Зеркала

Зима 1975 года в Массачусетсе выдалась весьма холодной и снежной. Каждую ночь на головы жителей высыпалось добрая порция осадков в виде снежных хлопьев, приносившая множество хлопот по утру. Пробираясь по автомагистрали “Нортвест Экспрессвей” к городку Челмсфорд, что притаился к северо-западу от Бостона, мне, то и дело приходилось останавливаться в ожидании, когда дорожники расчистят очередной участок от заносов. Пробиваясь сквозь толщи снега, походили они на первопроходцев, что покоряли арктику. Шквальные порывы ледяного ветра, доносящиеся с самого океана, трепали измученных работяг, так и норовя сорвать с них ярко красные светоотражающие жилеты, надетые поверх рабочих пуховиков. Конечно, наблюдать через лобовое стекло, теплого автомобиля, за тем, как стихия играется с человеком, было куда приятнее, нежели самому оказаться сейчас на одной стороне с ними. Пока здоровенный экскаватор пробивал своим черпаком очередной сугроб, двое бедолаг вынуждены были, лопатами вышвыривать на обочину оставшиеся комья. Они отчаянно сопротивлялись непогоде, то и дело отрываясь от  работы, прикрывая лицо от налетающего вихря и мелкой ледяной пыли со снегом. Стеклоочистители моего “Форд Пинто” едва справлялись с налипшей массой из подтаявшего снега, размазывая его тонким слоем по лобовому стеклу, который мгновенно застывал, в разы снижая возможность разглядеть что-то перед собой. Благо смельчаков, отважившихся пробираться в столь недружелюбную погоду, оказалось не много и вероятность налететь на кого то, была крайне мала. На всём пути мне встретилось лишь с десяток грузовиков, да несколько легковых авто. Спустя несколько часов непрерывной борьбы со стихией я наконец таки  въехал в Челмсфорд, хотя и отстал от намеченного графика. На моих часах было уже без четверти восемь когда я пересек дорожный указатель, гласивший о прибытии в город. Можно сказать, что мне крупно повезло, ведь как только свет моих фар осветил здание мотеля, пурга разразилась с удвоенной силой. Одному только Богу известно, что стало бы со мной, застань меня такой буран в дороге. Однако сейчас, смотря сквозь призму событий, произошедших со мной в этом тихом уголке Новой Англии, я понимаю, что начнись метель на несколько часов раньше и этой истории, возможно бы и не было. Однако судьба распорядилась иначе. Будучи корреспондентом одной из бостонских газет (название я опущу дабы избежать возможных претензий со стороны моего бывшего работодателя) я был направлен в это захолустье, с целью осветить весьма загадочные события. Незадолго до моего путешествия, в редакцию поступило письмо от местного жителя, который представился как Эбигейл Уизли. Мужчина просил отнестись к описанному с полной серьёзностью, ибо, как следовало из преамбулы - это была его последняя надежда привлечь внимание широкой общественности, а вместе с тем заставить местные власти разобраться с происходящим. Мистер Уизли также подчеркивал, что он и еще несколько жителей Челмсфорда неоднократно обращались по данному вопросу как к шерифу округа, так и к председателю городского собрания, но те в свою очередь лишь разводили руками, ссылаясь на бурную фантазию присутствующих. Однако, по версии автора письма, дела обстояли совершенно иначе, чем могли себе представить местные чиновники. Я приведу текст этого письма, дабы избежать обвинений в клевете, в свой адрес.
«Уважаемая редакция газеты «N», как я уже сказал выше помимо меня, описанное могут подтвердить, по крайней мере еще с десяток жителей нашего города. Хотя конечно же, я более чем уверен, очевидцев сих бесовских деяний было гораздо больше, но всё же не все смогут набраться в себе смелости открыто говорить о подобном. У нас достаточно небольшой городок, и сказать, что слухи и сплетни распространяются весьма быстро - ничего не сказать. Я не уверен, когда все это точно началось, но впервые мы услышали рассказы о старом Питере Васкисе в ноябре семьдесят четвертого. Люди в бакалее обсуждали, как накануне вечером слышали странные вопли из его дома, а сосед старика, клялся, что в ночной темноте смог разглядеть слабое свечение, исходящее из окон. Тут надо добавить, что сам мистер Васкис вел весьма затворнический образ жизни. Он редко показывался на людях, а когда делал это (в случаях крайней необходимости) был весьма немногословен и сух. Он переехал в Челмсфорд за пару месяцев до описываемых мною событий, и никто не знал ни о его прошлом, ни на какие средства он жил. Расплачивался он всегда исключительно наличными крупного номинала, и это не привлекло бы особого внимания, если бы не тот факт, что все купюры, без исключения, были отпечатаны в конце девятнадцатого века. Агент по недвижимости Джош Кирсби, даже отправлял несколько банкнот на экспертизу в Бостон. Тамошние специалисты выдали заключение подтверждающие их подлинность, а также отметили превосходное состояние, не смотря на внушительный возраст. Откуда у старика было столько старинных купюр неизвестно, но расплачивался он ими регулярно. Так бакалейщик Питер Алистер, и водопроводчик Генри Брукс, имели несчастье получить те самые злосчастные деньги из рук Васкиса. Конечно же, дочитав до этого момента, вы наверняка задались вопросом, а что собственно такого ужасного могли нести в себе обычные долларовые банкноты? По началу никто из тех, кто получил их в оплату, не придал особого значения. По сути, это были точно такие же деньги лишь с незначительным отличием в изображении. Местное отделение бостонского банка без проблем принимала и обменивала их. Однако произошедшие далее события, местные жители связывали именно с ними. В ночь на 14 января сего года, неожиданно плохо стало Джошу Кирсби (он был первым кто принял эти проклятые бумажки от старого колдуна). Как позже раскалывали его домочадцы, глава семейства Кирсби, по обыкновению, смотрел до поздней ночи телевизор в гостиной. В половину первого, его супруга Линдси проснулась от невероятно сильного кашля, который доносился с первого этажа. Женщина поспешила проверить в чем собственно дело и увиденное заставило её содрогнуться от ужаса. Позже она клялась, что видела, как в кресле, перед телевизором, сидел старый Васкис, который и заходился столь ужасным кашлем. Над головой старика роилась добрая дюжина жирных мух, которые обычно прилетают поживиться мертвечиной, а лицо было бледно-желтое, напоминающее восковую фигуру. Линдси так же рассказала, что в какой-то момент нечто сидящее в кресле, видимо осознав, что в комнате есть еще кто то, резко повернулось и устремило свой взор прямо на окаменевшую от пережитого кошмара женщину. Оно вдруг перестало кашлять и попыталось пошевелить губами, то и дело обнажая беззубый рот. Оно как будто хотело что-то сказать, однако даже не это было самым кошмарным, что предстало перед несчастной Линдси в ту ночь. Из-под длинных седых прядей волос, спускавшихся почти до самых скул, зияли черными дырами глазницы, в которых женщина смогла отчетливо разглядеть клубки копошащихся червей. Это было последнее что помнила бедняжка, до того, как упала в обморок. Когда она наконец пришла в себя, то обнаружила, что над ней стоит её сын, пытающиеся, привести мать в чувства, поливая водой из графина. Миссис Кирсби рассказала, как пыталась она сдержать свои эмоции, дабы не напугать детей, как приложила все усилия, чтобы подняться с пола и еще раз взглянуть в лицо чудовищу, сидевшему все это время в кресле. Она не спеша отодвинула сына рукой, и её