Юность мушкетеров глава xviii смертельная схватка

Глава XVIII

ИСТОРИЯ ДЕ ГЕРМОНА - Смертельная схватка

По какой-то причине свадьбы в нашем роду проводились зимой. Не исключением стала и наша, - что приводило  меня, и все семейство Глайдов в отчаянье. Но здесь мой дядя оказался не приклонен. Он сказал, что если он и принял этот брак с болью в сердце, то не намерен из-за этого менять традиции.

Так смерившись, нам пришлось терпеть полгода в течении которых я усердно ухаживал за Маргарет, хотя она постоянно находилась под самым строгим надзором брата. Лорд Глайд ни на минуту не расставался с сестрицей, и эта братская настойчивость возбуждала во мне ярость. Тем не менее я всякий день проводил до самого вечера с моей возлюбленной, и, к величайшему моему изумлению она все сильнее поражала меня своим разносторонним познанием и все больше выказывала ум и тонкости в обращении. Я неустанно любовался ею и с упоеньем слушал ее речи.

Так пролетели шесть месяцев. В первый же день декабря была назначена свадьба. Утром нас обвенчали  в соборе Нотр-Дам-де-Дом,  в том самом, что находится рядом с папским дворцом в Авиньоне, там же через несколько дней надлежало упокоиться несчастному Крильону.

Поблизости от собора располагался еще один наш замок. Там то мы и решили отпраздновать свадьбу.

Уже был первый или второй час ночи, и  шум стоял в моих ушах. После перерыва, в течении которого в столовой угощались яствами, танцы вновь возобновились. Свечи в канделябрах догорали, и слуги расторопно заменяли их на новые.

Между тем я стоял в рассеянности возле колонны и следил за Марго, танцующую с каким-то незнакомцем. Проплывая мимо меня, она то и дело касалась лифом   своего платья моих туфель, и плеснув им как хвостиком рыбы, скрывалась за толпой танцующих.

Она была очень красива. В перерыве, когда мы сидели в столовой, Марго отказалась от вина и утоляла жажду апельсинами, которые она без счета очищала от пахучей легко отеляющейся кожицы. Она поминутно доставала накрахмаленный платок со странными инициалами «L. H.», что меня удивило. Ведь, как Маргарет Глайд ее инициалами должны были быть «M.G.».

 Вначале я подумал было, что мне показалось, но потом во время танцев она мимоходом шаловливо пожала мою руку и   выразительно улыбнулась. Во время этого пожатия платок, который она держала в руке, остался на моей ладони. Тогда-то я и убедился, в правильности своего наблюдения. На платке было действительно написано «L.и H.». Но он так чарующе пах апельсиновыми корками, смешанный с духами моей жены, что я позабыл обо всем и припал к нему губами. Это было что-то новое в моей жизни, прежде еще не испытанное и остро проникающее сверху до низу. Я стоял закрыв глаза  и с упоением впитывал в себя этот запах.

Но вдруг раздался душераздирающий крик.

Все повернули головы к портьере, отделяющий зал от гостиной. Минуту царило молчание. Потом показался герцог Ла Ромо  и сообщил, чтобы мы скорее шли за ним, ибо   дяди моему  плохо.  Начался переполох. Все зашумели, стали что-то кричать. Часть бросилась за графом на место случившегося несчастья. Оттуда уже шли на встречу, ругались, плакали и, споря, перебивали друг друга.

« Не понимаю, что с ним случилось»,  — отчаянно вторил Ла Ромо.

Вбежав гостиную я увидел искажённое болью лицо де Крильона. Я бросился к нему, взял его руку и крикнул:

«Дядюшка! Дорогой мой!»

Тот грустно взглянул на меня и сказал:

« Слава Богу, мой мальчик. Думал, что вас не дождусь…  Я умираю…».

 Дядюшка стал оседать, теряя сознание. Я с трудом удерживал его на весу. Мне помогла моя дюжина слуг.

Потом я начал звать врача.

Врач не заставил себя долго ждать. К счастью, он присутствовал на свадьбе. Приблизившись, он взял дядюшкину руку и начал измерять его пульс.

«Похоже у него удар», — сообщил он неутешительную весть.

