Антология мысли. Константин Бальмонт

Пантеон | Антология мысли. Константин Бальмонт

\ Арт-журнал «Пантеон»: http://panteono.ru/2023-01-15

—
• Вот в эту самую минуту, когда мы здесь дышим, есть люди, которые — задыхаются.

• Зовёт лесная опушка всё глубже и глубже, в лес. И чем глубже уходишь в лес, тем светлее горят в глубинном молчанье и шёпоте леса любимые чёрные глаза. Чем глубже уходишь в лес, тем глубже и вольнее душа, тем меньше у неё желанья и способности принять человеческое рабство, дозволить своей доле быть игрушкой в чужой холодной расчисленной игре.

• Революция есть гроза преображающая. Когда она перестаёт являть и выявлять преображение, она становится Сатанинским вихрем слепого разрушения, Дьявольским театром, где все ходят в личинах. И тогда правда становится безгласной или превращается в ложь. Толпами овладевает стихийное безумие, подражательное сумасшествие, все слова утрачивают своё содержание и свою убедительность.

• Прожив полстолетия на земле, я никак не разучусь, говоря, говорить правду и, слушая людей, я никак не могу перестать верить их словам. Да, такова моя судьба. И, тысячу раз обманутый, я хочу снова верить, и не верить не могу.

—
• Первые ощущенья бытия, испытываемые в детстве, — это первые поцелуи мира к душе.

• Детство есть сложная красивая тайна.

• У каждого цветка есть своя сказка, она слышится, когда долго и молча глядишь на цветок. У каждого цветка своё личико, улыбка своя, ласка, привет, взгляд, который притягивает, в каждом цветке поцелуй, бабочки и летят к ним целоваться. И детская душа к ним шла, детские пальцы не рвали цветов, иногда лишь касались их — так, потрогать хотелось, нежности коснуться цветочной.

• Пели снежинки о красоте мира и жизни, о том, что хорошо желать, и жаждать, и создать что-нибудь, о том, что счастье сильнее несчастья, и нет греха, а есть только ошибка, и есть возрожденье в смене часов, неисчерпаемая чистота, восстановляющаяся кристальность в стремящемся беге дней и ночей.

• Каждый истинный романтик должен быть путником, ибо только в путях и странствиях завоёвываешь мир и себя, отталкиваешься от обычной черты, чтобы вступить в свежую тайну, в воздухе которой раскрываются новые цветы и поют и кличут необычные птицы, с иной окраской перьев, с иным размахом крыльев.

• Люди все разные, как птицы в лесу и как звери лесные, и как цветочки на лугу. Одна птица клюёт-клюёт и никогда сыта не бывает, и глаза у неё жадные и несчастные, а другая птичка клюнет, чивикнет и улетит, и весело ей, летает и поёт.

• А жаворонки? А соловьи? Иной поёт как будто пожилой тенор, охрипший от вчерашнего кутежа. Только старается и красуется, а ничего у него не выходит. А бывает такой, что сердце плачет, его слушая, и не знаешь, чего хочешь, душа из тела просится, и хочется ей утонуть в голубом, глаза закрываются сами, и кажется, что на лице поцелуй горит. Одна и та же песня по-разному звучит. Одно и то же слово два разные человека скажут, и сердце порвётся надвое. Не узнаешь, кого слушать, за кем идти.

—
• Ей было жаль, что жёлтые листья опадают, и жаль, что нельзя что-то сделанное сделать несделанным, и жаль мохнатого чёрно-жёлтого шмеля, который упал на землю и, оцепенелый, не в силах был взлететь, и жаль себя, бесконечно жаль, что никто не видит, сколько нежности у неё в сердце, никто, и прежде всего не видит он, желанный, он, которого она ни на кого не променяет.

• Кто молча заглянул хоть однажды в глаза живого существа, — будь то друг, или женщина, или ребёнок, или конь, или верная собака, или неверная таинственная кошка, или птица, насторожившая свою головку и не знающая, улететь или не улететь ей с ветки, — тот знает, сколько неопределимого словами душевного содержания переливается из глаз в глаза, от одного существа к другому, из души, в которую заглянули, в душу, которая хочет глядеть, и видеть, и молча ласково спрашивать.

• Женское сердце всегда приковано, и больше в нём жалости, которая не пустит, не отпускает. Мужское сердце всегда свободно, и любит или не любит, а уходит, на мгновенье, на час, на день, надолго, часто навсегда.

• Душа хочет больше, чем чистое, сытое тело и основные данные уравновешенной, внешне свободной жизни. Она хочет высокой правды и неустанной пряжи творческого духа, она хочет чистого воздуха доверия и полётных созиданий.

• У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь.

• Хорошо в человеческой душе, когда она спешит к другой и несёт ей что-нибудь благое.

• Если есть в человеческой жизни какое-нибудь несомненное благо, которое по ласковости не может быть сравнено ни с каким другим, — это необъяснимая, неопределимая нежность одной человеческой души к другой.

• У дня много звонких и явных чудес, которые открыты каждому. У ночи их больше, но они известны немногим, и далеко не все.

• От всех вещей мира всегда исходят многосложные безмолвные голоса, и тот, кто их слушает, а не проходит мимо них лишь вскользь, приобретает особое красноречие, сказывающееся в особой единственности речи, или умении пропеть былину, или в даре живописания, или в неземном даре прикоснуться к струнам и музыкой переселить небо на землю.