взору предстало невероятное: в кресле лежало бездыханное тело её супруга Джоша, а напротив него стояло зеркало, которое еще накануне висело в ванной комнате. Насколько нам стало известно, коронер, проводивший вскрытие, постановил, что мистер Кирсби скончался в результате тотального пневмоторакса и как следствие сердечно легочной недостаточности, к которой привело полное поражение легочной паренхимы, от чего легки бедолаги просто распались. Проще говоря Джош Кирсиби умер от запущенного туберкулеза. Ни его семья, ни лечащий врач, никогда даже не могли себе представить, что у совершенно здорового на первый взгляд мужчины, мог быть туберкулез легких, однако медицинское заключение утверждало обратное. На похоронах безутешная вдова, рассказывала, что муж её страдал от кашля лет десять назад, когда простудился, да и она бы точно знала, будь у её благоверного такая страшная болезнь. Она отчаянно пыталась, найти в собравшихся проводить мистера Кирсби в последний путь, хоть толику понимания, но в тот вечер горожане остались глухи к её взываниям. Мы все, в той или иной мере, виновны в тех ужасах, что накрыли наш городок в последующем, ведь прислушайся мы тогда к Линдси и подключи здравый смысл, многого можно было бы избежать, я думаю. Но судьба сделала нас слепыми и глухими. Когда гром грянул снова, многие из горожан продолжали отмахиваться руками и предпочли списать все совпадения на влияние кинематографа и не более, однако все происходящее, отнюдь было не художественной лентой. Спустя две недели после похорон Джоша, старик Васкис появился в бакалее Питера Алистера. В районе двух часов дня, дверь с неимоверным грохотом отворилась. Присутствовавшие в тот момент, в магазине, вздрогнули и резко замолчав устремили свой взгляд на сгорбленную фигурку еле передвигающегося, явно страдающего артритом и еще Бог знает каким количеством заболеваний старика, чья иссохшая рука держала клюку, которой он медленно постукивал перед собой. Он окинул взглядом всех окружающих. Как потом рассказывали очевидцы, взгляд его был настолько тяжелый и ужасающий, что минута, которую Васкис глазел на собравшихся перед прилавком горожан, показалась им вечностью. Он небрежно повернул голову к хозяину заведения и прошипел:
- Ты! Скажи, есть ли в этом городе парень с хорошими костьми, который не боится поработать физически?
Бакалейщик с пару секунд помолчал, затем бегло посмотрел на окружающих и неуверенно, будто провинившийся школьник перед директором, промямлил:
- Смотря, что Вам будет угодно сэр? В городе наберется с дюжину таких парней, сэр.
- Мне будет угодно прорыть девять ярдов земли, и заменить водопроводную трубу, идущую к моему дому. Старая совсем уже перестала функционировать. Я хорошо заплачу. Так что, найдется в городе подходящая кандидатура?
Бакалейщик судорожно закивал головой и будто почувствовав некое облегчение выпалил:
- Кккк-конечно сэр! Такой парень у нас как раз имеется - Гггг-Генри, водопроводчик, Генри Брукс. Я сейчас напишу его телефон…
- Не надо, прервал его Васкис, у меня нет аппарата! Скажите, где найти этого юношу, и я сам его разыщу. Я хочу лично обсудить с ним все детали.
Голос старика дребезжал, подобно оконному стеклу в проезжающем на высокой скорости трамвае, но как позже отметили некоторые из присутствующих, уже встречавшиеся с ним раньше, у старика напрочь отсутствовала одна яркая и запоминающаяся деталь. В прошлые немногочисленные встречи, очевидцы не могли не подметить, что Васкиса изрядно донимал глубокий кашель, который он старался прятать за серо-малиновым куском засаленной ткани, по всей видимости заменяющий ему носовой платок. Такая деталь прежде всего бросается в глаза и так же быстро приходит осознание её отсутствия, но никто из стоявших в ту минуту в бакалеи и в оцепенении глазевших на старика не рискнули поинтересоваться, каким образом, тому удалось так быстро справиться со своим недугом. Поблагодарив Пита, он взял трясущейся рукой обрывок бумаги с адресом водопроводчика и проследовал к выходу.
- Ах да, чуть не забыл; проговорил он в пол оборота, стоя в дверном проёме, - местные мальчишки, повадились бегать вокруг моего дома и заглядывать в окна. Так вот, передайте им, что тот, кто хочет сохранить свою никчёмную жизнь, не суёт носа в чужие дела!
На лице его возник не то злобный оскал, не то ядовитая улыбка, он плюнул себе под ноги и вышел прочь. С минуту в бакалеи царила мертвецкая тишина, а затем кто-то из присутствующих обронил: «Старый ублюдок! Как только этого выродка занесло в наши края?!». Толпа тут же подхватила обсуждение и уже через пару часов, о произошедшем знал практически весь город. Нельзя сказать, что многих напугал полоумный старик, но среди горожан оказались несколько человек, кто стал по возможности избегать встречи с безумцем. Жаль, что бедняга Генри Брукс не был одним из них. Генри было двадцать семь лет отроду. Молодой и никогда не унывающий, он пять лет провел на флоте, а затем уволился и начал в нашем городке тихую и спокойную жизнь. Он подрабатывал сантехником и не чурался никакой грязной работы. Все в городе знали, Генри хороший малый, может починить что угодно, от протечки на кухни, до коробки передач вашего авто. Он копил деньги, и хотел открыть свою заправку и мастерскую по ремонту автомобилей, чтобы всерьёз заниматься любимым делом. К великому сожалению, он не верил во все, что говорили на улицах, и с удовольствием принял предложение о работе от Питера Васкиса, тем более, как некоторые слышали от самого Генри, незадолго до его кончины, старик предложил Бруксу солидную сумму денег. Через пару дней, после того как работы в доме Васкиса были закончены, молодой человек пропал из виду. На звонки он не отвечал и, судя по всему, из дома не отлучался, по крайней мере автомобиль бедолаги был припаркован возле гаража. Генри не был женат, родители его, насколько нам было известно, жили в Кливленде, поэтому к столь внезапному исчезновению парня, в городе мало кто поначалу отнесся с опаской. На четвертый день, хозяин бакалеи Питер Алистер, чувствуя за собой некую ответственность перед молодым человеком, решил навестить пропавшего. Далее я приведу вам отрывок рассказа самого мистера Алистера:
«Богом клянусь, это что-то невероятное. Я много чего повидал в жизни, но это, это дьявольщина какая-то! Молодой парень, сильный, здоровый, лежал посреди комнаты, в луже собственной крови, а вокруг были эти чёртовы осколки зеркала. Кровь… Столько крови, она была повсюду: на одежде, на ковре, на его волосах, на нем. Все мать его залито кровью! Я многое повидал: и мёртвых ребят на поле боя и тяжело раненых, но тут… Как будто что то зловещее ещё витало над телом Генри. Как будто ад разверзся…»
После того, как коронер выдал экспертное заключение, полиция тут же успокоилась и убралась куда подальше, даже не расспросив этого старого негодяя Васкиса, а ведь это именно он был тем, кто возможно видел Генри живым в последний раз. И именно этот выродок, все подыскивал молодого человека, сильного и здорового. Шериф просто отмахнулся от нас, добавив, что у него нет никаких оснований подозревать старика: «Поди знай, кому этот Брукс еще там что чинил? Он ведь и у вас тоже в домах работал, что же мне и вас арестовать по подозрению в колдовстве? У нас тут не Салем, ясно? В нашем округе главенствует закон и я не позволю вам без веских на то причин, осыпать подозрениями, первого встречного, даже если это ненавистный вам старик!»