 «Надо отнести отнести его в дом, — распорядился я слугам.

И те отнесли его в спальню. Там при помощи соли Крильон пришел в себя и попросил чтоб  нас с ним оставили вдвоем.

«Теперь вы видите, Эмиль, — хриплым голосом шептал он, — к чему привела ваша прихоть? И это еще ни конец. Впереди вас ждут печали».

«Простите, дядя, — пролепетал я, — мне не стоило вас утомлять предсвадебными хлопотами».

 «При чем тут это? Неужели вы думаете, что меня Луи де Бальба де Крильона могли бы утомить такие пустяки, как предсвадебные хлопоты. Меня, кто одержал победы при битве Дре, Жарнаке, Монконтуре, Лепанто, осадах Ла-Рошели и Менерба. Ах, тысяча чертей, такое славное начало жизни и такой бесславный ее конец. И ради чего я вас спрашиваю? Ради какой-то глупой прихоти, вздора...! Впрочем, я сам виноват. Вместо того, чтоб без всяких церемоний насадить лорда Глайда на шпагу, как это бы сделал раньше, я тратил попусту силы на вас, пытаясь призвать к здравомыслию.   И вот поплатился глупец».

« Не говорите так, дядюшка, вы поправитесь». — пытался убедить его я.

« Нет, мой бедный мальчик,  сам Бог, который соизволил напоследок повидаться с вами, вот уже двадцать минут мне нашептывает слово «смерть». Впрочем, еще тогда, осушив стакан доброго вина, я почувствовал, как смертельный ожег, опалил мои горло и сердце».

«Вы хотите сказать, что приняли яд?».

«Увы, — ответил он,— и  очень быстродействующий».

« Я позову врача, он найдет противоядие».

 « Не надо,  — промолвил умирающий.  — Он не успеет, ибо яд слишком быстро развивается в моем организме. Странно, что я еще жив, наверное сам Бог временит с моей кончиной, чтоб я успел предупредить вас».

« Скажите дядя: кто это мог сделать?», — почти умолял его я.

« Кто!  — удивился Крильон. — И вы еще спрашиваете меня об этом? Что ж, если вы и впрямь такой глупец, я отвечу вам: ваш закадычный друг лорд Глайд».

« Что!  — воскликнул я. — Но этого не может быть, вы ошиблись».

« У меня нет сил с вами спорить, Эмиль, ибо силы меня оставляют. Помните только обо дном,  что как только я умру, за вашу жизнь никто не заплатит ни су*. Ваша жизнь в опасности, мой мальчик…».

Слова дядюшки оборвал кровавый кашель. Я дал ему воды, и он еще слабее чем прежде просил позвать священника.

Я отвернулся,  желая скрыть от старого дворянина слезы.

«Вы что же, Эмиль, не мужчина? – возмутился де Крильон, заметив это движение и поняв его смысл. – Разве угасающая свечка – настолько необычное зрелище, что в последнюю минуту вы прячете от меня свое лицо? Подойдите ко мне, мальчик мой, и попрощайтесь со мной.

«Дядя! Дядя! – разрыдался я. – Умоляю вас, не отнимайте у меня надежду еще ни один день поучиться у вас фехтованию».

«Мальчик! – проговорил дядюшка, глядя на меня  с каким-то сожалением, насмешливостью и смирением. – Ну-ка посмотрите на меня!

 Тут он резко приподнялся, словно его кто окликнул, и отозвался: «Здесь!».

Так умер великий де Крильон, по прозвищу «Храбрый из храбрых»!

Дальнейшие события прошли как в тумане.

Помню только как часами сидел возле мервого дяди и в промежутках между панихидами, целовал его руки. Но едва мои глаза встречались с глазами супруги, я отворачивался от гроба, быстрыми шагами выскальзывал из зала и тщетно где только мог искать лорда Глайда. Удивительно, ни в день прощания, ни в день похорон его видно не было.

Горе, долгие поиски Глайда, недосыпание, поминальные песнопения, ослепительный свет свечей днем и ночью и слова, сказанные моим дядей, привели мою душу в ужасное смятение.

Боясь лишиться чувств, вошел в библиотеку и одетый повалился на диван.

