Эмпат Тридень. Рассказ - 1

От автора. Действие этого рассказа происходит в начале XXIII века в подземном поселении Кере-Ньяга (Африканский континет). В центре повествования – молодой эмпат Тридень, геофизик Тваал и его юная дочь Аала.

1

Цепь пещер тянулась на несколько десятков километров в толщах Кере-Ньяга. Часть самых больших подземелий была обжита и перестроена в поселение, чем-то напоминающее по планировке орбитальный город: такие же жилые отсеки-соты с общими холлами и иными общественными пространствами, расположенные на разных уровнях, соединёнными между собой пандусами, спиральными спусками или лестницами; такая же видеопластика, создающая иллюзии обширного пространства; такой же неумолчный «белый» шум от кондиционеров.  В жилой зоне средства видеопластики позволяли «раздвинуть горизонты»  пещерных пространств, создать иллюзию «неба» над головой, словом, сделать весь тот набор иллюзий как на станциях Внеземелья или на освоенных планетах. Остальную часть подземелий занимали местные производства и заповедники.  Поселение в Кере-Ньяга  добывало в подземных копях алмазы и гранило их. Натуральные камни шли на экспорт и давали поселению возможность через внешние торговые площадки приобретать  товары Внеземелья и Поверхности.  Спасаясь от войн XXI века и стихии, Подземелье по всей планете сформировало свои мирки, в которые каждое поселение вкладывало свой посильный труд. Для них это был длительный, рассчитанный на несколько поколений, но временный  Исход ради спасения человеческого рода.
Люди только что начавшегося XXIII века с гордостью говорили об освоенном Ближнем Космосе. Да, на Луне, Марсе и Венере были отдельные купольные колонии-поселения, с трудом выживавшие в суровых условиях. На околоземной орбите вращались двенадцать гигантских орбитальных городов. Были  небольшие промышленные станции в Поясе астероидов на рудниках и ледниках. А дальше Солнечную систему осваивали научные орбитальные станции, такие как Ю-станция у Юпитера и строился самый дальний форпост  около Урана.  С него должна была уйти в Пространство Первая звёздная экспедиция, о подготовке которой спорило и говорило все человечество. У «подземников» была та же картина. Сколько на Земле пещер и пещерных комплексов? Обитатели Подземелья могли сказать, что заселили едва ли не десятую часть от того, что создала природа, но тоже с гордостью считали, что «освоили» свои пещеры.
Заповедник  – нетронутая человеком часть пещерного мира – сохранялся в каждом поселении. В Заповедниках  в уединенных хижинах-боксах жили эмпаты –  малочисленные группы подземников, имевших уникальные способности настраиваться на других людей и глубоко понимать их на эмоциональном уровне.  История не сохранила первых эмпатов. Возможно, это были отшельники, достигавшие в уединении духовного просветления. Эмпаты Подземелья в целом и общем не ставили перед собой высоких духовных задач. Нет, среди них попадались особо одарённые личности, постигавшие тайны мироздания духовным взором,  они становились философами,  создавали свои мировоззренческие школы, иные получали большую популярность у всего человечества. Но не только в этом проявлялись эмпатические качества.  Пещерный мир усиливал эмпатию настолько, что появлялась возможность чувствовать эмпатов соседних поселений на довольно значительных расстояниях. Так возникла эмпатическая сеть, объединившая всё Подземелье в один нервный узел. В маленькой эмпат-группе Кере-Ньяга  было двенадцать человек, которые несли свои вахты в эмпатической сети Земли, а в остальное время оберегали эмоциональный настрой своего поселения.
