Дневник. Февраль 1969

2.02.1969 Воскресенье.

Покатались на лыжах. Может быть сегодня были соревнования, а
я в силу своей неподготовленности даже не позвонила вчера
Галке и поехала на прогулку с Надей, ее подругой, бывшим
учеником и супругой его в Заречье. Мишку я там не встретила
да и не надеялась встретить. Все равно никого, кроме Генки
мне не надо. Вчера ходили с Люсей в кино "Большие маневры".
Такая прелесть!!

А Жерар Филип-бесподобен в фильме - такой любовник, страстный
и прекрасный.

Надя сегодня спрашивает меня:
- Ну как кино?
- До того понравилось, еще раз пойду.
- Поцелуев много?
- Два, - со смехом ответила я.
- Только два? Может вырезали? Наши ведь любят вырезать поцелуи
и оставлять себе на память.
Но поцелуи были, конечно, фирменные, о таких я мечтаю.

Гешка, ты помнишь, как мы с тобой на лыжах катались?
Мы были не одни, правда, но это неважно. Ты помнишь?
А знаешь, я вдруг представила, что мы с тобой поехали
в дом отдыха. Никого знакомых. Надо знакомиться. А нас
с тобой не надо знакомить, верно? Тебе было весело со мной,
правда. Мы с тобой катались на лодке, ходили на танцы,
в кино, гуляли. Нам было хорошо и не хотелось возвращаться
домой, в Кунцево. И я была самая счастливая на всем белом
свете, потому что ты - жизнь моя, весна моя, радость моя.

Гадала только сейчас. И вот что у меня получилось.
Близкие короли: бубновый король-Генка, винновый король-Сашка.

Как к тебе относится бубновый король? -  Две шестерки и бубновая
семерка - далеко надо идти, чтоб увидеть его.

Как ты к нему относишься?
Бубновая семерка, туз червонный  и туз винновый острием вниз -
Хочешь поговорить с ним здесь, когда он вернется, но тебя ждет
удар.
А в душе?

Винновая дама-тоска. Тоскуешь.
Как к тебе относится пиковый король?
Две десятки и девятка - Он вспоминает о тебе, но эти воспоминания
кажутся ему весьма смешными.
Как ты к нему относишься?

Семерка, крестовый туз и червонная дама - У него новая девчонка,
с которой он и встречается в казенном доме, в Подушкино
И ты знаешь об этом.
А в душе?

Винновая шестерка - Хоть это таит в себе что-то неприятное, но ты
хочешь гулять с ним, поехать к нему хочешь.
В общем-то, поразительно сошлось все.

5.02.1969 Среда.

На работе все пока в порядке. Вернулся парень из армии на соседнем
участке. Я посмотрела на него и сердце заныло при мгновенном воспоминании
о тебе, родненький. Я думаю о тебе, думаю почти все время. Особенно, когда
мне трудно, я не расстаюсь с тобой ни на секунду.
Я понимаю, Гешка, все понимаю.

Мы с тобой расстались, и, наверное, навсегда. И все же при мысли о тебе
мне становится легче. Мне не в чем тебя винить. Я вела себя прескверно,
как последняя девчонка. Теперь я это хорошо понимаю. Мы обычно умнеем
тогда, когда ничего уже нельзя исправить. И я уже ни на что не надеюсь.
А живу, по-прежнему, тобой. Работаю, люблю, жду... Жду того, чего никогда
не дождусь. Как это странно, правда?
Хочу возвратить свою первую любовь...

"...И только первую любовь не береди,
Никогда ее назад не жди."
    
7.02.1969 Пятница.

Сегодня у меня был очень насыщенный день. Я взяла отгул с таким трудом.
Ведь вот работаешь в выходные, а отгулы в нужные дни не возьмешь.
Первое, что я сделала сегодня - это отоспалась.

Зарядка была непродолжительной, обливания как всегда.
Сбегала в мастерскую, поточила коньки, свои и Надины. Затем поехала
в диспансер. По дороге встретила Вовку Зинченко.
Он с матерью, по-видимому, куда-то ехал.