Все должностные лица, отказываются верить в причастность Васкиса к смертям Джоша Кирсби и Генри Брукса, однако все те кто хоть раз видел старика до трагедии с молодым сантехником и после неё, и сопоставив заключение о смерти со всем происходящим, четко понимали что дело тут не чисто. Мой шурин работает помощником шерифа и ему довелось читать отчет составленный коронером. Из него следовало, что молодой человек, продолжительное время страдал тяжелой формой артрита. В тот злополучный вечер, по всей видимости, перенося зеркало из прихожей, он стал жертвой очередного приступа, и не в силах удержаться на ногах рухнул на пол, разбив свою ношу и напоровшись на осколки. Как установила экспертиза умер несчастный от кровопотери. Молодой человек делающий подкоп протяженность девять ярдов умирает на следующий день от запущенного артрита? Но самое невероятное и пугающее, что нашлось несколько свидетелей, который спустя неделю после случившегося видели старого чёрта Васкиса, бодро и даже молодецки вышагивающего вдоль по Ривенк-роуд. Его сгорбленная фигура распрямилась, дрожь в конечностях пропала, а поступь стала невероятно тверда. И вот ещё что: каждый кто видел его теперь отмечал отсутствие в его руке трости, на которую старик прежде опирался при ходьбе.
Вы должны нам поверить. Должны провести собственное расследование и показать всем, кто на самом деле стоит за всей этой чертовщиной. Старик Васкис до сих пор проживает среди нас, и пока есть он и его черные промыслы, ни один житель не может считать себя в безопасности!»
Такое неоднозначное письмо, вызвало бурю обсуждений в редакции. Одни называли приведенный выше рассказ выдумкой, другие бредом сумасшедшего, третьи и вовсе говорили, что необходимо поместить письмо в раздел «юмор». Однако мне оно не показалось таким уж неправдоподобным. В нем было что то, что перевешивало чашу весов в сторону любопытства: «а что, если эти события и вправду связаны со стариком?».
Терзаемый не то жаждой приключений, ни то банальным желанием развеяться от повседневных рутинных обязанностей, я вызвался отправиться на место и разузнать что к чему.
- Ну что ж, мы ничего не теряем, - сказал главный редактор на мое предложение отправиться в Челмсфорд, даже если все это выдумка больного психа или подростка, мы всегда сможем обыграть это в свою пользу! Езжай и раздобудь нам сенсацию.
Вот так я и оказался за 30 миль от дома, в захолустном городке, не имея ни малейшего представления о том, с чем мне придется встретиться.
Стряхнув с себя ворох снега, я направился к стойке регистрации. За ней в тусклом свете лампы скучал мужчина, невысокого роста. Завидев меня, он приветственно заулыбался и спросил, чем может быть полезен. Так как сегодня уже было довольно поздно начинать расследование, я решил заночевать в мотеле, а заодно и расспросить служащих, не слышали ли они про невероятную историю со стариком Васкисом. Портье оказался к моему везению человеком весьма разговорчивым и поведал, что в городе и правда в последнее время ходят разные слухи относительно этого старого джентльмена, однако, он заявил что не склонен верить всякой болтовне и посоветовал мне как можно скептически отнестись к бытующим в окрестностях россказням.
- Городок у нас, сами понимаете не большой, некоторым людям так не хватает событий, что они готовы выдумывать всякое, только бы поразвлечься. - заявил он провожая меня до номера.
Метель в эту ночь не унималась до самого утра. Сквозь сон до меня то и дело доносились завывания ветра и скрежет уличного фонаря за окном. Мне всегда довольно плохо спится в новых местах и на утро я чувствовал себя разбитым и подавленным. Надеясь взбодриться чашечкой кофе и тостом с сыром, я направился в кафетерий, расположенный в холле, приютившего меня в эту ночь, мотеля. Расположившись за одним из столов, я в ожидании своего заказа принялся рассматривать окружение. За соседним столиким завтракал еще один человек: мужчина средних лет. Завидев меня, он приветственно поднял чашку над головой и закивал мне.
- Эй мистер, не составите ли мне компанию?
Я одобрительно кивнул головой и было устремился к нему, как тут же услышал за своей спиной голос портье:
- Альберт, будет тебе, не докучай моим посетителям!
- Да нет, все в порядке, оборвал его я, - мне будет куда приятнее провести завтрак за беседой.
- Не слушайте его, мистер! - начал мой новый знакомый.- Джонатан у нас тот еще ворчун, присаживайтесь, Вы из газеты Бостона, верно?
- Да, а как вы… - начал было я, но не успев закончить фразу тут же получил ответ
- Город у нас небольшой, слухи расходятся быстро. Вы приехали по поводу маразматика, что не так давно обосновался в наших краях?
Я утверждающе кивнул, попутно откусывая добрую порцию сэндвича.
- Давно пора разобраться в этом деле, раз у шерифа кишка тонка. Тут поговаривают будто он колдун, каких поискать.
- А Вы так не считаете? - уточнил я
- Не знаю мистер, я видел его пару раз, с виду обычный сварливый старик, бормочущий себе под нос, коих десятки в нашем захолустье. Я думаю, что он просто спятил на старости лет. Хотя кто знает, чертовщины вокруг него и вправду много. Мой сынок как-то в компании своих дружков оболтусов, подсматривали за ним в окно. Малец потом в ужасе рассказал, будто старик обложился зеркалами и что-то нашептывал. Но можно ли верить этому сорванцу? С фантазией у парня будь здоров. Я конечно же запретил ему впредь приближаться к дому Васкиса, но отнюдь не из-за россказней горожан, просто мало ли что там у этого старого черта в голове, еще, чего доброго, огреет моего малыша кочергой в приступах безумия.
