Канитель с заморочками

      Ещё накануне Нового года началась эта канитель, непонятная, затяжная и тягостная. И продолжается в две тысячи восьмом. Закончится ли в новом году?...
      Когда первые покупатели отказались от сделки, он возмутился:
      – Как это так? И вам не стыдно?.. Вы же очень были рады нашему варианту! Вы даже обещались дочери компенсировать ей затраты на проезд из Питера и обратно, а теперь что?
      – Увы, мы думали, что вы готовы к сделке, а у вас…
      – Дайте срок. В предварительном договоре оговорили бы всё…
      – Сколько?
      – Ну-у, месяц-два…
      – Увы, сейчас цены на квартиры скачут впереди паровоза. До свидания.
      – Тьфу ты!.. – Николай Иванович бросил мобильник в карман рубашки. – Э-эх, раз два три четыре пять… – приговаривал он всякий раз, когда надо было подавить просящиеся на язык более крепкие слова и выражения…
      И вот опять звонок.
      – Да…
      – Николай Иванович, здравствуйте! Это Ирина.
      – Здравствуйте Ира. Слушаю вас.
      – Николай Иванович, мы просчитали вашу ситуацию, и пришли к выводу: она бесперспективна, по крайней мере, в ближайшее время. Поэтому, уж извините, вынуждены отказаться.
      Николая Ивановича пронзила досада: опять пролёт!.. Да что это за наказание? – раз-два-три-четыре-пять… – пересчитал он в уме.
      И сдержался, чтобы не вспылить и не наговорить чего-нибудь лишнего в телефонную трубку.
      Эх, и этот раз не получилось!
      Дочь Катя уже год проживает в Ленинградской области. Купила там двухкомнатную квартиру не далеко от второй столицы. Работает в Питере. Нравится и работа и "порфироносная" столица. И вот теперь решила совсем туда перебраться. Продать в Калуге "сталинку", однокомнатную квартиру и купить комнату на подселении в самом Питере. Комната ей, да и не только ей, нужна была там, как место проживания в рабочие дни, и как место, где можно остановиться на лечение: для больной матери, то есть жены Николая Ивановича; и для своей дочки, или их внучки Алёнки. У девочки был порог сердца, и хотелось, чтобы после проведённой операции в Бакулевском центре, она находилась бы под наблюдением не только бабушки с дедушкой, но и у столичных специалистов.
      Но самый сейчас острый момент состоял в том, что над Катей висел долг сто тридцать тысяч рублей. Долг перед риэлторшей. Та, после многоходовок и головоломок при покупке квартиры в посёлке городского типа, подыскала ей вариант, конечно, не самый лучший, но дешёвый, где сверх гонорара, Катерина оказалась должна ей и эту сумму. Рассрочку дала на год, конечно же, через нотариуса. Год, казалось, время продолжительное и реальное. В конце же – жёсткое и томительное. И этот срок настал. Пикантный момент.
      Но это не означало, что они, родители, сидели и ждали у моря погоды.
      Поскольку родители на время остались проживать в её квартире в Калуге, то на них и пала обязанность заниматься продажей этой жилплощади. Николай Иванович дал через газеты объявления, за которые тут же ухватились риэлторы, но, увы, спрос на жилье упал. За все лето и осень ни одного покупателя. Только вот сейчас, после Нового года, в ажиотаж перед дефолтом, народ повалил на рынок жилья. Прошлый дефолт, экспериментальный, десятилетней давности, ещё хорошо памятен, и теперь более состоятельные люди засуетились. Имеющуюся наличность пытаются спрятать в движимое и недвижимое имущество. А тут как раз и Катин долг подступил. Думали, за неделю полторы удастся с квартирой всё же определиться, получить от покупателей деньги и расплатиться с риэлторшей. Да где там… Второй прокол! Вот и Ирина отказалась. И что обидно – после вчерашнего чаепития, при достигнутом обоюдном согласии.