Самым молодым в эмпат-группе Кере-Ньяга был Тридень. Молодость, как известно, недостаток временный, но именно она позволила Триденю выйти за рамки размеренной монотонной жизни эмпата и самостоятельно проявить интерес к изысканиям геофизика Тваала, который за свои заслуги в спасении континента от катастрофы был принят в поселение почётным членом.  Когда Тваал появился в подземном поселении, то он был шокирован как молчаливостью его обитателей,  так и лаконичностью их подхода к решению сложных вопросов:  на всё был один ответ – «спросите эмпата, он знает». Тваал быстро выяснил, что «всё знали» не сами эмпаты, а эмпатическая сеть, но и она не могла ему дать нужные ответы. На молодого Триденя геофизик вышел случайно, до него он предпочитал старших по возрасту членов группы. Они очень старались помочь, но толку было мало.
Однажды геофизик Ал Тваал в очередной раз рассказывал двум немолодым эмпатам свою версию «разумности» геокристаллической решётки Земли, подкрепляя слова энергичными жестами. Его внимательно слушали, «пожирали» понимающими глазами, но в какой-то момент Тваал сам понял напрасность своей попытки и остановился.
– Вы можете мне помочь? – прямо спросил он у собравшихся перед ним эмпатов.
– Можем, – с готовностью тряхнули они головами.
– Мне кажется, что вы не совсем понимаете, о чём я говорю, – заявил Тваал.
– Понимаем, – снова мотнули головами эмпаты. – У вас очень сильная убеждённость в своей правоте.  Дайте место сомнению. Измените свой язык. Вот водопад. Он поёт. Если его долго слушать, то придёшь к мысли, что он говорит на каком-то языке. Если слушать постоянно, то начнёшь понимать язык и смысл сказанного.
– Вы хотите сказать, что я сам себя убеждаю?  – растерялся геофизик.
– Поговорите с водопадом, – кротко посоветовали эмпаты и попрощались.
Тваал смотрел им вслед, пока они  друг за другом шли по узкой тропке-настилу между свисавших сталактитов к своим круглым боксам, похожим из-за опоясывающих поясов на древние деревянные бочки, которые показывают в музеях. Геофизик знал, что у них внутри никакой обстановки нет, стоит одно спальное кресло, которое внешне похожее  на те, которые предлагают пассажирам в салонах межпланетных лайнеров. Но скрытая в нём начинка во время сна обрабатывала эмпата нужными резонансами, энергиями, информационными посылами, чтобы он мог полноценно сохранять эмпатические качества весь день. Это заменяло длительные пси-тренинги.  «Они сейчас придут к себе, вставят в подлокотник кресла пластиковую карточку, на которой были записаны все индивидуальные настройки,  расслабятся и будут отдыхать, а ты тут думай», – пожалел самого себя геофизик и посмотрел в сторону водопада. Сейчас идти к нему не хотелось, но краем глаза он  заметил, что там уже кто-то есть. Это возбудило любопытство. Тваал подхватил на плечо лямку своей сумки и направился к площадке перед водопадом.  Там никого не было, просто на скамейке лежал кубик  микропроектора, и застыла мерцающая из-за стоп-кадра голограмма фигуры в плаще эмпата. При появлении Тваала голограмма стала контрастной, а из кубика послышался молодой голос: «Уважаемый Почётный член поселения Тваал,  я – эмпат, меня зовут Тридень. Я ощущаю некоторое непонимание между вами и моими коллегами. Согласитесь на беседу со мной, думаю, будет полезно.  Слушать водопад лучше всего на нижних ступенях, спуститесь к ним, если не боитесь промокнуть от брызг. Пожалуйста, возьмите кубик с записью с собой, там ещё одно сообщение, прослушайте его дома».
Запись кончилась и фигура исчезла. Геофизик взял со скамейки и задумчиво повертел в пальцах кубик. Эмпат Тридень? Про него ему никто не говорил. Голос молодой, явно опыта мало, а для его задачи нужен опытный эмпат, а не юнец.  Сунув кубик проектора в карман, Тваал спустился к водопаду по широким ступеням вытесанной в скале лестницы, но над самой нижней ступенью стояло облако брызг, и он не решился дойти до конца. Придя в свои гостевые апартаменты, он прослушал второе сообщение эмпата. Оно заставило задуматься.
