Лавина

Вот уже шесть лет ходил я в городской туристический клуб «Эдельвейс». Как только вернулся из армии, так и стал его завсегдатаем. За это время я трижды побывал в горах. Не скажу, что стал профессиональным альпинистом, но кое-какого альпинистского опыта все-таки поднабрался.

А вот личная жизнь у меня не заладилась, я слишком робок с девушками. Они, конечно, ходили с нами в походы, и я из кожи лез, чтобы произвести на них впечатление: острил, рассказывал анекдоты, коих я знаю несметное количество, таскал их рюкзаки. Я прослыл рубахой-парнем, но ни одной девушке не запал в душу.

Или, может быть, это мне никто не запал в душу?..

На стене нашего турклуба висит мемориальная доска:

              Игорь Ростовцев
              Анастасия Литвинова
              Погибли в горах 25 июля 1988 года

25 июля 1988 года – день моего рождения. И каждый раз, заходя в «Эдельвейс», я думал: «Вот ведь судьба! Кому-то - смерть, а кому – жизнь».

Игорь и Настя погибли в лавине. Я знал название той вершины, с которой сошла лавина. И даже знал время их гибели – 11.43. Когда раскопали тела, остановившиеся часы Игоря показывали именно это время.

Руководитель нашего турклуба Валерий Николаевич Кузьменко хорошо знал Игоря и Настю и даже провожал их в тот последний поход.

Но однажды я пришел утром в турклуб и… Это был какой-то странный, сумрачный, как в полудрёме, день. Наверное, потому, что меня всю ночь мучали кошмары. И я не был уверен, что, проснувшись, я избавился от них, они продолжали преследовать меня и наяву. Я пришел в «Эдельвейс» и не увидел на стене этой мемориальной доски. Сняли на реставрацию, наверное.

Да и сам турклуб изменился: другие обои! Мебель, кажется, та же, но новая. И расставлена она иначе. Неужели за те семь дней, что меня здесь не было, успели сделать ремонт? Но никто не упоминал о ремонте!

В одной из комнат два парня и девушка возились с рюкзаками, что-то в них укладывали. Я никогда раньше не видел этих людей, а потому, поздоровавшись, представился:
- Виктор.

- Валера, Настя, Игорь, - послышалось в ответ.

Одни парень, Валера, был очень похож на Валерия Николаевича, но гораздо, гораздо моложе. Может быть, его сын? Но я никогда не слышал, что у Валерия Николаевича есть дети.

А девушка – какая девушка! Черные, как смоль, волосы, и серые глаза. Мне тут же вспомнилась строчка из стихотворения Киплинга: «Серые глаза – рассвет…»

И как только Настя взглянула на меня своими серыми глазами, я почувствовал, как между нами промелькнула искра. Или еще больше – сверкнула молния. Или даже меня подхватила лавина. Но я всегда боялся лавин.

- Литвинова, и кто из нас понесет веревку? – спросил Игорь.

- Я надеюсь, это риторический вопрос, Ростовцев? – ответила Настя.

Видимо, у Игоря и Насти были отношения, ведь только близкие люди хотя и в шутку, но нежно называют друг друга по фамилии.

Но что это? Игорь Ростовцев и Анастасия Литвинова? Неужели те самые? Я оказался в прошлом, что ли?

- А какой нынче год на дворе? – спросил я, завуалировав под шутку свой очень серьезный вопрос.

- Ты с Луны свалился, что ли? С утра восемьдесят восьмой был, - ответил Игорь. Я почувствовал, что он относится ко мне с неприязнью. Может быть, и Игорь заметил ту искру, промелькнувшую между мной и Настей?

Значит, я действительно оказался в прошлом! Но меня почему-то это ничуть не удивило. Возможно, потому, что в глубине души я верил тем фантастическим фильмам, в которых люди легко попадают то в прошлое, то в будущее. Да еще и эти мои кошмары!

Но это значит, значит… Значит, Настя, эта живая симпатичная девушка с серыми глазами и потрясающей фигурой, вот эта Настя должна вскоре погибнуть страшной смертью? Или не должна? Если кто-то знает будущее, то может быть, что его можно изменить?

Разыгрывать из себя пророка, конечно, бесполезно, никто не поверит предсказаниям. Ведь сколько лет наших родителей учили научному атеизму, а они потом учили нас. Но тогда как, как?

- А вы в горы собрались? А возьмите меня с собой! – попросил я.

- А ты бывал когда-нибудь в горах? – спросил Игорь.

