Стучащие в двери бессмертия. Да и нет

За тяжелой тканью занавеса вечности волнуется, надрывно дышит, ждёт, томится и монотонно гудит переполненный зрительный зал, смех, крики, весёлый шум толпы, музыка, голоса, звон хрустальных бокалов.
Первый вдох, открываю глаза, встреча со светом, старт, весна, ветер удачи спутник карнавала, самое время сойти с ума от счастья.
Несет меня течение сквозь океаны огней, юное сердце, отстукивающее ритм каждого дня.
Счастье, это всегда быть молодым, нет ни часов, ни минут, ни преград, ни препятствий, в пылающем сердце сияющие звёзды, безумная, необузданная энергия заблуждения!
Этот мир принадлежит только мне, встречи и расставания, любовь, боль, грусть, тревога, разочарование, одиночество, надежда, горькие слезы, здравствуй сцена!
Жизнь — комедия и драма одновременно, пою и плачу, танцую и смеюсь, играю на различных инструментах и бью навстречу врага, пока не упал занавес, пока играет музыка, пока система не обесточена, пока не выключился свет.
Не важно, насколько я быстрый, удачливый, решительный, расчетливый, умелый, этот заезд для меня последний.
Время шелестит песком безнадежности протекая сквозь пальцы, почётное место в первом ряду, мой выход, последний танец, зарезервированный смертью.
Вчера ещё рано, а послезавтра поздно, ночная мгла, присыпанная звёздной пылью, пестрые ленты на вращающемся колесе, разноцветная карусель судьбы, под разукрашенными масками скрываются лица, жизни, голоса, взгляды, шествующие сквозь время.
Стою на обочине дороги, проносятся мимо поезда, кровавые трагедии, фатальные драмы, полупрозрачные тени, танцующие над своими поверженными хозяевами.
Да и нет, у моей вечности кончился срок годности, снимаю посмертную маску, опавших листьев карнавал, разукрашенная карусель уже вращается без меня.

Шримад Бхагаватам книга 2 глава 3
С каждым восходом и закатом солнца близится наш последний час.
Колесо времени неудержимо, лишь внемлющий слову Бога и слову о Боге способен остановить неумолимый ход времени.

Я уже повержен временем, согнулась моя спина, поникли плечи, ослабли руки, потухли глаза, голос старчески захрипел.
Слова, которые боятся дневного света, шепот звенящей тишины, тугая повязка на глазах, сотканная из полумрака, бархатная ночь, усыпанная бриллиантовыми звёздочками, сверкающими под хрустальным куполом поднебесья.
Я вспоминаю себя в прошлом, когда я был глупым, беззаботным мальчишкой, который отчаянно влюблялся и совершал дурные поступки.
Я хочу поговорить с ним, хочу вправить ему мозги, объяснить, что, как и к чему, но не могу этого сделать, того весёлого задорного парня давно нет, остался только этот испуганный, разбитый временем старик.
Да и нет, рассвет, возникающий из тумана, пронзительно кричащая тишина, время исчезнувших со сцены бытия и время родившихся вновь.
Да и нет, порог забвения, белый цвет, беспредельная тишь лесов и полей, завороженных снегом и льдом.
Да и нет, романтики, витающие в облаках, неунывающие весельчаки, философы, логики, скептики, оптимисты-идеалисты, охотники за женщинами, дети, старики, влюбленные поэты, фантазёры-мечтатели, ученые, глупцы, искатели приключений, рвущиеся к власти, пустынники, отрешённые от мирских чувств и соблазнов, богатые и бедные, друзья и враги, непримиримые атеисты и ищущие Бога - все находятся в одинаковом положении, на секундной цепи, на кратковременном поводке у смерти.
Стратегические позиции, рычаги управления в её ловких, умелых и натруженных руках.
Мы можем строить какие-то планы, о чем-то мечтать, кого-то любить, куда-то спешить, за кем-то бежать, на кого-то надеяться, на что-то рассчитывать, но все эти факторы, все эти пластилиновые замки и картонные укрепления ею никак не принимаются в расчет.
Да и нет, я в одном шаге от места кремации трупов, время медленно зачитывает приговор, формула моего спотыкающегося выцветшего счастья, серый гранит надгробий, кованные ограды, засохшие цветы, они уже всё ушли, а я всё ещё как-то живу, как-то дышу, как-то передвигаюсь, как-то приспосабливаюсь к новой для меня небоеспособной действительности.
Да и нет, монотонные календарные строчки, жизнь, похожая на песок, струящийся в бесконечных часах вечности.
Да и нет, весы, встать, суд идет, отсрочка или приговор, ещё несколько вдохов и выдохов или петля на шею прямо сейчас?
Да и нет, смерть со старостью пополам, полная чаша, медленно бреду по дороге потерь, в отражении зеркала времени моё изборожденное морщинами лицо, пунктуальные агенты по страхованию жизни: хронические болезни, бессонница и липкая капризная старость дружно плетутся за мной.
Да и нет, ничем не оправданная стремительность времени, пару раз оглянулся и уже старик.
Да и нет, время помогает мне подняться на эшафот, выше голову, задорно кричит смерть, ловко набрасывая петлю на мою шею.
Да и нет, я тону в бушующем океане рождения и смертей, имён и образов, перепутий и направлений.

Книга Иова, 14. 1—2
Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями. Как цветок, он выходит, и опадает: убегает, как тень, и не останавливается.