      Надо звонить дочери. У Николая Ивановича рука не опускалась в карман за мобильником. И сам он (мобильник) притих, словно виноватый. До этого едва успевал отвечать на звонки риэлтерским клеркам и частным лицам. Им всем Николай Иванович отвечал мягким отказом, или с предложением перезвонить через недельку. Это на тот случай – если вдруг сделка с Ириной сорвётся? И как каким органом чувствовал! И вроде мысль была безгрешной, а вот, поди ж ты, сработала.
      Он вообще последнее время стал суеверным. Начал на кошек, перебежавшим ему дорогу, косо поглядывать, плевать им вслед. На встречных людей мысленно ворчал, если они вдруг встречались ему на пути с пустыми вёдрами, даже мусорными. И чем дольше длился процесс продажи квартиры, тем больше Николай Иванович находил причин, которые (как казалось) так или иначе могли влиять на отрицательный исход дела.
      Но всё это происходило от недопонимания сути вопроса.
      А вопрос упёрся в ребёнка. То есть во внучку Алёнку, или Алёшку, как Николай Иванович её прозывал в шутку.
      Когда Катя купила в Ленинградской области в посёлке, не далеко от Питера, двухкомнатную квартиру, то тут же перевезла туда дочь. Определила в школу, и Алёнка проучилась в ней полгода. Всё казалось понятным, обе девочки при месте, довольные и смеются. Но забыла жизнерадостная мамаша, что чтобы жилось им совсем беззаботно, отписать дочери долю от новой квартиры. И вот, когда срок по долгам, как жареный петушок клюнул под кожушок, – как говорят в народе, – спохватилась. Нужны срочно деньги! Да оказалось – не так то всё просто.
      Оказывается, нужно ещё согласие Управления Образования города Калуги. А чтобы получить таковое надо от местного, от районного Управления Образования Ленобласти, получить уведомление, что ребёнок там учится, и что у ребёнка там имеется равноценное по условиям проживания и равное по квадратным метрам жильё. А чтобы такую справку получить, надо встать на очередь в БТИ. А чтобы встать на очередь в него, надо прежде записаться по живой очереди, чтобы получить талон на очередь в БТИ . И, как оказалось, очередь на талон в БТИ – аж на 28 марта, то есть ждать полтора месяца. А потом – ещё и очередь за талоном. И тоже, как говорят, не из десяти человек. Потом, после этого, надо получить в Регистрационном центре данного района другую справку, то есть документ – Свидетельство на право собственности ребёнка. И уже потом, при наличии Свидетельства, должна быть создана комиссия при Управлении Образования, а та уже идёт на обследование поименованной жилплощади. Да и комиссия непостоянная, создаётся раз, не то два раза, в месяц. И только при всех положительных обстоятельствах (или не положительных!) выдаст уведомление (или нет!) для Калужского Управления Образования. То есть очередь на очередь, и процесс затягивается на месяцы и месяцы.
      Может он не совсем правильно что-то понял, но заморочки – не хуже, чем с ваучером Чубайса – тёмные.
      А долг-то вот он! И пока решится вопрос с продажей квартиры в Калуге, девочка может маму в новой квартирке и не увидеть. Ей найдут место в другом доме с узкими окнами, через которое небо смотрится в клеточку. Риэторша уже предупредила. Суд вряд ли все эти проволочки посчитает оправдательными, а по договору истица должна свой долг получить в срок. Так что уха из петуха заваривалась с перчиком. Николай Иванович схватился за голову, которая стала болеть не только днём, но и по ночам.
      Вначале, когда Николай Иванович с помощью риэлтора нашёл покупателя, приехала на сделку сама Катя. Алексей, он же руководитель риэлтерской конторы и по совместительству юрист, взялся за дело активно. Да и Катя была готова дать письменное обязательство, что в течение такого-то времени предоставит в Калужское Управление Образования документы на отчуждение её дочери четырнадцати квадратных метров – жильё-то в наличии! И притом – большей площадью, чем числится в Калуге.
