Запоздалая благодарность. Учителям 80-х

Памяти учителям 80-х
Изольде Михалне Мельниковой,
Любовь Яковлевне Дочкиной,
Эмилии Алексеевне Носик и всем другим.


Её звали её Изольда.
Изольда Михална, учительница по математике.
Сначала "учительница" и только потом "по-математике". Копна седых волнистых волос, ничем не примечательная "учительская одежда", обычная школа 80-х, школа №15, окраина города Йошкар-Олы, Ремзавод.
На работу она ходила в той же недорогой обуви, что и школьницы, в том же буфете покупала пирожки и котлетки в тесте, ничем выдающимся не выделялась, только взгляд. Смотрела чуть с прищуром, немного наклоня голову, "с прицелом" во взгляде, как будто пыталась что-то увидеть в нас, тех девочках и мальчиках что им предстоит, кем станут, рассмотреть их будущее, тогда ещё только прорастающее в нас.

Когда она писала цифры на доске, видно было, что ей доставляет удовольствие "писать цифры".
Геометрия в её трактовке переставала пугать, открывалась и увлекала новым расширением пространства. Класс на её уроках "неровно дышал", мы смеялись или замирали от сосредоточенности или восторга.
На её уроках уходило что-то тяготившее, не дававшее вздохнуть полной грудью.
Она не "давила", ни нравоучениями, ни раздражением, ни уже привычным призрением:"Бездари тупые!"

Класс был трудный - дети сплошь из неполных семей, "безотцовщина".
Те отцы, что были, редко кто не пил.
Одеты-обуты были, как близнецы-братья, и уже детьми привыкли мало кому доверять и открываться, тем более взрослым. А ей доверяли.

Когда она входила в класс, казалось, что у неё там, за дверью была интересная и
насыщенная яркая жизнь, которой она готова поделиться, для чего сюда и пришла.
Она могла одним словом, изящной похвалой поднять человеку в классе рейтинг:
"А Лёша Беляев решил задачу неординарно. Лёша, у тебя нестандартное мышление, математические мозги" И двигалась дальше по теме урока, а её слова витали, кружили вокруг Лёши и в нём самом всю его последующую жизнь.

У неё была какая-то лично поставленная сверхзадача, кроме точных знаний, поднять
важность-ценность-значимость человека в его же собственных глазах,
особенно "мужской" половины класса.
Почему-то в школе бытовало стойкое предубеждение, что "у вас девочки лучше - мальчики хуже". Девочки такие все, ходили с гордо поднятой головой "и фартучки у них, и воротнички беленькие, и учатся лучше".
А мальчишки не соглашались с навязанной аксиомой и бунтовали, кто как
мог. Однажды в коридоре услышала, как она кому-то сказала:"Математика пригодится и красавице, и дурнушке. Одной для самоуважения, другой для загадочности, как минимум."

Мы с одноклассницей тогда переглянулись, стоим, глазами хлопаем, едва поняли,
что такое сейчас услышали. Что за смысл скрыт в словах, из какой-то другой, большой взрослой жизни. Совсем скоро уже пришлось определяться к какому лагерю примкнуть - "красавиц или дурнушек", а мальчики из презренных изгоев вдруг стали судьбоносным "жюри".

 Или как она с самым слабым, махнувшим на себя рукой учеником разбирала его работу:"Так, сейчас я попробую догадаться почему же ты тут так подумал? Ааа, ну это ты не знал, тут был невнимателен, тут поторопился. Ну что ж - на сегодня это хороший результат. Есть положительная динамика. Убедительная тройка. Маме скажи пусть не ругает - тройка дорогая, настоящая." И он идёт домой и весь светится - тройку домой несёт, как богатство!
Ещё она любила повторять:"Математика, такая же роскошь, как закат солнца или восход - красота вроде бы доступная всем, ан нет, не все её себе позволяют."

