Дневник. Март 1969

1.03.1969 Суббота.

Новость первая: приехал отец из командировки. Здорово постарел.
Привез фотографии, одна такого типа висит на доске почета.
Сегодня должен приехать дядя Валя из Хвалынска.

Я работала, в среду дай бог взять отгул и поехать на лыжах
с Надей. Работой сегодня завалили, блоками из лаборатории.
Хоть я и устала до чертиков, но было очень приятно чувствовать,
что ты нужна.

Скоро поеду в бассейн, а пока просто сижу и, в сущности, ничего
не делаю. Вчера приходила Люся Сафонова, рассказывала о себе,
Сережке. Спрашивала о причинах моего отсутствия на вечере
встречи. Говорила, что не хочет видеть Симоненко, что он принес
ей немало зла, что она его терпеть не может. Узнав, что он
являлся ко мне два раза, о последнем с возмущением сказала:
"Надо же! Нашли кого посылать!"

6 марта 1969 Четверг.

Гешка, ты, наверное, осудишь меня. Я сегодня не осталась на бюро.
Представляешь, чем это все кончится? Впрочем, тебе от этого
ни жарко, ни холодно, подумаешь, что, мол, прицепилась, как липучка.
Но ты не можешь запретить мне разговаривать с тобой в моем
дневнике, правда? Я имею на это право. Это единственная гнилая
досточка, по которой я едва-едва перебираюсь через пропасть.

Я знаю, что досточка обломится вот-вот, наверное, посредине,
но я зачем-то иду по ней, ползу, временами неосторожно, рискуя
потерять жизнь каждую секунду. Зачем я иду по этой доске?
Может быть я хочу испытать чувство полета?

Ты не понимаешь, Ген? Я чувствую это, я и сама себя не понимаю.
Чего я, собственно, хочу? Чем руководствуюсь, чем думаю, в конце
концов, почему не признаю критики в свой адрес?

Муля сказала, что меня могут из комсомола исключить, а я
сказала: "Пусть!" Неужели к меланхолии примешалось еще и равнодушие?
Меня не волнует ничто и не тревожит. Я никого не слушаюсь,
стараюсь всем сделать назло. Что со мной происходит?

Ведь переходный возраст уже кончился, пора закончить показ
характера и поумнеть, стать взрослой.

Гешка, ты спросишь, отдаю ли я себе отчет о своих поступках?
Увы, когда это уже не требуется, в дневнике. С тобой вот
советуюсь, и, знаешь, Геш, мне легче становится.
Что-то я еще хотела тебе сказать?
Ах, да, хочу стихотворения выучить, как будто про тебя написаны.
 
Все для тебя я сделала:
Оставила теплый дом,
Одела деревья в белое,
Посыпала лед песком,

Чтоб ты не смог оступиться,
Когда побежишь ко мне...
Чтоб ты не смог заблудиться-
Луну зажгла в вышине.

Ждала я без слез, без жалоб,
Казалось, прошли года...
Сама к тебе побежала б,
Когда бы знала - куда...

То радостью мир наполнен...
То вновь - ничем не помочь...
То вечер горит, как полдень,
То утро черно, как ночь.

Застыв, стою у дверей я,
Уйти не могу домой...
Ушел бы ты сам скорее,
Скорее бы-с глаз долой!

***

И еще одно напишу, которое называется "Не ты виноват..."

Знаю, знаю я: виноват не ты,
А эти тающие снега,
Что сердце, снежные сдвинув пласты,
Вот-вот нахлынет на берега.

Не ты виноват, а болтун-ручеек,
Назначающий встречи у всех мостов,
Что мне дела нет до промокших ног,
Что шагаю и что-то пою без слов.

Это ветра, деревьев, неба, земли
Голоса, пробуждающиеся в тишине,
Виноваты, что каждый шорох вдали
Шагами твоими кажется мне.

Виноваты солнце, и облака,
И под дождиком шепчущие кусты,
Что глаза не могут заплакать никак,
Хоть, как туча, влагою налиты...

Видишь, милый, не ты виноват, не ты!

***

Эти и другие стихотворения на тему
"Весна в лесу" написала Сильва Капутикян, эпиграфом
к ним была взята строчка С. Есенина "С этой болью
я будто моложе..."  Хочется думать, что у поэтессы
была безответная любовь, потому что уж очень глубоко
проникают в душу эти строки, так выразительны и
так понятны девчонке, которая ждет безвозвратно ушедшее.