 Удача с вулканами при спасении от разлома Африканского континента не случайно привела геофизика Тваала в Подземелье, он интуитивно чувствовал, что можно найти истоки посетившего его озарения. Геокристалл Земли, по его версии,  мог сам подсказывать точки стабилизации: ему не нужны геологические катаклизмы, поскольку они отбирают энергию, которую копит планета. От эмпатической сети Тваал хотел получить видение таких точек, полагая, что они совместимы с узлами лей-линий, которые хорошо чувствовали опытные сенситивы. Горный массив Кере-Ньяга находился в максимальной  близости к Большому Африканскому разлому, и Тваал надеялся на помощь эмпатов пещерного поселения, но натолкнулся на стену непонимания. В чём дело, он никак понять не мог, поэтому, после недолгих размышлений, согласился на встречу с молодым Триденом. О всех контактах Поверхности с эмпатами Подземелья полагалось сообщать Постоянной комиссии Коллегии эмпатов. Сам Тридень сообщать не стал, по его совету Тваал лично обратился в комиссию с просьбой эмпатической поддержки своих изысканий  и предложил кандидатуру Триденя, сопроводив свою просьбу «для весомости» обращением от Союза Континентов Земли.  Геофизику, который спас целый континент от разлома, получить такое обращение ничего не стоило, а Союз Континентов, по правде говоря, был рад отдохнуть от постоянных запросов беспокойного учёного.
Эмпат пришёл на встречу не в плаще с капюшоном, а в обычной одежде, какую носило всё поселение, но с тонкой зеркальной маской-щитком  на лице. Когда Тваал поинтересовался насчёт маски, эмпат засмеялся.
– Вы просто не знаете наших канонов, – сказал он. – Считается, что даже собственное отражение в воде способно повредить или совсем убить эмпатический дар. Если серьёзно, то мы настроены воспринимать других, но не себя. Даём, так сказать, обет от самосозерцания. В поселении нам не избежать встречи с зеркалами, вот эта маска и спасает от них. А вы, небось, думали, что мы от людей лица прячем? Нет, уважаемый, от самих себя прячемся…
– Сколько вам лет? – прямо спросил Тваал.
– Опять заблуждение, – усмехнулся эмпат. – Когда дар эмпатии захватывает и поглощает личность, то она теряет понятие возраста. Не задумывались об этом? Мы же всем сопереживаем, и старым, и молодым. А сопереживать – это не просто утешать, это вживаться в другую личность, быть ею… Биологически я молод, у меня еще есть излишек сил, который я могу посвятить вашей задаче. Вы, как я понял, хотите найти контакт с геокристаллом Земли?
– Да, – подтвердил геофизик.
– Но вы понимаете, что ваш язык и язык планетарного геокристалла – это две очень большие разницы? Можете ли вы понять иной язык? Вот я вам сейчас дам два камня. Возьмите в руки оба и попробуйте ментально получить от них отклик. На стол положите тот камень, который вам покажется «немым».
Тваал с детства любил камни, собрал свою коллекцию минералов, которые находил сам во время экспедиций, в ней каждый камешек мог рассказать многое.  Камни – не просто безмолвные куски породы.  Они открываются тем, кто их ценит и любит. В юности он колебался между геологией и геофизикой, но выбрал последнюю – понравилось более глубокое проникновение в загадки природы.  После короткой медитации Тваал положил на стол кусок розового кварца и посмотрел на своего визави. Эпмат попросил раскрыть ладонь с другим камнем.
– У нас получится, – произнёс он. – Возьмите с собой этот шунгит и попробуйте сформулировать задание не так, как вы представили моим коллегам, как бы этому камню…
Много лет прошло с той памятной для обоих встречи. Задумка Тваала оказалась более сложной, чем можно было предполагать, но их альянс остался, появились новые идеи. Тридень знал, что геофизик взял к себе дочь после трагической гибели жены на подводной ферме,  эмпат несколько раз видел девочку с Поверхности дома у её отца, но в эмпатический контакт с нею не входил, да и сам геофизик не просил. Девочку звали почти как отца – Аалой. У неё на Поверхности остались сводные сёстры от первых союзов отца – ¬ Оона и Иина, про них эмпату как-то раз Тваал сам рассказал на площадке у водопада,  ставшей излюбленным местом их нечастых встреч.  Это были странные встречи: они  редко говорили, больше молчали под шум воды, а в конце молчания могли сказать друг другу несколько фраз, которые каждый потом обдумывал наедине. Дочку Тваал с собой никогда не приводил.