Я очнулся от стука в дверь.  Что это? Где я? – понять не могу. И тут я все вспомнил:  и похороны, и бесконечные поиски Глайда, и то как в шесть утра упал одетый на этот диван и лишился сознания.  Вероятно у меня был жар, ибо я ни как не мог себя заставить разомкнуть вежды. Тем временем меня искали, и никто не догадывался, что я в библиотеки.

« Ваше сиятельство, ваше сиятельство!  – звал меня где-то рядом Томас.

Тут какой-то рослый лакей одним ударом расправился с образовавшимся препятствием и судя по  сбегающим шагам, спустился вниз.

 Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immortаlis, miserеre nobis**, – прозвучало у меня в голове, как поминальная молитва за мою душу.

« Эмиль! Боже мой, наконец-то. Проснитесь, пожалуйста, – трясла меня за плечи, доискавшаяся меня супруга. – Что с вами? Господи, да  вы весь горите… Лекаря!

В эти минуты она мне показалось искренней, а может, ей действительно было жаль меня - не знаю. Ее прохладные губы, прильнувшие к пылающему лбу, привели меня в чувства.   Глаза мои открылись,   губы тронула улыбка и я возразил:

«Не надо, сударыня. Я здоров, идемте».

Далее, что я помню, как каменная крышка саркофага навеки скрыла от меня любимый образ дорогого дядюшки. Только тогда я познал настоящие горе, с которым любое другое  казалось бессмыслицей.

Я замкнулся в себе и бродил по замку как призрак, но любовь моей жены - если это была любовь, в чем я сомневаюсь - смогла меня согреть  и вернуть к прежней жизни.  Она была настолько ненавязчива, что я не успел осознать, как оказался под чарами.

Между тем время шло, постепенно все ужасное забылось, как обычно, забывается и все остальное, и прежняя жизнь заструилась  своим чередом.  Но смерть, продолжала ходить и искать себе жертву. И в один прекрасный день - она была найдена

 Однажды войдя в библиотеку, где обычно любил проводить вторую половину дня, я увидел зрелище, от которого кровь застыла у меня в жилах. Возле стола лежал распростертый слуга и держался за горло. Рядом с ним стояла Марго. Бледная, дрожащая, со слезами на глазах, она едва стояла на ногах. Завидев меня, Марго протянула мне руки  и  судорожно прижалась.
 
 «Эмиль! – прокричала она, – Слава Богу. Как я испугалась! Как я испугалась…».

Все ее тело дрожало.

«Чего же вы испугались, Марго?», – осведомился я.

«Я испугалась за вас», –   Голос ее дрогнул.

 В эту минуту мы услышали, что сзади нас чуть скрипнула половица; мы обернулись и увидели Глайда, стоявшего в дверях кабинета, – верно жажда моей смерти привела его сюда; когда же он увидел, что здесь происходит, на него нашел столбняк.

«Простите,  — промямлил он, —  если помешал. Я хотел попросить у вас книгу… — Но тут его взгляд   наткнулся на мертвое тело лакея. — Ах, боже мой, что это такое?»

« Глайд! — обратился к нему я. -- будьте так любезны, проводите госпожу графиню в комнату. Здесь не место для женщин».

«С удовольствием», — Глайд протянул ей руку, и она с покорностью вложила в нее свою.

« И еще, — решил добавить я, — если вас не затруднит, пригласите, пожалуйста, лекаря. Я хочу знать отчего скончался мой слуга».

Сказал я это за тем, чтоб понаблюдать за его реакцией, и к своему удивлению не увидел ничего необычного. Напротив, лорд Глайд похвалил мое решение и справедливо заметил:

«Что-то слишком часто к нам наведывается смерть».

Его спокойствие и уверенность в своих суждениях развеяли все подозрения.

« Может мой дядя ошибся в своих подозрениях, - думал я, - Может глайд ни в чем не виноват».

С другой стороны у меня не выходил из головы пресловутый платок с инициалами «L.H.».

 Поэтому я решил спросить об этом у графини, что и не замедлил бы сделать, не приди в эту пору мой лекарь.

Осмотрев труп слуги, он заявил, что тот умер либо от удара, либо от яда очень умелого химика, но это не сняло завесу тайны преступление, унесшее уже вторую жизнь.

