Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Глава 20

 Глава 20. К новым берегам.

        На меня смотрело радостное и улыбающееся лицо, как будто - бы ему приснился невероятный сон, или оно выиграло в спортлото:
    - Чем у тебя тут так вкусно пахнет? – последовал мне необычный вопрос от губ, проросших трехдневной щетиной, и, не дождавшись моего ответа, новообразовавшийся сожитель тут же склонился над печью. Даже не приблизившись, я созерцал поглощение еще теплого угощения, и спустя несколько минут меня все же удостоили предъявлением к знакомству:
    - Гена, Пряхин, твой сосед слева! А ты, как вижу, с зоны сбежал!
    - Отпустили, - выдал я, но спохватившись, продолжил свое повествование, - меня сюда привез Владимир Иванович, пожить…
    - О, тогда другое дело, а то ты мне показался совсем не местным, чужих здесь не бывает!
         Мы проговорили с ним до полудня. Оказалось, что Владимир Иванович проезжал именно к нему, да не вовремя. Задумал его коллега испытать судьбу, и пешком, по тайге, отправился к своему давнему другу за сто верст. Да не рассчитал немного сил, и поэтому вышел на меня, что - бы передохнуть, и подсушиться. А видел я огонек от его папиросы, кстати последней, о чем Гена сейчас больше всего и сожалел.

        За разговорами мы не услышали приближение еще одного гостя, и когда он постучал, то сначала уставились друг на друга, а затем на дверь. Первой вбежала лайка, прыгнув по-хозяйски с порога. Следом Владимир Иванович с ружьем на шее, и уже снятым рюкзаком. Увидеть сразу двоих он явно не ожидал, и, если бы помещение было побольше, то я бы смог наблюдать соревнование на длинную дистанцию.
 -Ах ты, пострел! – Владимир Иванович потянулся за стоявшей в углу палкой, а мой новоявленный в ночи в один прыжок заскочил на лежанку и уже оттуда подавал свой осмелевший голос:
-У меня ружье и топор! Я буду защищаться!
       Такой трагикомедии мне наблюдать еще не приходилось, и я уж было собрался вступить, но последний гость повернулся спиной к лежанке, и начал раздеваться. Присев, оглядел все вокруг, и запросил чая.  А пес, примостившись у печки, видимо, ждал продолжения случившегося этюда, и вертел по сторонам своею пятнистой мордой. Мы сидели по бокам и ждали последнего слова, и оно последовало:
    - У вас пять минут на сборы, иначе передумаю!

         Через полчаса вместительные аэросани уносили наши тела вниз по течению, совсем в другую сторону от прежних моих пребываний. Низкий шум от винта не располагал к диалогам, а виды из окна настраивали на осмысление бескрайности следующих по курсу берегов. Гена сидел спереди, рядом с Владимиром Ивановичем, а меня кое-как протиснули сзади, среди нагромождения мешков и ящиков. Я в последний раз вернул в память уходящие от зимовья наши следы, и теперь, двигаясь ногами вперед, пребывал в приятной меланхолии.  Наш старт случился уже за полуднем, и вот уже пошел второй час, как снежное путешествие приближалось к своей середине. У самого берега проявилась небольшая хижина, рядом с которой лежали вверх дном две, наполовину присыпанные снегом, лодки. Сани пристали в отдалении, и Гена любезно засобирался приглашать нас к себе в гости. Его кордон был в километре от берега, и с реки не просматривался. Я собрался было заправлять штаны в валенки, но водитель саней остудил мою тягу к новым пешим прогулкам:
  - Завтра заеду, будет серьезный разговор.

       Еще минуты три в боковое окно мне маячил профиль второго человека за этот день, а в ногах неожиданно проявилось малое и лохматое движение. Я сунул вниз руку, и в ту же секунду отдернул обратно. Оно меня укусило, а затем заскреблось о правый валенок. Я совсем осмелел, и поднял в руки месячного щенка, точь-в-точь похожего на лайку, расположившуюся на втором сидении. Он, кажется, был не прочь облизать мне лицо и руки, на что я, конечно не сразу, но дал согласие. Минуту спустя, пригревшись на коленях, маленькое существо раззевалось и задремало. За окном начинало темнеть, и Владимир Иванович включил мощный прожектор. Небольшие снежинки неслись нам навстречу, а мне привиделось, как я на своем КрАЗе мчусь из карьера навстречу своей судьбе.
      Неожиданно мотор заглох, и погас свет. Владимир Иванович повернулся и сообщил, что приехали. Затем забрал у меня щенка и положил на свое сидение.  Лайка облизала, видимо, своего детеныша и выскочила наружу. Кромешная тьма окружала новоявленный мне мир, а суета в передней части саней случилась от налипания снега на руль.
   -Ну, будем разгружаться, - сообщил водитель речного транспорта, и включил карманный фонарик.

      Мы достали все то, что оказывается было столь необходимым в этих местах, и налегке двинулись вверх. Владимир Иванович с огнем в руках, а я - со щенком. Снега по пути оказалось немного, и иногда я пытался даже спотыкаться о проступающие валуны. Пройдя метров сто, уперлись в ограду. Такое сооружение мне впервые приходилось наблюдать, и у Ивана, и у Владимира Ивановича строения были открытыми и свободными для всякого лесного жителя. Казалось, заметив во мне замешательство, мой спутник привнёс свои пояснения:
    - Старый хозяин начудил, все боялся поначалу выходить из дому.
    Почему старый, - закралось во мне вдруг сомнение относительно своего здесь пребывания, - а еще вспомнился последний разговор с Владимиром Ивановичем относительно повышения моей квалификации. В глубине двора проявился довольно большой дом, а вдали несколько строений поменьше. Оставив меня наедине со своими мыслями, мой спутник пропал в одном из них, и через минуту разнесся ровный и плавный рокот, а на углу вспыхнула мощная лампа. За час мы управились, весь груз перенесли в дом, разожги огромную русскую печь, а облегченные сани подогнали поближе к дому. Внутри тоже горел свет, а две больших комнаты и одна поменьше совсем лишили меня ощущения реальности происходящего. И уже за полночь, за крепким травяным чаем с ореховым щербетом, Владимир Иванович выложил наконец мою дорожную карту. До весны поживу и поработаю здесь. Что делать – узнаю завтра, с руководством все согласовано, да и конкурса на это место уже с лета не наблюдалось. Но первым делом я ознакомился с видавшим виды и события паспортом, с вполне благозвучным именем, и подозрительно смахивающим на меня портретом…