Дневник. Январь 1969

На фото: Почтовая карточка
Издание министерства связи СССР, А10279, 3.11.1961
Художник С.П. Ильин

3.01.1969 Пятница.

Прошел праздник. Наступил Новый 1969-ый год.
Для меня он прошел скучно и безрадостно.
Страшно хотелось спать и ничего боле.
Я хотела остаться дома, одна с елочкой, которую мы с бабусей
нарядили 31 декабря, после работы. Уставшая, я с родичами
пошла к Людке. Глаза закрывались, ничего было не мило,
кроме подушки.

Никак не могу отоспаться после новогодней ночи.
В Новом году у меня не было еще неприятностей. На работе
пока все в порядке.

Смеемся с Таней. Мы сейчас снова в хороших отношениях.
Она рассказывает мне такие вещи, о которых я бы не смогла
рассказать. Доскональные подробности своих отношений
с Колькой. Какие слова он говорил ей, как он смотрел
на нее, как спал с ней на Новый год (в этом не было
ничего дурного, ибо она убила бы его, даже любимого человека )
как он целовал ее, и она упивалась его поцелуями.

Синяя губа у Надьки Чекулаевой (кретин какой-то, не мог аккуратнее)
после новогодней ночи, засос у Гальки Беляковой...
и все такое... Рассказывала мне обо всем, а я не могла даже
спросить о Сашке. Если бы она относилась к нему несколько
дружелюбнее, я бы обязательно спросила.

4.01.1969 Суббота.

Так отлично на лыжах сегодня покатались с Володей и Надей.
Правда, я лыжу сломала, но ни капелечки не расстроилась,
наверное потому, что составила компанию Володьке. Только
он левую сломал, а я - правую. Были у него дома, пили кофе.
Он произвел на меня очень приятное впечатление.

5.01.1969 Воскресенье.

Познакомилась сегодня с парнем и снова его потеряла.
В лесу встретился, на лыжне. Симпатичный такой, с еле
заметными, покрытыми инеем, усиками. Опять же, поехали
с Надей в Востряковский лес кататься. Мне понравился
один пологий, длинный подъем, с которого я захотела
проехать еще. И тут он встретился мне, на подъеме.

"Девушка, а вы хорошо бегаете в подъем", - послышался сзади
его голос. Я улыбнулась. Со спуска он поехал за мной.
Следующий тягунок преодолели вместе. Надя очень отстала
и нам пришлось остановиться, чтобы подождать ее.

Он спросил, давно ли я катаюсь, "Я занимаюсь в секции...
второй год уже", - ответила я.
- А вы из какого общества?
- Из "Труда", от коллектива "Кунцево", есть такой.
- А живете вы где, в Кунцево?
- Да.
- Как же вы доехали сюда?

В общем, расспрашивал меня, а я отвечала.
- Что вы остановились? Поехали!
- Да я подружку жду. С соседкой вышли сегодня покататься.
- Она плохо ходит.
- Да... Вы езжайте, а то замерзнете.

Тут подъехала Надя, и мы снова помчались вперед.
Он-впереди, я - за ним.
Спуск превосходный последовал после подъема.
Затем я вернулась за Надей, а он дальше поехал.

И все время встречался нам на пути, может случайно,
а может специально хотел нас найти. В какие бы дебри
мы ни забирались, он все равно выходил навстречу, встречая
мою улыбку. В конце концов решил проводить нас, но прежде
отвезти на горы.

По пути к горам бросались фразами.
- Я и не представляла, что здесь такие отличные места.
- Да, здесь хорошо.
- А вы знаете эти места?
- Да, а что?
- Нет, ничего, я просто спросила... А что в той стороне?
- Востряково.
- Это и есть те горы? - спросила я, когда мы подъехали
к крутому оврагу.
- Да.
- Здесь, должно быть, хорошо?

Он присел, толкнулся палками и понесся вниз.
Я тотчас же за ним. Спустились.
Он повернулся ко мне и, как бы между прочим, спросил:
"Как тебя зовут?"

Я даже растерялась...
- Меня?... - Наташа...
- А меня - Миша.
Я не расслышала, переспросила. Он повторил, я молча кивнула головой.
Я сказала ему, что поднимусь за Надей.
- Ладно. Я пока пойду на ту гору.
- Угу...
- Ты приедешь сюда в следующее воскресенье, если не будет соревнований?
- Да, мы приедем, если не будет, обязательно приедем.
- Вы сейчас домой?
- Да, скоро поедем.