Увы, фокус не получился! И дочери объяснили:
      – Нет, вы предоставьте нам вначале документы от районного Управления Образования Ленобласти, а так же копии право устанавливающих документов: ордер, договор купли-продажи на жилое помещение. Копии выписки из домовой книги. Копии выписки из финансово-лицевого счёта: подлинник и копию. Технический паспорт, можно копию. Выписку из техпаспорта или реестра (ЕГРП) из регистрационного центра. Свидетельство о рождении ребёнка: подлинник и копию. И всё это должно быть заверено нотариально.
      – Да вот же оно всё! И в подлинниках, снимайте! И можете сами же и заверить.
      – Нет, мы не уполномочены. И нет свидетельства о государственной регистрации на собственность вашей дочери.
      – Будет!
      – Так вот, когда будет – приходите.
      – Но я гарантию дам в письменном виде, и хоть на какой срок. Дайте месяц, два?
      – К сожалению, не можем. Не положено.
      – Жильё ведь есть! Вот оно! Моё, личное.
      – Вот в том-то и всё дело, что ваше личное.
      – Да неужто я свою дочь обделю? Тем более она уже год в нём проживает и полгода, как проучилась там, в школе во втором классе.
      – Но это слова. Сейчас немало детей из подобных ситуаций выходят бездомными.
      – Чушь! Из-за одного негативного случая вы создаёте весёлую жизнь остальным сотням и тысячам. Вот что я должна сейчас делать? – горячилась Катя.
      – Получать свидетельство в регистрационном центре на отчуждение ребёнку соответствующей жилплощади и разрешения с районного Управления Образования.
      – Это же месяцы на это уйдёт!
      – А куда торопиться? Детский вопрос, серьёзный вопрос, уважаемая.
Бюрократы!
      Объяснять, что над ней весит долг, как дамоклов меч и что за этим может последовать, не стала. Чего доброго, наживёшь ещё больших проблем.
      Алексей попытался привлечь к процессу нужных людей, лиц близких к руководству Калужского Управления Образования, однако и они отступились. Даже за вознаграждение. Прокуратура жёстко отслеживает такие дела, и попадать под её опеку, желающих не оказалось.
      Катя, обескураженная и расстроенная, уехала обратно в Питер на работу.
      Сусанна, первая покупательница, как обещала, оплатить ей дорогу отказалась.       Оказались в затруднительном положении не только Катя, но и они, родители. Едва насобирали денег ей на обратную дорогу. И то, спасибо соседям, одолжили.
      Через два дня Катя позвонила:
      – В районе очередь в БТИ теперь уже на 7 апреля! И талоны отменили. Говорят, прокуратура наехала на них. Талонная система что ли им не понравилась? Теперь по живой очереди. Люди с ночи занимают её, а то и с вечера, и очередь на ладонях у себя записывают, а днём – и не становиться не думай. Столпотворение.
      Эх, не живали они по талонам… И попробуй, поезди из посёлка в тот же районный центр при теперешних ценах на автобусы и на поездах. Это не в Питере на метро или в Калуге на трамвайчике, а в сельской местности в десятки раз дороже. Ведь в деревнях и посёлках теперь живут сплошь да рядом миллионеры. Да и не наездишься, с работы выгонят за систематические опрашивания.
      И на сколько дней теперь и недель такая канитель? ; не понятно.
А сегодня уже 12 февраля. 14 февраля заканчивается договор по долгу!