После этого случая все стало мирно. Не было более ни отравлений, ни апоплексических ударов. Смерть, казалось, передумала наведываться в замок . Все было спокойно, и все невзгоды почти что забылись.

Однажды осенью 1617 года к нам в гости приехал старый друг семьи герцог Ла Роми, дабы пригласить нас с супругой охоту. меня
 С тех пор как умер дядюшка я никуда не выезжал из замка и оттого предложение герцога показалось мне весьма кстати.  Ни о чем не думая, я  согласился.

 Это слышали и Марго, и лорд Глайд, и тоже разом согласились. Однако через несколько часов графиня сообщила, что  она не может поехать на охоту, так как у нее мигрень. Это показалось странным, но наставать я не стал. Она выглядела такой грустной, что я сразу же спросил о причине.   

«Вам показалось, сударь», — ответила жена. 

« Нет, нет,Марго — настаивал я,— вас, что-то тревожит».

« Я боюсь за вас,Эмиль, — вздыхая пролепетала она. —  Откажитесь от охоты.

 До сих пор не понимаю почему она это сказала.  Толи она боялась, что план лорда Глайда  провалится и я убью его, как это произошло позже, или же она хотела предотвратить мою смерть... Не знаю.  Все это до сих пор остается для меня тайной.

Тогда я ее обнял и сказал:

«Вы напрасно беспокоитесь, Марго. Все будет хорошо вот увидите.

«Ваша честность, погубит вас», — сказала она.

«Вижу, мадам, вы сегодня не в духе. Но  думаю, что знаю чем я могу вас утешить».

Кликнув Томаса, я повелел принести ему подарок для графини, который заранее для нее подготовил.

   Через несколько минут ларец с подарком был у цели.

«Боже мой, какая прелесть!» — воскликнула она, увидев на дне сундука искусно выполненную  лилию.

«Она вам понравились?», — осведомился я.

«Она очень мила! — признала графиня, позабыв, как видно об еще недавней печали, терзающей ее душу. — Благодарю вас, Эмиль, но мне право неловко. Вы так щедры ко мне…».

« Я щедр лишь на столько, на сколько вы этого заслуживаете…».

Когда на другое утро из-за холмов, охватывающих Мюр поднялось бледно-рыжее солнце, каким оно бывает в погожие дни октября, – на дворе Крельонского замка все было в движении, добрых два часа.

Все с нетерпением ждали меня и, зная, как я обожаю охоту, дивились тому, что  меня еще нет. Я же был еще с графиней, не в силах с нею растаться. Это была наша первая разлука после свадьбы.

 Когда я наконец рассстался с ней и  появился во дворе, слуги поприветствовали ликующими криками, охотники – звуками фанфар, лошади – возбужденным ржанием, а гончие – веселым лаем.

Весь этот шум и крики  подействовали на меня ободряюще, так как я с большой неохотой оставлял свою жену одну.

Я кивнул всем присутствующим во дворе, мотнул головой Глайду, и немного задержался возле окна Маргарет. Там я увидел из-за приподнятой занавески ее бледное слегка озаренное улыбкой лицо.

Возбужденный звуками фанфар и нежным взором возлюбленной, я вскочил на лошадь, и в сопровождении небольшой свиты покинул Крильон.

Вскоре я присоединился к свите герцога де Ла Ромо и мы чинно въехали в лес.

Ехавший впереди всех доезжачий***, приблизился к самой лежки зверя и велел знаком – остановиться.

«Здесь залег кабан», — сообщил он герцогу.

Ла Ромо жестом велел пустить ищейку по следу.

Небольшой харьер подбежал к логову, обежал его кругом и, переминая лапами, стал беспокойно лаять. Вскоре, большая куча колючих зарослей зашевелилась, и напуганный лаем кабан припустил напрямик в десяти шагах от герцога.

Возбужденный охотой Ла Ромо, приказал спустить со смычка**** остальных собак, и двадцать гончих, бросились вслед за зверем.

Когда кабан перебежал дорогу, Ла Ремо тут же поскакал за ним, трубя «по-зрячему»*****, за герцогом помчались Глайд и я.

А за нами и все остальные.

