Старшая сестра Глава 19

19

Маша грустила, глядя в окно. Во дворе на лавочке сидела бабушка Варя со своим любимцем-котом. Она время от времени выводила его на улицу и выгуливала на специальном кошачьем поводке. Выгуливала лишь до лавочки, а потом, посадив котика перед собой, что-то ему рассказывала, временами жестикулируя или показывая рукой в каком-нибудь направлении.
 Невероятно толстый и неуклюжий кот апатично и равнодушно взирал на то, что его окружает, и иногда поднимал глаза на свою хозяйку, словно прислушиваясь к её словам. Побеседовав так с котиком какое-то время, бабушка, охая и кряхтя, вставала со скамейки и, с трудом заставив спрыгнуть на тротуар своего ленивого собеседника, уводила его домой. Вот и сегодня всё повторилось в точности с заведёнными променадными традициями. 
- И чего бабушка носится с этим котом, - сквозь смех проронила Маша.
- Да ладно тебе, может ей это нравится, - откликнулась Оля.
- И то верно, надо же ей чем-то заниматься… Раньше на кухне пропадала сутками, а теперь не может долго стоять у плиты, доконала её эта гипертония, да и возраст… чего уж там – сдала бабуля! – Маша отвернулась от окна и поделилась с сестрой своими детскими воспоминаниями. - Ты знаешь, я когда маленькая была, она мне всегда казалась такой большой, могучей, а сейчас всё время боюсь за неё – да ещё одна там у себя в квартире, хоть бы уже с нами жила, что ли, - Маша склонила голову к плечу.
- Не переживай, она же сказала, что пока Марину не увидит, к деду ни ногой, помнишь? – улыбнулась Оля.
 - Помню… только Марина вовсе не торопится приезжать, - грустно сказала Маша и повернулась к окну, наблюдая за бабушкой, неторопливо идущей к своему подъезду.
– Ну да… - согласилась Оля. - А ты чего там высматриваешь? Ой, прости, - шуточно скривилась она, - не чего, а кого!
- Ну что ты выдумываешь! – возмутилась Маша и вдруг резко замолчала, вытянув шею.
Оля тут же подскочила к ней и, бросив взгляд на улицу, рассмеялась.
На крыльце стоял Виктор. Он только что вышел из подъезда и сразу же столкнулся с Варварой Дмитриевной. Они остановились и заговорили о чём-то.
- Ну я же говорила – а вот и объект… Или субъект? В общем, субчик тот ещё!
- Оль, ну перестань…
Сёстры очень хорошо ладили между собой и у них не было друг от друга абсолютно никаких секретов.
- Да ладно тебе, я же не ради… тебя обидеть, - Оля приобняла Машу за плечи, - по-моему, уже ни для кого не секрет, что ты чувствуешь к Виктору.
- Что, так заметно? – испуганно посмотрела на неё сестра.
- Да ты что! Если бы ты на лбу у себя написала «Я люблю Витю!» было бы и то меньше заметно! – рассмеялась она и, увидев грусть в глазах сестрёнки, тут же прекратила смех и спросила: – А он что? Всё так же на расстоянии?
- Да, - кивнула Маша с тоскливым выражением лица.
Оле показалось, что сестра вот-вот расплачется.
- Ну-ну, не вздумай, - она энергично погладила Машину руку, - вот же ещё… упырь – что ему надо…
- Он наверняка всё ещё влюблён в Марину, - тряхнула головой Маша, - как пить дать!
- Да ну! Брось ты такое говорить, – Оля возмущённо принялась разубеждать сестру, - ты явно спешишь с выводами… Просто он… Замкнутый или… Стеснительный – вот!
- Оль, ты сама-то себя слышишь? – усмехнулась Маша. – Стеснительный… Это Витя-то? Ну он, конечно, интеллигентный, деликатный, немногословный – да… но никак уж не такой, каким ты тут его представила! – и она улыбнулась, подумав о Вите… Викторе Аркадьевиче, в которого уже давно и накрепко была влюблена.
- Ну сказала и сказала… Зато ты скинула эту свою меланхолию, - обняла сестру Оля, - а то от твоей тоски мамины цветы на подоконнике чуть не завяли. Она знаешь, что нам сделает, когда вернётся, если хоть один лепесточек упадёт с этих неженок?
- Да уж… догадываюсь.
Анна Григорьевна обожала фиалки и их у неё было довольно много – синих, фиолетовых красных, жёлтых и даже зелёных, а ещё многоцветных. Она часами могла возиться с ними -  рыхлила, поливала, удобряла, убирала испорченные листочки, даже разговаривала, как с маленькими детьми. Все в семье иногда посмеивались над ней, но всё же с уважением относились к её хобби и аккуратно к самим фиалкам.
