Осень

В детстве моим любимы временем была осень. Наверное, это все дети так делают – выбирают что-то любимое из общего числа, будь то цвет, книжка или время года. Отчётливо осознать, почему я выбрал именно осень сейчас я уже не могу. Может быть, потому, что осенью у меня день рождения, а может потому, что осенью поспевали так любимые мной яблоки у бабушки: красный наливной штрифель и плотная кислая антоновка. Этими яблоками я набивал карманы и грыз их, пока они не заканчивались, а потом шёл за новой партией. Да, всё это так, но сейчас мне кажется, что это всё было поисками подтверждения того, что осень действительно лучшее из всех времён года, всё-таки изначально было что-то другое, до сих пор не пойму, что точно.

Сначала мне больше нравился сладкий штрифель, особенно если мякоть под тонкой кожицей была розовой – я тогда думал, что это самые лучшие, самые вкусные, всем яблокам яблоки. А потом больше полюбил антоновку: твёрдая, кислая – аж зажмуришься, как подумаешь – уже слюнки текут. Время шло, предпочтения менялись, но только не в отношении времён года. Осень так и осталась моим любимым сезоном.

А какая она, осень? В этом-то и весь её шарм, что в двух словах не описать. Разная она. А то, что красивая, так это об этом и говорить нечего, не зря её так поэты любят. Хоть я и не поэт, но про осень попробую рассказать, вдруг и Вы её полюбите.

Начинается осень теплом и солнцем. Хорошо на улице, тепло, ясно, не зря это время бабьим летом именуют. На полях и огородах начинают убирать урожай, природа готовится одеться в яркие праздничные наряды из разноцветной листвы. По дорогам можно часто встретить стайки куропаток. Увидишь их, а они увидят тебя – начнут отбегать всем скопом. Остановишься – и они останавливаются – стоят да глядят, что ты делать будешь. Близко не подпустят и резкого движения сделать не дадут – сразу на крыло встанут. Запорхают краснопёрые своими крылышками, зашумят, поднимутся невысоко и спланируют куда-нибудь в траву неподалёку, а там отбегут и затаятся. Их так можно по нескольку раз поднимать.

Утки к отлёту готовятся, хотя кто-то и остаётся. Плавают по заводям да в камыше или тростнике – и не видно. Как-то раз шёл по берегу озера, в которое втекал ручей. А устье того ручья было запружено бобрами, камыша там, ряски – сколько хочешь. Берега высокие и обрывистые, что за поворотом – не видно. Вышел я из-за поворота, а на воде утиная стая сидит, кормится. Захлопали они крыльями, заголосили, разбежались по воде и разлетелись, никого на воде не осталось. Решил спуститься вниз, просто пройтись у воды напротив того места, откуда утки сейчас взлетели. Подошёл к самой воде, сделал несколько шагов, как прямо из-под ног с шумом и кряканьям начала взлетать утка. Никак я не ожидал её здесь встретить, все улетели, а она осталась, затаилась. Хватил я по ней совсем не целясь, но, из-за такого близкого расстояния попал. Может и не надо было стрелять, да это само вышло, инстинктивно, больше от неожиданности, чем от желания.

А деревья какими становятся. Меняют свой зелёный наряд на многоцветный, пёстрый, весёлый. Если встать на поле и посмотреть вдаль, то от реки будет подниматься лес. Он как разнаряженный люд в праздничный день на гуляниях. Разных оттенков жёлтого берёзы и осины, красно-бурые клёны, коричневые дубы выглядывают из леса как цветные платки в толпе народа. А среди этого разноцветься чёрными пятнами торчат сосны и ели. Красиво – залюбуешься.

Стоял я однажды на номере. Утром холодно, даже ледяная плёночка на лужах появилась. Озяб порядком. Но тут начало подниматься солнце. Сначала только чуть-чуть показалось над кромкой леса, а потом всё выше и выше, с каждой минутой. Вышел я из тени стоящих рядом берёз – хорошо-то как стало. Лицо начало отогреваться, а чем солнце выше – тем тело ниже наполняется его теплом, светло, хорошо, радостно становится на душе. Передо мною поляна, за ней лесок. А посередине берёзка растёт, небольшая, метра три, не выше. Одна стоит одинёшенька, привольно ей, широко она растёт. Смотрю на неё, а она вся зелёная ещё. Ни одного листочка нет жёлтого. Сзади лес весь цветной, а она одна стоит зелёная, с белым стволом – красавица. Уж так она красиво смотрелась на фоне разодетых осенних деревьев, что до сих пор вспоминаю её.

