Саксофон в два часа ночи

 Когда-то над моей комнатой, под самой крышей, на седьмом этаже оборудовал свою мастерскую известный художник Юрий Георгиевич Н. Сосед он был тот еще! Любитель выпить, приводил он к себе шумные компании. До полуночи, а порой до самого утра, надо мной гремела музыка, раздавались пьяные голоса. А когда начинались танцы, у меня трескался потолок и штукатурка обваливалась. Несколько раз я поднимался на седьмой этаж выяснять отношения. «Поймите, я по утрам хожу на работу,-пытался я объяснить художнику.-А вы мне со своими гостями спать не даете. Есть же режим тишины. Соблюдайте его. Шумите до 11 вечера». «А что я могу поделать?-пожал плечами Юрий Георгиевич.-Я люблю жизнь, люблю друзей принимать. Что тут плохого?» Как все люди искусства, он был эгоистом. Он не хотел понять, что кто-то утром должен идти на работу, а потому ночью хочет выспаться. Имея свободный график работы, художник привык спать днем, а ночью он развлекался. И хоть трава не расти.
 Приходила к нему одна красавица. Как-то я встретил ее в лифте и обомлел: высокая, стройная, глаза огромные! Ходила она на высоких каблуках, их цоканье я слышал в своей комнате. А потом цоканье прекращалось, и я слышал скрип и ерзанье дивана, оханье и аханье… Как же мне тоскливо было слышать эти соблазнительные звуки в моей холодной холостяцкой комнате!
 А однажды в два часа ночи я услышал звуки саксофона. Они доносились с седьмого этажа. Я выглянул в окно и обомлел: сверху спускались чьи-то голые ноги и звучал саксофон. Это художник в трусах уселся на подоконнике, на самом его краю, и, свесив ноги, играл на саксофоне…
 Утром я опять поднялся к нему выяснять отношения. «А что тут такого?-развел руками Юрий Георгиевич.-Я люблю острые ощущения. Ты представить не можешь, какой это кайф: выпить из горла бутылку водки, сесть на подоконник, свесить ноги вниз и заиграть на саксофоне! Звезды тебя слушают, луна слушает!» «А соседи не могут спать»,-ехидно вставил я. «Не будь таким нудным,-поморщился художник.-Жизнь дается раз, и нельзя прожить ее скучно. Слушай, будь другом, купи мне бутылку водки…Опохмелиться хочется»…
 Я купил ему бутылку, и он, подобрев ко мне, недели три не водил к себе гостей. Потом ночные концерты возобновились. Этот проблемный сосед сидел у меня в печенках, и я молил Бога, чтобы художник уехал за границу или купил себе другую мастерскую. Но шли годы, а он по-прежнему водил к себе шумные компании, и от их танцев потолок мой трещал и трещал.
 Но потом случилось то, что рано или поздно должно было произойти. От ежедневных пьянок  отказали у художника почки, его положили в больницу, и там он перед новым годом умер…
 Несколько месяцев надо мной было тихо, потом мастерскую кто-то купил. Новый хозяин-человек скрытный, ни с кем из соседей не общается, гостей не приводит, приходит и уходит тихо.  Уже много лет не слышно сверху ни оргий, ни ночных концертов. Я могу спокойно спать по ночам, но мне плохо спится. Мне уже не надо по утрам никуда спешить, потому что моя любимая работа, которой посвятил четверть века, накрылась медным тазом.
 И я с нежной грустью вспоминаю то время, когда я был молод, по утрам торопился в редакцию и часто ходил не выспавшимся по вине шумного соседа. Мне не хватает сейчас и того прекрасного времени, и того проблемного соседа. Жизнь непредсказуема, и то, что ты проклинал, имея, ты вспоминаешь с нежностью, потеряв. И когда холодными ночами я долго ворочаюсь в своей неуютной постели, мне порой так хочется услышать саксофон на седьмом этаже! Но уже не услышу…