      Ещё после Нового года Николай Иванович обошёл все банки города. Сейчас их в Калуге они – едва ли не на каждом углу. Он всё удивлялся: вроде народ не слишком богатый – на что они существуют? Но ни в одном из банков ему кредит на 130 тысяч рублей не дали. Переросток! Оказывается, все они, как сговорились: на лицах старше шестидесяти лет – крест поставили. А ему шестьдесят два! Он полагал, что месяца на два кредит выдать можно и лицу его возраста. Так нет! – и всё тут. Побоялись, похоже, что на другой день это лицо возьмёт да и откинется. С умыслом дядя, мол, в долги лезет, хитрый, по годам видно…
      И вот, чувствуя безвыходное положение, после звонка дочери решил Николай Иванович идти к директору своего хлебокомбината, где работает не один год. Раньше предприятие было богатым, выдавало беспроцентные ссуды своим работникам. Оказывало помощь на неотложные нужды. И на горе и на радость, то есть на юбилеи и на похороны. Николай Иванович ни разу не пользовался его любезностью. Обходился. Привык жить малым. А тут тот самый случай, где этим малым не обойтись. Беспокойство за дочь охватывало. Надо спасать внучку от надвигающегося сиротства при живой матери.
      Решился идти на поклон.
      С предприятием последние два года происходило нечто загадочное. С одной стороны, не смотря на большую набожность генерального директора, рабочие в цехах работают, как черти в кочегарке, по десять, двенадцать, а то и по четырнадцать часов. Оплата же, естественно, неадекватная, как говорят умные люди. Текучка страшенная, оттого и продукция не высокого качества. А кому передавать опыт? Да и некому им уже делиться. Специалисты меняются, как перчатки. Да и спецами их по-настоящему не назовёшь, скорее – временщики, шабашники. Свирепствует произвол зама генерального директора по качеству. Её огребают за качество хлеба, она, соответственно, тех, кто закладывает это качество в продукцию. В том числе и уборщиц. Как с ума сошла от власти или от дурости.
      И везде: и на этажах административного здания, и в цехах ; православная продукция, календари с церквами, образа святых на картинках, крестики, образки... Видать, для утешения. Попы и попадьи в рясах и в платках время от времени появляются. Для рабочих и служащих ссуды стали недоступными, а этим, пожалуйста... за труды тяжкие. А уж выезды в поповские заведения ; едва ли не ежемесячно, и за чисто символическую плату. А то и совсем бесплатные, тем, кто член профсоюза. Директор специально профком для этих целей содержит, даже кабинет ему отдельный выделил, и зарплату от предприятия его председателю (вернее – председательше) платит. Хорошо профсоюз устроился! А ещё говорят, на предприятиях профсоюзы не нужны.
      А недавно, Николай Иванович услышал от своего коллеги, что генеральный директор одной даме из экономического отдела выделил тридцать тысяч для поддержания пошатнувшегося здоровья. И эта экономистка уже полмесяца на работе не появляется. Лечится где-то, возможно, за пределами матушки-России. Однако же, столь редкий факт, подвИг Николая Ивановича на не родственный его характеру поступок. А вдруг "подсвечник" и его облагодетельствует?
      И пошёл к нему после обеденного перерыва. Хоть и выглядит кормилец справно, но на сытый желудок, может, душа его ещё добрее станет?..
      Шёл по территории, не торопясь, обдумывая просьбу, слова к ней.
      И тут, надо же, – серый кот перебежал дорогу! Тьфу ты!.. Николай Иванович чертыхнулся, выругался, сплюнул через левое плечо – раз-два-три… пять!
      – Чтоб тебе пропасть, нечистая сила!..
      Животных данного вида на хлебокомбинате всегда было, как кролей в питомнике. И никогда он на них внимания не обращал. И даже подкармливал. А тут, после встречи с котом… Словно на ноги гири навесили. Нейдут. Хоть назад поворачивай. И надо ж было, не сиделось тебе где-нибудь в цеху…
      Генеральный принял, не сказать, чтобы не любезно. Даже руку подал.
      Кабинет большой. И на всём навешена религиозная атрибутика. На столах – книжки, брошюры, плакаты с календарями на текущий год. На стенах, где когда-то висели вожди пролетариата, портреты святых и великомучеников; в рамочках какие-то монастыри и храмы.
      Святое распятие позади директора на стене, вместо портрета Генерального секретаря КПСС.
