Сказка о Бестолковой Рыбке

                * * *
– Чьи силуэты бродят там, за гранью мира? Может быть это Ка-а – творец сущего?
– Нет, сестра, это чуждые и чужие. Грот да оградит тебя от чуждых и чужих!
– Но кто они? И что нужно им?
– Это те, кого нет и быть не может. Они возникают и исчезают, они скользят среди бликов и теней. Глаза их всматриваются в нас. И непонятные смутные мысли навязывают они нам.
– Зачем? Зачем им мы?
– Ты задаёшь слишком много вопросов, сестра.

– Там за гранью столько всего непонятного. Там движутся огромные пятна и звучат голоса… Там всё время происходит что-то… А вдруг… Вдруг за пределами нашего мира тоже есть миры?
– Опомнись! Твои мысли вздорны и опасны! Разве не учили тебя, что Бессмертный создал лишь этот мир, единственный и неповторимый? Молчи, иначе придёт за тобой хитроумный А-каа и поколеблется рассудок твой. И станешь ты сомневаться в истине.

                * * *
     В Прозрачном Мире, вмещающем всё сущее, вмещающем тьму и свет, звук и тишину, жили среди трав и камней пёстрые длиннохвостые рыбки. Было их ни много ни мало, а равно столько, сколько нужно, чтобы хранить равновесие Вечного Шара. И все они – медлительные и шустрые, синие и оранжевые, красные и голубые, делали великое дело – наполняли мир своим дыханием, оживляли его своим движением.
     И была среди этих рыбок одна, которую подруги прозвали Бестолковой.
Странные поступки порой совершала она и странные вопросы задавала.
Если все рыбки резвились среди водорослей или степенно плавали в ожидании корма небесного, наша Рыбка зависала у самой грани, вглядываясь в отражения, или заплывала в самую тёмную арку Грота. В Гроте всегда царило спокойствие, ибо само Равновесие обитало там. И Рыбка, словно погружаясь в сон, слушала тихий Голос, рассказывающий о сотворении мира или о светящейся жемчужине, или о летящих сквозь вечную пустоту драконах… Иногда, если сильно прислушаться, здесь можно было уловить неведомые песни, идущие из глубин. Но этих песен следовало остеречься, ибо никто не мог сказать где разверзлись эти глубины и чем опасны они.

     Все легенды, все песни Грота каждая рыбка  знала назубок. Часто собирались сёстры под высокими сводами и, как было завещано предками, слушали Древние Сказания. Тихий размеренный голос звучал где-то в голове, далёкая мелодия пронизывала до самых кончиков плавников:
     – До начала всех вещей, до начала всех времён, ничего не было, кроме Ка-а Великого и Непостижимого.
И так длилось, длилось и длилось в витках и спиралях Вечности, пока не задумал Ка-а явить себя Пустоте и сотворить этот Мир.
И тогда отделил он частицу своего Я и из той частицы создал своего двойника. И нарёк двойника братом и дал ему имя – А-Каа. И взял Всесильный в своё владение Свет, а брату отдал Тьму.
Здесь все рыбки хором спрашивали, ибо положено было спрашивать: – Зачем? Зачем Он сделал это?
– Затем, – отвечал голос, – что нельзя создать сущего, пока не разделены меж собой свет и тьма.
И зачерпнул Ка-а горсть тьмы и слепил из неё шар.
И дохнул Он во тьму шара. И закружился шар, наполняясь дыханием Его и Его  светом, и с каждым оборотом рос и рос, пока не стал огромным и прозрачным.
Так Первозданный и Невоплощённый создал наш мир.
И было это первое деяние из всех деяний Его.
И все рыбки хором, как положено, повторяли:
– И было это первое деяние из всех деяний Его.

– Снова зачерпнул Ка-а горсть тьмы и, перемешав её с горстью света, создал жёлтый песок и чёрные камни и устлал ими дно новорождённого мира.
И, дохнув сутью своей, наполнил мир тем, без чего невозможна жизнь, – чистейшей водой.

