Баллада-диптих об Аполлонии Тианском

                Аполлоний  Тианский  или 
                апофеоз  божественной  легкости


                1.


     Я представляю себе, как трудно накопить столь хорошую карму, чтобы ваша мать, будучи вами беременной, увидела во сне, будто она гуляет по лугу, срывая цветы, а когда наяву пришла на этот самый луг в поисках цветов и задремала на траве, то неожиданно слетелись кормившиеся на лугу лебеди, окружили спящую хороводом, захлопали крыльями, и как только она проснулась от шума, то тут же и разрешилась от бремени, а местные жители заметили, что именно в тот момент молния, уже устремившаяся к земле, вновь вознеслась и исчезла в небе, да, трудно накопить столь хорошую карму для подобного чудесного рождения – но ему это было легко, –
     я представляю себе, как трудно с ранних лет, обладая прекрасным здоровьем, достатком и великолепной внешностью, отказаться от мясной пищи, обуви, кожаных одежд и женщин, и все это по наитию сердца, на протяжении всей жизни и с постоянной радостью на душе – но ему это было легко, –
     я представляю себе, как трудно, проповедуя около полудня в Копейной роще неподалеку от Эфеса, вдруг как во сне увидеть убийство императора Домициана в Риме и пересказать его многочисленным слушателям во всех подробностях, что и подтвердил гонец, прибывший несколькими днями позже – но ему и это было легко, –
     я представляю себе, как трудно, уча людей в Эфесе исключительно любомудрию и по возможности избегая всякого рода мистику и эзотерику, однажды указать на старика-нищего с фальшивыми бельмами : это злой демон! и действительно, когда эфесяне начали бросать в него камни, старик превратился в громадного пса с горящими глазами, итак, я представляю себе, как трудно для мудреца быть еще и экзорцистом – но ему это было легко, –
     я представляю себе, как трудно, осуществив наконец-то долгожданный и казавшийся всем невозможным синтез Платона и Иисуса Христа, вдруг ни с того ни с сего отправиться в Трою на могилу легендарного Ахилла и не овечьей кровью, как это было принято в те времена, но индусской молитвой (!) вызвать дух великого воина, долго с ним беседовать и узнать, в частности, некоторые факты о Троянской войне, о которых не знал сам Гомер (или которые он сознательно извратил) : например, что Елена, хотя и была похищена Парисом, но находилась не в Трое, а в Египте, или что от козней Одиссея погиб некий Паламед, мудрейший и храбрейший из ахейцев, да, я представляю себе, как трудно и практически невозможно было организовать подобную беседу с духом Ахилла даже любому избранному мира сего – но ему это было легко, –
     я представляю себе, как трудно было воскресить только что умершую – причем, во время свадьбы! – знатную римлянку, воскресить без громких слов, но только коснувшись покойницы и что-то ей потихоньку шепнув, тем самым оставив на чудесном деянии печать скромного и повседневного поступка – но ему это было легко, –
     я представляю себе, как трудно было в качестве заграничного мудреца и философа давать дельные государственные советы римскому императору Веспассиану, и как еще труднее было, войдя в круг доверенных людей властителя мира, беспощадно его критиковать если нужно, и при этом суметь не только сохранить голову, но и оставаться уважаемым в империи человеком – но ему это было легко, – 
     я представляю себе, как трудно было, находясь в Египте, как бы походя и не придавая этому особого значения продемонстрировать глубочайшее прозрение в природу универсальных перерождений, ничем не уступая в этом отношении даже самому Будде, продемонстрировать таким образом, что в облике одного необычного льва, кормившегося пряниками и хлебом, пившего иногда вино и не притрагивавшегося никогда к жертвенным тушам, он признал душу Амасиса, царя египетского Саиса, и лев в ответ на это мурлыкал у его колен, потом жалостно и скорбно зарычал, а под конец заплакал, да, я представляю себе, как трудно подобное прозрение даже для самых просветленных людей – но ему это было легко, –
     и я представляю себе, как трудно было уйти из жизни таким загадочным и тишайшим образом, что никто так до конца толком и не узнал, когда и где он умер, и умер ли вообще : то есть закончил ли он свои дни в Эфесе в 96 году нашей эры, как говорят некоторые, или же это событие имело место в Линде в храме Афины, или он исчез оттуда и совсем не умер, но, будучи столетним старцем, возобновил жизнь с помощью магии и продолжал свою работу на благо человечества – но ему это было легко, –
     однако самое трудное было, исходя из всего вышесказанного, иметь все эти несомненные и ярко выраженные качества мудреца, целителя, чудотворца, предсказателя будущего и просто прекрасного и доброго во всех отношениях человека, и не сыграть в истории, культуре и религии одновременно (!) подобающую ему центральную или по крайней мере одну их ключевых ролей – и тем не менее ему, то есть Аполлонию Тианскому, это было легко, –
     и пусть не говорят мне, что его легендарная биография наполовину выдумана : нет, как говорится, дыма без огня, зато у нас перед глазами пример человека, чья биография тоже выдумана на две трети, и тем не менее этот человек, как древний Атлант, понес на своих плечах царствие божие в понимании доброй половины всего человечества, и пришлось бы констатировать полное безумие жителей земли, если бы, как в случае Гамлета, в этом безумии не проглядывала некая тонкая разумная нить, – 
     и нить эта, как легко догадаться, заключается в том предельно простом и вместе совершенно фантастическом, но оттого еще более притягательном религиозно-духовном сюжете, а пожалуй и жанре, которые человечество во что бы то ни стало пожелало увидеть воплощенными на земле, и которые античность и в том числе Аполлоний Тианский как один из ее наилучших представителей, дать ему уже не могли.