- А как же те несчастные случаи? - удивлённо вопросил я.
- Мистер, Вам ли не знать? Людям свойственно приписывать обычным смертям всякие небылицы. Тем более, что к приезжим у нас всегда относились, мягко говоря, настороженно. Имейте это в виду, когда будете расспрашивать у горожан про эти дела.
Мы ещё немного поговорили о местных жителя и особенностях провинциального быта. Затем, допив кофе и выкурив по сигарете распрощались и отправились каждый по своим делам.   После завтрака я как и планировал, встретился с адресатом того самого письма. Им оказался сорокапятилетний мужчина, работающий учителем математики в местной школе. Он практически слово в слово повторил мне изложенное. Само собой никаких доказательств причастности старика к гибели двух мужчин он предоставить не мог, однако был тверд в своих убеждениях и настаивал на том, что Питер Васкис, занимается ничем иным как дьявольскими ритуалами.
- Представьте себе, что меньше чем за месяц, этот выродок избавился от страшного кашля, да еще и стал передвигаться быстрее чем многие молодые парни. Кожа его порозовела и теперь только морщины и громоздкие очки выдают в нем старика.
Хотя рассказ и казался более чем правдоподобным, у меня все ещё оставались глубокие сомнения не этот счет. С учетом достижений современной медицины, Васкис мог пройти курс лечения и избавиться от своих недугов, не прибегая к магическим ритуалам. Поработав 15 лет в газете, я повидал много несчастных случаев и четко понимал, что смерть может прийти в самой нетривиальной форме. Да и годы общения с желающими прославиться, попав на первую полосу газет, заставляли меня достаточно скрупулёзно относиться к каждому сказанному слову. Получив необходимые сведения, я решил опросить остальных очевидцев происходивших событий. Несколько горожан, с коими мне удалось побеседовать, весьма охотно подтверждали имеющуюся информацию, добавляя к рассказу немного красочных деталей. Так, например, почтальон Джеф Бриджес, рассказал, что незадолго до гибели молодого Брукса, проходя мимо дома Васкиса, слышал, как тот истошно выкрикивал какие-то непонятные слова, от которых почтальону стало не по себе. Он рассказал, как будучи еще мальчишкой, слышал от своей бабки, будто бы у чернокожих рабов, есть тайная религия, в которой они поклоняются древним богам. Они в своих ритуалах, обращались к ним на невообразимом диалекте и те якобы отвечали, являясь в образе мерзких тварей. Он предполагал, что старик каким-то образом связан со зловещим негритянским культом, однако никаких доказательств на этот счёт он, конечно же не имел. Я не особо старался заострять внимание на факте причастия мистера Васкиса к какой-либо секте, ведь подобные легенды мне уже приходилось слышать, когда я освещал события, связанные с похищением детей в 1968 году, и хорошо помнил, что в том случае дело обстояло куда прозаичнее и никак не было связано ни с колдовством, ни с таинственным культом и обрядами, которыми изначально была окутана та история. Тогда полиция Бостона, задержала двух пуэрториканцев, которые, как позже было установлено, под видом миссионеров католического прихода, похищали детей и продавали их. Обвиняемые не под какими предлогами не согласились назвать имена заказчиков, а позже почти одновременно покончили с собой. Почтальон предостерёг меня от общения со стариком, заявив, что как бы мне не хотелось докопаться до истины, мне стоит трижды задуматься о собственной безопасности. Пожелав друг другу хорошего дня, мы разошлись.
Впрочем не все граждане, были столь же общительны и любезны. Так одна мадам, походившая своей комплекцией на итальянскую свиную сосиску, перетянутая поясом в районе некогда именовавшимся талией, деловито и с открытой неприязнью, посоветовала мне перестать докучать гражданам и заняться делом. Пастор методистской церкви, заявил, что россказни про колдунов отравляют души мирян и что он не собирается участвовать в этом богохульстве, а один бездомный, внимательно выслушав мой вопрос, предложил мне приобрести у него медаль конгресса.
Хотя я располагал лишь информацией, не имеющей под собой абсолютно никаких обоснований, тем не менее, в голове моей уже начали складываться возможные заголовки будущей статьи: «старик из бездны», «темный культ Массачусетса», «безумие Челмсфорда». Хорошо было бы получить хоть какую то информацию из офиса шерифа, думал я. Конечно, с большей долей вероятности, мне не позволят ознакомиться с материалами дел Джоша Кирсби и Генри Брукса, однако попытку получить хоть какой то комментарий от представителей власти я не мог. Широкой поступью зашагал я в сторону офиса шерифа округа. Минуя “Норд-Роуд” я предстал перед одноэтажным зданием, облицованным бордовым кирпичом. Табличка на стеклянной двери учреждения гласила, что вход с оружием строго на строго воспрещён.  Распахнув дверь я ощутил прилив теплого воздуха и тут же был огорошен грусавым криком, доносившемся откуда то из недр помещения:
-Да не держите же Вы дверь, чёрт бы её побрал, не запускайте этот ледяной ветер!
Затем голос прервал громкий чих и сопровождающий его духовой оркестр, изливающийся в кипу бумажных салфеток. За стойкой дежурного показалась миниатюрная фигурка девушки, наспех устраняющая последствия насморка.
Помощник Дебора Майлз, - она снова шмыгнула носом, - что Вы хотели?   
Добрый день, знаете я бы хотел поговорить с кем то из руководства, если такое возможно? Лучше всего конечно с шерифом, если он у себя.
Девушка на секунду застыла, а затем снова разразилась мощным носовым залпом. Я недолго думая, схватил стоящую на стойке коробку с салфетками и протянул ей.
Спасибо, большое. - всё так же гнусавя поблагодарила она.-  Шериф Хьюз сейчас на месте, по какому Вы вопросу?
Я слегка улыбнулся а затем как можно более загадочно произнёс:
Знаете ли, я бы хотел сохранить суть моего обращения в тайне от других, по крайней мере, на данном этапа. Видите ли, вопрос мой касается не только меня одного и пока что я не хотел бы придавать ему огласку. Так что, помощник, могу ли я переговорить с шерифом с глазу на глаз?
Девушка с пол минуты молча осматривала меня, а затем заявила:
- Да, конечно. Однако мне понадобится внести Вас в список, у Вас с собой имеются какие либо документы?
Без промедления я достал из внутреннего кармана пальто портмоне, извлек водительское удостоверение и передал его девушке.
- Бостон? - удивилась юная служитель закона, - далековато Вас занесло.
- Так получилось. - ответил я и продолжил наблюдать за тем как девушка методично вносила мои данные в журнал приёма.