10.03.1969 Понедельник.

Уйма новостей. Не знаю, с чего начинать. Настроение уже
не то, которое должно было быть при этом самом деле.

Хотела описать наши весьма приятные прогулки с Надей 8 и 9 марта,
написать подробно и с юмором. Такое впечатление, удовольствие
и приятные воспоминания.
Хм, о хорошем не напишешь, очевидно, потому, что душа не страдает
и не раскрывается.

Посмотрела фильм "Виринея". Л. Чурсина произвела неизгладимое
впечатление. Шалевич, Папанов, Леонов, Невинный дополнили
это впечатление.

12.03.1969 Среда.

Вчера ездили в Катюшей в Театр Оперетты на "Сильву".
Какая же прелесть!! Так мне понравилась эта вещица легкого
жанра. Изумительные танцевальные сцены, легкость, изящество
актеров. Особенно мне понравился Бони, которого играл
молодой актер Н.Н. Коршилов. Эдвина играл Васильев, а Сильву -
засл. артистка РСФСР Т.С. Лагунова.

15.03.1969 Суббота.

Очень много новостей. С чего начать? Ну, конечно, с происшествия
в бассейне. В четверг я полчаса бултыхалась в лягушатнике
и оставшиеся полчаса плавала на своей обычной первой дорожке.
Народу к середине месяца поприбавилось, все время натыкалась
на людей. Решила пойти на третью дорожку. Туда проплыла
нормально, плыву обратно.

А плаваю я нетехнично, глубоко погружаюсь в воду, как кит, фыркаюсь
и выныриваю дельфином. Вот как: от всех понемножку унаследовала,
даже от топора...

Уже недалеко от стены я выныривала, чтоб набрать воздуху, как вдруг
ощутила сильный толчок головой: у меня мелькнула мысль, что я с ужасной
силой в кого-то врезалась, вернее, врезались в меня. Из глаз посыпались
искры, как будто по моей голове сильно шарахнули молотком, даже голова
малость деформировалась. Тут же меня обхватили за плечи чьи-то
сильные руки и подняли со "дна морского".

Это был парень, конечно. Слов, которые он говорил мне вначале, я не помню.
Кажется, извинялся. Помню, как он притянул меня к себе и обнял,
а я прижалась к его груди. Потом я стояла, облокотившись на стенку
и трогала свой лоб, а он говорил: "Понимаете, посмотрел ведь,
никого, вроде бы, не было. Между прочим, второй раз стукнулся сегодня,
по идее, две шишки должны вскочить. Вам очень больно?"

- Нет, не очень...
- Простите меня!
- Да нет, ничего.

Рядом стояли его знакомые ребята. Один сказал:
- Девушка, между прочим, это к счастью. Правда.
- К счастью, да? Ничего себе...
- Девушка, вы не плавайте пока. Подождите.

Они еще что-то говорили. Потом он поплыл и вернулся.
- А ничего, знаете. Все нормально.
- Ничего, да?
- Нет, я думаю, что это был сильный удар.
Постояв еще немного, я оттолкнулась и поплыла.
Доплыв до перекладины, перешла на свою дорожку.

- Эх, Наташка, не суйся, куда не треба. Там же ребята плавают, -
подумала я.

Мой бедный лоб покраснел, немножко болит еще, но не распух,
наверное, потому, что удар произошел в воде. При воспоминании
об этом случае, мне становится приятно.

Мне приятна его нежность, вообще, человеку приятно, когда он
не чувствует грубости, невежества и насмешки.
Он не ругался и не ворчал, а обнял, утешал и просил прощения.
Даже удар значительно смягчился его лаской.

В тот же день мне по ошибке, дали абонемент другой
девчонки, сегодня надо выяснить.

Сегодня были у нас соревнования цеховые. Бежала я на Надиных
лыжах 2 км. Видела "ясное солнышко" - дядю Игоря.
Дядя Игорь приносит одни неприятности. Заставил все шмутки
сдать, даже последний костюмчик - у него ревизия.

На вопрос: "В чем я буду кататься?" ответил со своей дурацко-ехидной
насмешкой: "У соседки возьмешь."

И еще: разговаривала сегодня с одним человеком - настройщиком Митей
из нашего цеха. Человек, мечтающий познать мир искусства.

