Часть вторая. Даниель Рут. Глава 19

19.РАЗГОВОР С ГУБЕРНАТОРОМ

Экономическая сторона рейса корабля «Кардинал» завершилась вполне благополучно, тем не менее, когда мадам Бертезен рассказала своему мужу, что при всём её старании и содействии, его племяннику Д,Эжену не удалось расположить к себе Николь Лоран, Бертран Бертезен проявил неудовольствие и даже осмелился заявить супруге:
– Выходит, ваша поездка, мадам, была не совсем удачной…

В ответ Диана Бертезен окатила его превосходительство холодным взглядом:
– Может быть, вашему племяннику, мой дорогой, стоит меньше думать о службе, когда следует уделить внимание девушке?

Мадам Бертезен никогда не повышала голос, ей достаточно было поднять брови, чтобы погрузить в смятение своего благоверного. Что она и сделала, выказав справедливое негодование замечанием супруга, после чего, изобразив на лице иронию и покачав головой, удалилась, чтобы отдать распоряжения кухарке и горничной. Его превосходительство же стал в расстройстве поправлять манжеты, поняв, что ляпнул лишнего и подумал, что вечером надо будет извиниться перед Дианой.

После ужина в губернаторском доме доктор Рут попросил аудиенции у господина Бертезена. Он решил, коль удача последнее время сопутствует ему, нужно не упускать момент, идти в наступление и ковать железо, пока горячо.
 В кабинете губернатора после длительной словесной увертюры, подбирая подходящие слова, Даниель Рут, как ему показалось, весьма убедительно, довёл до его превосходительства свою мысль о том, что он и Николь любят друг друга и он, Рут, просит у губернатора Тортуги руки его племянницы.

Бертезен удивлённо вытаращил глаза, пытаясь в подражание своей супруге поднять свои густые брови.  Он безусловно считал такую просьбу нахальством со стороны молодого человека:
– Но, Рут, вам не кажется, что слишком много препятствий для такого союза? Вы же подданный другой страны. Я даже не знаю, католик вы или кальвинист – приверженец новой церкви. Кроме того, я в некотором затруднении, как с вами поступить? Вы же попали в плен, находясь на испанском корабле!

– Ваше превосходительство, вы знаете, что я пленён человеком, который в тот момент не был на службе французского короля. Швейцарский Союз не воюет с Францией, ведь я не подданный испанской короны. На службе меня удерживал лишь договор с капитаном Карлосом. Сегодня этот договор расторгнут вице-адмиралом Хуаном Баутистой, как высшим офицером.

Даниель Рут положил на стол губернатора бумагу, которую ему вручил испанский вице-адмирал. Бертезен заинтересованно стал читать документ.
– Ну хорошо, допустим, сия бумага позволяет не считать вас военнопленным, и вы можете беспрепятственно покинуть Тортугу. Но только и всего…
– Что касается моего вероисповедания, ваше превосходительство, то моему отцу оно нисколько не мешало служить королю-католику, а я, как врач, откровенно признаться, далёк от религиозных разногласий, потому как у хирургов свой взгляд на главное творение Господа…

Его превосходительство забарабанил пальцами по столу:
– Кроме вопросов духовных, к которым вы относитесь столь легкомысленно, существуют и материальные вопросы. Вы, молодой человек, видимо, о них забыли. А я, как опекун мадемуазель Николь, просто обязан о них думать. Моя племянница в замужестве не должна ни в чём нуждаться. Какое будущее вы ей можете предложить? Жены лекаря на острове Тортуга? – губернатор откинулся в кресле и в упор посмотрел на доктора.

Рут, конечно, не мог сказать губернатору, что его материальное положение сейчас не так уж плохо, отчасти поэтому он и набрался храбрости завести этот разговор, не мог он сказать ему и того, что собирается увезти Николь в Европу, а уж там-то, он был в этом уверен, у них будет всё в порядке.

Разговор их длился долго, но желанного успеха Даниелю не принёс. Господин Бертезен не дал молодому человеку никакой надежды. Рут отправился домой в расстроенных чувствах. Надо заметить, что он был огорчён, но не сокрушён, опечален но не сломлен. Он вспомнил свою матушку, которая говорила, что деньги счастья не приносят. Теперь он знал точно, что безденежье тоже не приносит счастья. Но нельзя сказать, что он упал духом. На безусловный успех в разговоре с губернатором трудно было рассчитывать. Так что Рут, несмотря на некоторую холеричность своего характера, к поражению отнёсся как солдат, понимая, что это явление временное. И был глубоко прав, потому что истинный смысл жизни  состоит не в том, чтобы удовлетворять свои желания, а в том, чтобы их иметь.