- Третий разряд по альпинизму.

- Узлы, значит, вязать умеешь.

- Узлы вязать умею.

- А ты знаешь такую поговорку: третий лишний?

- Давай Виктора возьмем с собой! – робко предложила Настя.

- Здесь я решаю! А я еще ничего не решил!

Но неожиданно за меня вступился Валера.

- Возьмите парня, - сказал он. – Парень, судя по всему, опытный. Да и троим легче в горах, чем двоим. Надежнее. Если, конечно, вы с Настей собираетесь в горы, а не в романтическое путешествие.

Я так понял, что Валера хорошо знал Игоря и решил сыграть на его самолюбии.
- Какое там еще романтическое путешествие! – огрызнулся Игорь. – Ладно, пусть собирается! Знаешь, как рюкзак укладывать?

- Все я знаю! И веревку готов нести!

- Готов? Я тебя за язык не тянул! Значит, ты ее и понесешь!..

О том, как мы ехали в поезде, рассказывать не буду. Скажу лишь, что Игорь постоянно цеплялся ко мне, подтрунивал надо мной. Он ревновал меня к Насте, хотя ни я, ни она не давали повода для этого.

Я, однако, отмалчивался. Я понимал: разногласия в группе – хуже этого ничего нет. Тем более в группе, которая идет на смерть. Иногда и мое терпение готово было лопнуть, но я видел примирительную улыбку Насти и сдерживал себя…

И вот мы уже возле той самой роковой вершины. Я взглянул на часы:11.30. Нам не успеть проскочить лавиноопасный участок!

- Надо немного подождать, - сказал я. – Скоро сойдет лавина.

- А ты умеешь предсказывать лавины? – усмехнулся Игорь.

- Эту я могу предсказать с точностью до минуты!

- Кассандрой заделался, что ли? Тоже мне – пророк в юбке! Если ты струсил, так и скажи! Мы с Настей пройдем первыми, а ты, так и быть, уже после нас. Когда убедишься, что нет никакой лавины!

Я посмотрел на Настю и увидел, что она улыбнулась. Возможно, это была все та же примирительная улыбка, но мне показалось, что Настя улыбается иронично.

Что мне оставалось делать? Больше всего в горах я боялся лавину. Сорваться в пропасть или попасть под камнепад – это не самое страшное, это быстро. Но лавина! Тебя запечатает, как в бетон, в мокрый снег, похоронит заживо. Некоторое время ты, задыхаясь, еще будешь жить, но при этом понимать: это смерть! Кажется, у Хемингуэя я вычитал: в Альпах раскопали мертвого человека, которого завалила лавина. И у него до крови была стерта шея: человек вертел головой, пытаясь глотнуть хотя бы немного воздуха. Но нет в бетоне никакого воздуха!

Но выбора у меня не было: либо я, либо Настя. Я не мог допустить, чтобы Настя – моя Настя, как я ее мысленно стал называть еще в поезде – погибла!

И тогда я предъявил своего козырного туза – надавил на самолюбие Игоря. Я, как и Валера, давно понял, что Игорь слишком самолюбив, а потому и крыть ему было нечем.

- Игорь, а давай на спор, кто из нас больший трус! Настя, разбей! Так вот, я пойду сейчас – один. Когда пройду я, пойдете и вы. Но не раньше! Я знаю, что лавина будет, но точно не знаю, когда. Может быть, сейчас, когда пойду я. Или чуть позже, когда пойдешь ты. Согласен?

Игорь был согласен. А куда ему деваться, если я загнал его в угол?

И я, немного поколебавшись, пошел. Точнее, почти побежал. Я надеялся, что смогу до схода лавины проскочить этот участок, а Настя и Игорь еще не успеют начать свое движение. Я очень на это надеялся!

Но я не успел. Лавина сошла, когда я, проваливаясь почти что по колено в снег, пробежал – прошел – лишь чуть больше половину пути. Меня подхватило, меня закрутило, меня раздавило.

Но это был еще не конец. Я лежал под грудой снега, не зная, в каком положении лежу: на груди, на спине? Или я стоял? Или меня перевернуло ногами вверх?

Но внезапно я провалился в неглубокую трещину. И даже не в трещину – я оказался вдруг в бункере, построенном под землей неизвестно кем и неизвестно зачем. И стоял я перед железной дверью, потом стал толкать ее плечом, пытаясь открыть. Долго толкал в ожидании, что груда снега свалится на меня. Толкал до тех пор, пока не подумал: если есть дверь, то должен быть и замок.

