Щедрый барин и глупый парень

Жили-были дед с бабкой. Детей у них не было. Жили они в маленькой изобке, где только печка да лавка помещались.
Как помоложе были, так на жизнь себе зарабатывали, голода не знали. А как состарились, так тяжело им стало. Известно, как сил-то нету, так любая работа к земле гнет.
Вот как-то раз под воскресный день старик и заохал:
- Эх, бабка, горькая наша доля!
- Чего это ты? - отзывается старуха. - Сейчас каши наедимся да и спать!
- Вот у людей завтра пироги в печи, да щи густые, да и каша с медом, а у нас опять пустая.
- Что ж теперь? - вздохнула и бабка, - Жили и мы когда-то в достатке, не жаловались. А на других нам смотреть нечего - у них и силы поболе, и дети-работнички, куда нам за ними гнаться?
- Так-то оно так, - соглашается дед, - А только иной раз так бы душу и продал за доброе житье!
- Что ты, старый? Совсем ополоумел? Я таких речей и слушать-то не желаю! - рассердилась старуха.
Вот поужинали старики да и спать легли: старуха на печку, старик на лавку. Только их чуть-чуть сон сморил, слышат - стучится кто-то в дверь.
- Кого среди ночи несет? - ворчит старик, - Утром приходите!
- Да погоди ты, - говорит старуха, - Может, соседи, случилось чего...
Покряхтел старик, пошел отворять, нехотя.
- Кто там? - спрашивает.
- Отворите, люди добрые! Мне бы отдохнуть да поесть чего-нибудь.
Отворил старик. Зашел в избу барин в дорожном платье. Сам еще не старый, крепкий, а только видно, что усталый - больно лицо смурное.
- Ты, мил человек, лучше бы к соседям пошел. - говорит старик, - Они бы тебя накормили, обогрели, спать уложили. А у нас разве что к стенке в углу прислониться да и то на пустое брюхо.
- Это ничего, - отвечает барин, - Я не привередливый, могу и в уголке прикорнуть. А по соседям ходить у меня уж и сил нет: конь подо мной пал, давно пешком иду.
- Куда же ты путь держишь? - спрашивает старуха. - Да так спешно, что и коня загнал?
- В Погорелово.
- Это где ж такое? - чешет в затылке старик, - Все наши места я знаю, а про Погорелово не слыхал ни разу.
- Верно, далече будет, - соглашается барин. - А как не слыхал, так, может, еще и услышишь.
Пристроился он в уголке, вздыхает, видать, неловко ему. Старик и говорит:
- Накормить нам тебя нечем. Сами пустой каши поели, да и той не досыта.
- Худо вам живется? - спрашивает барин.
- Худо, ой, худо, мил человек! - заохал дед, - Смолоду еще жили - не тужили, а как старость пришла, так горе мыкаем. Будний день в тягость, да и праздник не в радость. Чего бы только ни отдал за кошель с деньгами!.. Да нет у меня ничего, так хоть душу черту продавай!
- Будет тебе болтать-то! - заворчала с печки старуха.
- Зачем далеко ходить? - засмеялся барин, - Помогу я вам!
- Это как же? - спрашивают старики.
- Дам я вам кошель с червонцами. Не только на вашу жизнь хватит, а и после останется.
- Да как же это? - говорит старуха, - Ни за что, ни про что - цельный кошель червонцев?
- Мне то мелочи, - смеется барин, - Не обедняю, не последнее отдаю.
Бросил он на стол тугой кошель, аж искры посыпались - столько там золота было!
Глядят старик со старухой, а взять не решаются. Барин то заметил, снова смеется:
- Чего стали истуканами? Берите, не краденое. Считайте, это я вам за постой заплатил.
- Дорого за постой-то, - говорит старуха, - Да и нам столько не надобно...
- Кланяйся лучше, - шикнул на нее старик, - Человек от сердца отдает, а ты нос воротить!
Взял старик кошель и сунул его за печку. Тут барин повеселел, хлопнул себя по коленкам, засмеялся опять и говорит:
- Ну, отдохнул я у вас, пора и в путь!
- Да куда ж ночью-то? - ахнули старики, - Утром бы и лошадку нашли...
- Некогда мне, - отмахнулся барин, - Не могу до утра ждать. - засмеялся снова невесть чему да и вышел, только дверь хлопнула.