Маша проследила взглядом сквозь тюлевые занавески, как Виктор, широко улыбаясь, попрощался с бабушкой и, открыв ей дверь в подъезд, придержал тяжёлую створку, подождав, пока пожилая женщина войдёт внутрь вместе со своим четвероногим питомцем, потом закрыл её и, легко спрыгнув со ступенек крыльца, быстрым шагом направился к машине. Открывая дверцу, он поднял глаза на их окна и Маша отпрянула, покраснев.
- Ты чего? – удивилась Оля.
- Он посмотрел сюда, - почему-то прошептала она.
- Да ладно… - лукаво улыбнулась сестра и тоже уткнулась в занавеску.
- Не надо, не смотри, он поймёт, что мы за ним следим! – испуганно оттащила её Маша.
- Через тюль ничего же не видно, - Оля отмахнулась от неё, - да уехал он, уехал уже! - успокоила она сестру. - Чего ты дрожишь-то, глупенькая… Вот видишь, он посмотрел сюда, это о чём говорит?
- О чём? 
- Да о том, что он тоже неравнодушен к тебе, дурында! – ласково сказала Оля и, напевая что-то, отправилась на кухню. – Помоги лучше мне приготовить обед, а то мы бабушку голодом заморим… Ох, когда уже мама с папой приедут, эта кухня меня с ума сведёт!
- Конечно, помогу, хотя сегодня твоя очередь, - напомнила Маша, поспешив следом за ней.
Она была счастлива, что сегодня, в выходной день, увидела Виктора, а ещё он взял и посмотрел в их окно…
«Надеялся ли он увидеть меня? Может, он тоже думает обо мне?» - закружились романтические мотыльки-мысли в её хорошенькой головке.
- Я тебе больше скажу, - сестра всё никак не успокаивалась, - сейчас еду приготовим, ты понесёшь её бабушке – глядишь, и опять повстречаешься со своим принцем.
Маша зарделась от мысли об этом, но начала быстро чистить картошку.
- Во – главное стимульнуть, а там как по маслу… - намекнула Оля на Машино рвение помочь ей с готовкой.
- А что будет на обед, борщ? – спросила Маша.
- Не-е-ет, на такие подвиги я не способна, это ты у нас кулинарка, а я так, чего-нибудь попроще – вот, купила в гастрономе… «Куриный суп с вермишелью», - прочитала она на пакете, обещавшем быстрое приготовление четырёх порций первого блюда, - а на второе картошечку пожарим с сосисками.
- Да ты что, серьёзно? – Маша отложила нож и картошку в сторону. – Да ну… Там бульон в холодильнике ещё со вчерашнего дня, давай уже я что-нибудь приготовлю, а то бабушка нас не поймёт, она всю жизнь посвятила вкусной пище, а мы ей – суп из пакетиков…
- Ой, ну как скажешь! - обрадовалась Оля возможности увильнуть от нелюбимого ею занятия.
- Интересно, а Марина своему американцу готовит наши блюда? – задумалась Маша. – Ну там, пельмени, голубцы может быть, - говоря всё это, она представила, как сестра, красивая и ухоженная, стоит в прелестном фартучке возле плиты, а все конфорки заняты кастрюльками и сковородками.
- Ой, ты точно про нашу Маринку говоришь? - скривилась Оля. – Она и кухня? Это из разряда фантастики!
- Ну она всегда и во всём отличница, значит и здесь должна быть тоже на высоте, - не сдавалась Маша.
Судя по всему, экзамен по семейной жизни Марина явно заваливала. В тот самый вечер, после чаепития на террасе, Стивен рассказал жене о планах Барбары и о проживании Кевина с ними ещё несколько месяцев. Они повздорили, причём никаких конкретных претензий жена не выдвигала, просто высказывала недовольство ситуацией, но делала это громко и сердито. Взрослая женщина не могла поделить с мальчиком одного Стивена, считая своё преимущество первостепенным, и никакие доводы ей не казались убедительными.
- Милая, ты, оказывается, ещё такой же ребёнок, не больше чем мой сын, но я люблю тебя такую ещё сильнее, - Стивен пытался превратить всё в шутку, обнимая и целуя жену, но она, вырвавшись из его объятий, убежала.
Распространяя вокруг себя волны скверного настроения, Марина выскочила на лужайку внутреннего дворика и плюхнулась в садовое кресло.
- Да сколько можно-то! Судя по всему, матери вообще не нужен этот ребёнок… Но почему она думает, что мне он тут нужен! – бросала она в сердцах фразы, тяжело и прерывисто дыша от переполнявшей её злости.
Увидев, как к ней спешат отец с матерью, попыталась взять себя в руки.
- Марина, что случилось, почему ты так раздражённо разговаривала с мужем? – сразу же спросила её мать.