Я смотрела на него, прошла мимо, села впереди, а он со мной
даже не поздоровался, не хотел замечать, наверное.
Мне стало грустно. Но когда мы уже подъезжали к конечной,
вдруг громко сказал: "Наташ!!!" 
Я обернулась: "Здравствуй, Володя."

- Я тебя не узнал... И в этом пальто.
В общем, поговорили, и мне стало хорошо. В диспансере мне
ничего неприятного не сказали. На обратном пути купила
несколько веточек рододендрона. У меня уже распустилась сирень
и смородина черная, эти веточки я еще в середине января
поставила в воду.

Тополь должен вот-вот распуститься, крыжовник, яблоня, березка,
ясень. У меня дома - весна. Ростки весны.

8.02.1969 Суббота.

Я - самая настоящая симулянтка. Зашла утром Верка, я еще славно спала.
Муля заявила, что мы с ней заболели. Она действительно заболела,
к вечеру температура 38,5. Ох, этот окаянный грипп! А я пока цвету.
Но на соревнования я не поехала. Завтра она снова обещала зайти,
принести от Нинки Л. песни.

И как на грех в это время я уезжаю на лыжах c Надей - вот сюжет.
Сегодня получила все необходимые справки, теперь в бассейн
буду ездить. Днем на лыжах каталась в Перхушково. Быть может, одна
из последних моих поездок? Я ведь все равно уйду из секции.
Как бы ни было тяжело, уйду.

Мать отговаривает, считает мое решение безрассудным. Но обижаться,
волноваться не надо, она ведь не понимает ничего в этом деле,
она жалеет меня, потому что лыжи для меня все.

Я люблю лыжи, люблю все, с ними связанное. И я не смогу жить без лыж.
Что же я делать-то буду? Боже, как тяжело.

Посредственность, никакого прогресса. Немудрено, катаюсь в субботу
и воскресенье сама или в соревнованиях участвую на своих "гробах".
Какой уж тут прогресс, где тут выиграешь! Труба! Одна дорога, одна дорога
в загробный мир...

Ну, хватит. Не буду, не могу, не хочу, наконец, об этом.
Какое голубое было небо сегодня! Ослепительное, по-весеннему яркое,
посылающее ласку и теплоту, солнце.

9.02.1969 Воскресенье.

Мороз и солнце! Кто не знает этого замечательного стихотворения
Пушкина А.С.? Мягкий, пушистый снежок. Изумительная зимняя природа
в лесу и сверкающая, искрящаяся, извилистая и такая родная лыжня,
уводящая в глубь леса. Мы с Надей катались сегодня в районе
Востряково-Солнечное. Молодые березки и елочки в белых мохнатых
шапках - основная растительность данной местности.

У меня идут дни, летят, а писать особенно нечего. Так и пройдет
вся жизнь. Должно же произойти что-то в моей жизни, какой-то
переломный момент, который перевернет мою жизнь.

Как дорога эта жизнь! Ее очень мало дано человеку. И странная
она к тому же, жизнь. Будет ли когда-нибудь конец мира? Наука утверждает,
что вселенная не имеет начала и конца, она вечна, потому что материя
и движение вечны и не уничтожимы. Однако, если в целом вселенная
вечна, то отдельные небесные тела, например Земля, не вечны.
Земля возникла несколько миллиардов лет назад, и придет время,
когда она окончит свое существование. Но это будет через
многие миллионы лет. К тому времени человечество освоит новые
далекие миры вселенной, сделает местом своего обитания десятки,
сотни иных планет.
Все это страшно и непонятно.

11.02.1969 Вторник.

Сегодня мне с утра везло, но самое последнее предприятие мое рухнуло.
Но это неважно. Надя подвела с завтрашним лыжным походом, мама
сильно болеет, температура за 39 градусов, я как будто ощущаю
приступы этой заразы. Но это все в порядке вещей.
И неприятности всегда неизбежны.

Смотрели с Люсей кино "Моя подруга Сибилла". Замечательный фильм,
я получила большое удовольствие и сохранила в себе самые первоклассные
впечатления. Возможно, пойду еще раз.