Поднявшись к Наде, я объявила ей, что надо идти домой, а то не успеем
постановку посмотреть. Она согласилась. Мы уехали быстро. Я боялась,
что он нас догонит. Боялась? Нет, не хотела просто, было неудобно
перед Надей. Что она подумает? Он бы мог спокойно довезти нас до
остановки, но я готова была у каждого встречного спрашивать, как доехать
до Заречья, до остановки 567-го, только, упаси бог, не встретить его.

Я бы с удовольствием с ним покаталась, если бы не Надя. Добрались мы
благополучно. Знакомство было действительно неожиданным, и я убежала
от него. Он спросил, где именно я живу в Кунцеве? "Около кинотеатра
"Бородино", ответила я.

Почему всегда спрашивают где живешь и как тебя зовут? Ты, наверное и
не был в этом кинотеатре, все равно не найдешь меня.
Я и не хочу, чтоб ты меня нашел, и вообще, искал.

Глупость какая. Поеду ли я в воскресенье к тебе, встречу ли тебя
там, в таком большом лесу - не знаю. Скорее всего - нет.

6.01.1969 Понедельник.

Рассказала Тане в общих чертах. Она сказала: "Свидание назначил,
значит. Что ж, это хорошо."
- Но я не поеду..."
- Почему?
- Да ну...

Хватит с меня свидания с Борькой на берегу третьего пруда. Конечно,
это совсем другое дело, по всей вероятности, он будет ждать меня
здесь, на горах или в тех местах, где мы проходили.
К тому же я получу удовольствие, так отлично покатаюсь, но у меня
все почему-то всегда получается по-дурацки.

О, если бы это был Генка!... Я бы побежала к нему, не думая ни о чем.
А ради чего я потащусь к незнакомому человеку в лес за тридевять
километров. Интересно. Будет о чем думать, скучно ведь жить
на белом свете, чего-то всегда не хватает, а может, кого-то.
   
8.01.1969 Среда.

Сегодня у меня плохое настроение. На работе вроде бы ничего,
но на душе так пусто. Сегодня цеховой вечер. Я не пошла, конечно.
Таня с Колькой, Галя с Юркой своим пошли. Таня сегодня - просто
красавица. Бледно-голубое японское платье очень
оригинальное и идет к ней.

От Кольки я узнала, что в воскресенье -соревнования. Меня это
известие очень встревожило. Лыжи мои сломаны, а база открыта
только утром. Хорошо, вообще-то, что не поеду в Заречье и
не увижу своего знакомого Мишу. Почему мне так не нравится
его имя? Звали бы его Генкой.
Господи, ерунда какая в голову лезет.

9.01.1969 Четверг.

Вечер был плохой. Упились все, в особенности, артисты, только
цех наш опозорили. Молодые вели себя просто отвратительно.
Нинка Оганесян заявила, что на вечер она теперь под расстрелом
не пойдет. Смех, да и только.

Танька мне рассказывает каждый день тот или иной эпизод
из своих встреч с Колькой.
Как она может рассказывать все до мельчайших деталей,
я бы не смогла, например, рассказать о том вечере, который я провела
с Сашкой. Даже на вопросы ее, которые она задавала мне утром,
я отвечала коротко и у меня приливала кровь не только к лицу,
даже кончики ушей краснели.

- Ну что, Наташ, он понравился тебе?
- Да... ничего.
- Он обнимал тебя? - то ли ехидство, то ли насмешка звучали в этом
вопросе.
Я не могла отрицать этого, ее глаза смотрели на меня в упор.
- Обнимал... - выдавила я.
Она усмехнулась: "А, а я думала, он врет..." Так жутко было мне
тогда.

А теперь она о себе рассказывает такие вещи. Она спала с ним
и испытывала дрожь, она боялась его, хотя знала, что он не позволит
ничего лишнего. Рассказывала о прощаниях.

" Мне хотелось сказать ему: "Коль, поцелуй меня. Но я, конечно,
этого не сказала. Он - молодец, сам догадался."

А у меня не было даже несчастного
поцелуя. Так как же она посмела осудить меня? Если мне придется
когда-нибудь встречаться с кем-нибудь, я не буду прятать губ.
Впрочем, зачем зарекаться? Да я и не зарекаюсь, все это - чепуха.

