Зов несбывшегося Глава13 Назвавшись груздём...

                Глава 13
 Назвавшись
   груздём...               
               
 Даша, приехав в Горький,  Ленорда дома не застала. На двери квартиры  прикреплена записка: "Ключ у соседей."   
 "Вы вернулись! Как орошо!- увидев Дашу,   воскликнула соседка,-А Ленорд уехал в Москву."
Дома, приняв ванну, Даша пролежала до вечера. в постели. Денег у неё не было. Предпринять ничего не могла, даже позвонить своим. Пришлось ждать возвращения Ленорда. То, что мама в тяжёлом состоянии, было уловкой Ленорда. Продумала всё ещё в Кунгуре. Телеграмма была из Горького. Если он сообщил всё, как было, не стали бы родители делать его своим посредником, Отчим постарался бы связаться с ней самой. Поэтому сейчас здоровье мамы не волновало. Что будет дальше, не представляла.  Тогда, в Кунгуре, собиралась только попросить у Саши приютить  на время, помочь устроиться на работу. Не попросила потому, что понимала: Ленорд знает адрес и кто Саша. Он не оставил бы его в покое, и ещё покалечил бы ему всю жизнь, раз Александр имеет отношение к военному округу, где заместитель командующего отец Ленорда.
 Что будет с ней? Просто лежала и ждала: будь, что будет.

 
 Ленорд приехал вечером и, как вошёл, бросился перед кроватью на колени, зарылся лицом в одеяло и разрыдался.
 --Куколка моя! -А я ведь искал тебя на дне Оки. Там всё дно баграми обшарили.
  Куколка моя!-- повторял он, держа её  руки и глядя в глаза заплаканными глазами, (Откуда взялась эта "куколка"? Раньше он её никогда так не называл?)   
 -Я думал ты что-то с собой сделала, обшарил весь чердак. Ездил в Москву, собирался ехать к твоим. Соседей попросил дать телеграмму в Москву, до востребования, когда ты вернёшься. Они это сделали. В Горький приехал на попутной машине.
  - Ты сообщил моим?
  -Да, позвонил и сказал маме, что ты влюбилась и уехала в  Кунгур.
  - И что же мама?
  - Она очень волнуется. Попросила адрес в Кунгуре и дать им знать, если станет что-то известно.
  - И в Свердловск ты тоже сообщил?
  -Да.
  - Ну и как, мама с папой помогли? А Кунгурский адрес ты извлёк из моей сумки?.
  -Да. Я ведь все его письма читал ещё до того, как ты уехала.      ,-И  что же,  именно из них ты понял, что  влюбилась я?
  -Прости меня! Прости! Я всё понял, я был не прав, я виноват, я был груб, я
вёл себя по-хамски с тобой. Этого никогда больше не будет.


 Даше было по-человечески жаль его. Всё же он любил, глупо, по-мальчишески. Ей жалко было того мальчика, с которым  так хорошо дружили.   
Он не понимал: влюбиться она не могла ни в кого.
 О её любви к Сергею он, как ей казалось, забыл. Ни перед женитьбой, ни потом, ни разу не спросил, почему она, любя другого, согласилась  на брак с ним. Не понимал он, что его, такого, каким он раскрывался в супружестве, полюбить нельзя. Вот и сейчас никак не смог обойтись без вранья, как со своим самоубийством. Ну кто мог поверить, что кто-то будет шарить по дну замёрзшей Оки? И эти доклады родителям. Дашиным ещё объяснимо, но своим.      
 Если на что-то ещё надеялся, разве не понимал, как они должны возненавидеть  меня? - думала Даша,-Мы ровесники, но я почему-то понимаю это и ни разу ни одного плохого слова о нём своим не сказала, зная, как это восстановило бы их против него. Он ведёт себя, как ребёнок, которого обидели, и бегом бежит жаловаться маме с папой."
Но на этот раз он искренен, и Даше было жалко его. Он сейчас выглядел
таким несчастным.
 "Я дала себе слово быть ему другом. Он многого не понимает. Как друг я должна помочь ему. Как говорят: назвался груздём, полезай в кузов" Я  согласилась  стать его женой. В этом моя вина перед ним. Пройдёт время, поймёт."