Он жалеет время учебы в институте энергетическом, которое, как
он считает, прошло зря. Ученье у нас поставлено плохо, особенно
вечернее и заочное.

- Вы не хотите учиться. А чем, чем бы вы занимались, если бы  не
было возможности учиться?
- О, занятий много. Катался бы на фигурках, на лыжах, в театры, в музеи
ходил бы. Вот как-то сходил в Дрезденскую галерею, понял свое
невежество, начал помаленьку разбираться в абстрактной живописи,
она, оказывается, примитивна. Вы знаете, мечта у меня есть: обойти
все церкви, еще действующие и нет.

- Ради интереса?
- Ну, конечно, только ради интереса.
Говорили еще, что человек должен следить за собой, держать себя
в рамках, не распускаться, развиваться во всех отношениях, с таким
человеком приятно будет побеседовать и слушать его будешь
открыв рот.

Вообще, я - довольно впечатлительная, и получила в некотором роде,
удовольствие от этого разговора.
Не хватило только эрудиции и интеллектуальности с моей стороны.

17.03.1969 Понедельник.

Суббота и воскресенье были очень счастливыми днями, они
принесли мне много радости, смеха, даже счастья.
В субботу бежала 2 км., в воскресенье на "Маяке" - 5 км. Не обошлось
без приключений: заблудился автобус, мы опоздали на старт с Галкой.
На обратной дороге играли в картишки и смеялись.

Стоит ли о грустном два слова? Да ну, Тюрякова что ли грустное?
Наоборот, совсем не знаясь с ней, не разговаривая, я душевно
отдыхаю. Она не отказывается от своих колких замечаний, конечно.
Сашка сегодня крикнул мне: "Здорово, студентка!"

Она демонстративно посмотрела на него, кивнула в мою сторону
и прощебетала: "Здорово - ты бык, а я-корова."

Я встала, чтобы не слышать ее дальнейших высказываний, пошла
к Надьке и девчонкам, а про себя подумала: "Дура ты - Тюрякова,
дура и есть. И никогда я с тобой не помирюсь." Я теперь не слышу
ее едких слов в лицо, мне не приходится покупать на ее долю
апельсины и бутерброды, таскать ей чай, который она не выпивает,
и мне приходится его выливать.

И вообще: мне очень хорошо, спокойно от этой ссоры. Я не искала
повода, он сам пришел и такой отличный. Они так и думают, что
причина всему - бюро.

Ладно, какой ни есть, а все же повод. Караваева (ее тетя)
недавно спросила меня:
- Наташ, ты с Танькой не разговариваешь, что ли?
- Нет.
- А почему она Галю вчера не подождала?
- Я не знаю.
- И что вообще она из себя представляет?
- Хм, очевидно, что-то представляет...

И еще: мне не придется ее фотографировать на зимне-весеннем
фоне и ездить к ней. А то приедешь к ней с букетом пионов,
а она скажет: "Наташ, я тебя сегодня не приглашала..."

Уф, жутко вспомнить. Как ты, Саврасова, могла приехать без
приглашения? А теперь вот, приглашают тебя, а ты не едешь.
Странная ты, Саврасова!

Мне почему-то легко и смешно. Пойду на боковую.
Гешка, прими от меня пять воздушных поцелуев.

19.03.1969 Среда.

Монтировали сегодня интересные блоки, рабочее время
пролетело на редкость быстро. После работы было комсомольское
собрание. На собрании зачитали план работы на текущий год,
разъяснили кое-какие вопросы, связанные с проведением Ленинского
зачета, поговорили об активности комсомольцев.

Велика была активность Тюряковой, ей не обязательно присутствовать,
она ведь далеко живет. Это ее единственная причина неучастия в
комсомольской жизни, и мероприятиях. Участие в воскресниках?
"Хм, у меня дома каждый день воскресники! Буду я копать! На огороде
и так приходится и копать и полоть и что только ни делать."

Недавно она пыталась показать, что вовсе не боится грязной
работы. Ее попросили убраться на конвейере с Оганесян.
Она чем-то занята была что ли, в общем, попросили Силкину.
Силкина отказалась чисто из-за принципа.

Скандал такой разыгрался, Вальку к начальнику цеха отправили.
В разгар скандала Тюрякова встала, взялась за веник.
О да, ее похвалили, вознесли прямо и... дали другую работу,
а Силкину объявили тунеядкой.