За водопадом скрывалась маленькая сухая пещера,  из неё можно было скрытно видеть всех, кто приходил к сакральному для подземелья месту. Ею и воспользовался Тридень, когда заметил, что   дочь геофизика Тваала вдруг стала часто  приходить сюда. Её поведение показалось странным, но эмпат никому ничего не сказал, решил сам понаблюдать.  Что она искала в этом месте? Вскоре Тридень убедился, что девочка действительно медитирует под звуки падающей воды, впадая в полутранс. В ней явно были задатки сильного эмпата. Но вместе с тем девочка оставалась закрытой для ментального контакта и сразу уходила, когда он из скрытой пещерки осторожно пытался прикоснуться к её сознанию. Сообщить о своих наблюдениях отцу девочки Тридень почему-то не решался.
Водопад был «поющим», а кроме того, ему приписывались свойства защиты от клаустрофобии – боязни замкнутых или тесных пространств.  В мирке поселения были нужны  такие объекты, которым приписывались магические свойства оберегов.  Это мог быть, например,  кристалл необычной формы, гигантский самородок, поющий водопад или  целебный источник с минеральной водой. Для чего совсем юная девочка уходила от «обжитого» в дикую часть и слушала водопад? Тридень терялся в догадках. 
   
2

Коллегия эмпатов Подземелья собиралась раз в пять лет.  Вопрос о делегате в эмпат-группе Кере-Ньяга решился просто: никто заседать не хотел, и взоры всех старших коллег обратились в сторону молодого Триденя. Он понял общую просьбу и только развёл руками, внутренне готовясь в течение месяца принимать по эмпат-сети скучные доклады и отвечать на скучные вопросы, если они будут. Новая весть о том, что рандомизатор выбрал его Председателем коллегии, Триденя ошеломила: он на это никак не рассчитывал и застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. Председатель выбирался случайным образом из числа делегированных на сбор и выполнял чисто организационные функции по проведению собрания, что было уже не скучно, а тоскливо.
– Рот закрой, – наставительно посоветовал ему старший коллега, передавая вахту в эмпат-сети одновременно с этой вестью. – Председатель открывает рот на Коллегии только тогда, когда это нужно. Мы все безмерно сочувствуем тебе… Это твоя последняя вахта для поселения, дорогой друг. Мы уже переделали сетку дежурств на время твоего отсутствия, а отдельный канал для тебя, как делегата и Председателя, уже тестируется.
Тридень закрыл рот и кивнул. Случайности не случайны, это он знал давно. По сути дела, Коллегия эмпатов – это общая тренировка на случай критических ситуаций. Обозначались кризисные моменты и делегатами проводился коллективный поиск путей выхода из кризисных ситуаций. Иной непосвященный в тонкости поддержки эмпат-сети мог бы спросить: а почему бы  не использовать сеть и не собирать отдельно коллегии? Дело в том, что эмпат-сеть, помимо общения на расстоянии, стабилизировала в определённой степени покой недр. Иная кризисная задача могла быть воспринята геокристаллом планеты как реальная, что грозило опасными природными последствиями, а то и катастрофами,  поэтому делегатов изолировали от общей сети. Поддержкой проведения коллегий занималась одна фирма с Поверхности, “MAS”, а для каналов связи делегаты и Председатель надевали на головы тонкие, похожие на паутинки сеточки. Откуда они брались, никто не знал и не задавался этим вопросом.
О своём назначении эмпат сообщил геофизику, когда они снова встретились у водопада. Тваал был огорчён вынужденным длительным простоем в его исследованиях, но заменить Триденя кем-либо другим не согласился. 
