарайку, нашёл шорты. Даже купил мне мячик. А я его сгрызла и плакала ночью. Вы люди думаете только вы плакать можете? У нас тоже сердце есть и слово верность у нас в крови. Лежу возле колодца, там тенёчек, а рядом калитка. Это дед наверное специально сделал, чтобы мы сразу обнялись. Знаешь, как радовались они : деда и бабуля. Бабуля сразу пирогов настряпала, твои « бляцки» - оладьи из картошки напекла. Борщ такой вкусный, что запах смущал всех обитателей нашего двора. Аисты разучивали клювами и крыльями торжественный туш. Дед побрился и говорит : «Дарьюшка, неси горшок, посмотрим ровно -  нет, а то цензор приезжает, опять выговор получу.» Он смеялся : «Эх, хороша жизнь, а ещё гарна внуки, особенно одна. Як Сашко говорит : «Ещё б пяток таких.» «Это ты говорил,» - подсказывает бабуля. «А я согласен, хоть десяток, всё равно мои коханочки. Надо только Дарьюшка, ремень переделать, чтоб от Светкиных разговоров, то есть от смеха, портки не упали.
Пришёл Витька и говорит : «Зря бабуля и дедуля порядок наводите, Светка приедет, словно Татаро-монгольское иго пройдёт.»
-  Я хотела ему под попу дать, но верёвка не дала достать.
Витька продолжал : «Ты дедуль, лучше ставни покрепче закрой, а то Светка- злыдень, пнёт мячик и нет твоего окна.»
- Знаешь, шо, внучек, ты бы лучше пошёл майку поменял, у бабули половая тряпка чище. И спитай (спроси) у батьки, сколько раз он мне стёкла в рамах вставлял от твоих мячей. Дед прищурил глаза и выпустил кольцо дыма из люльки (трубка). Вот, твою дивизию, кто це придумал возле моей хаты сельский стадион делать?
- Я заулыбалась, помню, как Витька поставил нас с тобой на ворота. Ворота широкие, а мы, хотя и вдвоём, пропустили мяч и стекло в дребезги.
-  Конечно, получила я подзатыльник от него.
-Ага, а потом Витька по полю убегал от меня и на всё село орал : «Ратуйте! Спасите! Деда-а! Пока не залез на шелковцу.
- Да, помню! Ну а дальше?
- Бабуля заметила шорты, когда кормила меня : «А шо тут шорты делают?» Хотела забрать, но я крепко вцепилась в них. «Да, нехай, её же козлёночек приезжает,» - сказал дед. «Да, Зойка!» - и запел :
  Два петушка горох молотили,
Две курочки до мельницы носили.
Коза насыпала муку,
А маленький козлёночек на дудке играл.
- Всё, Дарьюшка, пора стол накрывать, я поехал. Дед выехал на телеге из двора.
- Я рванулась и побежала за ним.
 Дед остановился : «Зойка, да потерпи крохи. Зараз приедет твой козлёночек,» -  улыбался дед. «Давай привяжу тебя к абрикосу возле калитки. Держи шорты, сразу отдашь,»  - дед потрепал меня по загривку.
- Откуда взялся соседский Андрей?  Пьяный, на мотоцикле. Не знаю? Ехал и прямо на меня, по моим ногам. Бабуля всё видела. Вскрикнула, схватилась за сердце и медленно опустилась возле меня. «Ой, Зойка, ты шо, не смей, сейчас внучка приедет,» - запричитала бабуля. «Сейчас я тебе помогу,» - но видно сил не было. Я ещё слышала, как приехал дед. Говорят, когда умирает человек и его не трогают, он всё слышит. Дед матерился : «Андрей, окаянный, что ты наделал?»
«Светик, Светик, как же она перенесёт с её таким ранимым и впечатлительным сердцем,» - рыдала бабуля.
 -Хорошо хоть Гриша поехал сначала до Володьки, а потом табором к нам.
- Что делать, Василь?