По завершении процедуры, она вдруг махнула ладонью куда то в сторону и передо мной, как будто из ниоткуда возник коренастый темнокожий парень, так же облечённый в форму. На его поясе грозно свисала дубинка, на которую мужчина вальяжно опирал левую ладонь, а на груди блестел начищенный жетон с надписью: “Помощник шерифа округа”.
Датч, проверь гражданина, - скомандовала девушка указав на меня пальцем.
Здоровяк сделал шаг в мою сторону. В комнате висела такая пронзительная тишина, что было слышно как скрипят его начищенные коричневые туфли и брякает связка ключей на ремне. Датч осмотрел меня с ног до головы и забасил:
Если у Вас имеются какие либо запрещенные предметы, оружие или взрывчатые вещества, прошу выложить их сейчас, сэр, в противном случае это может послужить поводом для выдвижения против Вас обвинения.
Я заверил, верзилу, что ничего кроме бумажника, записной книжки с карандашом и сигарет с собой у меня нет.
Надеюсь это, - сказал я указывая на бензиновую зажигалку, - не будет расценено Вами, как огнемёт?
Мой оппонент, видимо уловив сарказм и пренебрежительное отношение к происходящему с моей стороны, сделался ещё более суровее и  принялся с большим остервенением хлопать меня по карманам. Когда он наконец закончил, к великому сожалению ни найдя совершенно ничего запрещённого, он взглянул на меня, как обиженный ребёнок бывает глядит на своего родителя и заявил, что оставляет у себя эту злосчастную зажигалку, до конца моего визита. Тем самым он утешил своё эго, дав понять мне в первую очередь, а затем и девушке за стойкой, что его работа невероятно важна и сопряжена с колоссальным риском.
По коридору и налево, - указала мне девушка за стойкой, - Ваши права я верну, когда будете уходить.
“Ну и порядки”, думал я шагая к кабинету шерифа.  Ранее мне частенько приходилось бывать в полицейских околотка Бостона и округи, и нигде я не встречал подобных сцен. Максимум офицер на входе мог проверить документы, но обыски с изъятием личного имущества… “Такое, пожалуй, можно встретить лишь в Белом доме”, усмехаясь про себя думал я. Видимо местный шериф действительно относится к своей персоне с должным почтением и считает нужным требовать это от всех здешних обитателей. Остановившись перед нужной мне дверью, я трижды постучался и заглянул в кабинет. Передо мной открылась поистине невообразимая картина. На откидном кресле, закинув обе ноги на стол и заложив руки за голову восседал он, его величество шериф  Хьюз. Как будто срисованный из комиксов или фильмов о старой америке и ковбоях, преисполненный чувством собственного достоинства и невероятной важности, он медленно, исподлобья, взглянул на меня и, затем также медленно скинул ноги на пол потянулся и указав мне размашистым жестом на стул напротив, предложил присесть. Всё то время, что я находился в здании, я сделал одно очень занятное наблюдение - и шериф и парень помощник, были оба обуты в чистейшие летние туфли, что говорило лишь об одном: они не покидали помещение ближайшее время и по всей видимости не собирались это делать до конца смены.
И так, что за конфиденциальное дело, привело тебя в наш славный Челмсфорд? - начал так же степенно шериф.
Я из бостонской газеты “N”, по делу…
А, так ты и есть тот писака, про которого мне говорили с утра. Мне стоило бы догадаться, как только помощник Майлз сказала о тебе. Ну и зачем тебе я? Я уважаемый человек в этом городе, округе  и даже во всём штате и не собираюсь гонять сплетни и суеверия о выжившем из ума старике. Я уже говорил местным и тебе ещё раз повторю: пока нет улик или иных доказательств вины, я не смогу ничего предъявить деду. Я не пустобрёха, а шериф, избранный этими гражданами для служения закону и я действую только согласно букве этого самого закона. Что же касается сплетен и баек, шел бы ты лучше в местный бар, там я думаю много кто готов рассказать не только про дьявольские козни старика, но и про заговор правительства и летающие тарелки.
Шериф замолчал, достал из ящика стола трубку и начал с важным видом, красивыми и выверенными движениями, будто бы в театральной постановке раскуривать её. Затем он затянулся и выпустил в комнату клубы серого дыма.
Вы позволите? - указал я на коробок спичек, лежавших поодаль.
Шериф добродушно кивнул. Я тоже закури и возвращая спички подметил, что мою зажигалку отобрал верзила на входе.
А Датч, - улыбнулся шериф, - Вам следовало бы извинить его манеры, парню досталось по жизни. Сначала несчастный случай на фабрике приковал его старика к постеле, потом его самого призвали в джунгли. Я присматриваю за ним, потому как парень он неплохой. Да и дело своё он хорошо знает.
Что ж, - продолжил я, - может быть Вы хотя бы расскажете официальную точку зрения, на происходящее? Не хотелось бы мне в своей статье написать о том, что власти города всячески отмалчиваются.
Этой своей маленькой провокацией я надеялся вывести шерифа на эмоциональный всплеск, но попытка оказалась тщетной. Он так же степенно выдохнул трубочный дым, всё так же немного надменно посмотрел на меня, а затем заявил:
Вам газетчикам, что не скажи, всё одно раздуете скандал. Я не первый год живу и знаю, что хорошую новость не продать за дорого, не так ли? - Он посмотрел на меня, я кивнул. - Что же касается смертей, я согласен, произошли они при странных обстоятельствах, но всё что мы имеем: показания свидетелей, заключение коронера, осмотр места происшествия; всё это говорит нам о том, что смерть этих двух бедолаг, не была насильственна. Поэтому дела переданы в архив, тела зарыты на кладбище, а россказни о вмешательстве сатаны так и остануться выдумкой кухарки и нескольких пьянчужек. Вы можете написать обо всём, что Вам вздумается, это нисколько не расстроит ни меня, ни окружного прокурора ни даже губернатора штата. Мы в Массачусетсе привыкли к нападкам таких вот журналистов, можете даже написать, что я лично угрожал Вам и даже запретил совать свой нос в это дело, но Вы не измените этим пасквилем ровным счётом ничего. Люди имеют свойство отправляться на тот свет и если, те кто расследует убийства уже не первый десяток лет, говорят, что следов преступления в этом деле нет, возможно стоит прислушаться.
Он медленно затянулся едким дымом. Впервые за всё время моей поездки я вдруг трезво взглянул на происходящее. А что если шериф прав и никакой мистики в этих делах нет? Что если я просто поддался на россказни местных и всё? Ведь я не видел ни тел ни самого Васкиса, а знаю обо всём лишь из историй людей, в правдивости и вменяемости которых не могу быть уверен.
Могу я ознакомиться с заключением коронера?
Нет конечно, я не стану показывать материалы, первому встречному, неужели Вы рассчитывали на это? - усмехнулся шериф.
Нет, но попытаться стоило. - Учтиво заметил я.