– Мне кажется, что вы в меньшей степени зомбированы Подземельем, чем они, – с присущей ему прямотой сказал Тваал.
– Зомбирован?  Что вы имеете в виду? – удивился Тридень.
– А в Подземелье мало кто сможет жить, если не изменит сознание. Изоляция накладывает отпечаток на личность.
– Ну, свобода на Поверхности тоже, – улыбнулся эмпат под своей зеркальной маской.
Они замолчали, но слова Тваала заставили молодого эмпата задуматься. Он, как и все подземники, воспринимал свой образ жизни как единственно правильный и данный без альтернатив. Правда, было несколько обстоятельств, которые Тридень никак не мог себе объяснить. Первое было связано с новыми поселенцами: как эмпат, он чувствовал, что у них память о прошлой жизни каким-то образом блокирована и замещена знанием того, что нужно подземнику. Второе обстоятельство было связано с тем, что в своём поселении он не видел среди детей природных эмпатов. Откуда возьмётся новая смена? Да ещё естественная рождаемость падала, поселения вымирали в долгосрочной перспективе. А на Поверхности природные эмпаты были, Тридень уже понял это по дочке генофизика. Так откуда берутся эмпаты в Подземелье? Третье обстоятельство заключалось в том, что он, как ни пытался,  сам не мог восстановить свой собственный путь  становления эмпатом до Посвящения. Саму церемонию Посвящения он тоже не помнил, но знал, что на ней эмпату присваивалось имя и под гипнозом давались все нужные знания. Но это было только начало, новоиспечённого члена эмпат-сообщества ждала череда испытаний, в ходе которых теория превращалась в практику.  Тридень прошёл испытания меньше чем за год, подтвердив свои способности. Имя – Тридень – было присвоено ему на Посвящении, от рождения он носил другое, какое – из памяти исчезло, но оно было! Где прошло его детство? Он помнил себя только после Посвящения и только в поселении Кере-Ньяга. Никто не спрашивал его, что было раньше, но сам он задумывался, почему помнит себя только с юношества. Значит, Тваал прав: он тоже был зомбирован для Подземелья?
Во время обучения любой эмпат получает знания, в чём состоят функции Председателя, и что он должен делать, если их возложат на него. Это было сделано на тот случай, если стихия критически вмешается в жизнь подземного мира: тогда любой эмпат был готов стать во главе сообщества и повести его за собой.  Как Председатель Тридень имел право задать на Коллегии один личный вопрос и получить ответ.  Погрузившись в думы, эмпат не заметил, как совершенно неосознанно  пришёл к водопаду. Там на площадке застыла тоненькая фигурка Аалы. Отбросив все колебания эмпат подошел к девочке. Она была так погружена в медитацию, что не заметила его приближения и вздрогнула от неожиданной чужой мыслеречи.
 «Не бойся, я – Тридень, эмпат», – мысленно сказал он.
Девочка обернулась, и эмпат понял, что она различает его лицо, скрытое под широким капюшоном бесформенного, длинного до пят серого плаща.
«Зачем ты слушаешь водопад?», – продолжил он.
«Мне просто нравится песня воды», – так же мысленно отозвалась девочка и повторила ответ голосом. – Мне нравится песня воды, она такая текучая… Я часто сюда прихожу. Мне кажется, что водопад пытается мне что-то сказать.
 «Воды текут через время», – ответил  мыслеречью Тридень, – «придёт пора, и ты поймёшь мои слова, как надо, а сейчас просто запомни их. Ты слушаешь музыку времени».
Девочка явно не ожидала такого ответа. Она захлопала глазами и уставилась на водопад. Воспользовавшись её замешательством, Тридень незаметно ушёл, раскаиваясь, что вступил в беседу без достаточного знания маленькой собеседницы. Придя в свой бокс-бочку, он увидел, что на одном из подлокотников кресла открылась крышка. В маленьком отсеке лежал кристалл с инструкцией и маленький комочек с голубоватыми узелками – паутинка.  Тридень тяжело  вздохнул. Среди его коллег по эмпат-ячейке Кере-Ньяга были такие, которые имели «паутинку». Возможно, ранее их тоже выбирали Председателями коллегий, Тридень не знал, но интуитивно ему уже не хотелось пожизненно надевать эту сетку на себя.  Однако, деваться было некуда.