Часто она вздыхает и говорит мне: "Ой, Наташ, была бы ты на моем
месте..."
- А я не хочу быть на твоем месте.

Она удивленно смотрит на меня, ведь некогда я говорила ей, что
скучно мне, что хочу найти парня, чтоб встречаться, в кино ходить
с ним, дружить, а так одиноко, тоскливо и грустно.

- А, между прочим, ты Кольке нравишься.
- В каком смысле?
- Да вообще, говорил, что - девчонка такая хорошая, скромная...
- А, разве только в этом...
- Не знаю, может и в чем другом.

Господи, неужели она боится, что у нее отобьют Кольку.
Всем растрепалась о своем кадре. Все хвалят его, знают,
говорят, мол, держись за него руками и ногами, хороший
парень.

 Однажды расстроилась.
- Ты чего? - спрашиваю.
- Да ну, все говорят "хороший... хороший...", будто я сама плохая."
Самоуверенность или гордость - черт ее знает.

Я завидую Таньке. И в то же время я ничего не хочу.
Ведь можно, не влюбляясь ни в кого, спокойно прожить
всю жизнь, что ж, и так бывает.

Страшно читать об отношениях между мужчиной и женщиной.
Такие слова, как "эрекция", "эякуляция", "наступление оргазма" -
вызывают отвращение. Неужели это все должно обязательно
быть? Нет, нет, я никогда не выйду замуж.

Это ужасно и стыдно. Просто погулять, чтобы потом вспоминать
об этом, как о величайшем счастье.
Да, с этими интимными думками забыла написать о том, что
меня выбрали помощником групп комсорга.

12.01.1969 Воскресенье.

Окончились соревнования. Вчера бежала 5 км. Верка дала мне
свои лыжи, благодаря которым я пробежала за 24 мин. 50 сек.
Могла бы лучше, конечно. На спуске завалилась, на повороте
соскочило крепление. И ноги, что за ноги, болели ужасно,
как протезы, не держали на спусках. После 3-х км начали
болеть, на последнем подъеме расслабила их, ничего, бежали
вроде. А вообще, страшно мне за свои ноги, надо съездить
в диспансер.

У Галки искривление позвоночника и плоскостопие нашли.
Ходит на лечебную физкультуру. Говорит мне: "Теперь
у меня в жизни сплошная физкультура начнется..."

Сижу, смотрю фигурное катание (показательные выступления)
и попутно пишу о новостях. Очень хочется написать о сне,
который приснился мне в эту ночь.

Сон длинный и какой-то запутанный. Помню отдельный эпизод.
Сидели мы в нашем классе. Я с Люсей Машковой на второй парте
у окна. И вдруг появляется Гешка, неприступный, стройный
и красивый. Он идет прямо ко мне. А я опустила глаза,
не смотрю на него и дрожу вся. Он подошел и пригласил на танец.

Я вздрогнула, встала и взглянула на него. И... похолодела...
Он смотрел не на меня и приглашал он Люську Пыльнову.
Получилось, что я сама его пригласила, и он взял меня
за руку, повел в круг танцующих. Ноги еле повиновались
мне, я была скована неловкостью.

Столько лет я мечтала о том часе, когда буду видеть,
чувствовать его рядом. Но он почему-то не обнял меня,
не заглянул в глаза и не улыбнулся. Он одной рукой
придерживал меня за талию, другой держал мою руку.

И смотрел он  не на меня вовсе. Холодный взгляд
и ледяное сердце... Затрещал будильник, и я проснулась
с каким-то непонятным и тревожным чувством потери.

15.01.1969 Среда.

Смотрели с Люськой вчера в "Заветах" новый франко-итальянский
фильм  "Дамы и господа". Говорили, что это - потрясающая похабщина.
Мужья, любовники и уличные девки показаны здесь.
Единственный фильм, виденный мной "Хочу быть любимой" отличался
своеобразной похабщиной, ну а здесь всевозможные одевания и
застегивания после постелей. Смысла никакого - сплошной
ералаш. Лично мне не понравился фильм, как, впрочем, и всем.
Так, смеялись и все над этими грехами.

19.01.1969 Воскресенье.

Очень холодно на улице. 7 января было Рождество, которое сопровождалось
рождественскими морозами, а 18.01 - крещение. Вот они, крещенские морозы.