Мой тебе совет, парень, сходи в местный бар, тут недалеко, выпей, собери пару баек, напиши очерк о том, как местные дурачки от скуки придумывают всякие небылицы и забудь обо всём этом, нет тут ничего сверхъестественного, поверь мне.
Выходя из офиса шерифа, я поймал себя на мысли, что вероятнее всего этот напыщенный индюк прав. Как бы не хотелось мне доказать обратное, за все годы моей деятельности, все случае, так или иначе подразумевающие наличие мистического, рассыпались под давлением голых фактов. Действительность и материализм всегда в итоге побеждали. И всё же я никак не мог отогнать от себя мысли о том, что в этом деле, что то не чисто. Как будто внутри, что то толкало меня перепроверить все факты ещё раз. Блуждая по улицам города и сопоставляя все услышанное, я незаметно для себя забрел на “Ривенк-роуд”, ту самую улицу, где и находился злополучный дом, в котором обитал старик, терроризирующий жителей города. На меня вдруг накатила не понятная мне волна тревоги. Я будто бы ощутил на себе грузный взгляд. Он медленно скользил по мне, заставляя все тело покрываться испариной. Обернувшись назад, я понял, что стою посреди пустынной улицы, и что на много миль вокруг меня нет ни души. Окруженный горсткой одноэтажных домов, я стоял как вкопанный, не в силах пошевелиться. Какой-то неведомый ужас сковывал меня по рукам и ногам, а в голове раздавались отголоски шепота. Не понимая, что происходит, я попытался вслушаться в него, но не смог разобрать ни единого слова. Где-то глубоко внутри себя я понимал, что этот шепот несёт нечто зловещее, нечто первобытное и даже необратимое. Недвижимо стоял я посреди заснеженной улицы, не в силах пошевелиться, обдуваемый ледяным ветром. От нарастающего напряжения вдруг резко заболела голова. Внутри неё будто раскалился до бела и обжигая и плавя мозг пульсировал этот бесконечный шепот.  Мое желание осмотреть жилище старика неожиданно растворилось в пелене ужаса, накрывшей меня. В какой то момент я не в силах совладать с болью, стал пригибаться к земле. Будто сжимаемый неведомой силой клонился я с каждой минутой всё ниже и ниже и лишь когда очутился на коленях, смог снова осознавать происходящее. В какой то момент шепот отступил и сознание моё снова вернулось ко мне.  Спустя несколько минут я всё же смог взять над собой контроль и несмотря на ещё пульсирующую боль в голове, поспешил покинуть это проклятое место. Ни о какой статье думать я уже был не в силах. Чуть ли не бегом я пересек несколько кварталов. Несясь как умалишенный, я вдруг неожиданно оказался прямо у входа в питейное заведение с обшарпанной вывеской возле входа: «Бар у Джо, в кредит не наливаем!».
На часах было без четверти шесть, когда моя фигура проникла в глубь задымленного помещения, окутанного запахом дешевого пива, нечистот и сигаретной кислятины. Я уселся за столик возле входа и жестом подозвал официанта. Молодой парнишка лет двадцати неспешно подошел ко мне и с видом кредитора, ожидающим от меня просроченный платеж выдавил из себя:
- Что будете пить, мистер?
- Что-нибудь покрепче - буркнул я.
- Чего то ещё? - осведомился парень в ответ.
Я лишь отрицательно покачал головой. Спустя пару минут официант поставил передо мной рюмку текилы и направился в сторону стойки.
- Повтори! - окликнул я его, обращая на себя взгляды немногочисленной толпы городских выпивох.
По своему опыту я знал, что в таких местах, как правило, обычно найдется несколько разговорчивых пьянчуг, знающих тот или иной секрет, но все, что мне хотелось в данный момент, так это поскорее забыть тот неведомый страх, так плотно засевший у меня в жилах. Я опрокину еще три рюмки, практически одну за другой и уже начал хмелеть. “Хорошо же ты работаешь” говорил я сам себе, “сначала галлюцинации, теперь пьянство, так можно хороший материал набрать, кретин”. В душе я ругал себя за проявленное малодушие, но ничего не мог с собой поделать. Я много поистине ужасного видел за годы своей работы репортёром, но то что пришлось мне пережить возле дома этого старика  ни  в какое сравнение с этим не шло. То что я услышал и почувствовал в тот момент, так глубоко прокралось в сознание, что мне тотчас захотелось бросить всё и как можно скорее вернуться в Бостон. Пока я предавалася размышлениям, неожиданно, за мой столик присел грузный мужчина. Тяжелым взглядом он осмотрел меня с ног до головы и заговорил.
- Вы, видимо, и есть тот самый репортер? Я сразу узнал вас!
- Каким это образом? - поинтересовался я?
- О Вас говорит добрая половина жителей, многие считают, что Вы тут не к месту.
- Отчего же?
- Да, знаете ли, всё это… Сэр, не поймите меня превратно, но не стоило Вам приезжать сюда! Мы видимо все обречены, а Вам… - он на несколько секунд замолчал, я видел, как пальцы его судорожно комкали салфетку, а кадык задрожал. Затем он взял себя в руки и продолжил. - Вам следует спасаться. Видите ли, скоро это все закончится и я, я стану последним в череде этих ужасных смертей. Хотя и не уверен, что будет когда этот старый чёрт наберётся достаточно сил.
- С чего Вы вообще взяли, что с Вами должно что-то произойти? - осведомился я.
- Меня зовут Питер Алистер, и я один из тех, кто брал у этого негодяя его проклятые деньги!
Толстяк заметно разнервничался, произнося эти слова. Губы его задрожали, а на лбу выступила испарина. С минуту мы молча глазели друг на друга, а затем он, перейдя на шепот залепетал.
- Сегодня же, сейчас же убирайтесь из города, бегите мистер и никогда не вспоминайте о наших краях. Скажите всем, что ничего не нашли, пусть вся эта чертовщина закончится. Вас сочтут сумасшедшим, поведайте вы миру нашу историю и одному только Богу известно, что сделает с Вами это отродье в обличье Васкиса! Садитесь в машину и убирайтесь сейчас же, коли жизнь дорога! - тут он наклонился ко мне, а голос его стал едва различим. - Я уже разбил все зеркала в доме, и просто так я ему не дамся, нет сэр! Во время войны в Корее я был лучшим стрелком в полку! Я размозжу его мерзкое лицо, если это можно назвать лицом, одним выстрелом. Плевать если меня осудят, так я спасу множество жизней! Это не человек, это само зло во плоти!