Достав кристалл с записью, эмпат сунул его в щель ридера, сел в кресло и закрыл глаза. Зазвучала тихая музыка гипнотранса. Сеанс оказался на удивление коротким. В нём обе руки взяли сетку, растянули ее на пальцах и быстрым движением опустили на смоченную водой голову.  После пробуждения Тридень погладил себя по гладкой, как коленка, макушке и сразу вспомнил густую шевелюру на маленькой головке Аалы и остатки былой шевелюры на голове её отца. У взрослых  подземников волосы быстро седели и выпадали сами, причин этому никто понять не мог. Дети ещё могли похвастаться жиденькими светлыми волосиками.
О сетке он не думал. Руки теперь сами возьмут, растянут её как надо и опустят на голову. Но нежелание это делать возросло. У молодого эмпата возникло ощущение, что с сеткой он потеряет себя, исчезнет навсегда что-то такое, что выделяло его их всех обитателей колонии. Он даже среди своих коллег выделялся чем-то неуловимым. Чем именно, он сам не мог сказать, может быть каким-то более мягким эмпатическим контактом. Не всем это нравилось, некоторые считали это признаком неуверенности эмпата в своих силах и избегали обращаться к нему.
Группа эмпатов была сообществом одиночек. Между собой эмпаты общались очень редко. Резким контрастом выглядели дежурства в эмпат-сети, во время которых каждый буквально вцеплялся в невидимых собеседников, впитывая их эмоции, ощущения, знания. В поселении эмпатов принимали как нечто неотъемлемое от пещерного мира, не испытывая к ним особых эмоций. Иногда их просили присутствовать, особенно при проведении сложных ремонтных работ. Среди поселенцев были специалисты-ремонтники, им присутствие эмпата помогало быстрее найти скрытую неисправность. Безопасность их пещерного мира тоже контролировалась эмпатами. Были известны случаи, когда эмпаты настаивали на переселении в другие пещеры, и в самом деле, через некоторое время на покинутом месте начинались какие-то проблемы.
Всё имеет начало и конец, подземная эпопея тоже.  Эмпаты не знали, когда наступит её конец, и какой он будет, но вся их деятельность была направлена на то, чтобы поселение сохранилось до него.  Тридень давно хотел поговорить  с Тваалом о сущности возможного конца подземной эпопеи: выход на Поверхность или куда-то в иные миры Вселенной?  Куда именно выход? Обострённым чувством Тридень ощущал ложь в самой идее выхода, но и продолжение жизни в Подземелье бесконечно тоже выглядело уродством. Какое сохранение рода, если поселения вымирают?
Тридень посмотрел на часы. Время у него ещё есть. Он понял, что готов задать на Коллегии свой «председательский» вопрос:  «Где выход?».

3

Аала прибежала домой, крайне взволнованная встречей с эмпатом. Все дети и взрослые Подземелья знали, что просто так эмпат подходить и разговаривать не станет. Если эмпат подошёл и заговорил, то не всё гладко, жди неприятностей.  Отец работал в «кабинете», как он называл отгороженный угол со столом, терминалом и малым информаторием около рабочего кресла. Тваал не любил, когда прерывали его во время работы, но понял, что случилось что-то чрезвычайное, раз дочка нарушила запрет. Аала с порога выпалила отцу новость про встречу с эмпатом у водопада.
– Я знаю его, – успокоил девочку Тваал. – Он мне очень помогает по работе. А песня водопада… Ты ещё маленькая, одной ногой стоишь в мире детских сказок. Подожди немного, доча, я докончу расчёт и поясню тебе слова эмпата.
