Борман и Саныч

Борман и Саныч

– Люблю свою страну, очень люблю! Порву любого, кто вякнет против моей Родины! – сказал Кузьмич по прозвищу Борман, закусывая дымом папиросы уже третий стакан самогона.

– А если кто вякнет на Путина? – спросил Саныч и с подозрением уставился на соседа.

– Путин! Путин! Человек! – глаза мужика увлажнились проспиртованными слезами, которые провели по его щетинистым, красно-коричневым щекам две неровные бороздки. Он с размаху, от переполнявших его чувств, с силой ударил себя по впалой, но гордой грудине. — Человечище!!!

– Вот только добрый он. С этими тварями так низзя! – подхватил Саныч.

– Добрый, а поднял Россию с колен! Гений! Выпьем! – снова налил Борман.

– Они ещё приползут к нам, попросят наши эти.. технологии, — Саныч икнул и стал загибать негнущиеся пальцы. – Космическую соляру, космические ватники, космические каски, космическую жратву.

– Космическое бухло! – заржал собутыльник.

– Мы мир спасли от этого лягушатника Напольёна, — тряс и без того трясущимся кулачком Саныч.

– И от Гитлера! – с гордостью выпалил Борман.

– И от Америки спасём! Споём, друг! – предложил Саныч.

– Споём, — согласился Борман.

И не сговариваясь, они запели:

«Союз нерушимый республик свободных Сплотила навеки Великая Русь.

Да здравствует созданный волей народов Единый, могучий Советский Союз!»

Борман и Саныч, раскачиваясь из стороны в сторону, держа руки по швам, отчаянно выводили священный мотив. Они пели на разрыв широкой русской души. И что характерно, ни разу не запнулись, не забыли ни одного слова. Опыт, как говорится, не пропьёшь.

«Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надёжный оплот!

Партия Ленина — сила народная

Нас к торжеству коммунизма ведёт!»

(2017 г.)

Борман и Саныч, часть 2

Во дворе дома, за деревянным столом, на лавочке сидят двое мужиков. 

– Ну что, сосед, прививаться бум? — спросил Кузьмич, по прозвищу Борман, поднимая третий стакан мутноватой самогонки. Спину грела телогрейка, надетая поверх выцветшей, застиранной тельняшки.

— А я как Путин! Как Владимир Владимирович, — ответил всегда полутрезвый Саныч, невысокого роста мужик, неопределяемого возраста.

— Ты погоди. Мы не тупые, мы ж с Урала. Запрягаем медленно — скачем ещё медленней,  — хмыкнул Борман.  — Тут разобраться надо. Путин кто?

— Президент всея России!  — Саныч попытался встать, ударился костлявыми  коленками в стол, сел обратно.

— А ещё кто? — не унимался Кузьмич.

— Человек! Не… Человечище! Голова! Сейчас с президентами держав всяких там на равных перетирает, с Байденом не меньжуется. Так? — докладывал Саныч.

— Все верно. А ещё он спортсмен! — добавил Борман. — А ты, Саныч, спортсмен?

— Я? Чемпион по бухалке! — засмеялся в ладошку Саныч.

— Вот! И я тоже такой же чемпион! Правда, в молодости бегал… за бабами! — огляделся с опаской на свой дом. — Добегался.

— И? Объясни свою мысль! — потребовал Саныч, с подозрением уставившись на соседа.

— Здоровья нам на прививку не хватит! Не выдержим! — безнадежно выдохнул Борман.

— А если попросит? Вот приедет сюда Сам, со шприцем в руке, пожмет своей крепкой ладонью  твою трудовую руку и скажет: Дорогой товарищ Борман, слесарь седьмого разряда, ты меня прости, что ты так погано живёшь. Не знал я. Мне твоя жизнь дорога! Привейся, уважаемый гражданин великой страны!  — воодушевился Саныч и, чтобы погасить пыл, опрокинул четвертый стаканчик, оттопырив заскорузлый мизинец,  словно капиталист из советского фильма про «их нравы».

— Не раздумывая! Веришь? Не раздумывая! — с надрывом произнес Кузьмич. — Но он же не приедет. Не может. Он мир зачумленный  спасает от ковидлы позорного. Спутник запускает. 

— Тады так и порешим. Приедет — вакцинируемся, — предложил Саныч. — Лады?

— Лады, — согласился Борман. — А пока будем предохраняться нашими средствами — народными. Они нас никогда не подводили. Ну, за здоровье!

— И за президента! — добавил Саныч.