- Мам, не обращай внимание, это так… мелочи, - попыталась она свернуть тему.
- Ничего себе мелочи, - возразил отец, - что-то уж сильно вы мелочитесь, вон ты какая сердитая выскочила из дома!
- Марина, ты скажи, может это всё из-за нас… - видно было, что Анна Григорьевна очень переживает, - может мы что-то не то сделали или…
- Да нет, мам, перестань уже, - раздражаясь, Марина резко ответила матери и чтобы как-то сгладить свой выпад, пояснила, - не из-за вас вовсе, а как раз наоборот - из-за родственников Стивена!
Родители переглянулись.
- А каких родственников? Ты же говорила, что у него только брат, но он живёт в Австралии вроде бы… - неуверенно начала мать.
- Мам! Ну что ты как маленькая! – Марина вновь не смогла сдержать раздражения. – Ну какой брат, тут и сыночка хватает!
- Что-о-о? – повысил голос отец. – Ты о чём? Я правильно понимаю – тебе не нравится, что сын твоего мужа бывает здесь? – отец в недоумении уставился на дочь, думая, что она всё-таки развеет его сомнения.
- Гхм, бывает! – фыркнула она. – Да он два месяца уже здесь и ещё на четыре останется! – выпалила она.
- Ты так говоришь, словно речь идёт не об одном мальчике, а о роте солдат или цыганском таборе!
- Ну знаешь ли, я думала вы меня поддержите! – обиделась дочь.
- В чём? В твоих капризах? – возразила на это мать. – Ты, когда выходила замуж за этого мужчину, видела, что он далеко не мальчик? – спросила она и сама же ответила. – Видела! И дожив до таких лет, он думаешь, только и ждал, когда же несравненная Мариночка приедет, чтобы стать его женой! – пыталась она шутить. – Нет, конечно, до этих лет мало мужчин остаются холостыми, и если они свободны – значит разведены, ну или… бывают более печальные причины. То есть дети, вероятнее всего, быть должны. А Кевин – такой замечательный мальчик…
- Да что вы все с этим замечательным мальчиком… - не выдержала вновь Марина. – У всех у вас он замечательный! Что же тогда его мамочка такого замечательного сына подкидывает нам?
- Ну-у-у, это уже совсем другой вопрос, мне, например, этого не понять, но здесь другая жизнь, другие устои… - пожала плечами Анна Григорьевна. – Но всё равно хочу сказать, что ты не совсем права, а, вернее - совсем не права в этом вопросе.
- Ты так ведёшь себя, будто тебе подгузники ему каждый час менять надо и за питанием на молочную кухню бегать, - поддержал Валерий Борисович супругу. – Вот также беспричинно ты не принимала Оленьку, когда она родилась, ну и Машу тоже. Марин, но сейчас-то ты же уже взрослая… Мы тебя очень любим, но всё же пойми – мир не крутится лишь вокруг тебя одной.
- А я хочу, чтобы крутился! – заявила она цинично.
- Однажды на каком-то празднике в детском саду у тебя и ещё одной девочки оказались одинаковые платья, - вспомнила мама, - она подбежала к тебе, чтобы порадоваться, а ты заявила тогда, что хочешь, чтобы такое красивое платье было только у тебя и даже требовала, чтобы девочку переодели… Но тогда тебе было четыре или пять, не помню точно, а сейчас-то ты взрослая женщина…
- Ну и что! Взрослая-не взрослая, у меня что, не может быть желаний? – всё ещё не успокаивалась Марина.
- Могут, конечно, и должны быть, как у всякого, - согласилась мама, - но я до сих пор помню, как мне тогда было неудобно перед воспитательницей и мамой девочки, а сейчас точно так же Стивену в глаза смотреть стыдно… - она почти задыхалась от нервного комка, застрявшего у неё в горле. - Не понимаю, ну не понимаю я, как во всеобщей любви, ласке и заботе ты смогла вырасти такой бездушной… - голос матери сорвался, и она замолчала, вытирая подступившие слёзы.
- Марина, ты ведь такая умная, ты смогла достичь таких высот даже в другой стране, мы гордимся тобой, но… извини, иногда ты ведёшь себя как маленький избалованный ребёнок, требующий к себе постоянного внимания, - отец потянулся со своего кресла и взял её за руку, - это сын твоего мужа, не забывай и не делай глупостей, прошу тебя! А если чувствуешь, что это не по тебе и ты не сможешь так жить – разводись и поехали домой.
Он думал, что так она лучше или быстрее поймёт, что может потерять человека, которого любит, а в том, что люди вступают в брак по любви он не сомневался. Примером тому являлась их с Аней семья, рождённая в любви, продолжающейся до сих пор, да и брак его родителей тоже.