И насадил Ка-а свой мир прекрасными травами.
И воздвиг в самом центре Мира Грот из чёрных шершавых камней и белых витых раковин. И вместил в этот Грот частицу мудрости своей.

И населил Всесильный сотворённый мир шорохами и воспоминаниями и назвал это Прошлым. И населил его тихими звонами и мечтами и назвал это Будущим. И подвесил между ними тонкую нить и назвал это Настоящим. Так Ка-а создал Время.

А когда и эти труды были окончены, создал Ка-а самое прекрасное, самое любимое своё творение – пёстрых длиннохвостых рыбок.
И бросил Он им пищу небесную, и закрыл свой мир прозрачным небосводом, чтобы не мог А-Каа проникнуть туда.
Озлился А-каа, что оградил Великий от него мир сотворённый, попытался могучей своей лапой, острыми своими когтями сдвинуть крышу мира. – Здесь испуганные рыбки замирали и наша рыбка замирала вместе со всеми. – Только крепко утверждён был Свод. Никому, кроме Творца не по силам было даже покачнуть его.
И успокаивались рыбки от этих слов, и радостные выплывали из грота
И лишь Бестолковая Рыбка оставалась, чтобы задать вопрос:
– Но зачем Отражённому было это нужно?
– Затем, чтобы нарушить равновесие мира, разрушить пределы и, вывернув мир наизнанку, заполнить его тьмой.

     Много звучало под сводами Грота  сказаний и легенд, но больше всего любила Бестолковая Рыбка легенду о Светящейся Жемчужине:
– Когда Ка-а создал этот прекрасный мир, воспылал А-каа завистью к брату своему, ибо не дано было двойнику умение творить, а дано лишь умение отражать и искажать. И соткал А-каа из дыхания своего скользящие и меняющиеся отражения. И каждое из них искажало истину, каждое рассказывало сны странные, манящие, перемешивающие правду и ложь.
Там, среди этих отражений посеял А-каа зерно сомнений. Колючее и цепкое. Это зерно будоражило рыбок, больно ранило их души. А вокруг зерна  слой за слоем росла и зрела прекрасная жемчужина. И светилась та жемчужина, и манила, и сулила несбыточное. И звала нарушить равновесие, уйти за пределы, туда, где нет воды и нечем дышать живому...

                * * *
     А где-то за пределами Шара, единственного и неповторимого, жил премудрый Тигидам-Пуридам. Бродил он по земле, любуясь красотой её. Слагал стихи и писал трактаты. И всюду, куда бы он ни пошёл – хоть в пустыню бесплодную , хоть в леса дремучие, хоть в царский дворец, хоть в хижину углежога, ходили за ним четыре юных ученика, семенили как цыплята за наседкой.

     Вот однажды Премудрый и его ученики подошли к круглой стеклянной банке в которой плавали пёстрые пучеглазые рыбки. Учитель глядел на рыбок сквозь стекло. И рыбки на него глядели. Учитель молчал. И рыбки молчали. Лишь беззвучно открывали рты, ожидая когда человеческая рука их одарит крохами от щедрости своей. И ученики молчали, лишь беззвучно открывали рты, ожидая, когда учитель одарит их крохами от премудрости своей.
Вот достал Учитель из рукава маленькую мельничку, похожую на детскую шарманку, трижды повернул ручку и высыпал на ладонь, а с ладони стряхнул в воду золотистый порошок. Мигом кинулись рыбки на добычу, лишь одна, словно погружённая в сон не обратила на эту толкотню никакого внимания. Она уставилась в стеклянную стену, заворожённая чем-то, видимом лишь ей одной.
Тигидам-Пуридам снова повернул ручку мельнички и бросил в воду новую щепоть золотистого корма. Снова все рыбки ринулись на кружащиеся в воде блёстки, и снова та странная рыбка осталась безучастна.
Тогда Тигидам-Пуридам достал из рукава красного извивающегося червячка и бросил его перед самым носом упрямицы. Чуть не передрались пёстрые рыбки из-за того червячка, но наша красавица всё так же бессмысленно продолжала таращиться в стекло.
– Ну, – прервал молчание Великий Мудрец, – что видел я, то видели и вы. Говорите, я жду.