Сегодня приехала я с тренировки красная, как рак. На лице красовался
сплошной румянец. Так замерзла, ужас. В субботу должны были быть
соревнования, впрочем они и были. Вернее сказать, я должна была бежать.

А я всю неделю даже не каталась и никому не звонила, лыж у меня
тоже нет гоночных. Росин вслед за Карачевой уехал в Тулу, так
что мне предоставлена полная свобода.

В субботу я работала, за мной пришла Верка, меня не застала.
Я так рада была, почему-то, наверное в силу тех причин, которые
описаны мною выше. Вечером в субботу и сегодня покаталась
в Перхушкове, отлично так. Мне, конечно, влетит от Игоря, но это
меня не трогает вовсе. Зло такое на него и за то, что обманул
с освобождением и за то, что не выполнил своего обещания
поговорить с М.В., чтоб выдал мне новые лыжи.
Тоже мне, тренер.

Ушла бы давно из секции, как Колька Абрамов. Мне Таня сказала,
что он в институт готовиться думает.
Но чем я тогда буду заниматься? И лыжи я люблю. Все неудачно
в жизни, буквально все, и я в этом, наверное, виновата.

Ну ладно, Наташка, будет расстраиваться. Хорошо, перейду на
другую тему.

23.01.1969 Четверг.

Не знаю, не знаю, как и что писать о человеке, которого нет,
нет среди нас, вообще нет в живых...
Боже мой. Сообщение о смерти. Еще одна смерть. Еще один одноклассник.
Андрюша Буянов, наш Андрюшенька умер от "кровоизлияния мозга".
И его уже сожгли. От Сашки Савкина могилка осталась, а от
Андрюши - ничего. Это трудно понять и осмыслить.
Он жил, учился, вечно удивлял нас, смешил часто, философствовал,
ходил в походы и вдруг...

Как это... был и... - нет. Я не понимаю, не хочу понимать и верить не хочу.
Он и взрослым не будет, ничего и никого ему больше не надо, он
не живой... Господи... Жуть какая... Страшная. Потом, наверное, свыкнусь
с этой мыслью и буду перечитывать ставшие дорогими строчки о нем,
как о живом.
А сейчас, сейчас я не могу представить этого. Я писала, что судьба
закрутит его. И закрутила, вышвырнув из жизни.

25.01.1969 Суббота.

Обычная скучная жизнь. Работала сегодня, буду работать и завтра -
это стало обычным, но не вошло в привычку. Хочется хоть раз
выспаться утром, встать не в 5-30 а в 11 часов.

Нет во мне уже той горячей крови, которая была раньше.
Я замерзаю часто. По-прежнему делаю зарядку, правда, не всегда
на улице, все так же обливаюсь холодной водой, но не обтираюсь
снегом. Делаю все это без особого удовольствия, просто
считаю, что это надо делать прежде всего для здоровья.

Я стала лучше, т.е. спокойнее. Я не кричу, не ругаюсь, не заметны
резкие возмущения и признаки психики. Меня мало что волнует,
а если волнует, то недолго. Но во всем остальном я вяну.
Притупляется ум, ровно ни к чему не тянет.

С работы прихожу, ложусь спать. Работа у меня ленивая, сидячая,
спать хочется и нападает лень.
С тренировками у меня ничего не ладится. В голове витают
мыслишки о том, что пора все бросить. А уж тогда я совсем
опущусь. Каждое воскресенье надо бежать, а бежать без тренировки -
забивать гвоздь в свой гроб.

Сердце и так дает себя знать иногда. Никуда не тянет, ну
решительно никуда.

А на улице такие морозы стоят! Добегаю за 15 минут от дома до
завода, и коленки в эластичных чулках синеют - так жутко.
Погода паршивая. Мрак такой, солнце и не проглядывает вовсе.
Сильный, колючий ветер, пронизывающий и обжигающий.

Снегу мало, грязный снег, серый какой-то. Ну что это за погода?
Жду весны, лета, скорей бы было тепло, хорошо, радостно на душе,
по-новому светло. Хочется возиться в саду, ухаживать за
цветами, копаться в земле.

Была у Катьки. Ходили мы с ней и Наташкой в кино "Новые приключения
неуловимых". Дома у нее курили.
Люся Сафонова, Алиса Отборкина, Люся Машкова, Катюша Ларина, Надька
Головачева, Лидка Чернова, многие, в общем-то и все такие хорошие,
самые настоящие люди, которых я знала и узнаю еще.