На лужайку из дома вышел Стивен и направился к ним. Он улыбался, будто ничего не случилось и, присев на диванчик рядом с женой, принялся обсуждать детали предстоящей поездки в ближайший уикенд и планы на следующий.
- Не стоит ничего планировать на неделю вперёд, мы, наверное, поедем домой, - грустно произнёс Валерий Борисович.
- Почему? – горячо воскликнул Стивен, когда Марина перевела ему слова отца. – Вам не понравилось? Или я вас чем-то обидел? – он прижал руку к груди. – Если это так, то явно произошло какое-то недоразумение! – и он обратился к жене. – Марина, объясни родителям, что я очень рад их приезду, пожалуйста!
- Стивен, успокойся, они на тебя не обижаются, - устало проговорила супруга, пытаясь погасить эмоциональный накал разговора, - я завтра поговорю с ними, а сегодня идёмте спать - утром на работу, я хочу выспаться, - сказала она ему по-английски и родителям по-русски и, оставив всех, ушла в дом.
- Когда же она повзрослеет! – чуть слышно сказала Анна Григорьевна, глядя ей вслед.
- И не говори, - соглашаясь с ней, покачал головой муж.
Выходные прошли замечательно. Марине хватило пары дней накануне, чтобы справиться со своими эмоциями или хотя бы не показывать их при родителях и все предались благоприятному отдыху. Первый день они провели на пляже, а вечером переехали в живописное место к озеру. Отдохнув в отеле, с утра все отправились в небольшое пешее путешествие, чтобы, немного поднявшись по тропам предгорья, оценить всю красоту здешней природы – простирающиеся вдаль леса и невообразимой красоты гладь лежащего перед ними озера.
- Спасибо вам огромное, - не уставали благодарить дочь и зятя Анна и Валерий, - такая восторженная красота!
И они принялись фотографироваться на фоне этой ландшафтной красоты, чтобы затем во всех подробностях рассказывать дома о путешествии.
- Так, сколько там у них сейчас времени? – Валерий посмотрел на часы. - Ага, замечательно… Как это называется – хайкинг? – уточнил отец новое для себя слово, набирая сообщение в телефоне, чтобы отправить дочкам.
Маша услышала звук сообщения и поспешила взять телефон.
- Ух ты, какая прелесть! - она просмотрела фотографию, что отправил отец, и показала её бабушке Варе, в квартире которой сейчас находилась.
- Какие все красивые, - рассмотрев фото, сказала бабушка. – Как же я соскучилась по Маринушке… Увижу ли её ещё хоть разок, - она достала из кармана платок и вытерла набежавшие слёзы.
- Бабушка, ну что ты такое говоришь, конечно увидишь, - бодро ответила ей Маша.
- О-хо-хох, - вздохнула Варвара Дмитриевна, - не знаю, не знаю, деточка… Мой век-то уже на закате, тут ничего не поделаешь, а Марина – моя первая внучка… И вот уж сколько лет-то я её не видела, так соскучилась по этим милым глазкам, улыбке… вот не поверишь, даже по её капризам и то соскучилась, - она рассмеялась.
Говоря «первая внучка», бабушка Варя подразумевала любимая внучка. Эта девочка всегда была её любимицей, хотя она старательно не показывала этого домашним после появления сначала Оли, а затем и Маши.
Когда Маша ушла домой, Варвара Дмитриевна достала альбом с фотографиями и долго всматривалась в снимки, вспоминая прожитое, дольше всего задерживаясь на фотографиях, где была Марина – одна, с родителями, с дедушкой и с ней самой. Вот она возле ёлки, на санках, в бассейне, в школе. Снимки мелькали, повторяя мгновения жизни, и Варвара Дмитриевна даже не замечала, как струятся слёзы по её щекам.
Маша была очень болезненным ребёнком, и невестка всё время только о ней и говорила, иногда даже раздражая этими разговорами, но свекровь была мудрой женщиной и никак не проявляла своего недовольства, всегда выслушивала и давала какие-то советы. А Оля всегда была молчаливой и замкнутой и только в играх с младшей сестрой оживала, а потом вновь замыкалась в своей скорлупке.
 И только Марина – симпатичная, умненькая, энергичная и непредсказуемая радовала Варвару Дмитриевну своей жизнерадостностью и задором, а ещё своими успехами, которыми бабушка всегда гордилась и могла похвастать перед друзьями и знакомыми… да перед кем угодно, вот даже перед соседями! Вот только с Витей никак у них не сложилось. Как жаль, как жаль! Была бы сейчас здесь поблизости, а не за тридевять земель в этой Америке.
- Всё время ворчали на девочку, вот она и уехала! –упрекнула непонятно кого Варвара Дмитриевна, горько вздохнув и погладив морщинистой рукой снимок любимой внучки в свадебном наряде.