Почему мне все время хочется писать о ней гадости?
Очевидно потому, что я вдруг увидела в ней Шипилеву, Гагырину,
Тарасову Надьку, и мне стало противно видеть ее.

Помнишь, Сашка, когда мы гуляли с тобой, я спросила:
"Танька - хорошая девчонка, да?"
А ты промолчал. Сейчас если б меня спросили об этом,
я бы тоже промолчала или ответила может быть: "Лучше меня, только и всего!
Поживи с ней-увидишь."

Впрочем, жить не надо. Поговори разок, другой и увидишь себя в
розовом свете. Почему в розовом? В сером, скорее.

Наташ, почему тебе хочется писать о врагах много и ехидно?
Лучше отругай ее по матушке-и порядок.

Ты ей, наверное, так же неприятна. Она всегда все делает и воспринимает
взаимно. А вообще-то, хорошо, что я всего этого не говорю вслух.
Молчание-золото, а золото должно быть глубоко спрятано. Игорь говорит,
что я очень непонятно выражаю свои мысли. А вы их все равно
не поймете, Игорь Иванович.

22.03.1969 Суббота.

Мне очень хочется написать о чем-нибудь, просто не знаю
отчего такое чувство, хочется писать в дневнике о радостях,
о красоте. Ведь так редко приходится видеть красоту жизни.

Когда нет на душе тяжелого камня, все становится на свои
места, приобретает другой смысл, такой замечательный, такой
ценный смысл. Настроение сегодня, как небо весеннее, чистое,
чистое, голубое и светлое, будто растворило в себе счастье,
подаренное ослепительным весенним солнцем.

Почему так хорошо, так легко, свежо, одухотворенно?
Ничего не произошло. Все хорошо. Наташка, у тебя все хорошо.
Теперь представляешь, как все здорово. Ничего не тревожит.

Все мило: и то, что работала сегодня, и то, что смотрела
бесподобный кинофильм "Деревенский детектив", и то, что
сейчас еду в бассейн. Завтра у нас с Надей закрытие сезона,
поедем последний раз на лыжах в Фирсановку.

Снег уже весь почернел, близится весна. На работе смотрела
у Надьки в тетрадке полезные советы ухода за кожей лица,
фигурой, комплексы гимнастических упражнений.

И напоролась я на какие-то обрывки наподобие дневника.
В глаза бросилась фраза: "Я не верю, чтобы это была любовь!"
Я закрыла тетрадь и отдала Наде.

Многие девчонки, чтобы сохранить воспоминания о чувствах,
ощущениях и своих девичьих мечтах, пишут, записывают ту
первую и те несколько встреч, которые последовали за этой,
первой. Строчки о нем, нашем первом.

А что если это и есть первая любовь.
Она в юности приходит и уходит, оставляя след и эти жалкие,
порой непонятные, волнующие, переполнившие душу строчки.

Сколько в них грустной правды любви. Потом эти строчки
кажутся глупыми и, чего доброго, скажешь словами Тюряковой:
"Я тоже в твоем возрасте вела дневник, а потом поняла, как
это глупо."

Важно, конечно вовремя все понять и стать взрослой. Я считаю,
что лучше быть смешным по своей воле, чем по воле других.

24.03.1969 Понедельник.

Вчера был удивительный день. Последний прекрасный, зимний
день в лесу. Природа Фирсановки щедра на красоту. Стройные ели,
молодые елочки и сосны. Имение М.Ю. Лермонтова, напоминавшее
мне Тимирязевскую академию по своему строению.

А вокруг тихо переговаривались верхушками вечно зеленые
сосны, и у входа в имение грациозно возвышался отшлифованный
кусок мрамора с надписью: "...Певцу печали и любви!".

Вот наконец я вижу перед собой места, связанные с любимым
поэтом. В поселке есть улица  Мцыри.

На лыжах мы покатались довольно сносно. Я убегала от Нади,
останавливалась где-нибудь на солнечном месте и, опершись
на палки и поджидая ее, закрывала глаза и подставляла
лицо солнцу. К полудню солнышко нещадно растопило снег,
он заблестел изумрудными капельками-шариками, похожими
на кристаллы.