Посмотрев фильм, я снова вспомнила...
Прости, я тебя не забываю ни на минуту. Это, в конце концов, мой дневник,
и я могу писать о чем вздумается, о чем хочется и вообще...

Я - молода, мне свойственно любить, страдать, думать и мечтать о первой
любви - и неважно: была она или не было ее.

Она была, была, я хочу, чтоб она была. Гешенька, миленький, ты мог меня
хоть чуточку полюбить, заинтересоваться мною хоть на мгновение?
- Я не хочу с тобой встречаться! - говорят его глаза.
- А я очень хочу! - тихо, умоляюще скажут мои.
- Послушай, у тебя есть хоть капля гордости? Ведь ты все же девочка!
- Нету, - шепнут дрожащие губы.
- Мне другая девчонка нравится, поняла? -
зло сверкнут его глаза и... жалость, непонятную, щемящую жалость выразит
его взгляд.
Он ждет, ждет, что скажу я, ему не хочется, чтобы я страдала, ведь
я не виновата, что люблю его.
Виноватых в этом искать нельзя. Я не скажу, нет, ничего, я только
закрою свои глаза... и буду ждать тебя.

12.02.1969 Среда.

Лыжная прогулка все же была, ездили с Надей в Востряково.
Лес встретил нас немножко неприветливо. Сердито шумел лес.
Сильный юго-восточный ветер покачивал верхушки берез, срывал
и бросал на лыжню отмирающие шапки сосен.
На горах не было ни души.

14.02.1969 Пятница.

В этом году необыкновенная зима. Декабрь и январь принесли
с собой зверские морозы. А февраль пришел с февральскими
метелями. На улице - пурга, ветер воет в трубе. Моих пухленьких,
бедных воробушков сдувает с кормушки. Им очень тяжело
в такую пору, много пташек гибнет, мне их жалко.

Во всей стране зима распоряжается с суровой смелостью.
Везде морозы: на севере доходящие до минус 50 градусов,
на юге зима расщедрилась, наконец, и одарила землю снегом.
Сильные ветра, жуткие бураны в степи. Могут быть неурожаи.

В Кубани ветер снес верхний земляной покров с минеральными
удобрениями. Поистине историческая зима. И хотя я жду лета,
с такой редкостной зимой расставаться, откровенно говоря,
жаль. Настоящая русская зима.

Сегодняшний поход на каток был отменен. Надя сказала, что
на катке ветер, когда его нигде нет даже, потому что рядом
Москва - река, а в такой буран нас сдует с арены, какое
может быть тут удовольствие?

Вчера смотрели с Люсей в Малом театре "Криминальное танго".
С собой я буду откровенна. Мне стыдно, но я спала. Не в прямом
смысле этого слова, разумеется. Я очень устала на работе.

Места наши были далековато от сцены, видно было плохо, мешали
головы. Приходилось наклоняться, вытягивать шею, прислушиваться.
В театре кашляли. (Ох, эта эпидемия гонконговского!) И наконец,
некоторые сцены были просто переиграны. Девицы были показаны
несколько примитивно, и вообще, старо.

Порядочная семья, отец - видный шарлатан - литератор, сын попадает
в дурную компанию, ограбление магазина и т.д.

Взяли какой-то вшивый бинокль, пока настраиваешь, вместо
актера видишь затылок впереди сидящего.

Ох, Наташка, ценитель искусства. Нет, ну есть же вещи, которые
оставляют в душе что-то большое, переполняют чувствами.

Господи! Сейчас приходил Володя Поляков. Просил завтра
в соревнованиях пробежаться. Володя, милый, хороший, чудный,
замечательный человечище. Я подвела, я отказалась и вообще:
видеть не могу Игоря. Расстроилась, черт возьми...
Завтра я работаю.

15.02.1969 Суббота.