Остались старики одни.
- Давай, бабка, золото пересчитаем, - говорит дед.
- Утром пересчитаешь, старый, давай-ка спать теперь.
- Нет, - уперся дед, - Я тотчас же и пересчитаю! Видала, какой кошель тугой? Ох, и щедрый же барин к нам пожаловал!
Хотела, было, старуха слово сказать, а дед уж запалил лучинку и полез за печку кошель доставать.
- Где ж это он? Вот сюда я, в самый простеночек, его засунул.
- Завтра по свету и найдешь, - отвечает старуха, - И чего тебе не спится-то?
- Э, нет! - говорит дед, - Я теперь уснуть не смогу. Да и перепрятать надо понадежнее, а то ну, как украдут?
- Господи... - закрестилась бабка, - Совсем старый ополоумел... Будет нам ужо через тот кошель...
А старик все за печкой лучиной светит, никак в потемках кошеля найти не может. Тыкался-тыкался там с огнем, сам не заметил, куда искорка упала. Подхватилась солома, которой щели были заткнуты, и пошел огонь по стенам плясать!..
Старуха заголосила, в одной рубахе с печки скатилась да на улицу! Народ от шума проснулся, повыскочили люди, стали воду таскать да на избу лить.
- Дед мой, дед в избе остался! - воет старуха. - Спасите, люди добрые, сгорит ведь!
А у избы уж крыша занялась, внутрь забегать никто не решается...

Тут, откуда ни возьмись, паренек! Кто да чей - в суматохе-то и не разобрали. Растолкал он народ, кинулся в избу.
- Куда ты, дурень? - кричат ему, - Вернись, пропадешь!
Старуха голосит, бабы запричитали, мужики закрестились - оба сгорят, как пить дать!.. Вдруг, смотрят, выскочил паренек, и старика волоком вытащил. Только, значит, так - тут и крыша рухнула, и вся изба затрещала, накренилась и завалилась.
Оттащили люди старика, стали его водой отливать да в себя приводить.
Старый, едва глаза открыл, так и заохал:
- Золото спасайте, золото!
Вздыхает народ:
- Угорел старый, золото какое-то ему примерещилось... Вот беда, так беда!..
А куда тот паренек делся, что деда из избы вытащил, опять никто не видал.

К утру потушил народ пожар.
Нашли старикам место в заброшенной изобке на отшибе, где когда-то кузнец жил. Избушка та совсем в землю вросла, чтоб войти, в три погибели согнуться надо. Сидят старики на крылечке, плачут.
- Эээх, старый я дурак! - говорит дед, - Вот и увидал я Погорелово на старости лет. Дернул меня нечистый за язык, мол, нет у меня ничего. Ан, и что было, отобрал.
- Что уж теперь, дед... - отвечает старуха. - Я прясть буду, ты - лапти плести. Проживем как-нибудь!
Заплакал дед, что дитя малое:
- Прости ты меня, старуха! Всю жизнь я работал да жил честно, а тут позарился на добро дармовое, придется нам по миру идти через мою жадность... Некому нам помочь.
- Ничего, дед, Бог милостив! Глядишь, и пожалеет нас.
Сидят они так, значит, горе свое горюют да друг-дружку утешают.

Солнышко уж поднялось, зазолотилось. Решили старики в лес пойти, хоть ягод каких поискать. Вот идут они, значит, а утро такое теплое, ясное, на небе ни облачка! Ветерок по листве пляшет, в поле рожь колышет. Смотреть бы на такую красоту да радоваться, а старики головы повесили - не до красот им. Вдруг слышат - за кустами по тропинке идет кто-то, да песню поет. Голос молодой, звонкий, и песенка веселая.
- Вот, - говорит старуха, - кому - горе, а у кого и веселье - пой себе да радуйся!
"И я бы сейчас шел да песни пел, кабы не глупость моя..." - думает старик.
Смотрят, поодаль, та тропиночка, что за кустами велась, тоже на дорогу вышла. Показался на ней парень. Молодой, красивый. Лицо веснушчатое, а глаза голубые-голубые, как небо летнее. Идет он себе, веточкой помахивает да песни распевает. Поздоровались, старик и спрашивает:
- Али праздник у тебя какой, что ты такой веселый?
- Праздника, - отвечает паренек, - у меня никакого нету. А вот вас встретил - теперь можно и радоваться!
- Ишь ты! Что же, ты каждому встречному-поперечному рад?
- Разным людям я рад, да вижу, что вам не до радости...

- Эх, милый, - говорят старики, - уж такая беда с нами приключилась!..
Рассказали они парнишке про свое горе, а тот слушает да улыбается невесть чему.
- Видать, глуповатый он, - шепчет старуха старику.
- Ты кто же такой будешь? - спрашивает старик, - Вроде, и не видал я тебя прежде, а лицо твое мне знакомо.
- Таких, как я, дедушка, много, - смеется паренек, - А иду я по миру, на белый свет любуюсь!
Дивятся старики: по миру ходит, ни кола-ни двора, поди, один-одинешенек на свете, а радуется да песни горланит! Ну, так и есть, малоумный горемыка, что с него спрашивать...
- Ну, радуйся, голубчик, - говорит старуха, - Господь с тобою!
Идут дальше вместе. Старики друг за дружку держатся, а паренек вприпрыжку, то вперед забежит, то отстанет, песни поет, частушки. Старики - нет-нет, да и засмеются на него глядя: веселый парень, беззлобный, чистая душа. Вроде, и полегче старикам от чужой радости.