Местами из-под снега показалась жухлая прошлогодняя трава.
Несмотря на, то что лыжи намокли и превратились в прицепленные
к ногам пудовые гири, не обижаясь на лыжи за то, что на обратном пути
мы сняли их и тащили на себе, настроение у нас было превосходное.

Даже приятно было идти пешком по мокрому асфальту и слушать
журчание весенних ручейков, бодро и несмело стекающих в
Москва-реку.

Приятная усталость растекалась по всему телу. Такое наслаждение!
Придя домой, я первым делом посмотрелась в зеркало
и с удовольствием увидела, что я загорела.

Правда, и веснушек стало больше, в особенности, на носу,
но это меня не огорчает, а скорее, радует. Соскучилась ведь
незнамо как по весне, значит и по веснушкам соскучилась.

После хоккея сели за стол. Обед был праздничный, в смысле,
вино было, чай с тортом помимо всего прочего, все очень
вкусное. Разговаривали на разные темы. М.Ф. вдруг спросил:
"Наташ, а ты красишь губы?"

- Нет, - улыбаясь ответила я, мне не нравится красить губы.
- А глаза подводишь?
- Когда как. Часто подвожу.
- Ох, зачем?
- Ну если бы у меня были темные брови и ресницы, а то
белесые какие-то, некрасиво.

- Ты считаешь себя некрасивой?
- Да.
- Ну, уж если ты-некрасивая, то кто же тогда красивый!? -
воскликнул он, а я даже не поверила, что вдруг услышала
эти неземные слова.

Да, неземными показались они мне после Тюряковских
"Карабаса-Барабаса", большого живота, "редиски", "горбатой
шеи", "тонких ног", "рыжих бровей", "маленьких глаз"
и бесчисленное количество других земных комплиментов,
которыми она меня наградила и награждала бы изо дня в день,
подмечая все новые и новые и бесцеремонно пуская их
в ход, если бы я  с ней разговаривала.

Тюрякова, ты слышишь? Пожилой, уважаемый человек, совершенно
не знавший меня ранее, врач, сказал, что я - красивая.
Он мог этого не говорить вовсе, а сказал.

Мне кажется, о внешности человека нельзя говорить плохого
ничего, особенно этому человеку в глаза, а хорошее можно.
Это приятно. Прибавляет жизни и делает жизнь прекрасней
любое хорошее слово.

Очень понравился мне Пыжик-здоровущий, красивый, умный котище.
Летом уходит в лес, ловит птиц и всякую там лесную дичь,
а в сентябре, как порядочный, возвращается домой, к Мушке
под бочок. Мушка, его мать, полная ему противоположность.
Раза в два меньше его по габаритам, ласковая, белая и некрасивая кошка.
Поездка, конечно, довольно впечатляющая.

26.03.1969 Среда.

После того, как я узнала, что меня вчера тайным голосованием повысили
в должности, мне стало смешно. Комсорг! В силу испорченности своего
характера не подойду к Тюряковой собирать членские взносы.
Ой, да ну, ерунда все это. Думала сегодня весь день: быть или не быть
мне комсоргом.

30.03.1969 Воскресенье.

Спать хочу ужасно. И писать даже некогда. С завтрашнего дня буду
трубить вторую неделю. Вчера работала, вечером я наплавалась в бассейне
(всего за март проплыла 7 км. 800 м.), сегодня весь наш конвейер работал,
ох, эти идиотские блоки "Сосна", какие они неудобные.

После работы ходили с мамой в кино на две серии "Братья Карамазовы".
Завтра идем на третью серию. Вещь эта гениальная, экранизировано
произведение Достоевского.
Напишу о ней позже, когда досмотрю до конца.

Еще: первый раз в жизни страстно переживала за нашу команду
хоккейную, когда наши ребята играли с чехами (3:4 в пользу чехов).
Сегодня была решающая игра, вернее две игры. Чехи проиграли  шведам
(1:0) и наши выиграли у канадцев (4:2).

Девятый раз хоккеисты Советского Союза завоевали титул чемпионов
Европы и чемпионов мира. Ура!!! Можно спокойно падать на боковую
и засыпать под впечатлением картины и с радостным чувством победы.
О подробностях, если удастся и будет охота, после, ибо завтра снова
эти проклятые блоки, трудный рабочий день, а вечером бежать
к Игорю сдавать шмотки. Зима кончилась, надо зачехлить лыжи.