Что же в этом дурного? Так за что же меня судили в 7-ом, за что???
И Евгеша тоже курит-это у нее еще с фронта осталось.
Наркотик. И в кино настоящие, волевые, сильные женщины всегда
курят. И я не знаю, в чем я была перед ними виновата? Почему
я лицемерю при встрече с ними? Господи, почему не заживает
душевная рана, она ведь не глубокая, совсем царапинка.
Не надо, Наташа, не надо...

Как жутко это одиночество. Уже неделя прошла с тех пор,
как поругалась с матерью. Произошел крупный разговор,
все из-за бабуси. Мать терпеть ее не может. Этого она не
скрывает при мне и лицемерит при ней. Я не выношу этого.

Как можно ругать человека, проклинать его в душе, а при
встрече улыбаться. И Саврасовых она не любит.

Спрашиваю, зачем вышла замуж за Кириллыча, а она говорит,
что так получилось, да и раньше он не такой был.
В общем, я заявила ей, что жить не хочу с ней.

Ничего я не добивалась, но вот таким путем было завоевано
ее молчание. Дома у нас тишина. Поговорить не с кем.
Обычно прихожу с работы, рассказываю ей что-нибудь, а теперь
только и думаю о том, куда бы пойти вечером, где бы скоротать
время. Если бы подвернулся какой-нибудь, любой парень,
пошла бы, куда угодно с ним пошла бы, до того одиночество надоело.

Жить и не разговаривать.  Конечно, я и сама хороша, может,
обидела ее, но мне надоела такая жизнь. Сейчас самое время
смотаться куда-нибудь на сборы, но кто меня возьмет?
Игорю нужны не такие, как я. Что я, не рыба и не мясо.
Потеряла любимое занятие-и все. Меланхолия. Что мне делать?

Ну где твоя воля, ну, Наташка? Почему ты так опустилась? Ты
ненавидишь Игоря. Ты не можешь, тебе не хочется видеть его,
а сказать ему в глаза правду ты не можешь. Правда - это
смешно - я могу в письме выразить свои чувства.
Еще раз спрашиваю себя: у меня вся жизнь будет такой,
все годы до смерти пройдут так?...

Господи... Что это? Что с тобой опять случилось? Ох, ты эгоистка,
себялюбка, "страдалица". Сидячий образ жизни. Читаю, пишу, думаю - дома.
Работаю, сижу, думаю - на работе. О чем думаю? О хорошем, разумеется.
И ничего не делаю-пишу, чтобы ничего не делать.

Зима. Я жду весны и надеюсь. Лето. Я жду зимы и надеюсь.
Из года в год. И все повторяется, повторяется, повторяется сызнова.
Выросло дитя. И это дитя думает о смерти.

Но ему не хочется умирать - это страшно. Ему хочется любви
и вечных перемен, а их нет. И дитя чахнет.

Бабуся мне говорила как-то: "Долго у матери под подолом не проживешь,
надоест.  Выйдешь ты замуж, чтоб переменить обстановку.
Другое дело, если ты станешь геологом и будешь путешествовать.
Тебе будет весело, интересно, и всякая встреча с матерью
будет радостью для тебя."

Она права, к сожалению. Ты прости меня, мама, ты слишком много
делаешь для меня, но я уже взрослая. Пойми и прости.
Я обидела тебя незаслуженно, потому что ты достойна уважения и
любви, но мне все опостылело.
Прости, я не боюсь говорить правду, несмотря на всю ее жестокость
порой. Я неблагодарная. Знаю, чувствую справедливость этого
слова. Я буду ругать себя, хвалить или жалеть-никакой от этого
пользы, никакого облегчения. Как трудно быть взрослой!

26.01.1969 Вторник.

Вчера приходила Люсенька. Не сдала "начерталку". Расстроилась.
Говорит мне: "Ты поедешь со мной в тундру?"
- Поеду, конечно, в чем же дело?
- Наташ, я серьезно тебя спрашиваю.
Надоели люди. Хочется-туда, где нет никого, ни души..."

Я только улыбнулась. Недовольна жизнью? Ну так что?
И я ведь не утопаю в счастье, даже мало себе представляю,
что это такое. Привыкнешь с годами, а сейчас в переходный
период все кажется жутким и пошлым.

