Учитель музыки

В музыкальную школу Алина ходить не любила. Виолончель тихо ненавидела.
Когда ранним зимним утром, в переполненном ремзаводском автобусе её виолончелька бывало, то подставка треснет, то гриф от холода отскочит, Алина была счастлива. Дня два ей не "пилить"! Как все вокруг называли её игру на инструменте.

Как угораздило только маму "сдать" её на виолончель,
есть же скрипки, флейты, пианино в конце концов. То что легко или вообще таскать не надо! Во дворе Алину зовут "бандуристкой". А как не звать, таскается с такой "бандурой"! Стыдно, на улицу гулять из-за этого не ходит.

"Ничего, летом у бабушки на улице набегаешься!"Говорила мама.
 Училась с неохотой, через сопротивление. Куда ни шло ещё хор и музлитература.
А сольфеджио вообще не понимала, диктанты писать не умела, с листа петь не могла, да и стеснялась. В первом классе болела, что-то важное пропустила, да так потом и пошло. Очнулась классе в пятом, вдруг обнаружила, что
 клавиши  у пианино не "одинаково разложены" - черные, то две их, то три...
Да так и замерла от потрясения. Клавиши белые одинаковые, а "интервал" между ними разный. Кто б раньше сказал, она бы жизнь по другому прожила!

На сольфеджио всё говорят:"Это музыкальная математика!"
А она всё понять не могла, чего все считают - тон, тон, плутон...Где? Поэтому она очень удивилась когда педагог по виолончели Александр Евгеньевич спросил её:"Не хочет ли она в музучилище потом поступать?"
Она с испугом посмотрела на него:"Что вы, я же сольфеджио не понимаю!"
 
А он тихо ответил:"Только ни кому не говори - но его никто не понимает" Сам-то он конечно, очень даже понимал, стоял часами в библиотеке, где ноты выдавали и "читал" их. Напевал. Иногда даже посмеивался, комментировал про себя:"Смотри-ка, остроумно..." И все вокруг на него глядели, как на небожителя.

Жена его преподавала здесь же, вместе с ним. Спокойная, кроткая, мудрая, улыбалась со спокойствием уверенной в себе львицы, когда студентки кокетничали
 и заигрывали с её мужем.
Его обожали, но никто не порывался на него посягать. Рядом была на страже верная "львица". 

Элегантный, почти по-гангстерски импозантен, казался экзотическим среди серых советских будней. Всегда носил красный шарф, всегда безупречный, модный, весёлый.
 А с Алиной они, встречались на уроке, ещё утром, зимой затемно, оба с недосыпом, недовольные и недоброжелательные. "Опять дома ничего не делала."
У него не было даже сил на неё кричать. Иногда швырнёт в угол ноты
с пюпитра, готовый дать подзатыльник. "Пусть мама придёт к директору, так невозможно."

Мама приходила, виноватая и подавленная, в заношенном пальтишке, пряча ноги в старой обуви под стул. Скорбно выслушивала, едва не плача, говорила:
"Ну, что ж. Выгоняйте, раз бестолочь такая." - "Она не бестолочь, просто дома заниматься надо!" Взрывались и он и директор, картинная миниатюрная
женщина по имени Муза. 
"Да, с нашим папкой позанимаешься." Знали все, что отец у Алины запивал,
дрался и "гонял" семью. И Алину опять оставляли учиться.
А прекрасная Муза даже, поймав её где-нибудь в коридоре, горячо шептала на ухо:"Только не вздумай бросать музыкальную школу! Всё будет хорошо, вот увидишь!"

У Александра Евгеньевича тоже была дочка, ангелоподобное существо с голубыми глазами и светлыми локонами. Он её обожал. Она тоже училась в этой же школе и с Алиной они пели в одном хоре.
Папа дочкой гордился, налюбоваться на неё не мог, баловал её, у Алины с папой было не так.

Иногда она пробовала представить себе его своим отцом:"Как же ты это не слышишь?!" И садился играть сам. Виолончель в его руках пела.
"Это же звуки с неба, музыка разлита повсюду, её надо только
услышать. Она есть, это мы не слышим. Если бы не музыка, люди бы утонули в серых буднях." Он рассказывал ей, как он работал на заводе и ходил заниматься, как уставал, как мечтал, как хотел вырваться из своих серых "будней".
"Алина, надо мечтать, надо!"

Иногда Алина видела себя во сне играющей на виолончели. Звуки сладостно разливались, она наконец, наслаждалась своей игрой:
"Ааа, вот как оказывается надо играть!" И педагог во сне был ею доволен.
А вот на яву ей никак не получалось его порадовать.

 Вспоминая те холодные дни своего детства, согретые звуками виолончели, Алина
 не раз вспоминала этого человека, своего педагога по специальности Александра Евгеньевича Дворникова. Не давшего утонуть в серых буднях, трудностях, печалях, улицах. Ей и многим другим детям с городских окраин и деревенских глубинок, из многодетных семей, с руками разбитыми и натруженными с детства, с пальцами подрезанными серпами - повезло его встретить.

"Видимое, это ещё не всё. Есть музыка, она льётся с небес! Её надо только услышать!"