На работе сидели сегодня с Люсей Федосеевой. Она рассказывала
мне о своей любви. Была любовь первая и бесчисленные увлечения.
И что это они со мной откровения разводят? Я бы не смогла
рассказать о Гешке. Они хорошие девчонки, но я бы не смогла.
Рассказывать, правда, нечего. Ну, тогда о Сашке или о первом поцелуе.

Мимолетный, неожиданный, прощальный, наконец, но поцелуй все же был.
И я не забуду его, потому что он - первый.

Они рассказывают такие вещи, от которых я краснею в душе, конечно.
Ох, эти интимности. Она начала встречаться с парнем в 15 лет, как
это обычно бывает. Гуляли, ходили в кино, целовались. Но скоро
она поругалась с ним. "Ему захотелось..."

Представляешь, Наташ, парню 15 лет. Сейчас ребята такие, вообще.
Погуляли - и давай..., погуляли - давай... Он просил не мучить его,
все говорил: "Когда?" Я ему:
- А если у меня ребенок будет?
- Не бойся, я сделаю так, что не будет ребенка...
Из-за этого я с ним поссорилась."

Рассказывала мне о том, как танцевала (с другим уже, Сашей, кажется)
"Он временами прижимал меня к себе и целовал в шею,
в лицо, в губы. Мне было не стыдно. Знали девчонки, ребята, что
я встречаюсь с ним. Да и он мне был не безразличен."

Еще рассказывала о последней встрече с Юрой перед проводами
в армию.
"...У него была девчонка, Наташ, а он приходил ко мне. Он все равно
любил меня, не мог забыть. Однажды мы долго гуляли с ним,
сходили в кино, он пошел меня провожать.

Было уже поздно и холодно. Мы зашли в подъезд. Стояли и разговаривали.
Он обнял меня и потянулся губами к лицу. Целует, целует меня,
а я чувствую, что сейчас заплачу. Одна моя рука лежала в его руке, другой
я уперлась ему в грудь и сказала: "Иди!" Но он посмотрел на меня
и снова поцеловал. "Иди же, иди!" Он пошел, но я дернула его руку
и обхватила за шею. Наташа, ты не представляешь, я хотела, чтоб он
целовал меня..."

Кто-то из ее кадров хотел однажды ее поцеловать, давно еще.
но она не дала, сказала: "Нет, не надо!"
- Смотри, если будешь себя и дальше так вести, старой девой останешься.
- Не волнуйся. Дурачка себе всегда найду. Успею хомут надеть.
Она никому не отдалась, то ли шутила, может, серьезно отвечала:
- Нет. Только после свадьбы.
Она курила, много курила, но потом бросила.

16.02.1969 Воскресенье.

Вчера вечером поссорилась с матерью. Сидела в кухне, курила,
хотела что-нибудь черкануть в дневник. Внезапно пришли девчонки:
Валька Пуляк, Шепелева, Сергеева и Пыльнова.

Я отправилась с ними гулять. Они пришли ко мне по делу.
22.02.1969 у Евгеши собираются наши, девчонки наверное одни
будут. Собирают по трояку, соответственно, на вино. "Обрадовали"
меня, сказав, что будет Мельникова с Выломовой.

Я не знаю, пойду ли я.
И еще я не знаю, почему они упрашивали меня. Может Евгеша меня
любит и просила, чтобы я пришла? И они меня очень просили
прийти.

Я  смотрела на Вальку Пуляк, на Сергееву Валю и видела, что
они выросли. Остальные без сомнения, тоже, но мне не хочется
о них писать.

Девчонки стали взрослыми. И рассуждения у них взрослые.
Валька Сергеева может рассказывать поистине научные вещи
в области медицины. Она будет специалистом по венерическим
болезням. Рассказывала нам ужасные вещи о сифилитиках,
как вообще заражаются такими болезнями. Присутствовать при
родах, при разных такого рода операциях, наркозы вводить,
брать мочу, иметь дело с лечением проституток - ужасно!

Кажется, что это очень интересно и заманчиво, все будешь
знать, но познакомиться поближе, увидеть все это. Научно
глубоко изучить отношения между мужчиной и женщиной.