Да и вообще в жизни много разной дряни насмотришься.
А зачем жить тогда? Я сама этого не понимаю и знаю о жизни
ровно столько, сколько ты, может быть чуточку больше
(по одной причине).
Говорили с ней о смерти, она обещала показать могилку Сашки.
Господи, ну зачем я опять пишу о смерти!...

"Спать-лучше, чем не спать, умереть-лучше, чем спать, а еще
лучше не родиться." Убеждаюсь я, что тяжело всем.
Счастливых людей не бывает, так же, как нет идеальных людей.
А в фильмах мы их видим и в книгах тоже.
В каждом человеке отражается его эпоха, в которой живет
данная человеческая личность.

29.01.1969 Среда.

Две новостишки. Не подписали отгулы на два дня, а культурно
попросили поработать. Да еще на два часа сверхурочно остаться
попросили, я не согласилась.

Много работы, очень много. Сижу я на конвейере и устаю порядком.
Пришло на меня освобождение, подписанное Любавиным Ю.Б. с 14.01.1969
по 31.01.1969. Не знаю, когда пришло, но я узнала об этом только
сегодня.

Господи, как у меня все неудачно в жизни. Опять Игорь ругать будет.
Подойдет, спросит сперва ехидно: "Ну что, Наташ, коммунизм строишь?"
И начнет. Противный. Ну, в общем-то, решила. Из секции ухожу.
Все нескладно, все - кувырком. 
 
Существую или прозябаю в довольстве и достатке.
Еще интересные факты. Тюрякова сегодня заявила, что она выходит
замуж. Нет, вполне серьезно.

У них там, в Подушкино все почти  девки, Танькины подружки,
дождались своих ребят из армии, подали заявки или собираются
летом подать. Таня тоже не отстает. Ее тетя спрашивает: "Тань,
ты любишь Кольку?" А она улыбается: "Я не пойму своего к нему
чувства. Я настолько привыкла к нему, что без его присутствия
мне очень тяжело."

Но она полна им, думает и говорит только о нем. Говорили мы
с ней сегодня о весне, о теплых днях, о природе. Она спросила:
"Ты приедешь ко мне?" Я обещала. Зарекаюсь не ездить, а обещаю,
на меня просто действует ее взгляд. А до этого Сашка в шутку
сказал о какой-то блатной моей походке. Танька засмеялась:
"Саврасова  - ты блатная сыроежка."
- Тань, а если я и в самом деле блатная? Ведь все блатные, в
конечном итоге, скромные и тихие на людях.
- В тихом омуте черти водятся.
- Да, так охарактеризовали меня у вас летом девчонки.
- Ты мне уже это говорила.
- Тань, но ведь и ты мне второй раз говоришь... Поэтому боюсь
наверное к вам приезжать.
- Да я уже все забыла.
Но ты ведь приезжала к нам уже после этого.

Она ничего не понимала. О чем это она. Быть может, думает,
что меня одолевают тяжкие воспоминания о встрече с Сашкой?
Не понимает. Понимает только себя, о себе она высокого
мнения. Говорит: "Наташ, напиши мою характеристику."

- Я напишу, но читать тебе не дам.
- Почему? Ты же знаешь, что я не обижусь.
По моему, глупо. Она думает, что характеристика - это значит
описать личность человека, созданного природой с его
природной красотой или непривлекательной внешностью,
потом все хорошие черты его характера сопоставить
с дурными, отталкивающими. Тоже мне, красавица, богом писанная.
Думает, что она-богиня, добрая фея...

Боже мой, что я наделала? Только что произошла ужасная драма
в одном действии. Винить себя? Да, я распустилась до одурения.
Во мне проявились дикие повадки отца. Вот что бывает
от безделья. Бедная моя мать!!! Мне жаль ее. А во мне все трепещет,
клокочет, дрожь какая-то. Передо мной пачка "ВТ". Курю дома.
Первый раз в жизни дома курю и задыхаюсь от дыма, едкого
противного дыма...

С чего же все началось? Ах, да, с института. Кто говорит, что
прежде всего здоровье?

Нет, это ложь! Все на свете-ложь непроглядная!... Начинает и кончает
она одинаково и не чувствует за собой меры. В рассказе в "Юности"
я как-то читала об одной девушке. Маша, так звали ее, не любила
мужа, она много пережила в жизни, курила. Муж ругал ее за то,
что курит и за разные пустяки. Маша все выдерживала, но наступал
момент, после которого скажи он еще хоть слово, она закричала бы,
убежала б из дома, покончила бы с собой!
Но он как-то вовремя всегда замолкал...