Издали доносился лай своры, состоявшей, из шестидесяти собак, так как на зверя спускали одну за другой запасные стаи, оказавшихся там, где пробегал кабан.

Предвидя вепря, герцог протрубил из-за всех сил в рог, и помчался напрямую через бор.

Некоторое время мы следовали за ним.  Но герцог, несмотря на свой преклонный возраст, гнал лошадь по таким буеракам и ухабам, что вначале женщины, а затем и некоторые дворяне были вынуждены остановиться.

Я же и несколько самых отважных дворян,  все чаще, и чаще подгоняли своих скакунов. Но вдруг произошло то, что иногда бывает в таких случаях: в какую-то минуту моя лошадь оступилась  и, перевернувшись через голову, со ржанием рухнула на бок.

Меня тут же окружили охотники.

« С вами все хорошо, господин де Крильон?», — спросил один из дворян, подавая мне руку.

« Кажется да», — ответил я, поднимаясь с земли.

« Тысяча чертей! Какого дьявола вы здесь застряли?! — в нетерпении крикнул г-н де Ла Ромо подъезжая к тому месту. — Что у вас случилось?».

«Простите, герцог, должно быть моя лошадь оступилась…»,  — признался я.

« Она сломала себе хребет», — после пристального осмотра, неутешительно заключил граф Лейбульф.

«Не расстраивайтесь, Эмиль. Сейчас я дам вам другую», — Ла Ромо подал знак своему пажу.

И тот осадив свою лошадь,  подвел ее ко мне.

«Спасибо вам, господин Ла Ромо», — поблагодарил я герцога.

« Это сущие пустяки, мой мальчик, — сказал герцог, ласково взглянув на меня. — Однако мы отвлеклись от охоты, господа.  И упустили зверя! — с досадой добавил он.

« Положитесь на ваших доезжачих, господин Ла Ромо, — проговорил Глайд. — Я, кажется, слышу гон.

« Вы в этом уверенны? — спросил герцог и, не дожидаясь ответа, взял рог и протрубил призыв.

В ответ ему прозвучали протяжные гудки. После чего один доезжачий подал в рог другой сигнал.

« Черт подери, милорд! Вы оказались правы!  — проговорил страстно Ла Ромо и, приподняв на дыбы свою лошадь, подобно командующему армией, обратился к охотникам: — По-зрячему! По-зрячему, господа! — И, подстегнув коня, помчался в гущу леса ».

Вслед за ним помчались все остальные охотники, оставляя за собой лишь клубы пыли.

 Подхлестнув подаренную лошадь, я хотел было последовать за остальными, но вдруг сквозь заросли орешника  углядел необычайной красоты горы.

«Давно я не видел такого синего неба, — подумал я, не отрывая взгляда от удивительной панорамы. — а какова прозрачность воздуха! И еще совсем по-летнему тепло».

Осень в Провансе в том году еще не распрощалась с летом. В оврагах, пересекающих горы, еще по-летнему росли лаванда и кипарис, а необозримые поля уже покрывали ярко желтые и оранжевые травы.

 На той стороне оврага возвышались мохнатые скалы. Их гладкая поверхность была укутана хвойными лесами, так что издали, могло показаться, будто они покрыты зеленным мхом. Внизу, между двух смыкающихся гор, с громким журчаньем протекала лазурная речка. Быстрым течением она пробегала по острым камням и впадала в большой и могучий водопад.

  Забыв об охоте, я продолжал любоваться этой неописуемой красоты природы, и даже не подозревал, что в это же время, за мной наблюдает лорд Глайд.

Всю охоту он, по-видимому, выжидал, когда я останусь один. И вот, наконец, он дождался.

В самом деле, лучшего места для убийства нельзя было и придумать: тишь, высокие скалы, пропасть куда можно будет сбросить тело. И если б не удача, а если быть точнее, то десница Божья, я вероятно упал бы в пропасть с разорванной грудью. Но Бог защитил меня от этого.

Каким-то чудом, я отклонился в сторону, так что пуля всего лишь задела  плечо. Ухватившись за него, я отошел от края, встревожено озирая лес. Наконец мой взгляд соприкоснулся с черным силуэтом, который поспешно исчез в кроне листьев. Не давая опомниться противнику, я вскочил на коня и, пришпоривая его, помчался в погоню.