                2.


                Кто человека назвать бы посмел,
                кто б недостатков совсем не имел,
                но чьи деянья, как небо, легки
                и, как и небо, от нас далеки?

                Мне же как будто известен такой –
                не удостоенный славы людской :
                жил он веков девятнадцать назад –
                там, где цветет Малой Азии сад.

                Было чудесным рожденье его,
                но в то же время от мира сего,
                ибо легчайший в нем жил из грехов :
                жизнь трансформировать в чудо стихов.
               
                Дальше – от благ он отрекся мирских,
                не испытав неудобств никаких –
                жертвой никто это не назовет :
                легче лишь облако в небе плывет.

                Мог он во время беседы простой –
                в роще эфесской и перед толпой –
                римского цезаря смерть предсказать,
                и все детали ее описать.
             
                Также учил он добру и любви,
                качества эти имея в крови :
                редко страстей возгорался в нем пыл,
                разве что демон поблизости был.

                Слыл он пророком, и слыл мудрецом.-,
                слыл и героем с античным лицом :
                вызвал Ахилла он грозную тень –
                даже не ночью, а в солнечный день.

                Вызвал молитвой, совсем как индус :
                кровь мирной жертвы противна на вкус –
                с ним он, как с другом своим, говорил
                хоть дух войны ему был и не мил.

                И от него наяву, не во сне
                много узнал о Троянской войне
                он – что не знал даже вещий Гомер :
                литература плохой нам пример!

                Если же очень его попросить,
                мог он и умершего воскресить,
                но воскрешение так подавал,
                будто тот умерший не умирал.

                Так было легче, к тому же скромней,
                скромность редка среди учителей –
                легок он был, как оснеженный пух :
                тело, душа, мысли, речи и дух.

                Трудно советы тирану давать
                и одновременно критиковать :
                мало пройдет кто сквозь страха  ушко,
                но ему было и это легко.
               
                Веспасиану советчик и друг,
                знал, как Будда, он и замкнутый круг
                кармы великой : в согласии с ней
                он и ушел в царство вечных теней.

                И на земле не оставил следа,
                с каждым бывает такое, когда
                хочет припомнить он лучшие дни :
                в памяти не остаются они.