Долго ли они так шли, коротко ли, а только видят - едет навстречу всадник. Конь здоровый, упитанный, высоченный, а шагает так, что аж искры летят из-под каждой подковы. Поравнялся конный с нашими путниками, глянули те и обомлели: да ведь то давешний барин! Только больше не смеется, а смотрит смутно, из-под бровей.
Посторонились старики, и барин остановился.
- Вот вы где мне попались! - говорит, - Вот ужо сведу-ка я вас к судье да в тюрьму!
Старики как стояли, так и застыли.
- Как - в тюрьму?.. Да за что же это?..
- А за кошель, который вы у меня украли!
- Это мы-то украли? - ахнула старуха, - Сам ты его отдал, да еще сказал - за постой!
Засмеялся барин недобро:
- Да какой же судья поверит, что за постой в избушке - кошель золота заплачен? Так и скажет он, что обокрали вы ночного путника!
Старик тут не стерпел, ногой топнул:
- Сроду мы чужой щепки не взяли, не то, что копейки! И твоего кошеля бы не тронули, кабы сам ты его на стол не кинул! Господь в том свидетель!
- Ну, так вот его на суд и позови! - захохотал барин.
Стоят старики ни живы, ни мертвы, а парнишка, что все тут рядом крутился, вдруг схватил коня под уздцы да и говорит барину:
- А ну, слезай, господин хороший, потолкуем!
Конь ушами запрядал, из ноздрей аж дым повалил, хотел на дыбы встать, а паренек его крепко держит, будто стальные у него руки. Барин тут за хлыст схватился, вот-вот паренька огреет.
Ахнули старики: ведь прибьет, окаянный!.. А парень тряхнул кудрями - рука у барина и повисла, как плеть, хлыст на дорогу упал.
- Ну, слезай по-доброму! - говорит паренек, - Не то стащу силой, хуже будет!
Слез барин. Молчит, присмирел, а волком глядит на парня.
- К судье, говоришь, хочешь? - спрашивает тот, - Пойдем, сведу я тебя.
- Что там! - отмахивается барин, а сам, вроде, как заробел, - Пустое! До таких мелочей судье и дела-то нет!
- Э, нет! Тому судье до всего и до каждого дело есть. - отвечает парень. - Нет для него мелочей, когда несправедливость творится!
Хотел тут барин на парня кинуться, да будто на стену наскочил! Упал, лоб ушибленный потирает. И так он, и сяк, а сделать ничего не может! Понял барин, что не совладать ему с парнем, стал упрашивать:
- Отпусти ты меня! Пошутил я. Хотите, - повернулся к старикам, - новую избу вам справлю? Не избу, а терем! Заживете, как бояре, ни в чем нужды не узнаете!
- Ну, будет языком-то молоть! - оборвал его парень, - Нашутился ты вдоволь, пора и честь знать!
Хлестнул он своей веточкой коня по крупу, и стал конь угольком, на дорогу упал. Махнул он веточкой на барина, тот закружился на месте, что волчок, а потом только черный дым от него остался, да и тот развеялся.

Подошел паренек к старикам - смотрят те на него и дивятся: с чего они взяли, что парень глупый? Лицо у него ясное, глаза чистые и улыбка добрая, хорошая.
- Не бойтесь больше этого барина, - говорит парень, - Отшутил он свое.
- Голубчик ты наш! - заплакали старики, - Как тебя и благодарить, не знаем! Уж прости ты нас, думали мы, глупый ты...
- Ничего, - снова смеется парень по-простецки, - И щедрость разная бывает, и глупость.
Махнул он старикам веточкой на прощанье, свернул на тропку луговую да и пошел себе, только песенка его веселая над лугом звенела, пока не стихла.

А избушку старикам, все же, справили! Ехала через их деревню богатая купчиха, да услышала от людей про стариков. Добрая она оказалась, благочестивая. Терем-не терем, а крепкую избу им поставила, с печкой, с крылечком, утвари всякой выделила, все, как надо. До конца дней старики ее в молитвах поминали.
А про щедрого барина и глупого парня они всем рассказывали. Не всякая щедрость на радость, не всякая глупость - на несчастье.