Он вдруг резко замолчал и уставился в окно. Я сидел не в силах пошевелиться. Хмель сошел в ту же секунду, а в голове заметались мысли. Я вдруг понял, чего не доставало старику. Он полностью поправил своё здоровье, но вот глаза. Я вдруг моментально вспомнил как несколько опрошенных мной горожан, подмечали огромные очки на его лице. Ему не хватало глаз, и он планировал забрать их у несчастного, сидевшего напротив меня. Я вдруг на секунду вообразил, как шериф может на утро обнаружить Алистера в собственном доме, лежащего среди осколков зеркала, напаровшегося на них накануне, вследствии неудачного падения или еще какого несчастного случая, причиной которому могло послужить дрянное зрение.
- Должен быть способ остановить его! - Произнес я. - Его не получится просто так застрелить!
- И думать забудьте! Вас это не касается! - Прервал меня Алистер. - Это только между мной и этим выродком! Сегодня я расквитаюсь с ним. Старый черт заплатит за жизни наших парней, чего бы мне это не стоило!
Питер осушил свой стакан, затем медленно приподнялся из-за стола, кинул долларовую банкноту в оплату счёта, а затем протянул мне свою массивную ладонь:
- Прощайте, сэр, искренне рад был знакомству.
Он проследовал к выходу, а я так и остался сидеть в оцепенении. Во мне все помутилось. Я перестал отличать реальность от выдумки. На одной чаше весов находился здравый смысл на другой все невероятное, происходившее вокруг. Не знаю сколько времени я так просидел, но выйдя из бара, я обнаружил, что улицу уже заволок густой сумрак. Свет фонарей заливал тротуар и казалось, будто бы из темных переулков на меня взирают тяжелые, полуслепые глаза Васкиса. В голове крутились слова Питера Алистера, и осознание того, что сегодня ночью, он либо убьёт невиновного старика, пусть даже и очень скверного, либо же станет жертвой дьявольского обряда. Что если шёпот у дома Васкиса не был галлюцинацией или приступом мигрени? Что если сегодня не помешать ему и позволить завладеть зрением толстяка, то на землю снезайдёт по истине древнее и сокрушающее всё на своём пути зло? Ведомый желанием разобраться в происходящем я, собравшись с духом, решил-таки вновь отправиться к обиталищу старика, коего в этих местах окрестили не иначе как дьявольское отродье, и проследить за ним. Спустя примерно получаса блуждания по городским улицам, я вышел прямиком к злополучному дому. В отличие от остальных в его окнах не было света, а сами проемы, были неуклюже, по всей видимости наспех заколочены досками. Подобравшись поближе, я стал всматриваться в зияющие щели. Припоминая рассказ своего утреннего респондента, о том, что его сын будто видел, как старик проводил некий ритуал, я затаился в надежде узреть нечто подобное. С минут десять все было тихо. Ни шороха. Мороз крепчал и не смотря на довольно-таки теплые ботинки и некоторое количество спиртного в моем желудке, пальцы ног постепенно начали деревенеть. Я, дабы издавать как можно меньше шума начал перебираться с ноги на ногу. В тщетной попытке хоть как то согреться. Постепенно, в попытках согреться, я забыл об элементарной осторожности  и даже не заметил как передо мной возникла фигура того самого старика.
- Пытаетесь что то разглядеть, мистер?
Сердце бешено заколотилось в груди. Напротив меня стоял крепкий, здоровый мужчина, возраст которого выдавали лишь глубокие морщины и мощные очки, поблескивающие в свете уличного фонаря. В руках он крепко сжимал лопату. Не успев опомниться и, что-то предпринять, я ощутил на своем лице резкую боль, мгновенно растекающуюся по всему телу. Затем в глазах все поплыло и я, судя по всему, в тот же миг потерял сознание.
Мне привиделся пирс. Яркое солнце заполняло все своим свечением. Легкий прибой доносился издалека, да крики сотен чаек на милю вокруг. Я не чувствовал ни боли, ни страха, лишь зной от палящего солнца. Он расходился от моей головы, спускаясь по всему телу, к одеревеневшим пальцам ног. Я неожиданно поймал себя на мысли, что лежу посреди раскаленного песка абсолютно обездвижен и на мне по неизвестной причине одет ворох зимней одежды. Попытавшись сделать движение руками, я осознал, что они крепко связаны у меня за спиной, а сквозь яркие лучи солнца пробивается силуэт морщинистого лица.
- Ты думал, что и вправду можешь помешать мне? Ты и вправду так думал? - донесся вдруг до меня лязгающий голос.
Дымка постепенно рассеялась, и я смог наконец понять, что сижу на грязном полу, посреди темной комнаты. В лицо мне, будто прожектором, светил луч фонаря, который крепко сжимал никто иной как Питер Васкис.
- Скоро, именем его, я закончу начатое в этой дыре и тогда в полную силу смогу начать своё служение "все пронзающему суть бытия", а ты, ты ничтожество станешь свидетелем начала его прихода в этот никчемный мир. Свидетелем истинной чистоты. Возрадуйся, ибо никому из смертных не дано такого. Я оставлю тебя ему на забаву! "Все пронзающему" будет любопытно расщепить тебя на мелкие кусочки.
Старик отошел от меня на несколько шагов и в свете фонаря, мелькающего по стенам, я вдруг увидел сотни зеркал, заполняющих все пространство комнаты. Увиденное мной не поддается описанию. Тут были зеркала различной формы: в рамах и без, новые, купленные по всей видимости незадолго до происходящего во всевозможных хозяйственных магазинах и довольно-таки старые, обрамленные в тусклые, обшарпанные рамы. В них то и дело отражался яркий свет фонаря и медленно вышагивающая фигура Васкиса. Все они были довольно мрачными, но одно, стоящее в центре было особенно ужасающее. Рама его, выкрашенная в черный цвет и представлявшая собой нечто невообразимое для человеческого восприятия переплетение неких шипов или заостренных щупалец. Оно не отражало ничего, и лишь дьявольски поблескивало в свете ручного фонаря. Мне казалось, будто это вовсе не зеркало, а сгусток черной массы, то и дело перетекающей от краев к центру. Оно заставляло смотреть на себя, поглощая все твое внимание. Я испытал резкое отвращение и ужас всех его оттенков, но не мог уже оторвать своих глаз.
- "Все пронзающий" неотразим, верно? - Вопросил старик, заметив моё жадное любопытство, с коим я по всей видимости всматривался в этот сгусток черноты.
- Кто это? - пробормотал я.
- Оооо, скоро вы все ощутите его прикосновение, скоро он выберется из заточения и воздаст вам за вашу гордыню! Вы пожалеете, что так поступили с великим, что не склонились, как подобает, "ярхмат"!
Старик зло усмехнулся и подошел в плотную к зеркалу, взявшись обеими руками за шипастую раму. Он запрокинул голову к потолку и начал произносить непонятные для моего слуха речи. Я едва мог уловить обрывки фраз, но некоторые из них засели в мою память особенно глубоко: «яфтат нглае шы»; «саром беннад»; «сафег биктом ялой кхна. Тур! Тур ярек!».