Девочка послушно кивнула и ушла в гостиную. Когда отец работал,  его не следовало отвлекать. Забравшись с ногами на диван, Аала привлекла к себе любимые мягкие игрушки, привезённые с подводной станции – дельфинёнка и морскую звезду. Звезду она и сейчас подкладывала под головку вместо подушки, а дельфинёнка прижимала,  когда спала, и ей не было одиноко. Портрет матери на стене был динамическим, но девочка сама остановила и отключила речевой синтезатор с маминым голосом: она не хотела иллюзий. Мать только смотрела на неё с объёмного портрета – живая, весёлая.  Она и была такой.
Аала никому не говорила: в песне водопада ей слышался голос мамы. Жить с отцом она захотела  сама, Служба жизни ей предлагала вариант приёмной семьи у хороших маминых друзей, где она всех знала, но Аала выбрала отца, который тотчас приехал за нею, узнав о несчастье. В его Подземелье она уже несколько раз бывала, ей оно понравилось. Маленькой Аале казалось, что среди малорослых поселенцев она быстрее станет большой. Её отец был на две головы выше всех подземников, хотя рост имел средний.   
В комнату приковылял столик с «подвечёрком», как они с отцом называли перекус между обедом и ужином. Ничего особенного: кружка витаминного напитка и булочка с какой-то сладкой начинкой. Аала вздохнула и тоскливо посмотрела на стоящую в углу «обучалку» – кресло со шлемом. Училась она легко.
Знаменитый геофизик с дочерью жил в гостевом секторе подземного поселения. Это было удобно, потому что связь с Поверхностью у Тваала осталась, он сам мог прийти и уйти, никого не спрашивая, а «подземники» могли только в случае крайней нужды вызывать  нужного человека в переговорной гостевого сектора.  Иногда Тваала посещали ученики, в том числе подававший большие надежды в математике и математическом моделировании родовой шаман племени Мбаа Патрик. Отправив Патрику свои расчёты и пригласив его посетить пещеру, геофизик некоторое время сидел и размышлял.
Появившееся «окно» в научных изысканиях с эмпатом Тваал планировал заполнить теоретическим обоснованием. В Кере-Ньяга было всё стабильно, но эмпаты закрыли для поселенцев Дальние Разломы: туда ходить было запрещено. Самих поселенцев они и не интересовали, но геофизик Тваал проявлял к ним пристальное внимание. Название «Дальние разломы» придумал тоже он, Триденю неожиданно понравилось.
– Пусть будут «Дальние разломы», – согласился эмпат. – Там действительно ощущение чего-то далёкого и разломанного, не цельного.
– Вы там были? – спросил Тваал. –  Я просто знаю, что пещерные комплексы часто заканчиваются труднопроходимыми местами с большим числом осыпей и завалов.
Эмпат вздохнул.
– Вы никак не можете привыкнуть к тому, что нам вовсе необязательно физически посещать место… Нет, я лично не был, ходил ли кто из моих коллег в ту закрытую область – не знаю. Там опасно для жизни, поэтому закрыли.
– Тридень, вот результаты поверхностного геосканирования этого района. В том месте очень глубокая трещина, её изучение роботами…
– Тваал, изучение роботами обитаемого подземелья запрещено.
Геофизик пристально смотрел на маску своего собеседника. Она его раздражала, но приходилось мириться с капризами эмпатов.
– Там разве обитаемое подземелье? Вы же сами сказали, что туда закрыт доступ?
– Обитаемое.
Больше тогда ничего из эмпата «вытащить» не удалось. Договор между Союзом Континентов Земли и Подземельем однозначно устанавливал, что Подземелье само устанавливает нормы своей жизни, и Поверхность в них не вмешивается и не нарушает. Но Подземелье взяло обязательство не провоцировать какой бы то ни было деятельностью поверхностные катаклизмы, а их предупреждение объявлялось сферой совместной деятельности.  Тваал хотел через математическое моделирование динамики разлома доказать, что он опасен и нуждается в совместном изучении, иного пути он просто не видел.