Ведь я же со слезами
на глазах попросила ее больше на эту тему не говорить,
потому что мне больно очень, очень. А она продолжала: "А мне не больно?
Ты мне не посторонняя. Мне тоже больно." И пошло и поехало.
"Наглая", "Хулиганка!"
- Не обзывай меня, слышишь, не смей меня обзывать.
Я не могу! Я не обзывала тебя!!

Дошли до того, что стучали кулаками по столу. Друг другу ни в чем
не уступали. Я взбесилась. Я орала до хрипоты. Я дрожала, зверела,
опрокинула стул и дико гавкнула: "Ах ты, змея подколодная!"

Она дернулась, заскрипела зубами и зашипела: "Теперь не прощу.
Я тебе этого теперь никогда не прощу!! Никогда!!! Не прощу!!!"
После сигареты закололо сердце. Плохо помогает  этот опиум.
Мозги все равно трезвые. Напиться бы, другое дело.
И плакать-то не хочется. Никого не жалко.

Надо подумать о том, чтобы к бабусе переехать. Ясно, что с ними
жить невозможно. Уже ясно. Мать не поймет. Никакого чувства
к матери, будто я не ее дочь...

Ну сообрази что-нибудь своими куриными мозгами, ну придумай.
Господи. Нужно было мне, дуре, уйти в другую комнату, уйти, как
только зашла речь об институте. А я думала, что стала спокойней.
Да, такой спокойной, что сердце стучится и кусается, а возьмет
вдруг и разобьется. Дальше некуда.

Все сразу-на человека: на работе(?), а дома - война - и
вся любовь. Нож лежит рядом, ну..., ну же... Кровь..., боль, мясо... ой...
Трусиха! Мерзкая трусиха!!! Закапали, наконец, закапали эти бездушные
соленые капли, которые называют слезами. Ну, успокойся, ну вспомни
Генку... Нет, не надо. Ему незачем даже видеть это ничтожество.

Но, ... но он же не отталкивал меня, не сказал: "Уйди!..." Он забыл меня,
давно забыл и не знает, что есть на свете одно жалкое дерьмо,
которое даже не может единственный раз в жизни помочь себе
уйти, откуда пришла...

Матушка, забрала Сашку, Андрюшку забрала, а меня... Ну что же
меня-то оставила... Я же хочу туда, хочу... возьми меня, ну, протяни
синие лапы свои и укрой от глаз людских. Ну... Им же там скучно
одним. Я буду им вместо матери,  буду заботиться о них,
я нужна там, а не здесь.

31.01.1969 Пятница.

Работала в лаборатории с весьма приятными молодыми людьми.
У одного из них голос был очень похожим на Гешкин. Когда
он говорил, я тихонечко закрывала глаза и чувствовала Его.
Зачем-то рассказала Таньке о семейных неприятностях и о том,
что курила. Теперь, мне кажется, я упала в ее глазах.

И пусть. Меня это как-то не волнует. Тем более, еще одна
неприятность пришла ко мне. Любка Пашкина вместо меня
едет на сборы в Тучково по моему паспорту и путевку я
должна на свое имя получить. Да, Игоря можно назвать "великим
конспиратором". Мне было крайне неприятно. И вообще, я не хочу
иметь с Игорем общих контактов.

Надька поведала мне, что тоже поссорилась с матерью.
Ее даже трясло всю.  Мне легче стало от ее слов.

А про курение я ничего ей не говорила. Я всю жизнь была
трепачкой, от этого страдала.
Не верится, что у меня наступают два выходных. Писать
сегодня не хотелось, но это все - неприятные вещи.
А в выходной надо писать о... чем? О чем?
Боже мой, Наташка, ты же хочешь о любви написать, чего же ты
скрываешь от самой себя? Ах, ты надеешься, что твой дневник
пригодится кому-нибудь в будущем.

Любопытно написать одно высказывание Люси Машковой. Я ей
сказала, что непременно разорву свой дневник. А она предложила
отдать его ей. Она поклялась не прочесть ни строчки, а лишь
хранить его. Господи, неужели эти глупые, бессвязные слова
представляют хоть частичку ценности, чтобы их хранить?