Какая страшная сторона жизни! Она постыдна.
Медики не замечают этого, но реплики этих одуревших от
развращения животных - людей...

Вот идет сестра укол делать парню (сифилитику), подходит
к кровати, а он сдергивает с себя одеяло, и половой член
колом встает, а она не знает, куда со шприцем деваться!!

Валька рассказывала, когда дети рождаются, когда нет,
о положительном и отрицательном резусе и т.д.
Боже, такие вещи... Лучше ничего этого не знать, ничего...
Нет. Наверное лучше знать все, знать и бояться.

18.02.1969 Вторник.

Долго болела Тюрякова. Сегодня я сидела с ней
на конвейере. Репертуар ее пополнился. Злых шуток прибавилось.
Перечислить их что ли? Для чего? Так. Для будущей характеристики
ее. Ну она сказала, что у меня грубый голос, мне в кино можно
играть только "Карабаса-Барабаса". Ну она, несомненно, "Золушка".
Кого играть, в общем-то неважно, ведь без бармалеев
неинтересно с одними красавицами.

Она спросила меня, почему я хожу не с пучком, а с хвостом,
как редька?
Не забыла упомянуть о рваных тапочках и залатанном халате.
Вспомнила она зачем-то про "омут с чертями" и сказала, что
разочаровалась во мне. Она думала, что я - скромная, тихая
девочка, а я, оказывается, вредная до ужаса и упрямая.

Я сказала ей, что она, надо думать, раскрыла меня до конца
и стало неинтересно.
- А мне и не было интересно - прозвучало в ответ.

Еще одна крылатая фраза. "Свой свояка видит издалека".
Здесь надо было бы написать небольшой диалог, но
я не стану, я и без писанины запомнила все.
В общем, она сравнила меня с коровой.

Она не замечает, как чешет и чешет меня, продирает по косточкам.
Я только одного не пойму, зачем она зовет меня к себе
гулять, в кино сходить, замок посмотреть. А потом вдруг:
"Да, Наташ, а когда ты на фоне зимнего леса меня
будешь фотографировать?"

Наташка, милая, тупая, дурочка Наташка, не уезжай к Таньке.
Ты слышишь? Ну не поддавайся на эти уговоры.
Не смей к ней ехать. Ну каким магнитом она притягивает
меня, почему считает своей подружкой?

19.02.1969 Среда.

"Узнаю - это ты, совсем, как тогда,
совсем, как и прежде, почти как всегда.
Ты с другой, ты с другой,
А я как во сне,

А я одиноко стою в стороне.
Я живу, как хочу, пока не любя,
Пока, не жалея, гляжу на тебя.
Ты с другой, ты с другой,

А мне все равно,
А мне почему-то легко и смешно.
Ждала, звала дорогим, золотым.
Ждала, звала - прошла любовь словно дым..."

Это ничего. Это просто песня Арно Бабаджаняна
на стихи Р. Рождественского.

В каждой его песне есть хитриночка, даже в самой грустной.
Арно Бабаджанян-талантлив. Большой талант веселого
и умного человека. Я могу сказать, что любая его песня,
не только эта, близка мне. Это мое, это ведь обо мне
написано, это я "жду" и "стою в стороне".
И от песни-легче, правда, легче.

Мне песня помогает жить,
работать, думать и любить
Тебя. И ты в моих мечтах,
В заветных думах и стихах,

Что в голову приходят иногда
и исчезают тут же, как звезда,
Бесследно угасая в небе черном,
Не оставляет светлого следа,

Чтоб люди не увидели, куда
Ушла она, таинственная дева
Любовь искать... А может от
любви несчастной

Ушла она, исчезла, растворилась
Из девы той, красавицы прекрасной
В безжизненное тело превратилось.
Создание небесное не знало

Любви земной, обыденной и пошлой.
Оно янтарной чистотой сияло,
Свет отдавая людям свой.
Так отчего ж угасла та звезда?

Я не узнаю это, никогда!