Глайд, тем временем, скакал вдоль тропы, проходившей по всему склону горы.

 Не упуская его из виду, я с усердием подгонял коня, тем самым сокращая расстояние между собой и противником. Оказавшись в пяти шагах от него я вынул пистолет и выстрелил.

Пуля достигла цели и конь Глайда тяжело рухнул на землю.

В два прыжках я оказался возле несостоявшегося убийцы и приставил к его горлу клинок; но увидев разъяренный взгляд Глайда, я   пошатнулся.

«Значит дядюшка был прав», — промелькнуло у меня в голове и я еще плотней приблизил шпагу к горлу.

«Зачем вы это сделали, сэр?».

« Зачем? — усмехнулся он, — Какой вы однако не догадливый. За тем чтобы вас убить разумеется».

« Но за что? Что я вам дурного сделал?  Ведь я же относился к вам, как к другу».

  «Что мне ваша дружба, сэр, от которой не получишь ни связей, ни денег, а вот если б вы погибли, я имел бы и то, и другое ».

«Значит это вы убили дядю», — скорее прошептал чем сказал я.

« Конечно, — оскалился в улыбке Глайд, — Старик был умным человеком,в отличии от вас, я боялся что он нам все испортит».

 Признанье Глайда резануло меня по сердцу.

« «Нам?» — переспросил я. — Значит и ваша сестра помогала... Нет, нет! Молчите! Молчите! Ибо если вы скажете  хоть одно слово, клянусь честью, я убью вас!».

« Маргарет мне не сестра, — неожиданно ответил Глайд, — она моя любовница. Я специально сосватал ее вам, чтобы впоследствии убить вас и быть полноценным хозяином ваших владений».

« И Марго это знала?».

«Конечно, — ответил Глайд, — Ведь именно она добавила в вино яд, который случайно выпил ваш слуга.

« Вы лжете, сударь! Наглым образом лжете!» — воскликнул я, почти обезумев.

« Ну что-ж, если вы мне не верите, то тогда мы можем вернуться в Крильон и спросить у нее. Только это будет пустая трата времени.

В растерянности я отошел назад и вытер со лба капли  пота. Постояв так несколько минут в остолбенении, я снова выхватил шпагу и обратился к уже поднявшемуся с земли Глайду:

« Остановитесь, сударь! Мы не можем так расстаться. Деремся немедленно. Выиграете вы, все будет по-вашему, если же нет, - не обессудьте… Дуэль будет насмерть!».

«Вы, по-видимому, спятили, милейший», — сказал с усмешкой Глайдя очищая свой плащ от пыли.

И он был не долек от истины.

« Возможно,  — согласился я. — но согласитесь, что после вашего признания, ни я, ни вы, не сможем делать вид, что ничего не случилось.

 « Черт подери, вы правы… Но где мы возьмем   секундантов?».

— Ни тот случай, — ответил я. — Нам лучше оставаться без свидетелей.

Сэр Глайд одобрительно кивнул и, обнажив шпагу, встал в позицию.

Надо заметить, что место, на котором мы остановились, было ужасным.  Пенящийся от тающих снегов горный поток воды падал в бездонную пропасть, и со страшной силой разбивался об плотное, покрытое острыми скалами дно. Тысячи влажных частиц, похожих на белую пыль, поднимались над этим природным колодцем, создавая впечатления густого пара. 

Мы стояли у края, глядя в пропасть, где серебрилась вода, разбивавшаяся далеко внизу о черные скалы, и слышали доносившееся из бездны рев, схожий с криком из преисподней.

« Вы готовы, сударь?» , — прозвучал мой голос…

« Готов!», — отозвался Глайд.

«В таком случае начнем!».

Глайд яростно ринулся вперед и с невероятной ловкостью нанес мне несколько ударов, которые я, впрочем, отбил с не меньшим успехом.

« Вы слишком дешево решили со мной разделаться, господин Глайд», — проговорил я, продолжая фехтовать с противником.

«Должен признать, юноша, что вы весьма недурно владеете шпагой, но как это не грустно вы обречены на смерть», — сказал в неистовстве Глайд, делая выпад, чтобы нанести прямой удар, способный проткнуть даже стену.