Заплаканная осень, низкие свинцово-серые облака, нависшие над продрогшей землей, робкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь густые клочья серого тумана.
Жизнь замерла, спряталась, растворилась в промозглых моросящих дождях, в холодные дождевые струи вплетаются хрупкие, безнадежно тающие снежинки, словно белые невинные цветы.
Они чисты, прекрасны, наивны, доверчивы и совсем ненадежны, кружась в своём последнем вальсе, они тают, так и не долетая до земли.
Проигранная жизнь, похожая на эти безгрешные снежинки, она тает, тает и тает, а как хочется убежать, улететь, сорваться, умчаться в неведомую даль.
Да и нет, тот жизнерадостный влюбленный юноша, которым я когда-то был, исчез без следа, жизнь прошла, растрепалась метелями, старость рухнула на меня беспощадным взмахом судьбы.
Конечная станция - одиночество, бегущий мир укрыл собой хмурое пасмурное утро, я один на перроне безысходности, стою и смотрю как убывает в небытие мой последний поезд.
Что ждет меня там, за последней чертой, на другом берегу неукротимой реки смерти?
Да и нет, оглядываюсь назад, в прошлое, собираю по отрывкам, по кусочкам, по частям фрагменты воспоминаний,
о печалях жизни, о ласковой улыбке солнца,
о губах, жадно ловящих поцелуи ветра, о шёлковой ночи, сплетенной с сонной тишиной,
о последнем танце озябших осенних листьев, застывших во времени
и о твоих серо-зелёных глазах, моя единственная любовь, многократно отраженных в чужих незнакомых мне лицах.
Да и нет, я невзрачный, неприметный человек, пытающийся найти себе немного счастья на перекрёстке солнечных дорог вечности.

Шримад Бхагаватам книга 4, глава 24
Я не вижу времени, но вижу, как эта сокрытая сила разрушает и пожирает всё.
Образы внешнего мира сменяют друг друга, подобно хищным зверям, что пожирают себе подобных.
Время отнимает у нас богатство, молодость власть и даже память о нас растворяется в вечном времени и невозможно противостоять этой губительной силе, ибо она невидимая рука Твоя.
Как ветер рассеивает облака, время обращает в прах всё в видимом мире.
Несчастные глупцы кладут свои жизни на алтарь зыбкого благополучия, они трудятся и рискуют от зари до зари ради бренных благ, ради спокойствия в обречённом на гибель мире.
Воистину безумны алчущие власти, богатства и славы.
Но ничего не укроется от Твоего всевидящего ока, и в должный срок, Ты в облике времени проглатываешь их, как змея проглатывает мышь, и они исчезают в ненасытной утробе вечности.

Да и нет, сколько лиц, растворившихся в пустоте, герои вчерашних дней, никому нет дела до их былых побед, заслуг, свершений, подвигов, завоеваний, след от них потерялся, исчез, растворился в утробе бездонной ненасытной вечности, оставив за собой лишь длинный список давно позабытых имен.
Яркая насыщенная жизнь их прервалась внезапно, на бегу, в творческом полете, а весь мир, не смотря ни на что, продолжает фанатично двигаться только вперед по их костям, по их надеждам, по их открытиям, по их достижениям, по их несбывшимся мечтам, по их победам, по их неисполненным желаниям, на встречу счастью, безжалостно сбрасываю в кювет отставших, усталых, раненных, подстреленных, потерявшихся, недошедших, обессиленных от сражений воинов.
Да и нет, прозрачные тени усопших, живых они не тревожат, но в недоумении, смятении и растерянности парят над свежими могилами.
На место непримиримых героев прошлого приходят новые, решительные, смелые, гордые, неукротимые, устремленные, уверенные, удачливые, горящие своей мечтой.

Шримад Бхагаватам книга 5, глава 13
Свет видывал не мало храбрецов, сильных, смелых, решительных, под стать боевым слонам, что силою своего подвига сокрушали огромные вражеские полчища.
Многие из тех героев остались в памяти людской как мудрые, справедливые правители, преданно служившие своему народу.
Все они полагали, что земля по которой они ступают своими могучими стопами воистину принадлежит им.
Славные витязи бились с друг другом на смерть, за комья земли, считали борьбу эту смыслом своей жизни и погибая становились этой самой землею, за которую предстояло умирать следующим поколениям храбрых витязей!

Мои следы смыла осень, счастье и удача, забывшие про меня, унылая безбрежность, ясная строгая синева небес, холмики опавших желто-багряных листьев, всё обретает налет меланхолии, печали и неизбежности конца.
Очередь движется всё быстрее и быстрее, дуло пистолета у виска, мой последний выход на сцену, живым от сюда не выбраться никому.
Кто я? Обшарпанная оболочка, внешний контур, разукрашенный манекен, невидимая песчинка, отчаянно подпрыгивающая в солнечном луче вечности.
Я сдаюсь, я прошу пощады, я кричу от безысходности, я поднимаю белый флаг, но смерть не дает отсрочек и не принимает апелляций.
Только Ты, Господи, можешь меня вытащить из вращающихся лопастей беспощадного колеса.

Шримад Бхагаватам, книга 5, глава 5
Глупцы всеми способами пытаются продлить жизнь плоти, не понимая, что она источник их страданий, что душа обретает плоть за порочное стремление стяжать.
Тело, какими бы достоинствами оно не обладало, не награда за добродетели, но кара за прегрешения.
Сыны мои, покуда вы не обратитесь к своей истинной сути, вы будете испытывать тревоги и страх потерять накопленное.
Кто трудится из корыстных соображений, хотя бы и во благо ближних, тот вынужден рождаться снова и снова в мире, где владычествует смерть.
Кто трудится не ради Господа Бога, тому не видать света свободы!

Да и нет, ещё немного пробежать и всё изменится, я найду, я поймаю, я добегу, я удержу, я никому не отдам!
Когда? Однажды.
И вот наступил тот самый день «однажды», на порог моего дома неспешными шагами взошла нетерпеливая смерть!