Ох, Наташка, стихи пишут гении, влюбленные и жулики.
Это верно, в какой-то степени. Еще давно, кажется в восьмом
классе я вдруг написала что-то вроде стихов.
Они плохие, стихи, но дороги мне, потому что они... о Генке.

***

В тот час, когда я засыпаю,
Мальчишка часто снится мне во сне.
Его я очень часто вспоминаю
В этой гнетущей, черной тишине.

Мальчишка тот мне мил и дорог всюду,
Любить его я буду много, много лет.
И где б я только ни была, ни буду -
Всегда со мною будет этот человек.

О нем мечтаю я и думаю порою,
Когда нет никого, и тишина вокруг.
Но нет! Мой Генка рядом, здесь, со мною,
Мой милый, добрый и хороший друг.

В тот час, когда я засыпаю,
И звезды рассыпают бледный свет,
Мальчишку я все время вспоминаю,
Его недвижный, стройный силуэт.

21.02.1969 Пятница.

Тюрякова сегодня вспомнила лето.
Перед этим спросила меня: "Наташ, тебя обнимал кто-нибудь?"
- Да, - ответила я.
- Ну, и как ты к этому отнеслась?
- "Убери руку"  не сказала.
- Ну, обыкновенно, да, не вырывалась?
- Угу.
- А когда это было? Недавно?
- Тань, что за допрос ты мне устраиваешь? Зачем тебе это?
- Просто так. Ну, когда, летом?

Не могла же я сказать ей, что было это прошлым летом
в деревне Подушкино. Сашка - тот первый парень, который
обнимал меня. Как давно и как недавно это было.

До сих пор я ощущаю прикосновение его руки.
- Да что ты в самом деле, Тань? Ну, летом, в походе, - соврала я
(впрочем, нет, вспомнив Федю).

- А ты знала его, нет?
- Познакомилась. Пошли гулять.
- А где это было, В Кунцеве?
- Тань, брось этот допрос.

- Да нет, я просто хотела спросить, какое ты испытывала при
этом ощущение?
Могла бы ведь и так спросить, без подробностей. "Неужели
о Сашке вспомнила", - подумала я.

И правда, разговор о нем зашел у нас, только позже.
Она опять начала говорить, что очень за меня волновалась
и не знала, что подумать. Ведь от Сашки можно ждать
только плохого.

- Тань, а что я, по-твоему должна была делать? Побежать за
тобой, да?
- Нет, Наташ. Могла бы погулять часа два, три. Он меня попросил:
"Оставь нас". Ну я думаю, пусть Наташка с мальчиком погуляет.

Могла б ему сказать, мол, Саш, мне домой надо. Я приехала
к людям, что подумают, они же волнуются. Я не спала.
С Танькой стояли, ждали. Она говорит: "Ну и девка!"

- А она что не гуляла? - перебила я.
- Гуляла, почему, но не с таким.
- Почему вы все считаете его плохим? Ну почему?
- Ну тебе он, конечно, не сделал ничего плохого.
- Да, он мне не сказал ничего плохого.
У него и в мыслях не было ничего дурного.

- Он тебе понравился. Я сразу это поняла. И Катька тоже.
Я молчала. Зачем возражать? Да, он
понравился мне, так что же? Что в этом гадкого, и
пошлятиной не пахнет.

- А знаешь, что он потом говорил?
Ругался, говорил, что ты дура была бы, если б пошла
с ним на другой день гулять. Говорил, чтоб ты больше
не приезжала. Ну что это? И что бы это вам дало?
Встречаться вы все равно не стали бы.

- А мне этого и не нужно было.
- Ну все равно. Потом уже мы его видели с другой девкой.
По аллее идет, обнял ее и курит... Танька говорит:
"А эта к кому приехала?" И мы засмеялись.

Он, наверное, догадался, чего мы смеемся. Он умный,
начитанный такой, но самолюбивый очень.
Думал, что ты сама за ним будешь бегать...
И что вообще тебе понравилось в нем?
Он, конечно, обнимал тебя, он - такой. А куда вы потом ходили?

- Он показывал мне "подушкинские" места.
- Ага. Впотьмах.
- Тань, ведь луна была такая яркая.