Постепенно эта чудесная, ясная, милая осень превращается в серую, сырую и промозглую. Лист с деревьев опадает, стоят они голые, машут на ветру пустыми ветками, только ветер в них свистит. Но не уходит жизнь, нет. Повсюду она. Опять же, довелось мне на номере стоять, только на этот раз в лесу на лесовозной дороге. Стою, слышу стук. Голову поднимаю – дятел с красной шапкой упёрся своим хвостом в ствол и долбит засохшую сосну. Остановится, голову на бок склонит, подумает капельку, и продолжит барабанить. А тут что-то как шмыгнёт, прямо у ног. А это белка проскакала. Вон она на ёлке сидит. Как начнёт по стволу вверх-вниз, да по веткам из стороны в сторону шнырять, шишки искать – только гляди. Весело за ними смотреть, да только заглядываться нельзя: издали доносится приближающийся заливистый лай – собаки зверя подняли и гонят. Тут надо стоять, да слушать внимательно, особенно когда на тебя идут, чтобы зверь мимо носа не промчался. Громко собаки голос отдают, задорно, слушаешь их и представляешь, где они сейчас бегут, кто там перед ними бежит.  Они ориентируют охотника, предупреждают. Есть в этом лае что-то особенное, притягательное.

А в другой раз оказался я на номере на просеке. Утром солнечно было, хорошо. Но позже небо нахмурилось, собрались грузные, дымчатые, серые тучи и пошёл дождь. Сначала мелко заморосил, как бы примериваясь, а потом зашумел во всю силу. И ни единого просвета на небе не видно, значит, надолго затянет. Отрывает ветер последние пожухшие коричневые, в бурых и чёрных пятнах листья с деревьев. Мокрые, падают они вниз и устилают скользким ковром землю. Один упал на щёку и приклеился. С веток свисают капли, набухают, качаются и, наконец, отрываясь, летят вниз прозрачным кристаллом, сталкиваются с землёй и разлетаются на сотни осколков. А те, что падают в образующиеся повсюду лужи, делают на их поверхности многочисленные круги, расходящиеся во все стороны и перекрывающие друг друга. Вокруг сыро, тускло, серо. Даже яркие ягоды рябины и калины кажутся блёклыми и тусклыми. Кажется, что жизни вокруг нет, но это не так. Стоит только повнимательнее оглядеться вокруг. И можно будет увидеть жмущуюся к стволу пёструю сойку, наверное, мечтающую о кладовой желудей. На кусте сидят нахохлившиеся, как будто кем-то обиженные, воробьи и синицы. А лай собак говорит, что и крупные звери где-то неподалёку. Хотя я в самом буквальном смысле и промок в тот день до нитки, но осень не разлюбил. Совсем даже наоборот. Не всё же радоваться, бывает, когда и посидеть подумать нужно, вспомнить о ком-то или о чём-то важном, близком.

А в конце осень уже в зиму переходит. Может и снег быть, и мороз. По календарю, вроде как, ещё осень, а по погоде натуральная зима. Приятен первый снег. Покрывает всю грязь, всю черноту, с ним становится светло, красиво. Природа вокруг преобразуется в одно мгновение. И в охоте изменения наступают. Наконец, можно хорошо увидеть следы, потропить зайца. Снега мало, ходить по нему не сложно, не то что зимой. Этот первый снег ещё потает, но на смену ему ляжет новый, пушистый и такой же чистый и белый.

Хорошо походить по снегу, поразглядывать следы. Можно надеяться на встречу с зайцем. Пусть зверьки и побелели, и не видно их на снегу, да зато следы остаются. Начинаешь доставать из памяти, как читать эти двойки, тройки, скидки. По-новому смотришь на окружающую тебя природу. Там, где раньше была высокая трава, сейчас всё хорошо видно – трава лежит. То, что раньше могло быть спрятано от взора густой растительностью теперь хорошо видно. Думаешь в эти дни, какой будет зима. Хочется, кончено, снежную и без околонулевых температур, чтобы снег не сходил. Ну, а будет, конечно, так, как будет. Дни становятся совсем короткими, солнце встаёт всё позже, садится всё раньше, как готовящийся к спячке медведь. Хорошо ещё, что в наших широтах оно в спячку не впадает, а только подрёмывает. Вот на севере, там дело другое.

Разная бывает осень. И приветливая яркая, и серая монотонная, и белая морозная. И всякая мне люба. Как будто все времена года в одном сошлись. Каждый видит в осени что-то своё, особенное. Кто-то восторгается её красотой, кто-то печалится от её меланхоличности, но никто, думаю, не остаётся к ней равнодушным. Каждый видит её по-своему, и это хорошо. Все мы, как и сама осень, разные, и нельзя никого одной краской мазать, в каждом из нас найдётся и хорошее, и не очень.