— За него стоя! — внёс коррективы Кузьмич, по прозвищу Борман. Однако ноги уже не слушались.

Пришлось выпить сидя, но зато до дна, как обычно.

(2021 г.)

Борман и Саныч, часть 3

— Ну здоров, братка, — поприветствовал Саныч своего закадычного друга Кузьмича, сидевшего в трусах и растоптанных сапогах на заплеванном крыльце. Борман (он же Кузьмич), широко расставив свои тощие бело-синие ноги, курил сигареты без фильтра, процеживая сквозь посиневшие потресканные губы тяжелый табачный дым.

Борман кивнул, ответил Санычу вялым рукопожатием.

— Угощайся! — Саныч протянул другу пачку «Мальборо». — Харэ смалить гадость. 

— Гадость… — протянул Кузьмич и зло прищурился на своего друга, — зато наша гадость, патриотическая. А у тебя откедова американские цигарки. Госдепу продался? А… Колись, Саныч, колись!

— Ага, докладАю по Инста…Инста… грамму, кажный день. Сёдня ужо отрапортовал, что Борман зенки с утра залил.

— Ты это брось! Какой я те Борман. Хошь, чтобы нас де… де…, бл..ь, нацистовали, короче,  порешили. Сейчас с этим строго. Кузьмич я, а не Борман. ПонЯл? Ну прилепилась кликуха в армии, бо похож был на Бормана из фильма про Штирлица.

— Ладно, Кузьмич, уважаю. Это трофейные. Сыночка прислал из Белоруссии, квартируется, значит, он там. Вчера посылку получили, в основном его зимнее обмундирование: бушлаты, шапки, свитера, но было и заграничное шмотье, почти неношеное, ну и сигаретки не вонючие.

— Да… — вздохнул Кузьмич, вытаскивая сигарету из пачки Саныча. — Он у тебя хлопец боевой, выполняет. Ну и зарабатывает… — помолчал немного, и добавил: на войне зарабатывает. Гордишься небось?

— Горжуся, — сплюнул Саныч, попал на свою грудь, спешно обтер. — Но боязно. Звонит матке легулярно. Рассказывает страшное. Но ты ж понимаешь, совсекретная информация, не могу разглашать.

— Тут все свои, Саныч. Ты главное скажи, Санька — твой сынок, должен знать. Спроси у него, будь человеком, — низкий голос Кузьмича, иссеченный хроническим кашлем, задрожал. — Он там правда с нацистами воюет? Что-то мне сомнительно.

— С какими нацистами, братка? — спросил Саныч с явным неудовольствием. — Нет там никаких нацистов. А если и есть, не они главная цель. Понимать надо. 

Для нашего гавно, гавно…, короче, командующего, слишком мелко. Мы с НАТО бьёмся за свободу России, чтобы ни одна гадость не посмела обидеть русского человека. А нас обижают, ой как обижают. Табе ли не знать, ты ж специалист от Бога, а прожил всю свою жизнь как этот, как его, нищий в броде. Ну, как тебе? Вкусные сигаретки?

Кузьмич молчал, на душе стало еще поганее, послюнявив пальцы, затушил окурок, понюхал, поморщился.

— Не, не укусно. Дурак ты, Саныч! Пусть в говне, но я на своей земле, она меня родила, она меня и схоронит. А тысячи наших пацанов схоронит чужая земля. Зачем? Видел я все это в Афгане. Ответь мне, Саныч, ответь! Зачем НАТО наше говно, у них что, своего не хватает?

— Да ты, вражина, что несёшь? Ты такой темный, потому что у тебя телевизор сломался и от самогонки мозг потёк. Брагой надо иногда разбавлять. Здоровье беречь. Ты пойми, если не мы к ним, то они к нам! — заорал на пьяного друга полутрезвый друг.

Кузьмич вскочил, поднял сжатый кулак. Саныч в страхе отпрянул.

— Придут к нам, вот тогда все как один выйдем, загрызем, — оскалил он остатки редких, искрошенных зубов. — Иди отсель, дружок, от греха подальше. Въ_бу тебе, потом отмаливай.

Саныч сжал голову в плечи,  неодобрительно ею покачал, однако аккуратно, уважительно положил пачку дорогих сигарет на пенёк, служивший летним столом Кузьмичу, и побрёл прочь, бормоча что-то под нос.

Бывший Борман долго смотрел вслед своему единственному другу, перевёл взгляд на «Мальборо». Вытащил одну из пачки, понюхал, усмехнулся. Закурил.

«Не… наши лучше, забористей, а это баловство одно».

(2022 г.)