И я нащупал его, этот замок! Открыл – и вышел в подъезд многоэтажного дома.

Рядом открывал ключом дверь мой сосед Сергей Николаевич. Это был точно он – Сергей Николаевич, которого я знал с детства! Я вернулся в свое время?

- Витя, ты чего такой взъерошенный? Спал, что ли? – спросил Сергей Николаевич.
И, не дожидаясь моего ответа, скрылся за дверью.

Я оглянулся. Я только что вышел из своей квартиры!

Я действительно спал? Но какой же это был реальный сон! И Настя – реальнее не бывает!..

Мне требовалось проветриться и собраться с мыслями. И я отправился в небольшой парк, который был рядом с нашим домом.

Но не смог я собраться с мыслями, напротив, мои мысли разлетелись, как скакуны. Потому что в парке я вдруг увидел… Увидел и не поверил своим глазам: на скамейке сидела Настя Литвинова! Или не она? Если Настя не погибла в горах, то ей теперь должно быть за сорок, а девушке на скамейке – лет двадцать или чуть больше. Но как же она похожа на Настю! Те же черные, как смоль, волосы и серые глаза. И фигура что надо! Как у Насти! Разве что лицо чуть помягче...

Может быть, Настя чудесным образом перенеслась в будущее? Но как? Хотя я ведь как-то смог. Или это был только сон?

В другой раз я не рискнул бы подойти к незнакомой девушке, я слишком робок, я уже говорил. Но теперь… сейчас… Как там говорили в известном фильме: «Он не мог поступить иначе». Вот и я не смог, уж не обессудьте.

И я к ней подошел.

- Здравствуйте, - сказал я.

Я боялся, что девушка обожжет меня презрительным взглядом и отвернется. Но она не обожгла и не отвернулась.

- Здравствуйте, - просто ответила она.

- Вы меня извините, - продолжал я.

- За что?

- Не в моих правилах знакомиться на улице, но…

- Это и не в моих правилах тоже. Но я не вижу здесь ничего предосудительного.

- Вас не Настя зовут?

- Нет, не Настя. Маша.

И она улыбнулась. Решила, видимо, что таким нехитрым способом я хочу узнать ее имя.

И когда она улыбнулась, на ее щеках появились ямочки. У Насти не было таких ямочек. Не она!

- Просто вы очень похожи на одну девушку, - сказал я, присаживаясь на скамейку.
Сказал и тотчас стал ругать себя: ну, не кретин ли? Решил познакомиться с симпатичной девушкой, а вспоминаю другую!

- На Настю Литвинову, - поспешно добавил я. Может быть, Маша слышала о погибшей альпинистке, а я всегда могу сказать, что видел ее фотографию.

- Да, многие говорят, что я похожа на маму. А вы разве ее знаете?

«Знал двадцать шесть лет назад», - едва не ляпнул я, но вовремя прикусил язык. Еще не хватало, чтобы Маша приняла меня за сумасшедшего!

А потом меня как обухом по голове ударили: «на маму»! Неужели у Насти была дочь? Но она никогда не говорила о ней! И не похожа была Настя на молодую маму!

- Так ты – Маша Литвинова? – спросил я, переходя на «ты». Но Маша этой моей бестактности не заметила. Или предпочла не заметить.

- Маша Ростовцева, - ответила она. – Мой папа – Игорь Ростовцев.

- Знакомое мне имя!

- Мой папа – руководитель турклуба «Эдельвейс». Наверное, потому и знакомое.

- А разве…

- Что?

- Разве он не погиб в горах в восемьдесят восьмом году?

- Откуда вы знаете? Он и мама едва не погибли. Их парень один спас, его Виктором звали. Никто даже его фамилии не знает. Их спас, а сам погиб в лавине. Но его тело так и не смогли найти.

- Меня, кстати, тоже Виктором зовут. Не удивлюсь, если твоя мама, увидев меня, скажет, что я похож на того самого Виктора.

- Не надо так шутить! Это очень серьезно! И больно! Мама часто говорила, что она и папа виноваты в гибели Вити. И папа тоже так думал, хотя никогда не говорил об этом. Но я видела, чувствовала – думает!

Я замолчал. И молчал долго. Я все не мог заставить себя сказать самое главное слово. Наконец, я решился - но только и смог едва внятно пробормотать:
- Маша, а у тебя есть кто-нибудь?

И Маша меня поняла. И Маша мне ответила:
- Нет, сейчас никого. А у тебя?