Дайте миру шанс Часть1 Поле трансгенной войны 11

Утром она нашла профессора в клетке у Майкла – он перебинтовывал ему раненое плечо. В то же время Майкл с аппетитом драл зубами принесенного профессором ему для еды какого-то зверя, похоже, это был гепард. А они пытались убежать от них у силовой стены, вот наивные.

 При свете дня Лорейн заметила перемены, произошедшие с Майклом. Спутанные волосы и налитые кровью безумные глаза. Как исказилось гневом его родное лицо, утратило всякую привлекательность. По щеке Лорейн потекла непрошеная слезинка, так она расстроилась. Но надежды терять не стоит, вот профессор ее хоть как-то, но понимает. К тому же, сам того не желая, профессор взвалили на себя обязанности не только кормильца Майкла, но и врача. Вернее, друга по несчастью.

ДНК гибридов уже изменило организм Майкла. Спасти его теперь не может никто. Она уже видела, к чему приводят такие укусы. Процесс необратим. Это распад личности, на обломках которого будут развиваться такие непотребства, что самый извращенный мозг любителя ужасов не смог бы придумать. Ей очень не хотелось думать, что это неизбежно. Она больше не увидит Майкла бреющимся у зеркала, он всегда будет страшно грязным, вонючим. На этой почве у нее теперь развилась нешуточная фобия: она боялась всех этих мерзких гнилостных запахов.

 А ведь когда-то люди мечтали стать гибридами. Платили большие деньги чтобы стать выносливыми, сильными, быстрыми. Тот, кто создал человека, не зря ведь создал таким хрупким.  Мягким, болезненным и беспомощным. Таким человек рождается, таким и умирает. Самые прекрасные вещи у этого великого создателя тонкие, воздушные и недолговечные. Рассвет, закат, цветок, паутина, снежинка, бабочка. Да что там, радость, любовь, счастье, да и сама жизнь – хрупки и мимолетны.

Мы не учимся у своего создателя. Он умеет создавать прекрасное и ему не жалко на это ни времени, ни ресурсов. Он вкладывает любовь в каждое свое создание. Он не думает о пользе, ему достаточно того, что он создал нечто превосходное. То, что создает человечество, то, что пытается создать, должно быть мощно, вечно и фундаментально. Зачем? Хрупкий человечек все разрушает. Начиная создавать прекрасное, он в погоне за вечностью создает страшные вещи. Чудовищные. Несущие смерть и разрушения.

 Хрупкий человечек не может остановиться в своем господстве над своим творением. Человек из творца превращается в разрушителя. Нам не превзойти своего создателя, потому что он мудрее нас. Странно как раз таки не это, странно, что в своем соперничестве с создателем мы пытаемся доказать, что он должен пожалеть, что он нас создал, не такими, как мы хотим. Мы не хотим быть слабыми и смертными, мы хотим быть сильными, бессмертными, неуязвимыми.

Вроде бы нормально подчиниться своему творцу и быть благодарным. Не зная, чья это заслуга, можно ведь просто поблагодарить за такой ценный дар – жизнь. Поблагодарить, не важно кого -  родителей, Бога, природу. И принять себя такими, какими есть, хрупкими и прекрасными. Нет, есть в человеке гадкое свойство умалить любое, даже чужое, свершение. Я сам себя создал! Я сам себя вырастил и воспитал! Да что там, я могу возвысится над всеми! Стать еще совершенней!

 Вот такая гадкая благодарность и вылилась в гибридов  - жутких тварей, без сожаления пожирающих своих создателей. Но среди них, грубых и беспощадных, она нашла того одного, кто не пожирает людей без разбора, а сделал для себя выбор. Выбор этот весьма рациональный – он теперь не только сильнее человека, но и пытается стать разумнее его. У него на этой почве появилась какая-то цель. Как догадаться о его цели? Сила и выносливость, которую наука вложила в гибридов, помноженная на разум, не оставит человечеству никаких шансов.

Что готовит он теперь им – спасение или тотальное уничтожение? Должна ли она убедить его, да и сможет ли? А если и ей не повезет и ее ДНК мутирует? Она уже не будет понимать, что она делает. Или будет понимать? Понимать и совершать такие жуткие вещи…

Возможно, только человеку это делать страшно, а гибриду – в порядке вещей? Тогда напрашивается вывод о том, что они не лишились разума – они лишились гуманизма. Человек, совершивший убийство, но раскаявшийся – это человек, а человек, совершивший убийство, но оправдывающий его – уже чудовище. Ее коробит даже от растерзанного животного у края клетки, а гибриды спокойно наступают на него, как на мусор у себя под ногами, и Лорейн спешно пошла в сторону огорода, решив как можно быстрее миновать неприглядный участок пути.

В обед стал накрапывать дождь, а уже к вечеру он лил, не переставая, вода текла по палубе, пенилась у бортов, смывала всю грязь с такелажа. Берега были пустыми и доносили запахи, несмотря на свежесть, все такие же едкие и неприятные. Откуда-то издалека послышался громкий рев. Страх никуда не исчез. Страх прятался, пережидая ненастье.

Пока Лорейн копалась в огороде, из ее платья можно было выжать пару ведер, и еще пару ведер можно было выжать из мокрых волос. Весь этот день профессор возился, натягивая брезент на клетку, чтобы дождь не намочил Майкла и, освободившись, она принялась ему помогать. Оказавшись в опасной близости от любимого, она почувствовала, как затрепетало сердце. Странное ощущение. Страх это или любовь?