Нет, я понимаю, встречать рассвет на пару-это так хорошо.
Я улыбнулась. Тюрякова, ты права. Это действительно здорово!

Да, она сказала, что с удовольствием вспоминает ту ночь,
когда мы с грязными пятками, в платьях легли спать, когда
люди уже проснулись с первыми петухами.

О событиях вчерашнего дня. Вчера явился ко мне Симоненко.
Боже ж мой! Застал меня за таким неблаговидным занятием
(писать не стоит). Я появилась перед ним в своем цветастом
байковом халатике с распущенными волосами.

"Наташ, ты что, болеешь?
- Нет.
- Знаешь, Наташ что 22 января мы собираемся у Евгеши?
- Знаю.
- Мне Лидка Гагырина позвонила и сказала, чтоб я
обязательно зашел к тебе.
- Я уже знаю. И девчонки приходили и Люся.
Я не знаю, смогу ли я прийти.

У него было такое лицо странное, будто все зависит от того,
приду я или нет.
- Конечно, твое дело сообщить.
- Ну как живешь?
- Хорошо, - быстро сказала я. "Уходи же, уходи, пожалуйста, умоляли
мои глаза. А он смотрел на меня, окинул взглядом мой
"домашний наряд".

Понял, наверное, что не хочу я с ним долго разговаривать.
"До свидания, Наташ."
- До свидания, - поспешно ответила я.

Господи, Наташка, какая ты негостеприимная. Симоненко ходит ко мне...
Кошмар. Все какие-то причины находит, черт бы его побрал.
Ну, откровенно, я его терпеть не могу. А родичи что подумают?

На мать не могла смотреть, лежит и улыбается.
Страшный, нервный мужик!... Как я могла танцевать с ним? - не представляю.
Пригласи он меня сейчас - не пойду.
Что он привязался ко мне? Да ну его, Наташка, это глупо.
После его визита я уж не пойду на встречу, точняк.

24.02.1969 Понедельник.

В воскресенье выдалась чудная погодка. Грех было бы
усидеть дома. Ездили мы за город. От Трехгорки через деревню
Подушкино, в Одинцово и на Усово.

Когда я оказалась около аллейки Чайковского, около остановочной
будки, я чуть-чуть была взволнована. Зима в тех местах, где
бродили мы с Сашкой в ту злополучную ночь.

Второй раз прохожу я по этим местам, но уже при других
обстоятельствах.

Ох, Сашка, Сашка, обольститель ты мой, самолюбивый.
Однако ты помог мне поверить в то, что я могу нравиться
даже Гешке. Но сейчас у меня никого нет и тебя
тоже нет, знаешь, как скучно, и молодость проходит.

А с тобой мне было интересно. Гешка ко мне все равно не вернется.
Забыть бы его, а я с ним даже во сне разговариваю.
Вспомнилось стихотворение, которое называется "Вам юноши!"

Вы, юноши, и вам, конечно, проще -
Ведь полюбить вы можете всегда.
Или свидание назначить в роще,
Или увлечь беседой без труда.

А как же быть не вам, а мне, девчонке
Ведь кто-то глупый выдумал давно,
Что девушке о стуке сердца звонком
Сказать открыто не разрешено.

И вот брожу в сомненьях, как в тумане,
Не растопить в душе своей мне лед.
Писать письмо, как в "Пушкине" Татьяне,
А вдруг он, как Онегин, не поймет?

И не оценит искренне и нежно
Смятенье полной девичьей любви.
И лишь при встрече бодро и небрежно
Осведомится:" Вы... писали мне?"

26.02.1969 Среда.

Прочитала в "Комсомолке" статью Льва Кассиля "О достоинстве
женском, мужском, человеческом."
И говорится там о многом полезном, интересном и нужном.
Девушке не нужно стремиться познать все (огонь, воду и
медные трубы) как можно скорее.

Было опубликовано письмо одного парня, который заявил,
что не останется с той девушкой, которая позволит себя
поцеловать в первый же день знакомства.