      "Это ж как надо грешить, чтобы так грехи замаливать?" ; изумился Николай Иванович, с сочувствием глядя на кругленького хозяина кабинета, которому и пятидесяти нет. А ведь до перестройки членом партии был, главным инженером, и атеистом тоже главным.
      Разговор длился недолго и закончился ничем, пустыми хлопотами.
      – Это очень большая сумма… – проговорил директор в раздумчивости.
      – Да мне ж ненадолго. На месяц, на два. Как только квартиру продадим, я тут же возвращаю долг. И если надо, с процентами.
      Директор покрутился в кресле.
      – Да я понимаю… Но сумма большая.
      – Ну, хорошо. А восемьдесят тысяч?..
      Николай Иванович вспомнил, что один банк обещал дать пятьдесят тысяч на неотложные нужды. У него такой вид кредита существует, для лиц не старше шестидесяти пяти лет. Правда, под бешеные проценты.
      – Восемьдесят?.. Это тоже большая сумма.
      – Но я обещаю вам её выплатить даже вперёд банковского кредита. Хотите, расписку дам.
      – Да, я понимаю, понимаю… – постучал нокоточками по столешнице набожный человече.
      Так, понятно. Николай Иванович тоскливым взглядом обвёл стены кабинета, всю религиозную атрибутику, с иронией в душе усмехнулся, как чему-то нелепому в этих апартаментах. И вздохнул: да-а, трудно грешнику в России…
      Вот ситуация. С одной стороны, при наличии самого необходимого – жилья для ребёнка, оно есть. А с другой – какие-то условности, непреодолимые преграды. Какие-то огороды понагородили не то в Думе, не то на местном уровне. Один закон, а обставлен рогатками... Тёмный лес.
      – Ничего не понимаю...
      Николай Иванович возвращался от директора и крутил седеющей головой от своей бестолковости.
      На директора он не сетовал, наверное, оттого, что уже предчувствовал финал их разговора, повстречавшись до этого с котом. Подсвечникам сейчас не до всех и каждого, у них по важней дела, боговы. Надо вид сохранить перед смертными, и перед Богом не оплошать.
      Подсвечниками Николай Иванович стал называть бывших и настоящих руководителей всех рангов, по меткому выражению Михаила Задорнова.
      Но ведь должен же быть какой-то выход! Раз по закону нельзя, но очень хочется, так его можно же как-то обойти? Пишут их люди без царя в голове, но ведь есть люди и такие, кто в ладах с царём здравого смысла. Где они? Как до них дойти, дозвониться?
      Весь день Николай Иванович мучился этой мыслью, перебирал в памяти всех знакомых и малознакомых приятелей, которые сами что-то могут, или имеют ушлых пройдох, что знают все ходы и выходы в лабиринтах теперешних головоломок.
      Но день уходил на закат, и садился быстро, как ему и положено среди зимы, а в мозгах Николая Ивановича так ничего и не прояснилось.
      И тут ожил мобильник. Николай Иванович даже обрадовался: неужто риэлтор или новый покупатель?..
      Но опять звонила дочь. После приветствия и, как понял Николай Иванович, бодрого, Катя сообщила:
      – Папа, я нашла тут риэлторшу. Она пообещала сделать необходимые документы на вновь покупаемое жилье. На ту же коммуналку.
      – И что? – нетерпеливо спросил он.
      – А то, что никаких ходатайств не надо. Ты только спроси у них, в Управлении Образования: документы, которые предоставит отсюда риэлтор, надо заверять там нотариусом или нет? А на задаток я тебе уже доверенность выслала.
      У Николая Ивановича даже глаза заслезились от подступившего облегчения. Эх, нашлась-таки лазеечка – раз-два-три-четыре-пять!.. Что в переводе на понятный язык означало – раз-сту-дыт-твою-мать!
      Наивный человек, это у спортсменов круг отмерен, а в жизни – он не ограничен.