– Приятного аппетита! – пожелал он, застав в гостиной дочурку с булочкой в руке. – Так на чём мы остановились?
– Ты хотел пояснить слова эмпата, – ответила Аала с набитым ртом.
– Про воду и время?  Это просто образ, доченька… Вот у тебя сейчас детство, потом юность будет, потом взрослой станешь, а водопад как тёк, так и будет течь через все времена твоей жизни. Время – это то, что отличает наш мир от всех других, где его нет.
– А есть такие миры?
– Думаю, что есть, хотя совсем без времени существование невозможно, – серьёзно ответил геофизик и посмотрел на переставшую есть от интереса дочь. – Вот представь себе, что у нас нет времени, как ты узнаешь, что пора спать, есть, заниматься?
– Спать я захочу, есть тоже, а вот заниматься… – Аала пожала плечиками. – Ну, все пойдут заниматься, и я тоже!
– А откуда все-то узнают? У них же тоже времени не будет, как и у нас с тобой, – улыбнулся Тваал.
– Ну, папа… Ты же сам говорил про «жажду познания», вот захотят попить и пойдут…
– А зачем всё-таки ты стала ходить к водопаду? – решил переменить тему отец.
Девочка подпёрла подбородок кулачком и задумалась. Первый раз она пришла к водопаду с группой своих сверстников. Наставница их группы говорила про какой-то релакс, но сама Аала тогда ничего не почувствовала. Вода падала, шумела, дымилось облако брызг, подсветка только была красивой. Потом несколько раз около водопада у них были занятия по родной природе, Аале повезло найти красивый камешек. А однажды водопад ей приснился ночью.
– Он мне приснился, – призналась она отцу. – Приснился и сказал маминым голосом, что хочет поговорить…
Отец поднял бровь и посмотрел на портрет погибшей жены. Он знал, что Аала сама сделала его безмолвным, но водопад?.. Неужели подземелье стало ломать её психику? Не сделал ли он ошибку, взяв её сюда?
– Тебе удалось поговорить? – как можно спокойнее спросил он дочь.
– Папа, его можно только слушать… Вот тебя твои ученики слушают, а ты всё говоришь и говоришь им, до меня твой голос за стенкой доносится почти как голос водопада.
– И ты привыкла?
– Ага! – развеселилась Аала. – Знаешь, что? Давай сходим вместе к водопаду!
– Пошли! – неожиданно для себя согласился геофизик.
Аала всю дорогу тянула отца за руку, словно боялась, что он передумает и вспомнит про какие-то неотложные дела. Через жилой сектор они не пошли, спустились вниз, так было дольше, но безлюднее. Выход был стилизован под старинную башню с массивными деревянными воротами, при приближении людей ворота раскрылись. Дальше был естественный мир пещеры, освещённый прожекторами.
Тваал бывал здесь не раз, но только сейчас смог оценить дикую красоту подземелья. Обычно он шёл, погруженный в мысли,  на встречу с эпатом и больше смотрел себе под ноги  на указатели, нанесённые на поверхности отлитой из розового пластформа дорожке, чтобы не пропустить нужный поворот.  Оказалось, что к водопаду вёл и другой путь. Аала прямо за воротами свернула вправо, довела отца до монорельса, которым обычно пользовались техники и горняки, проехала на нём несколько коротких остановок и соскочила с тележки около довольно большой пирамидки из самоцветов.
– Это всё мы собрали, – сообщила она отцу. – У нас есть занятия на природе, всё найденное оставляется здесь.
– Так много? – удивился Тваал.
– Ой, папа, конечно же, не всё мы, и до нас ученики собирали. А куда их девать, не тащить же с собой? – девочка по каким-то ведомым ей приметам определила направление и довольно быстро вывела отца к площадке у водопада.
– Вон с того края слышен голос мамы, – показала она рукой.
Очень долго в тот день пел водопад свои песни отцу и дочери, застывшим в объятиях друг друга. 

Продолжение http://proza.ru/2023/01/17/1406