     Первый ученик прокашлялся и произнёс: – Мне видится, о мудрейший из мудрых, что эта рыбка больна, и что надо её отсадить, пока она не заразила других.
Мудрец кивнул и жестом попросил высказать свои мысли второго ученика.
Тот постарался справиться с волнением: – Рыбка задумалась, глядя на своё отражение, она пытается понять – кто же это смотрит на неё из стекла и повторяет все её движения. Но задача эта слишком сложна для её маленькой головки.
Мудрец и ему одобрительно кивнул и стал ждать ответа третьего ученика.
Третий не стал медлить: – Думается мне, нашей рыбке стало скучно в тесной банке, ей надоели прозрачные, но неодолимые стены. Увы, ей или придётся смириться с однообразием, теснотой и скукой и стать такой как все, или погибнуть от тоски.
Мудрец кивнул и этому ученику.
Четвёртый же ученик всё молчал.
– А ты? Что думаешь ты? – подбодрил его Тигидам-Пуридам.
– Я не уверен, но вдруг подумалось, что рыбка эта нашла проход в стене мироздания. Жаль что уйти туда ей не дано.
А что скажете Вы, Учитель?

    Скажу, что все вы в чём-то правы. Да, она больна, ей стало тесно в её форме, ей стал тесен и чужд её мир. Но главное не это. Главное состоит в том, что ей пришло время сбросить эту шкуру и стать драконом.
– Но разве способно стать драконом столь мизерное существо? – удивлённо переспросили Тигидама ученики.
– Вот и рыбка не верит ни в свою способность, ни в своё право изменить жизнь.
Но что может она поделать, если привычное тяготит и душа рвётся неизвестно куда? Она пытается прогнать пустые грёзы, ненужную, беззаконную блажь, вернуть обыденное и жить довольствуясь им. Но это уже невозможно.
– Бедная маленькая рыбка. Её мечтам никогда не сбыться.
– Посмотрим-посмотрим, – усмехнулся Учитель и, пошарив в глубине Грота, достал небольшую но удивительно соразмерную жемчужину.
Все рыбки шарахнулись в испуге. И только Бестолковая рыбка, подплыла чуть не к самым ладоням человека. И застыла не шевелясь…
Сёстры шептали ей, сёстры кричали: – Что творишь ты, глупая! Не смей! Уплывай пока не поздно!
– Ну же! – подбодрил Тигидам. – Пора!
И рыбка вдруг решилась.  Широко открыла рот и… проглотила жемчужину.
Что-то стремительно стало меняться. –  Так это и есть преображение? – подумала она.
На месте плавников неожиданно выросли сильные и упругие радужные крылья, нежная синева чешуек сменилась густым кобальтом крепких пластин, вытянулись хвост и шея… А потом… Словно истончилась для неё грань мира и рыбка, мига не задумавшись, выплыла наружу как малёк выплывает из икринки.
 
                * *  *
    – Смотрите!  Смотрите! Кто это? Что это? Как? –  удивлённые, восторженные, исполненные ужаса крики слились в единый хор когда маленький дракончик чирикнув на прощание, взвился в вышину…

     Тигидам-Пуридам и его ученики обсуждали что-то очень важное и очень мудрое где-то там внизу, пёстрые длиннохвостые рыбки хранили равновесие стеклянного мира, а маленький пёстрокрылый дракончик наслаждаясь свободой парил под самыми облаками. Выше облаков. Выше тонких голубых нитей, окутывающих круглый мир по названию Земля. Он летел, насвистывая незатейливую, но полную радости песенку. Он опускался в расщелины гор и нырял в бушующее море. Он парил над многолюдными городами и глухими непроходимыми лесами. Над нетающими снегами и над выжженными палящим солнцем пустынями. И, наполняясь ветром свободы, из крохотного дракончика вырастал, вырастал, вырастал в могучего и прекрасного дракона.