В какой-то момент его лепетание стало походить на пение, от которого боль в моей голове усилилась в сотню раз. Он судорожно трясся, а его морщинистые руки глубже впивались в торчащие из рамы шипы. Фонарь, брошенный им на пол, хорошо освещал пространство вокруг, и я вдруг увидел, как из ладоней его засочилась алыми струями кровь. Дом будто затрясло, раздался истошный лязг, а из черной гущи мерзкого зеркала потянуло холодом. Старик зашипел и вдруг комнату окутало слабое серебряное свечение, исходившее одновременно из всех зеркал и внезапно, в них отразился Питер Алистер. Он сидел в кресле, одной рукой сжимая помповое ружье, а другой обломок зеркала. Беспомощно глазея на все происходящее, я вдруг уловил себя на мысли, что фигура Васкиса медленно шагнула в черную массу и будто растворилась в ней. По телу моему побежали сотни мурашек, а одеревенелые конечности судорожно задрожали. В ту же секунду, напротив отражения Алистера возникла зловещая фигура старика. Сперва она была еле уловима, но со временем становилась все яснее и яснее. Не в силах более выносить весь ужас, царивший вокруг я, пересилив себя в желании глазеть на чертово зеркало с шипами - зажмурился. Я мысленно приготовился к самым ужасным последствиям, как вдруг, ощутил, резкий толчок в спину. Руки мои, все это время связанные за спиной ощутили некую свободу, и я почувствовал мощный приток крови, отдаваемый сотнями иголок.
- Очнитесь сэр, ну же! Вставайте! Бежим отсюда!
Я открыл глаза и увидел перед собой мальчишку, в одной руке сжимающего небольшой гвоздодер, а во второй большой кухонный нож.
- Ты кто… - начал было бормотать я.
- Не времени, бежим! - залепетал снова он.
Мне до сих пор не ясно, как он нашел в себе столько сил, но тринадцатилетний мальчик, смог помочь мне подняться на ноги и потянул меня к проделанной им дыре в оконном проёме.
- Стой! - окликнул его я.
В пелене испытанного кошмара, мне вдруг в изнывающую от боли голову пришла идея. Я буквально вырвал из рук мальчишки спасительный инструмент и наспех принялся колотить все зеркала, находящиеся в комнате. Недолго думая, парень последовал моему примеру. Мы били одно зеркало за другим, видя, как в них все четче и яснее проявлялось отражение Васкиса. В какой-то момент оно стало невероятно четким и тут же забыв о своей первоначальной цели уставилось на нас. Одно за другим зеркала превращались в груду осколков. Тогда старик стал бросаться по очереди к каждому из них. Мы быстро смекнули, что мерзкое отродье пытается выбраться обратно и остановить нас и тут же принялись уничтожать его отражение с удвоенной скоростью. То зеркало, к которому приближался старик тут же в дребезги рассыпалось под нашими ударами. Когда очередное полотно разлеталось вдребезги он бросался к следующему и так далее. В комнате, освещенной ярким лучом брошенного Васкисом фонаря, кружилась чехарда из осколколков. Старый демон истошно кричал и изрыгал непонятные для нас слова, но ему никак не удавалось поспеть за ударами, крошившими его многочисленные порталы в щепки. Когда Васкис с остервенением прижался к последнему зеркалу висящему прямо под потолком и дико ухмыльнулся, я ни секунды не мешкав поднял над собой своего юного помощника и тот одним метким ударом прекратил бесовскую вакханалию.
Внезапно все стихло. Мы стояли посреди сотен тысяч осколков, не веря своим глазам. В порыве схватки некоторые из них отскакивали прямо в нас, нанеся тем самым множество порезов. В изнеможении истекая кровью я вдруг рухнули на пол.
- Все кончено мистер? - тихо пробормотал паренёк.
- Почти. - ответил ему я, крепче сжимая гвоздодер.
Превозмогая боль, я поднялся на ноги и сделал несколько уверенных шагов в угол, где все еще черной дырой зияло то самое злополучное зеркало, в которое так уверенно шагнул старик. На его раме я четко видел следы запекшейся крови. Я занёс свое оружие над головой и со всего размаха запустил его в дьявольский портал. Раздался дикий лязг, затем яркая вспышка озарила комнату и будто грохот от артиллерийского залпа раздался следом. Я почувствовал, как меня отбросило на противоположную сторону комнаты, волной, вырвавшейся из черной глади и как невероятное множество мельчайших осколков разлетелось во все стороны. Более я ничего не помнил.
  Очнулся я уже в машине скорой медицинской помощи. Помню, как судорожно я пытался выяснить, выжил ли мальчик и успокоился только после того, как один из парамедиков сообщил мне, что мой спаситель в безопасности. Затем я несколько дней провел в госпитале. Врачам пришлось вынуть из моего тела порядка пятидесяти мелких осколков и зашить множество глубоких порезов. Позже, беседуя с шерифом я узнал, что Васкис таинственным образом исчез. Служителям закона так и не удалось обнаружить тело старика, и только поэтому, как сообщил шериф, мне удалось избежать уголовного преследования в свой адрес. Мне могло грозить лишь обвинение в проникновение со взломом, но местные власти предпочли замять это дело, поэтому списали все на взрыв бытового газа. Если вы возьмете подшивки газет в местной библиотеке за 1975 год, то непременно обнаружите там пару статей о том, как молодой парнишка Бадди Кречет и некий журналист из Бостона героически пытались спасти обезумевшего мистера Васкиса, пытавшегося покончить с собой и как едва сами не стали жертвами взрыва.
Полиции я естественно никаких подробностей произошедшего не рассказал, сославшись на потерю памяти, как и бесстраший Бадди, не рассказал никому, что постоянно наблюдал из окна своей комнаты за домом старика. Он чувствовал, что в нём происходит что то неладное и считал своим долгом вести наблюдение, особенно после того как они с приятелями однажды заглянули внутрь дома, сквозь щели в заколоченных окнах. В тот ужасный вечер увидав как старик тащит меня в бессознательном состоянии, мальчишка без раздумий бросился мне на выручку. Только благодаря его безграничной смелости я могу поведать сегодня вам эту историю, а жители Челмсфорда, а может быть и всего штата могут наслаждаться беззаботной жизнью.
Вернувшись в Бостон, я тут же без объяснений попросил в конторе расчет. Я забросил журналистику, продал всё свое имущество и убрался из Массачусетса куда подальше. Я скитался. Меняя города и штаты я бродил по стране, в надежде оставить пережитое позади. Несколько лет я провёл в Канаде и Перу, но затем снова вернулся на родину. Долгие двадцать три года, я уговаривал себя забыть обо всем и просто жить. Забыть о старике. О его зеркалах. Я уже привык обходиться в своей жизни совсем без зеркал. До сих пор я боюсь однажды заглянуть в одно из них, и увидеть, где то там в глубине, позади своего собственного, отражение старого Питера Васкиса.