 Скоро пришло письмо от Саши на имя Ленорда. Он писал, что получил его письмо и был потрясён силой его любви. Писал открыто, что тоже любит.   
 "Если вы решите, что не можете быть счастливы друг с другом, я готов дать Даше счастье, Я полюбил её с первого взгляда. Она для меня дороже жизни стала. Поверь, Ленорд, она ещё не до конца узнала тебя. Если она увидит тебя таким, каким увидел я в твоём письме, вы ещё можете быть счастливы друг с другом. И пусть тебя не мучают сомнения: поездка Даши ко мне не запятнала её чести."

  Благородный человек полагал, что говорит с благородным  человеком.
 В ответ на это письмо Ленорд собственноручно упаковал и отправил Саше вещи, купленные им для Даши. Это выглядело оскорблением. Что Саша будет делать с ними?  Даша уговаривала отправить деньги. Но все доводы для Ленорда ничего не значили. Она написала и поблагодарила Сашу за всё, Попросила у него прощения. Сделала это открыто, с ведома мужа. По поступку с посылкой Саша должен был понять, что собой представляет Ленорд, тем более, что Саша-открыто, честно говорил с ним,
  Даша не знала, что ответил ему  Ленорд. Об этом человеке у неё остались самые тёплые, самые чистые воспоминания. А той женщине, которая одолжила  рубль, она с благодарностью отправила его почтовым переводом, ,послала бы ей сто рублей, если бы у неё были свои деньги (у Ленорда просить не хотела). Ведь человеческая доброта бесценна.

               
                Немного мистики
   /Из дневника./.
 Через годы, когда я мысленно сопоставляла  многие события своей жизни, явно прослеживала присутствие в своей судьбе Ангела Хранителя, оберегающего меня.
  Вот и в этом событии не переставала удивляться, как всё способствовало тому отчаянному, по сути безрассудному, бегству.
Первым реальным препятствием была лестница. Она проходила довольно близко, но не настолько, чтобы я могла перебраться с окна. Расстояние от окна до неё было шире моего шага. На январском морозе узенький наружный подоконник из жести обледенел, на наружной раме не за что было ухватиться. Да и то, что окно открылось, Ленорд  учуял бы, и тогда неизвестно, чем бы всё закончилось. Но тут, как по наитию, явился кот Васька. Потом эти демисезонные пальто и туфли в передней. В нашем доме было центральное отопление, но не было газа. Плита на кухне отапливалась дровами, в этом я выходила за ними в сарай, да там же ещё, в передней, в студенческом портфеле- -оставшийся после поездки в Свердловск мой паспорт. А наш безлюдный двор, куда я выкинула портфель вместе с пальто и туфлями, не опасаясь, что кто-нибудь увидит и подберёт. И эта дыра в заборе перед соседним двором. И то, что мне удалось сдать в ювелирную скупку свои дешёвенькие кольца. А уж дальше вовсе чудо: билет мне продали на поезд, которого не было в расписании поездов на вокзале, иначе Ленорд обязательно перехватил бы меня при посадке. И вот проводница в вагоне, которая увела к себе в купе. Мне и сейчас, спустя столько лет, жутко  представить, что сотворили бы со мной эти, разыгрывавшие меня в карты, кавказцы. Ведь кроме них и меня никого в вагоне не было. А эта добрая женщина, одолжившая мне рубль на автобусный билет. И, наконец, сам Саша. Я ведь понятия не имела, что это за человек. Судила о нём лишь по тому впечатлению от его поведения в поезде и по его письмам. Что если бы, увидев в таком виде, принял бы за аферистку, сказал, что знать меня не знает. А я в чужом городе, без копейки денег...
Ленорда до  замужества знала три года- и вот как ошиблась. Да ведь приехав,
 могла оказаться перед запертой дверью, и Ленорд меня в дом не пустил бы (как, собственно, и поступил со мной ,в Кишинёве, оставив в чужом городе без денег и фактически без крыши над головой, да ещё с ребёнком.)
 Воистину с первого до последнего шага я шла по лезвию бритвы, но само Провидение несло меня тогда на руках.