Его превосходительство же поспешил к супруге, передать разговор с Рутом. Он правильно рассчитывал, что после такой новости его Диана сразу же забудет ту бестактность, которую он допустил днём, будучи расстроенным тем, что не удалось организовать помолвку Николь и Д,Эжена. Он подумал о том, что, помогая многим мужчинам Тортуги обрести жён и подруг, не может устроить судьбу собственного племянника.

 Здесь нужно сказать, что его превосходительство губернатор Тортуги и Берега Сент-Доменга действительно сделал очень много для того, чтобы колонисты закрепились на острове, а флибустьеры, завершив морские дела, остались на Тортуге в качестве мирных колонистов. Это именно он в числе своих первых мероприятий на острове выписал из Европы около сотни женщин, которых доставили на Тортугу в сопровождении монахинь монастыря Мадлонет. Если на родине эти молодые девицы были весьма лёгкого поведения, и самое малое, что им грозило – это телесное наказание, то здесь они пользовались большим спросом в качестве невест. И многие неплохо устроили свою семейную жизнь.

Прослышав о том, что на острове Тортуга им оказывают больше уважения, нежели во Франции, решились на переезд и другие дамы, не отягощённые собственностью и моралью. Прибыв на остров, они убеждались, что колонисты и флибустьеры на деле ничуть не хуже, а иногда даже лучше, тех молодцов, с которыми им приходилось сталкиваться в прошлой бурной жизни.

Кстати, именно флибустьеры, а не колонисты первыми брали «на абордаж» понравившихся красоток. Беря дамочку в жёны, отважный рыцарь Карибского моря торжественно заявлял нечто подобное: «Я беру тебя, не требуя отчёта о твоём поведении в прошлом, но если, дав клятву быть мне верной подругой, ты нарушишь её, – тут морской разбойник поднимал над головой мушкет, – он отомстит тебе! Не будешь верна ты – будет верен его прицел!»

Женщины, безусловно, произвели некоторую перемену в устройстве жизни мужского населения острова. Конечно, они не передали одичавшим поселенцам правил и обычаев высшего света, от которых сами были безмерно далеки, но всё ж способствовали их «очеловечиванию», привив много общего с европейской цивилизацией в привычках, взглядах и поведении. От мужей же они переняли воинственный дух и отвагу, которые помогли им чувствовать себя наилучшим образом в условиях Нового света.

Тем временем, Рут, находясь в некотором возбуждении после разговора с высокопоставленным родственником своей возлюбленной, сразу домой не пошёл, а решил прогуляться, направившись по тропе, мимо светившихся окон таверны, откуда доносился шум веселья. Там не менее дюжины освежённых ромом глоток горланили песни:
За ветер удачи, за ветер добычи!
За меткость прицела, за прочность клинка!
За губы любимой, за сладкое тело!
За вкус чёрной крови из глотки врага!

Песня смолкла, застучали кружки. Через неприкрытые окна на улице было всё хорошо слышно. Выпив, кто-то прокричал скабрезную шутку в адрес собутыльника. Тот ответил в том же духе, но ещё резче. Раздался хохот, потом грохот, и началась потасовка. К ней тут же подключились все, находившиеся в увеселительном заведении, даже не поняв, из-за чего началась эта «разминка», но, тем не менее, добавляя в драку накала и свирепости.

Как практикующий хирург Даниель прекрасно знал, что спиртное убивает гораздо больше моряков, чем пули. В то же время, как житель Тортуги, он знал и то, что спроси любого флибустьера, так тот скажет, что предпочёл бы умереть скорее от рома, чем от картечи. В этом и была причина того, что в любом поселении после того, как ставилась церковь, чтобы угодить Богу, вслед за ней воздвигалась «часовенка» в виде кабака, чтобы потешить дьявола.
Отвернувшись, доктор прошёл мимо таверны, не дожидаясь, когда развеселившаяся в кабаке публика начнёт выкатываться на улицу, и отправился домой.