Вроде бы, ничего плохого не должно произойти, значит, она все ждет чего-то хорошего, ждет безнадежно, смотрит на Майкла, может он ее вспомнит? И это ожидание сводило с ума. От размышлений ее отвлекало постоянное урчание профессора. Сидя на крыше клетки он смешно фыркал и отряхивался.

Его пальцы легко мяли жесткую ткань, он ловко продевал в кольца шпагат, цеплял за фигурные накладки. Значит ли это что до того, как стать гибридом, профессор был человеком и вел довольно обычную жизнь? Может, это просто умения из его воспоминаний, он делает их непроизвольно и механически, а она заставляет себя искать подвох даже там, где его нет.

 Когда плотная завеса опустилась, могучее тело профессора бесшумно опустилось рядом. Лорейн вздрогнула и обернулась. Но профессор смотрел на нее с такой забавной важностью, что сгладил впечатление от зловещей неожиданности. Его глаза пыхнули искрами и внезапно он покатился по скользкой палубе. Под его весом пол загудел, а он светился счастьем и ликованием. Лорейн тревожно отклонилась в сторону, а он беспечно покатился обратно к самым прутьям решетки, любопытно поглядывая на нее.

 Наконец он встал, но это оказалось ненадолго. Он начал прыгать по грязным лужам, поднимая кучу радужных брызг вокруг, поскальзывался, падал и снова с визгом поднимался и носился по кругу. Он неподдельно радовался, подставляя руки дождю, смешно отряхивался всем телом и с него слетали брызги. Все, что переживал в этот момент профессор отражалось на его сияющем лице. Он развлекался, дурачился.

- Это же обычный дождь! - она рассмеялась, как давно уже не смеялась, - как ты забавно веселишься!

 Мало-помалу он становился человеком в ее глазах. Ужасающий вид стал сливаться с ребячливым и разумным поведением. Она не могла сопоставить их слишком долго. Мешало острое ощущение страха, его веселье заставила ее очнуться и привела в порядок мысли. Он не гибрид, но он не причинит ей вред, и как раз потому, что он не человек.

Этой ночью она устроилась спать перед клеткой Майкла. Понятно, что профессора это не устроило. Он поднялся на палубу, со скрипом открыл металлическую дверь клетки, так резко, что с нее посыпалась облупившаяся краска. Сердце Лорейн дрогнуло, она привстала с пола, озадаченно стала следить за ними. На нее посматривал только профессор, а за его спиной Майкл или то, что было Майклом, обгладывал кости. Сначала профессор скрутил его и прижал спиной к полу. Если Майкл какое-то время сопротивлялся и рычал, то потом, почувствовав более сильного соперника, замолк и притих. Профессор буравил ее взглядом. Она осторожно подошла.

- Майкл, - тихо позвала она.

 Никакой реакции, он теперь не Майкл. Она провела ладонью по его руке. Мышцы его стали большими и жесткими. Бицепс увеличился раза в два. Тело было горячим – метаболизм у гибридов ускорен. На руке засветился экран тактического браслета – а вот он ей очень пригодится. В нем встроена программа, при дешифровке которой браслет указывает координаты своего местоположения. Специально для того, чтобы его не смог включить гибрид, но смог человек. Лорейн аккуратно отстегнула браслет с руки Майкла.

 Некоторое время она пристально смотрела на него, робея перед его изменившейся внешностью. Лежа на полу он рычал и гримасничал. Нечеловеческим усилием, на которое только способен гибрид, он стучал кулаком по полу. Наблюдать за ним в таком состоянии было невыносимо. А вот профессор, судя по всему привыкший к подобному поведению не испытывал неудобств, и, как ей показалось, даже с чувством выполненного долга, поощрял ее взглядом. Интересно, что она еще должна сделать? Он чувствует себя совершенно беспомощной.

  Растерявшись, и не слишком ясно отдавая себе отчет в том, безопасно ли это, Лорейн поднесла к губам Майкла кружку с водой. Он не стал пить, только расплескал на себя воду и разбил кружку.

 Наконец, что-то решив про себя, и продолжая удерживать Майкла, профессор дал ему ногой пинка. Майкл немного приутих, а Лорейн лишь вздохнула. Какое-то время они опять провели в молчании.  Потеряв терпение профессор одной рукой расстегнул Майклу ремень на штанах. О ужас! Он что, подумал, что она похотливая самка? Что она пришла за вот этим?!  Наверняка все так и истолковал, поэтому Майкла и держит. Она почувствовала горькую обиду.
 
- Я люблю его! Просто люблю, а ты…..животное, - в сердцах выкрикнула она, отвернулась и пошла в трюм очень быстро.

 У Лорейн щеки горели от одной мысли о том, что он ей сейчас предлагал.  Однако, обстоятельства складывались так, что она не представляла, сколько все это ей придется терпеть. Профессор спокойно догнал ее и уселся рядом.

И тут она задумалась. А он? Кто-то же должен у него быть. Такая же гибридка, с которой он встречается. Временно или постоянно. Или он совершенно одинок? Тогда как давно? И почему ее тогда не трогает? А это вообще возможно? Но тут она сама себе сказала: «Стоп! Я не думаю эти мысли, я не хочу их думать. Кыш! Никогда больше ко мне не возвращайтесь, подлые мысли».