В общем, милые ребята, вы проверяете девчонок на "первый
поцелуй" ну и, может быть, на другие виды "ломкости".
"Все вы одинаковые. Любую уломать можно."

Но и "недотрогой" быть нисколько не лучше. Ждать рыцарей
из голубых сказок, но ведь их не существует. Мне кажется,
что распределять поцелуи и составить график допустимости
и недопустимости поцелуев в зависимости от времени встреч
ужасно глупо.

Чувства и отношения между людьми нельзя объяснить
слишком просто. Да, к тому же от поцелуев дети не рождаются,
здесь не может быть ошибок. Если парень любит, будет ли
он считать преждевременные поцелуи. Кроме того, виноват
в этом - парень, редчайший случай, когда девушка сама
подставляет губы.

Мне очень понравились слова одного рабочего. "...Я считаю,
что критерием любого человеческого поступка должен быть
разум и прежде всего разум.

Чувства непостоянны в большинстве своем, а человеческое
сознание определенно, оно сформировано средой и жизнью.

Все споры о достоинстве сводятся к тому, сумеет ли разум
человека возобладать в какой-то мере над чувствами. Ведь
под влиянием каких бы чувств ни совершался поступок, в
дальнейшем человек оценивает, прав он или не прав, только
умом. "Умный человек может любить, как безумный,но не как дурак."

В общем, я не верю в любовь, которая возникает только в сердце,
не задевая ума. Только сердцем в человеке не разберешься. Сердце,
душа-это нечто для нас непонятное..."

Ой, Гешенька, я поняла, что люблю тебя сердцем.
Ум у меня полностью отключается, когда вижу тебя, а сердце
прямо на кусочки разрывается. Милый мой возлюбленный...

Сегодня мы с Надей классно покатались на лыжах.
Лыжня была-чудо! Удовольствие огромное. И еще две радости:
билеты в Театр Оперетты на "Сильву" и абонемент в бассейн
на март.

Ездила вчера за абонементом, спешила, со скоростью звука
пробежала вниз по эскалатору. За мной бежал какой-то парень,
который остановил меня и спросил:

"Девушка, вы каким спортом увлекаетесь?" "Лыжами", - ответила
я с довольной улыбкой. - "Я так и думал, здорово бегаете."

27.02.1969 Четверг.

Стало быть, случилось у меня тут горюшко. Все шло гладко.
И уже в конце рабочего дня подходит ко мне завхоз,
вызывает куда-то и говорит мне следующее: "Завтра зайди
ко мне, выдам тебе халат, только никому не говори,
это дело такое..."

Я абсолютно ничего не поняла. Странно и непонятно.
Села на место и говорю Тюряковой: "Тань, никак опомниться
не могу, какой-то халат мне должны выдать.
Завхоз велел завтра подойти. Кто что ему говорил, может,
черт его знает. Никуда я не пойду."

А Тюрякова изрекла:
- Мама с папой попросили.
Я вытаращила на нее глаза и непонимающе прошептала:
- Какие мама с папой?...
- Ну кто за тебя все время хлопочет-то, мама с папой!...

Мне стало жарко, кровь прилила к щекам. Я только и успела
сказать: "Ах, какая же я дура!"
В голове все перепуталось, вертелась одна ее последняя фраза.
Стало очень нехорошо, неприятно до жуткости.
Я смотрела перед собой и ничего не видела.

Филимоныч смеялся чему-то с работницами, посмотрел на меня
и спросил: "Правда, Наташ?"
- Что правда?
- Правда, что надо наказывать?
- Наказывать? Нет, зачем же, - мимоходом сказала я.

А тут еще Сашка подошел со своей агитацией, стал что-то
говорить. Я ничего не слышала, или не хотела слушать.
На все-то мне наплевать.

Пришла домой, обдумываю что-то, ничего мне не ясно. С Танькой
не буду разговаривать. Вспомнились ее прежние обиды,
все смешалось, так курить захотелось. Было бы лето,
пошла бы в сад, а дома не хочется, скоро мать придет.
Жизнь-то собачья.