Однажды она заметила, как один самый хулиганистый парнишка в классе сидит и рисует в тетрадке по математике каких-то чудовищ, пока она объясняет новую тему.
 Она что-то страстно доказывала в новой теме и, не сбивая накала, подошла к нему, так же эмоционально заглянула к нему в тетрадь и сказала:
"Хм, кстати, это очень интересно!- мы замерли, что будет, а она подняла тетрадку
показала всем и добавила, - а вот это уже имеет художественную ценность. А ты знаешь, что есть такая профессия - мультипликатор?" На секунду замерла, разглядывая его "чудовищ", хохотнула и почти про себя произнесла:
"А в принципе, ну что, да, если приглядеться...равносторонний треугольник не менее прекрасен, чем лицо Джоконды." И с прежним пылом продолжила свою новую тему по математике. " Это понятно?! Вижу Смолина не поняла, повторяю!"
 Пока ещё класс пребывал в шоке от её реакции - не отругала, не выгнала,
не наорала:"Смотри на доску!". Взяла и заставила взглянуть на происходящее
с другой стороны.

 С тех пор у некоторых над письменным столом появился портрет "Мона Лизы Джоконды", навсегда оставшейся символом уроков математики, а рядом равносторонний треугольник.
 А в закатную пору кто-нибудь обязательно вздрагивал, вдруг вспомнив
 её слова про  закат и математику, замирал, оставляя свои срочные дела, и смотрел, как заходит солнце.

Как-то, объясняя новую тему, как всегда, будто это её личное переживание, откровение, собственное "сокровище", с едва сдерживаемой улыбкой, с предвкушением восторга произнесла:
"Подождите-подождите, сейчас, вы испытаете это удовольствие, когда уравнение сойдётся..." Она вдруг остановилась, замерла, посмотрела своим "любимым" прищуром на нас на всех и сказала:"Эх,как завидую я вам! Вам ещё столько всего предстоит открыть для себя! Хотя... это уже 7-ой класс, уже должны были прочитать половину всего написанного человечеством."

 И отвернулась, продолжила решать своё обожаемое уравнение.
А класс "впал в столбняк", в который ввергли её слова - "уже 7-й класс".
А "половина написанного человечеством " нам махала ручкой!
Не говоря о второй половине "написанного".
А надо сказать, высшим комплиментом того времени было услышать - "начитанный" человек.

Не все, но многие тогда кинулись читать, как "подорванные". Читали везде и всюду - за обедом, за что получали подзатыльники, в автобусе, забывая купить билет, ночью под одеялом с фонариком, на пляже, в бане, в перерыве на спортивных соревнованиях, в очереди за молоком...

Очевидно, что это был талант, дар, какое-то "высшее поручение" - учителя. Влюбить в то, что любишь сам, чем потрясён, преображён, изменён сам.
Хотелось быть таким как она, так же стремительно заходить к класс, таким же жестом проводить рукой по прическе, смеяться громко, запрокидывая голову, смотреть на кого-нибудь с таким же прищуром, быть увлечённым, влюблённым во что-то до страсти, влиять "животворно" на кого-то, на что-то, как повлияли на тебя.

Я иногда ловлю себя на том, что встречая подростков, тех наших лет,
смотрю на них с её прищуром и пытаюсь увидеть что-то большое, важное и
представить их взрослыми. Когда-то она смотрела на нас - как на великую, доверенную ей ценность, что-то пока не явленное, но которое обязательно проявиться.
 Как будто для неё было высшим благом помочь этому "великому" проявиться,
прикоснуться к нему, помочь "родиться".

Ушла она внезапно. Вдруг, неожиданно, почти случайно.
Промокла в своих недорогих сапожках. Промочила ноги, простудилась,
 продолжала вести уроки, ходить на работу.
Простуда перешла в ангину, а та в заражение крови.

Скорая её забирала из-за стола, где она уже почти в бреду, всё ещё проверяла тетради.
Осталась несколько фотографий, светлая память и влияние.
На всю оставшуюся жизнь.

Не покидайте учителей, пока вы рядом, не покидайте когда далеко, они так незаметно уходят.
Успейте их поблагодарить.