«Не торопите события, Глайд», — произнес я, нанеся мнимому брату  жены, резкий удар в бедро.

«Ах ты щенок!», — завопил яростно Глайд, ухватившись за рану.

Стиснув зубы, он стал небольшими, но твердыми шагами наступать на меня. Чувствуя в Глайде мастера фехтовального искусств, я  начал отступать, — хоть и шаг в шаг, но отступать. Таким образом мы оба   дошли до узкой тропы, за которой начиналась пропасть. Глайд, сделав шпагой обманный полный оборот, выполнил молниеносный прямой удар, и тотчас  я почувствовал боль, но не придал тому значение.

«Ага! — сказал Глайд. — Вот вы уже и ранены. Что ж, граф, прощайтесь с этим дивным светом. Теперь вам недолго осталось».

« Не дождетесь, милорд!».

Я отскочил в сторону, положив расстояние между собой и своим противником; шпага врага устремилась в след и вскоре догнала меня, но слишком поздно: я успел сделать еще один прыжок и прислонился к скале. Здесь я остановился, встречая отчаянной улыбкой бурю ударов и проклятий, которые обрушились на мою голову.

Но вдруг я почувствовал, что лоб мой покрылся испаренной, а в глазах появился туман. Я совсем позабыл о своей ране, и эти признаки приближающегося обморока, напомнили мне о ней.

В какой-то момент, мне показалось, что время замедлило свой ход. Я, наверное, был близок к смерти, ибо передо мной появился мой дядя, как бы говоривший: «Дитя мое, придерживайтесь традиций старинной итальянской школы, и да хранит вас Бог!».

Чувствуя, что напор лорда Глайда выдержу не более пяти минут, я попробовал атаку, заключавшуюся в прямом ударе маневра «ин кварта, ин сикста» и последующем выпаде, заканчивающимся ударом по кисти.

« Ага, ты слабеешь», — крикнул Глайд, учащая удары.

« Судите сами, Вот, получай!»

Не внимая на рану, я продолжал драться. В нескольких прыжках я выбил шпагу из руки Глайда с такой силой, что она отлетела на десять шагов в сторону.

« Теперь ваша очередь прощаться с жизнью, лорд Глайд!».

Несмотря на  победу над врагом, я не мог его убить. Дело в том, что мне еще никогда не доводилось никого убивать, и я убрал свою шпагу в ножны.

 « Почему вы меня не убили? », — спросил с удивлением Глайд.

« Не хочу брать грех на душу из-за такой твари», — ответил я, откланявшись.

Пройдя мимо него, я почувствовал опасность и обернулся. Тем временем Глайд стоял с ножом в руке и по видимому намеревался мне воткнуть его в спину.

« Негодяй!»,— вскрикнул я.

Ничего не ответив он бросился на меня,  но я  чудом  поймал его руку и после недолго сопротивление вонзил в него его же нож. От неожиданного удара, лорд Глайд какое-то мгновение стоял с растерянным лицом, ухватившись за грудь. Затем его ноги подкосились, и, он словно подрубленное дерево, рухнул вниз.

Несколько минут я стоял наклонившись над обрывом, с недоумением наблюдая, как тело моего врага беспомощно летело вниз в пропасть. Не долетев до дна, Глайд ударился о выступ скалы и погрузился в воду.

Отойдя от пропасти, я почувствовал дурноту во всем теле. Земля ушла из под ног и в моих в глазах все потемнело.

------------------------------------
Су *-   денежная единица и монета Французского Королевства во второй половине XIII—XVIII веков. Почти что ничего не стоящая в XVII веке.

Sanctus Deus, Sanctus fortis, Sanctus immort;lis, miser;re nobis.** ( лат.) — Свято;й Боже, Свято;й Кре;пкий, Свято;й Бессме;ртный, смилостивься к нам!

Доезжачий*** — старший псарь, обучающий борзых и гончих собак и распоряжающийся ими на охоте.

Смычок**** — два ошейника, соединенные короткой цепью.

По зрячему!*****  — в данном случае, это сигнал символизирующий начало  охоты  с собаками, которые преследуют зверя, ни при помощи обоняния, а при помощи зрения.