Дурнушка

Ей казалось, что она "дурнушка".
13 лет, израслась, руки-ноги вытянулись, неуклюжая...
Но нет-нет, да промелькнёт волна затаившейся, нераскрытой природной грации и изящества,
в движения, в походке, во взгляде, как едва слышимая мелодия.
А потом опять - рубленная
пластика, со странным торможением и неувереннностью в самой себе.

Мама почти по-предательски поглядывает:"О-ой, ну лицо у тебя, прям "кувшиное рыло"! Что за профиль, в кого? Подбородка нет, нос торчит. Ещё идёт - нос задирает!" -
"Мам, я ведь буду ещё красивая?" - "Не о красоте надо думать! Учиться надо, книжки читать, образование получать - человеком надо стать!" И мама вязала с остервенением на вязальной машине, так что петли с игл соскакивали.

"Нет, ну я ж красивая, я точно помню, в детстве стою у зеркала, рядом папка нарядный, говорит мне:"Красавица ты моя!"
А мама водит кареткой по машине, вязанное полотно до пола свисает, а сама думает:"Смотри-ка,
 девка-то незаметно вымахала! Да хорошенькая какая, только пока об этом не догадалась. Как бы "по рукам" не пошла"

И мамины мысли наматывали пугающие воображение сюжеты.
А когда полотно довязалось, план был уже готов."Нельзя девку наряжать. А то как бы не вышло чего.
А так, может и не глянет никто. Пусть ходит в чём есть." Молча решила мама.

В школе, переодеваясь на физкультуре, дочка пряталась, чтоб никто не видел её застиранного белья, надевала вытянутый во всех направлениях, хлопчато-бумажный спортивный костюм.
И закусив губу выходила в сортзал, чтобы встать среди нарядных одноклассниц в облегающих трико и ярких маечках, выгодно подчёркивающих фигурку. Научилась скрывать увеличивающуюся с каждым годом грудь - "ловко" сутулясь.

Зимнее пальто проносила с пятого по десятый класс. Пока, уже зимой не приехала и не увидела, "ахнув", бабушка - надвязанные рукава и талию чуть не у
подмышек. "Что ж вы девку так позорите!" И пошла купила пальто...в детском мире. Такое же, только размером больше. Мама как-то бабушку убедила, что "так надо".

В жизни класса дочка активности не проявляла, чтоб лишний раз не быть на виду.
Девочки в их классе были хоть и не из особо зажиточных семей, но многие мамы шили, вязали, вышивали - старались одеть дочек поинтересней, пооригинальней - а там уж как у кого получше "со вкусом".

Её мама тоже была рукодельница - дома было полно вышитых скатертей, салфеток,
мама сама ходила в элегантных костюмах, которые вязала и шила себе сама, но вот дочери говорила: "Чего выделяться-то? Скромность - украшает!"
Это и было единственным украшением дочери - скромность и незаметность.
Ещё, правда, хранился у
матери золотой кулон-часы с крышкой, от папы остался.
"Это доча тебе, вырастешь - наденешь!"

А пока его носила мама, и дорогие лакированные туфли и шляпки и всё со вкусом.
Но вот принятое решение и опасения, никак не позволяли также отнестись к дочери.   
 
А на улице была уже весна, зима миновала, цвела сирень, девочка с мальчиком шла в кино.
В маминой вязанной кофте, в свежесделанной "химии" на голове.

"О-ой, ну волосы у тебя прям -
"сосульки" на голове. Что попало - без слёз не взглянешь! Химию пойди что ль сделай!"
Впервые мама что-то предложила, чтобы как-то "урасить" дочь - и так неудачно.
Волосы сожгли. Бигуди с головы снимали прямо с волосами...
Но мальчика не смущало ни количество волос на голове, ни во что она одета - они счастливые сбегали с уроков в кино.

А мама не унималась, реализовывала "план", чтобы дочь "много о себе не думала", когда та сиящая
 приходила домой, переполненная впечатлениями, хотела поделиться с мамой, та ей говорила:"Не понимаю, что он в тебе нашёл?"

Когда они всё-таки поженились, девочка родила и кормила грудью, у неё как-то
 поднялась температура под сорок. Вызвали врача, ничего не обнаружили, температуру сбили.
Мальчик в это время был на море и с моря к девочке не вернулся.
Мама очень хотела развеселить, поддержать, порадовать, отвлечь от грустных мыслей дочь,
 накупила платья, туфли, взяла аж четыре польто сразу, впрок и бесконечно повторяла:"Да ты ж у меня красавица! У тебя таких будет миллион!" Искренне говорила, правду, впервые
 в жизни.Только слова не попадали больше "в кровь".
 
Дочь смотрела на неё "невидящим" взглядом:"Мама, не ври мне, не красавица я. И милллион мне не нужен.Помнишь, ты говорила, "да что он в тебе нашёл"? Вот думаю, разглядел он,
что во мне нечего искать."

Долго она выбиралась из депрессии. А потом забрала ребёнка и уехала, подальше от дома.
От родных, близких, которые вырастили её и воспитали, "по-своему" любили,
заботились о её счастье. Очень по-своему.
Чтобы начать новую жизнь, чтобы узнать какая она на самом деле, самой узнать, а не со слов мамы.

Она красилась то в брюнетку, то в блондинку, то в рыжую.Ходила похожая то на Мерелин Монро, то на Мерей Матье, то на Памелу Андерсон."Таких не бросают!" Решила в какой-то период она.

Оказалось и "таких" бросают.
Мама, навещая её в далёком городе, порой пугалась видя её каждый раз в новой "масти":"О-ой,
намазалась-то! Думаешь за красоту полюбят?"

Пока ей однажды не встретился человек, который сказал:"Мне нравится твое лицо.
Тебе не нужно ни на кого быть похожей. Я тебя люблю."

Как-то, уже на свадьбе внучки, всё ещё кокетливая бабушка одёргивала дочку,
которой самой было уже к пятидесяти:"Не ешь много - муж разлюбит!"
Когда дочь испуганно озиралась на мужа с набитым ртом на слова мамы, муж вступился:"Мама! Не дёргайте её. Я её не за красоту полюбил - пусть ест."
Ответил муж своей молодящейся тёще.
 И продолжил дальше травить анекдоты с мужиками, незаметно взяв жену за руку:" Ешь, милая- я тебя не разлюблю!"