- Я сейчас пойду возьму у Пацюка подводу, за мельницей похороню  нашу кормилицу. Эх Донюшка, як же ты будешь без козы?
- Маленькую козу Машку привяжи на лугу, а Зойку, скажем, повезли к козлу.
 Дико завыл Полкан. Аисты захлопали крыльями.
Бабуля хотела забрать шорты.
- Не надо, ещё мячик принеси. Они были верные друзья. А прав Чехов : «Верность – это то качество, которое утратили люди, но сохранили собаки», а в нашем случае – козы.
- Не успели свернуть за угол улицы, я услышала твой голос : «Дедуля, ты куда? Я с тобой!» Больше я ничего не слышала, только стук лопаты, комья песка. Дед положил под голову твои шорты, на которую упали старческие слёзы. Рядом положил мячик и любимые его цветы – ромашки.
Тишину моей комнаты наполнил всхлип, даже не всхлип, а вой –фонарь за окном заскрипел, словно стонал. Луна вытирала слёзы. Её слёзы в виде маленьких звёздочек падали на землю.
- Прости меня, Зойка, я не успела. Я подгоняла папу : «Быстрее, быстрее!»
-  Да ничего. Мы почему-то в жизни всё спешим, спешим. Всё дела, дела.  Не плач. Лётчики не плачут.
 Я обняла козу : «Держись, всё будет хорошо.»
- Помнишь своего мотылька, который сгорел об лампу?
- Ну, да.
- Так вот, я его встретила. Он тоже Ангел. Да, Светик. Он передает тебе привет. Он даже не сомневается, что ты дашь отпор болезни.
- Зойка, милая моя, я поеду на Украину, найду твою могилку, нарву яблок, сварю кукурузу.
- Нет, Светик, не надо. На островок Рая пришла Война. От моей могилки ничего не осталось, миной разорвало. Могилки бабули и дедули фашистские танки сравняли с землёй. Я знаю, ты рвёшься защищать Родину, хотя сама еле-еле ходишь. Молодец, так всем нужна Родина, как мама одна! Правда так бывает : родит одна, а воспитывает другая.
- Мне очень больно, что я не могу помочь своему острову. Я не хочу, чтобы эти мрази топтали мою Родину, насиловали женщин, убивали детей.
- Да, я тебя понимаю. Я даже помню, когда ты маленькая была, а твой папа читал стихи Михаила Голодного :
   В траве не кошеной – замученный ребёнок,
Смерть не дала ему больших ресниц смежить.
И светлые глаза глядят, как бы спросонок
На этот мир в цвету, где я остался жить.
А солнце высоко; не зная преступленья,
Щебечут птицы сердце полонив
И словно в пьяном сне, над жертвою глумленья
Рой синих мух жужжит среди цветущих нив!
И вспомнив вдруг о том, что за посёлком где-то
Мать жаркую слезу смахнёт с лица тайком
Не жду я от друзей ни вздоха, ни ответа, -
Хочу я одного – врага найти штыком.
- Ты просила деда, сделай мне штык, и я пойду этого пизюка убивать рогаткой.
«Кого? Кого?» - не понял дед. «А не повторяй, понял.» «Тебе жить, Светик.»
- Знаю, ради деда и бабули, ради тебя и помнить островок Рая.
- У тебя есть для кого жить. Всё, хорошая моя, мне пора. Уже фонарь гаснет. А солнце садится завтракать бутерброд с малиновым вареньем – рассветом. Вдруг посреди комнаты появился мост, ввиде радуги, только весь розовый. Это и есть мост от земли до небес, от тлена до души.
- Да это и есть тот мост от жизни  неземной, но тебе до него ещё далеко! Так, что выше нос, не сдавайся. Лётчики не плачут. Я знаю у тебя будут внуки, ты обязательно расскажешь и про островок и про меня. Коза прижалась ко мне. Я обняла её. Зойка вступила на розовый мост.
-Козинятка, держись, я с тобой. Всё  будет хорошо!
Солнце взяло ластик и стерло радугу, а с ней козу Зойку!